| Звенигород. Саввино-Сторожевский монастырь. Собор Рождества Пресвятой Богородицы. Собор. Действует. Престолы: Рождества Пресвятой Богородицы , Саввы Сторожевского Год постройки:Между 1405 и 1407. Адрес: Московская область, г. Звенигород (Одинцовский район), Городок, 5. Координаты: 55.728018, 36.816262 Изменить описание Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью Собор Рождества Богородицы Саввино-Сторожевского монастыря Собор сооружен из белого камня в 1405 г. на средства князя Юрия Дмитриевича. Крестовокупольный четырехстолпный одноглавый храм - один из немногих уцелевших памятников московской архитектуры рубежа XVI-XV вв. Фасады, верх апсид и барабана декорированы поясами белокаменной резьбы. Порталы перспективные с килевидным верхом. Завершение с тремя ярусами закомар в XVIII-XIX вв. было заменено четырехскатной кровлей, восстановлено в результате реставрации в 1972г. Луковичная глава относится к XVII в. В интерьере стены столбы и своды покрывают фрески 1656 г., выполненные группой царских мастеров во главе со Степаном Рязанцем и очищенные в 1970-1971 гг. от поздних записей. Иконостас и часть икон относятся к XVIIb. В 1650-х гг. к собору с южной и западной сторон были пристроен одноглавый Саввинский придел, перекрытый сомкнутым сводом, две паперти и западное крыльцо. Над южной папертью расположена ризница, первоначально соединявшаяся крытым переходом с царским дворцом. Раньше существовало южное крыльцо с наружной лестницей, арки южной паперти были открытыми. Хотя летописных сведений о строительстве в Саввино-Сторожевском монастыре каменного Рождественского собора не сохранилось, чаще всего в литературе называется вполне " безусловная " дата освящения храм - 1405 год. В 1389 году Дмитрий Иоаннович завещал своему сыну Юрию " Звенигород со всеми волостми, и с тамгою, и с мыты, и с бортью, и с селы, и со всеми пошлинами " . В Звенигородском княжестве он затеял великое строительство. Уже в 1390-х годах здесь вырос удивительный Успенский собор на Городке. |
| И ты, господине, Бога ради побереги себя, понеже, господине, и малое небрежение великим бедам ходатайственно бывает; кольми паче боятися подобает страшного оного Божественного прещения к немилостивым и немилосердным и воспоминати всегда подобает Христову заповедь Евангельскую и глаголюще: аще яко же хощете, да творят вам человецы и вы им творите такоже благая; и блажени милостивии, яко тии помилованы будут.»... Таково содержание Иосифова послания о миловании рабов. В нем вполне выразился христианский, человеколюбивый и практический взгляд Преподобного Отца. За одно это послание, которое с честью могло бы явиться даже в нашей современной литературе, автора справедливо можно поставить не только выше всех современных ему людей; но и в ряду лучших писателей нашей древней церковной литературы. b) и с) Народная масса всегда обращала на себя внимание Преподобного Отца. Он при всей заботе о своем монастыре, при всехъ попечениях о сохранении веры, не оставлял без своей защиты и русский народ, – благополучие последнего много занимало его. В 1512 г. случился голод в Дмитровской области; при нерадении удельного князя, многие умирали от недостатка хлеба. Иосиф, как только услышал об этом, тотчас же написал послание к удельному князю Дмитровскому – Юрию Ивановичу 240 . Послание это уступаетъ по достоинству посланию о миловании рабов и было, кажется, не убедительно для Юрия Иоанновича, потому что Преподобный должен был скоро писать к нему второе послание о том же предмете, с прибавлением наставления против нечистоты плотской 241 ; при всем том в нем есть свои весьма замечательные достоинства. «Бога ради и Пречистыя Богородицы, пожалуй, попецися и промысли о православном христианстве, о своем отечествии; тебе бо, государю, от Господа Бога дана бысть держава и сила от Вышнего, тебе бо Господь Бог избра в себе место»... (и проч. Здесь следует буквальная выписка из послания к Василию Иоанновичу на еретиков, в котором также говорится об обязанностях князя). Приведши несколько примеров из истории, как «прежние государи, егда бываше в лета которого их великая нужа от глада, тогда великое попечение о сих имеяху, яко да не измрут голодом сущии под ними нищии и убогии.» – Иосиф продолжает: «И аще который государь имеяше у себе много жита, подаваше неимущим, или продавати веляше недорого и уставляше цену, обговорив с бояры, якоже подобаше, и заповедь полагаше во всем своем государстве, и запрещение страшно полагаше на преступающих сие: яко же и ныне сотвори великий князъ Василий Иванович всея Руси. |
