| В составленной тогда «Уложенной грамоте», под которой на первом месте стояла подпись Константинопольского Патриарха Иеремии, учреждение Патриаршества было мотивировано тем, что Москва стала «Третьим Римом». В уста Патриарха Константинополя в «Уложенной грамоте» влагаются такие слова, обращенные к царю Феодору Иоанновичу: «Воистину в тебе, благочестивом царе, Дух Святый пребывает… Твое же, о благочестивый царю, великое Российское царство, Третий Рим, благочестием всех превзыде, и ты един под небесем христьянский царь именуешися во всей вселенной». Как бы ни относились позже в Константинополе к учению старца Филофея, но подпись Константинопольского Патриарха действительно стоит под этим исторически исключительно важным актом, в котором близко к тексту воспроизводится мысль старца Филофея. К самому учению о Третьем Риме можно и в самом деле относиться по-разному – оно лежит вне области догматического богословия и представляет собой оригинальную историософскую концепцию, но «Уложенная грамота» 1589 года свидетельствует о тесной связи патриаршего служения с величием и авторитетом Российского государства, с его влиянием на ход мировой истории. Народное почитание патриаршего сана в XVII веке получило особое подкрепление в исключительной одаренности таких патриархов, как Филарет и Никон, в святости мученического подвига святителя Ермогена. Патриархи XVII столетия были, по словам участника Поместного Собора 1917–1918 годов П.Н. Сперанского, стражами совести русского народа. Патриаршество, как известно, упразднено было Петром Великим, который повел Россию путем ускоренной вестернизации. В наши задачи не входит глобальная оценка необходимости, неизбежности и последствий петровских реформ. Споры на эту тему со времен славянофилов и западников составляют едва ли не главный стержень развития отечественной историософской мысли. Но для Православной Церкви упразднение Патриаршества и замена его Святейшим Синодом, Первоприсутствующий в котором не обладал каноническими правами и обязанностями Первого епископа, как они очерчены в 34-м Апостольском правиле, явилось актом, чреватым печальными, если не сказать катастрофическими последствиями. В немалой степени связанная с упразднением Патриаршества бюрократизация церковного управления, поставленного под контроль чиновного аппарата во главе с обер-прокурором Святейшего Синода, оттолкнула от Церкви сначала часть образованного российского общества, затем, в середине XIX века, едва ли не большинство интеллигенции, а на рубеже XIX и XX столетий уже и массы простого народа, особенно в городах, что в конечном счете обернулось катастрофой 1917 года, грозившей гибелью самой России. Для Православной Церкви тогда открылся путь голгофских страданий, путь исповедничества и мученичества. |
| 232 В 184 §: «каноническое Право сравнительное может существовать и отдельно, как свидетельствуют некоторые опыты, сделанные иностранцами». Указание на Ваитеров Учебник. Вопп, 1842. 233 § 5. Издание 4-е, Киев, 1871, стр. 8. Говоря о трудностях систематизации материала церковного права, Скворцов делает следующее замечание: «Западные ученые в начале брали за образец разделение Институций Юстиниановых, и давали Церковному Праву несвойственное ему деление на учение о лицах, о вещах и действиях. Оттого не знали, куда некоторые предметы отнестъ. Напр., литургию и таинства одни относили ad res, другие ad actiones. (В Институциях actiones означает дела судебные)». Там же, 36. Это замечание несомненно указывает на систему Ланцелотта, но не подразумеваются ли здесь также и «Начатки» или Иоанновича? 234 Очевидно здесь дело идет о тех двух отделах, которые теперь называются: церковным устройством и церковным управлением. 235 По выражению Иннокентия архиеп. Харьковского это была, «изрядная книжица» (Проф. Бердников, Дополнение к краткому курсу церковного права. Казань. 