| Он написал завещание в присутствии знатнейших Бояр, Князей. Василия Холмского, Даниила Щени, Якова Захарьевича, Казначея Дмитрия Владимировича и Духовника, Архимандрита Андрониковского, именем Митрофана, объявив старшего сына, Василия Иоанновича, преемником Монархии, Государем всей России и меньших его братьев. Тут, в исчислении всех областей Василиевых, в первый раз упоминается о дикой Лапландии; далее сказано, что Старая Рязань и Перевитеск составляют уже достояние Государя Московского, быв отказаны Иоанну умершим его племянником, сыном Великой Княгини Анны, Феодором; именуются также и все города, отнятые у Литвы, Мценск. Белев, Новосиль, Одоев, кроме Чернигова, Стародуба, Новагорода Северского, Рыльска: ибо тамошние Князья хотя и поддалися Государю Московскому, но удержали право владетельных. Другим сыновьям Иоанн дал богатые отчины: Юрию Дмитров, Звенигород, Кашин, Рузу, Брянск. Серпейск; Димитрию Углич, Хлепень, Рогачев, Зубцов, Опоки, Мещовск, Опаков, Мологу; Симеону Бежецкий Верх, Калугу, Козельск; Андрею Верею, Вышегород, Алексин, Любутск, Старицу, Холм, Новый Городок. Имея особенных придворных и воинских чиновников, пользуясь всеми доходами своих городов и волостей, братья Василиевы не могли в оных судить душегубства, ни делать монеты, и не участвовали в выгоде откупов государственных; однако ж Василий обязывался уделять им часть некоторых Московских сборов и не покупать земель в их отчинах, которые оставались наследственными для их сыновей и внуков. То есть меньшие сыновья Иоанновы долженствовали иметь права только частных владельцев, а не Князей Владетельных. Одна Рязань еще представляла тень вольной Державы: Князь ее, Иоанн, умер в 1500 году, оставив пятилетнего сына, именем также Иоанна, под опекою матери, Агриппины, и бабки его, любимой сестры Великого Князя, Анны, которая преставилась в 1501 году, утвердив внука в достоинстве независимого Владетеля, но только именем: ибо государь Московский был в самом деле верховным повелителем Рязани, ее войска и народа. – Исполняя желание отца, Василий и братья его обязались между собою грамотами жить в согласии по родительскому завещанию. |
| - Слышали, бояре, — говорил князь Иван Федорович Мстиславский, — новые изменники нашлись: князь Дмитрий Палецкий, сват царский, Василий Бороздин, князь Дмитрий Курняшев, казначей Никита Фунаков — все на сторону Владимира Андреевича передались. Пусть, говорят, даст он князю Юрию Васильевичу удел по завещанию великого князя Василия Иоанновича, тогда они его на престол царский посадят. Смутились все бояре приближенные и друг на друга с опаскою поглядывать стали: может быть-де, и ты в сердце измену государю молодому таишь… Каждый стал подсчитывать, сколько бояр против Димитрия-царевича идет, и много таких бояр оказалось — чуть ли не три четверти всего двора царского. Поникли все головами и в горькие думы погрузились, а Захарьины-Юрьевы еще ближе к болящему царю подвинулись: там была их надежда единственная и их спасение. Тишина настала в горнице. В это мгновение вбежал князь Пронский-Турунтай и новой недоброй вестью бояр устрашил: - Совсем беда пришла, бояре! Передался князю Владимиру Андреевичу и сам старец Сильвестр. Алексей Адашев тоже с ним ходит, должно быть, одно мыслит… Не успели верные бояре ответить князю Турунтаю, как с одра царского раздался слабый и дрожащий голос: как раз очнулся молодой царь и дурную весть услышал. Застонал он, приподнялся на постели и молвил боярам: - Что же, бояре, вы одни упорствуете? Оставьте меня, идите к