1889 г., стр. 311). Правильная ученая оценка этого труда сделана в Биографическом Словаре профессоров и преподавателей университета Св. Владимира, изданном под редакцией проф. Иконникова, Киев, 1884, стр. 606. «Записки эти, говорит здесь проф. протоиерей Фаворов, – труд вполне самостоятельный, в котором все принадлежит самому автору, т. е. постановка вопросов, определяющих содержание науки, собрание и обработка материала для нее, систематическое распределение входящих в ее область предметов и метод их изложения. По объему своему «Записки» не обширны; как учебное пособие они и должны были иметь возможно меньший объем; но при краткости своей, они заключают в себе много сведений, и при том самых точных, о положительном праве Церкви. От теоретических рассуждений и соображений автор воздерживался и, может быть, более, чем требовало самое дело; но зато ничего произвольного не внесено им в науку, главная задача которой состоит именно в изложении данного, положительного права. Труд автора не мог быть без недостатков уже и потому, что он был у нас первым опытом в своем роде; во такие или другие недостатки не закрывают его достоинств и не отнимают у него не только учебного, но и научного значения». |
| Карамзин говорит, что аламами назывались наплечки с застежками 20 . Но в духовных завещаниях русских князей наплечки отличаются от аламов; напр. в духовной в. князя Иоанна Иоанновича (1356 г.) сказано: «дал сыну своему Ивану … алам жемчужный; наплечки золоты с круги, с каменьем с женчуги; алам малый с женчуги, что ми дала княгини Марья» 21 . В. кн. Дмитрий Иоаннович (1389 г.) завещал сыну своему кн. Петру «пояс золот с калитою да с тузлуки, да наплечки, да алам» 22 . – Д. И. Языков говорит, что алам Татарское испорченное слово, собственно халом; но не объясняет его значения 23 . – Висковатов считает аламы нашивкой 24 . В Древностях Российского Государства аламами называются в одном месте наплечки, в другом – стоячий воротник или козырь, а в третьем – вообще воротники, стоячие и лежачие 25 . – У Вельтмана алам – накладной воротник или ожерелье пристяжное 26 ; а у И. Е. Забелина: «аламы или образцы большие запаны, полагаемые на ездовом платье, напр. на ферезее, на чуге, один на груди, другой на спине, а остальные по плечам; на них изображались орлы, львы, инроги, грифы». Там же: «наплечки вероятно тоже, что и аламы» 27 . В другом месте: «круживо (у шубок) особенно по передам украшалось аламами, большими круглыми бляхами из басменнаго золоченаго серебра» 28 . По указанию В. В. Вельяминова-Зернова, слово алам Арабско-Татарское: алам знак, значок, знамя, нашивка на платье и вообще всякий признак, составляющий отличие одного предмета от другого. Значит также образец. Алебарда, олебарда Алебарда, олебарда. См. Бердыш. Название этого оружия алебардою образовалось из Араб альхарба, имеющего значение копья, преимущественно короткого, дротика. Средненемецкое helmbarte. Алмаз Алмаз – «всех черствие камений и крепчае, треска не иметь никакая». См. Камни. Алтабас Алтабас – ткань по золотной или по серебряной земле с серебряными или золотыми узорами. «Алтабас по золотной земле травы, кубы серебряны. – Алтабас по серебряной земле травки, листочки золоты». – Название алтабаса производят одни от Турецкого алтун золото и бязь ткань 29 ; другие от Арабского эл-дыбачь 30 . То и другое указывает на первоначальный вывоз этой драгоценной ткани с Востока. Алтабас употреблялся на платна, зипуны, вошвы для летников, на телогреи, шапочные верхи, рукава, башмаки и др. 31 . Алтабасный сделанный или сшитый из алтабаса: «Зипун алтабасный; обнизь алтабасный, золотная» 32 . Амагиль, омагиль |
| 239 Кто был Василий Андреевич, мы с положительностью сказать ничего не можем. Из послания к нему Пр. Иосифа видно только, что он был очень близок у великому князю Василию Ивановичу. Вообще же можно сказать, что Василий Андреевич Челяднин был одним из высших бояр при дворе великого князя. Брат его Иван Андреевич Челяднин был в числе послов к Сигизмунду Польскому (Соф. вр. ч. II, 234), потом сделан наместником Псковским. (Там же, 289). 240 Юрий Иоаннович, сын Uoahha III начал княжить в Дмитровке с 1505 г. взят под стражу в правление великой княгини Елены 11 декабря 1533 г., скончался 7-го августа 1536 г. О голоде 1512 года см. Летописец, служащий продолжением Несторову, стр. 355; и Карамз. VII, 195. 243 В Обз. Дух. Литер. (статья «Иосиф») второе послание поставлено даже прежде первого, как написанное прежде, и хотя по тому же поводу, только к другому лицу. 246 Желание молиться за себя и за умерших отдельно от других особо сохранилось, неизвестно, почему и до настоящего времени. Служить молебень или панахиду не хочет проситель вместе с другими, если бы того даже захотел последний; но непременно желает молиться один: «чтобы ему одному служили церковники – отдельно от других – молебен или панихиду» часто слышится просьба молящегося, – в противном случае он обижается на служителей; – странный и непонятный сепаратизм. 248 Иван Иванович, как видно из самого послания, был знаменитым боярином при дворе великого князя. Борис Васильевич, воспитывавшийся вместе с Пр. Иосифом, и оставшийся в мирском звании (Собр. Г. Гр. стр. 343, 368, 384) был в чине сокольчего в 1493 г. и отправлялся потом в Литву в 1495 г. (Соф. вр. II, 250; Ист. Гос. Рос. Эйнеолинга VI, 159). Он сохранил свое значение при дворе до 1513 г. около которого написано было к нему разбираемое послание. 252 Устав Пр. Иосифа до сих пор нигде не напечатан, за исключением X главы, которая имеет исторический характер. В сборнике, перевезенном в Спб. Дух. Академию в числе рукописей из Нов. Соф. Библиотеки, принадлежащем к концу в., между прочими статьями, помещен полный устав Пр. Иосифа. Он имеет предисловие и заключение, написан четким полууставом и составляет немаловажное приобретение Академической Библиотеки. Мы пользовались этим сборником; – записан он под 1470. В указаниях на этот сборник мы будем цитовать одни только листы его. |
| Мы имели тогда и разных аптекарей: один из них, Англичанин Френчгам, быв у нас еще в Иоанново время, при Годунове возвратился из Лондона с богатым запасом целебных растений и минералов. Другой, Аренд Клаузенд, Голландец, 40 лет жил в Москве. Но Россияне, кроме знатных, не верили аптекам: простые люди обыкновенно лечились вином с истертым в нем порохом, луком или чесноком, а после банею. Они не любили выхухоли в лекарствах и никаких пилюль; особенно не терпели промывательного, так что самая крайность не могла победить их упрямства. – Кто, быв отчаянно болен и соборован маслом, выздоравливал, тот носил уже до смерти черную рясу, подобную Монашеской. Жене его, как пишут, дозволялось будто бы выйти за другого мужа. Мертвых предавали земле до суток; богатых оплакивало, и в доме и на могиле, множество нанимаемых для того женщин, которые вопили нараспев: «тебе ли было оставлять белый свет? не жаловал ли тебя Царь Государь? не имел ли ты богатства и чести, супруги милой и детей любезных?» и проч. Сорочины заключались пиром в доме покойника, и вдова могла, без нарушения пристойности, чрез шесть недель избрать себе нового супруга. – Флетчер уверяет, что в Москве зимою не хоронили мертвых, а вывозили отпетые тела за город в Божий (убогий) дом и там оставляли до весны, когда земля расступалась и можно было без труда копать могилу. «Россияне (пишет Маржерет), сохраняя еще многие старые обычаи, уже начинают изменяться в некоторых с того времени, как видят у себя иноземцев. Лет за 20 или за 30 пред сим, в случае какого-нибудь несогласия, они говорили друг другу без всяких обиняков, слуга Боярину, Боярин Царю, даже Иоанну Грозному: ты думаешь ложно, говоришь неправду. Ныне менее грубы и знакомятся с учтивостию; однако ж мыслят о чести не так, как мы: например, не терпят поединков и ходят всегда безоружные, в мирное время вооружаясь единственно для дальних путешествий; а в обидах ведаются судом. Тогда наказывают виновного батожьем, в присутствии обиженного и судьи, или денежною пенею, именуемою бесчестьем, соразмерно жалованью истца: кому дают из Царской казны ежегодно 15 рублей, тому и бесчестья 15 рублей, а жене его вдвое: ибо она считается оскорбленною вместе с мужем. |