изменникам моим, покиньте царя, царицу и родичей их. Не буду вас винить: сила солому ломит. Если уж сам старец Сильвестр… Тут прервался слабый голос царя молодого; не стало у него более сил, только очи, полные слез, обратил он к иконам святым. Жалость великая проникла в сердца бояр при виде владыки молодого, беспомощного, покинутого. Как один, двинулись они все к царю и стали вокруг одра его на колени; один другого перебивая, стали они уверять царя в своей верности, стали утешать его и новые клятвы давать. - Царь-государь, — сказал дьяк Иван Михайлов, — готова уже у меня целовальная запись для царевича Димитрия; дай мне в товарищи кого-нибудь из бояр, вот хоть князя Владимира Воротынского, — завтра вынесем мы в передние горницы крест и призовем бояр на присягу. Верь, что никто не дерзнет явно перечить твоей воле царской, все крест поцелуют. |
| Николая Гостунского. Духовник Алексий пришел с Запасными Дарами, чтобы дать их Василию в самую минуту кончины. «Будь передо мною, – сказал Великий Князь, – смотри и не пропусти сего мгновения». Подле Духовника стоял Стряпчий Государев, Феодор Кучецкой, бывший свидетелем Иоанновой смерти. Читали канон на исход души. Василий лежал в усыплении; потом, кликнув ближнего Боярина, Михайла Воронцова, обнял его с горячностию; сказал брату Юрию: «Помнишь ли преставление нашего родителя? я так же умираю», – и требовал немедленного пострижения, одобряемого Митрополитом и некоторыми Боярами; но Князь Андрей Иоаннович, Воронцов и Шигона говорили, что Св. Владимир не хотел быть Монахом и называн Равноапостольным; что Герой Донской также скончался мирянином, но своими добродетелями без сомнения заслужил Царствие Небесное. Шумели, спорили, а Василий крестился и читал молитвы; уже язык его тупел, взор меркнул, рука упала: он смотрел на образ Богоматери и целовал простыню, с явным нетерпением ожидая священного обряда. Митрополит Даниил взял черную ризу и подал Игумену Иоасафу: Князь Андрей и Воронцов хотели вырвать ее. Тогда Митрополит с гневом произнес ужасные слова: «Не благословляю вас ни в сей век, ни в будущий. Никто не отнимет у меня души его. Добр сосуд сребряный, но лучше позлащенный!» Василий отходил. Спешили кончить обряд. Митрополит, надев епитрахиль на Игумена Иоасафа, сам постриг Великого Князя, переименованного Варлаамом. Второпях забыли мантию для нового Инока: Келарь Троицкий Серапион дал свою. Евангелие и Схима Ангельская лежали на груди умирающего. Несколько минут продолжалось безмолвие: Шигона, стоя подле одра, первый воскликнул: «Государь скончался!» и все зарыдали. – Пишут, что лицо Василиево сделалось вдруг светло, что, вместо бывшего несносного запаха от его раны, комната наполнилась благоуханием. Митрополит омыл тело и вытер хлопчатою бумагою. Была полночь. Никто не спал в Москве. С ужасом ждали вести: народ толпился в улицах. Плач и вой раздался от дворца до Красной площади. |
| В 1471 году, Севастиян Кушелев послан был Иоанном Великим в Псков, собирать псковскую рать против Новгородцев, которую он 31 июля и привёл к Великому Князю, на берега Шелони. Он участвовал также, в качестве воеводы, в новгородском походе 1477 года. Василий Борисович Кушелев получил от Иоанна Великого, в земле новгородской, в вотской пятине, в погосте Егорьевском-Теребовльском, на Перебожье, отписные вотчины Новгородцев Дмитрия Победитцкого и Тимофея Иевлева. Иван чепец и Иван меньший Кушелевы находились, в 1495 году, в числе детей боярских, сопровождавших в Литву княжну Елену Иоанновну, нареченную супругу Литовского Великого Князя Александра. Из данной грамоты, Иоанном Великим, сыну его князю Юрию Иоанновичу на Дмитров и на Рузу видно, что Андрей Кушелев владел, в 1504 году, в Дмитровском уезде, деревнею Залесскою. Юрий Никитич убит в казанском походе 1550 года, а Дмитрий Данилович и Тимофей Иванович убиты при взятии Казани (2 октября 1552): имена всех трёх вписаны в синодик Успенского собора, на вечное поминовение. Фёдор Никитич и Пётр Григорьевич подписали, в 1571 году, поручную запись по боярине князе Иване Фёдоровиче