| Что ж было следствием? Негодование знатной части народа и многих владельцев богатых. Крестьяне жалели о древней свободе, хотя и часто бродили с нею бездомками от юных лет до гроба, хотя и не спасались ее правом от насилия господ временных, безжалостных к людям, для них непрочным; а богатые владельцы, имея немало земель пустых, лишались выгоды населять оные хлебопашцами вольными, коих они сманивали от других вотчинников или помещиков. Тем усерднее могли благодарить Годунова владельцы менее избыточные, ибо уже не страшились запустения ни деревень, ни полей своих от ухода жителей и работников. – Далее откроется, что законодатель благонамеренный, предвидев, вероятно, удовольствие одних и неудовольствие других, не предвидел однако ж всех важных следствий сего нового устава, дополненного указом 1597 года о непременном возвращении беглых крестьян, с женами, с детьми и со всем имением, господам их, от коих они ушли в течение последних пяти лет, избывая крепостной неволи. – Тогда же вышел указ, чтобы все Бояре, Князья, Дворяне, люди воинские, приказные и торговые явили крепости на своих холопей, им служащих или беглых, для записания их в книги приказа Холопьего, коему велено было дать господам кабалы и на людей вольных, если сии люди служили им не менее шести месяцев, то есть законодатель желал угодить господам, не боясь оскорбить бедных слуг, ни справедливости: но подтвердил вечную свободу отпущенников с женами и с детьми обоего пола. Защитив юг России новыми твердынями, Борис для безопасности нашей границы Литовской в 1596 году основал каменную крепость в Смоленске, куда он сам ездил, чтобы назначить места для рвов, стен и башен. Сие путешествие имело и цель иную: Борис хотел пленить жителей западной России своею милостию; везде останавливался, в городах и селах; снисходительно удовлетворял жалобам, раздавал деньги бедным, угощал богатых. Возвратясь в Москву, Правитель сказал Царю, что Смоленск будет ожерельем России. " Но в сем ожерелье (возразил ему Князь Трубецкой) могут завестися насекомые, коих мы нескоро выживем»: слово достопамятное, говорит летописец: оно сбылося: ибо Смоленск, нами укрепленный, сделался твердынею Литвы. |
| Сведав же, что Замойский, следуя за бегущим Максимилианом, вступил в Силезию, одержал над ним решительную победу, взял его в плен, томил, бесчестил в неволе, Феодор стыдил Рудольфа неслыханным уничижением Австрии. Но все было бесполезно. Император в своих отзывах изъявлял только благодарность за доброе расположение Царя; вместо знатного Вельможи прислал (в Июне 1589) маловажного сановника Варкоча в Москву, извиняясь недосугами и неудобствами сообщения между Веною и Россиею; писал, что о войне Турецкой должно еще условиться с Испаниею и таить намерение столь важное от Англии и Франции, ибо они ищут милости в Султане; что война с Польшею необходима, но что надобно прежде освободить Максимилиана... И Царь узнал, что Император, вымолив свободу брата, клятвенно обязался не думать о короне Польской и жить в вечном мире с сею Державою. «Вы начинаете великие дела, но не вершите их, – писал Борис Годунов к Австрийскому Министерству, – для вас благоверный Царь наш не хотел слушать никаких дружественных предложений Султановых и Ханских; для вас мы в остуде с ними и с Литвою: а вы, не думая о чести, миритесь с Султаном и с Сигизмундом!» Одним словом, мы тратили время и деньги в сношениях с Австриею, совершенно бесполезных. Гораздо усерднее, в смысле нашей Политики, действовал тогда варвар, новый Хан Крымский, преемник умершего (в 1588 году) Ислама, брат его, именем Казы-Гирей. Приехав из Константинополя с Султанскою милостивою грамотою и с тремястами Янычар господствовать над Улусами разоренными, он видел необходимость поправить их, то есть искать добычи, не зная другого промысла, кроме хищения. Надлежало избрать Литву или Россию в феатр убийств и пожаров; Хан предпочел Литву, в надежде на ее безначалие или слабость нового Короля; и готовясь силою опустошить Сигизмундову землю, хотел лестию выманить богатые дары у Феодора: писал к нему, что доброжелательствуя нам искреннее всех своих предместников, он убедил Султана не мыслить впредь о завоевании Астрахани; что Москва и Таврида будут всегда иметь одних неприятелей. |
| Обирание царя на Русское царствие, которое нередко сводят к понятию обычных выборов, на самом деле, существенным образом от них отличается не только своей духовной природой, но и правовым смыслом. «Выборщики смотрят на избрание не как на право свое, но как на просьбу к законному наследнику принять престол, до того идея династического наследственного права пустила глубокие корни в сознание народа», - уточнял понимание этого вопроса еще в конце XIX в. известный российский юрист А.В. Романович-Славатинский. Участники собора 1613 г. рассчитывали не на победу более активной политической группы, а уповали на то, что Господь «да просветит ихъ сердца, еже бы npocumi, кому прияти скипетръ Росийскаго царствия», быть Государем и Помазанником Божием. При этом, условиями для поиска такой особы можно найти в том же тексте Утвержденной грамоты. Поиск велся среди православных христиан, что очевидно из порядка и смысла обращения к единоверцам : «молив всемилостиваго Бога, и пречистую Богородицу i всъхъ святыхъ усердно со слезами...». Из обращения ко всем сословиям для прибытия на Собор «лутчихъ, крепких и разумных людей», видно, что пред ними стояла задача указать: «по колку человъкъ пригоже, для земского совету i для государского обиранья». Особо подчеркивалось, что царскую власть должен получить русский по происхождению Государь, близкий к угасшему царскому роду и при запрете вступления на Престол иностранцев и лиц инославного вероисповедания. В результате, российский Престол занял не видный политический деятель, не родовитый дворянин, а малоизвестный тогда 16-ти летний Михаил Романов, но имевший боковую родственную связь с по женской линии с последними царствовавшими Рюриковичами. Михаил Фёдорович был старшим царским племянником, сыном старшего двоюродного брата царя Фёдора Иоанновича, что для первых царей из рода Романовых служило важным фактором легитимации. В заключении следует сказать следующее. Во-первых, - поиск лица, которое может воспринять Царский Венец и занять Российский Престол, несомненно, связан с Божьей волей и готовностью народа ее принять. Никакой политический и юридический подход с применением современных выборных технологий, как бы совершенны они ни были, в этом случае невозможен, поскольку приведет лишь к вольному или невольному обману народных ожиданий. Одновременно, следует констатировать тот очевидный факт, что сегодняшний уровень монархического правосознания оставляет желать лучшего. Он пока еще непригоден для практических шагов в направлении активного восстановления традиционной формы правления в России, истоком которой было княжеское единодержавие русских государей, прошедшее сложный путь своего развития, и к середине XVI в. ставшее царским самодержавием. Однако, это лишь временное состояние, которое медленно, но явно меняется. |
| 130–177, и отдельно. 56 . Речь при открытии заседания Императорского Общества Истории и Древностей Российских 18 мая 1895 г. в память П.И. Шафарева. «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских» 1896 г., кн. IV, стр. 26–27 (протоколы). 57 . Воспоминание о Н.С. Тихонравове. «Вестник Европы» 1897 г., март, стр. 218–224 (вт. статья А.Н. Пыпина о Тихонравове и в сочинениях Тихонравова, т. I). 58 . Западное влияние в России XVII в. Историко-психологический очерк. «Вопросы философии и психологии» 1897 г., кн. 36, стр. 137–155; кн. 38, стр. 535–538; кн. 39, стр. 760–800 и отдельно М. 1897, стр. 1–87. 59 . О трудах императрицы Екатерины II по русской истории. «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских» 1898 г., кн. II, стр. 27 (протоколы). 60 . Ф.И. Буслаев , как преподаватель и исследователь. «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских» 1898 г., кн. II, стр. 53 (протоколы). 61 . Смена. Боярство и дворянство. «Русская Мысль» 1899 г., стр. 200–221, и отдельно. 62 . Краткое пособие по Русской истории. Частное издание для слушателей автора. М. 1899, стр. 1–156; 2-е издание с дополнениями, М. 1900, стр. 1–165; 3-е издание с дополнениями, М. 1900, стр. 1–172; 4-е издание, М. 1905, стр. 1–180. 63 . Речь о Пушкине 26 мая 1899 г. «Венок на памятник Пушкину». 64 . Воспоминания о М.С. Корелине († 3 января 1899 г.), как преподаватель на Высших женских курсах, читанные в публичном заседании Московского Исторического Общества (см. «Исторический Вестник» 1900 г., март, стр. 1228). 65 . О судебнике царя Федора Ивановича 1589 г. «Сборник Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел» вып. 7 (М. 1900), стр. V–IX, и в отдельном издании: «Судебник царя Федора Иоанновича 1589 г.» (М. 1900), стр. XXV–XXXVIII. 66 . Петр Великий среди своих сотрудников. «Журнал для всех» 1901 г., 1, стр. 53–72 и отдельно, Спб. 1902, стр. 1–43. 67 . Задачи научной популяризации. «Научное Слово» 1903 г., кн. 1. стр. 7–12. 68 . Разбор сочинения Н.А. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГЕРБЕРШТЕЙН [нем. Herberstein] Сигизмунд (Зигмунд), фон (1486, Виппах, ныне Випава, Словения - 1566), австр. дипломат и писатель, автор «Записок о Московии» (Rerum Moscoviticarum commentarii). Барон Сигизмунд фон Герберштейн. Гравюра. XVI в. Барон Сигизмунд фон Герберштейн. Гравюра. XVI в. Г. с отрочества владел словен. языком, что впосл. помогло ему во время дипломатических миссий и при сборе материалов для «Записок...». В 1499 г. Г. поступил в Венский ун-т, через 3 года получил степень бакалавра, в 1506 г. окончил курс. Г. слушал лекции гуманиста, поэта и историка К. Цельтиса (1459-1508), интерес к-рого к географии и этнографии иных народов повлиял на формирование мировоззрения Г. С 1506 г. Г. находился на службе у австр. Габсбургов , поначалу военной, с 1515 г. являлся членом Имперского совета. В 1516 г. имп. Максимилиан поручил Г. возглавить посольство к дат. кор. Кристиану II. С этого времени началась дипломатическая карьера Г., в течение к-рой он принял участие в 69 миссиях - в Венгрию, Польшу, османскую Турцию и др. Однако в историю Г. вошел прежде всего как глава австр. посольств в Москву - в 1517 г. от Максимилиана и в 1526 г. от эрцгерц. Фердинанда I (с 1531 король, с 1556 император) - и как автор «Записок о Московии», где отразились сделанные в ходе этих миссий наблюдения. Целью 1-го московского посольства Г. было посредничество в переговорах посланников польск. кор. Сигизмунда I с советниками московского вел. кн. Василия III Иоанновича о заключении мирного соглашения между Русским гос-вом и Польшей для совместной борьбы против Османской империи. Переговоры закончились безрезультатно. 2-е посольство Г. в Москву должно было способствовать превращению 5-летнего перемирия между Россией и Польшей, срок к-рого истекал в 1527 г., в вечный мир. Эта задача также не была выполнена, но перемирие было продлено на 6 лет. За дипломатические заслуги Г. получил баронский титул (1532). |
|
|