Мстиславском, первый в 35 рублях, второй в 40 рублях. Ляпун и Дмитрий Фёдоровичи жалованы поместьями в 1583 году. Иван Иванович служил, при Императоре Павле Петровиче, сенатором; при Императоре Александре действительным тайным советником Егор Андреевич (рождение 1763 † 1826) служил, при Императоре Павле Петровиче, генерал-лейтенант, а при Александре I сенатором; сын его Сергий Егорович (рождение 1821), ныне полковник и флигель-адъютант. Григорий Григорьевич служил в Гатчине, при Великом Князе Павле Петровиче, полковником, и пользовался особенным благоволением Великого Князя; по восшествии Государя на престол получил чин генерал-майора и Анненскую ленту; несколько месяцев спустя чин вице-адмирала; 24 окт. 1798 г. пожалован адмиралом и вице-президентом адмиралтейств-коллегии; 22 февраля 1799 года возведён в Графское Российской Империи достоинство; и 29 июня того же года получил Андреевскую ленту. В 1801 году он оставил службу, и скончался в глубокой старости, в 1833 году. От первого брака он имел одну дочь, графиню Александру Григорьевну, за сенатором князем Алексеем Александровичем Лобановым-Ростовским; от второго брака с графинею Любовью Ильинишною Безбородко († 14 июля 1809) имел двух сыновей: Александра и Григория († 16 февраля 1855, бездетным); из них старший, граф Александр Григорьевич (рождение 1800 † 6 апреля 1855), сенатор, исправляющий должность государственного контролера, по указу 6-го апреля 1816 года принял имя и герб графов Безбородко и именуется графом Кушелевым-Безбородко 176 . От брака с княжною Александрою Николаевною Репниною-Волконскою († 8 октября 1836), он имеет несколько человек детей. |
| Таким образом, бояре московские, упрочив первенство за молодым князем своим, оправдали отзыв об них Симеона Гордого. Но кто же были эти бояре, которые, по выражению Симеона, отцу его добра хотели? Мы видели, что еще к Юрию Даниловичу в Москву пришел служить из Южной Руси боярин Родион Несторович. В 1340 году великий князь Иоанн Данилович Калита отправил рать свою под Смоленск с двумя воеводами: Александром Ивановичем и Федором Акинфовичем. Последний должен быть сын знаменитого Акинфа, который по неудовольствию на Родиона отъехал в Тверь и погиб при Переяславле; сыновья Акинфа могли перейти опять из Твери в Москву, тем более что летописец упоминает перед тем об отъезде многих тверских бояр в Москву, а что у Акинфа были два сына - Федор и Иван, это мы знаем также из летописи. В 1348 году вместе с князем Иваном ходил в Новгород воеводою из Москвы Иван Акинфович. Наконец, мы видели действующим в Ростове боярина Василия Кочеву. При Симеоне Гордом наместниками его в Торжке были Михаил Давыдович и Иван Рыбкин, да сборщик податей Борис Семенов. Вознамерившись жениться на княжне тверской, Симеон послал за невестою Андрея Кобылу и Алексея Босоволокова. Вскоре после этого по очень важному делу Симеон отправил в Орду Федора Хлебовича (в некоторых летописях - князя Федора Глебовича, следов. муромского) и с ним киличеев или мечников - Федора Шубачеева и Аминя. В 1352 году Симеон отправил в Константинополь послами Дементия Давыдова и Юрия Воробьева; мы видели уже прежде одного Давыдовича, Михаила, наместником в Торжке. В 1353 году наместником серпуховского князя в Лопасне был Михаил Александрович, тогда как прежде мы видели Александра Ивановича воеводою при Калите. Большими боярами в Москве при Иоанне Иоанновиче были, как мы видели, Михаил и зять его Василий Васильевич, бесспорно тысяцкий, род которого производится от Протасия, приехавшего в Москву с князем Даниилом Александровичем и бывшего здесь тысяцким. Сын его Василий, отец нашего Василия, по родословным книгам, был также тысяцким: отсюда объясняется соперничество и вражда этого рода с Алексеем Петровичем Хвостом; дед нашего Василия называется Протасием в родословных книгах, в летописи же - Вельямином; могло быть, что он имел два имени, по обычаю того времени. В духовной Калиты упоминается Борис Ворков, который служил великому князю и за это получил от него село в Ростовской области. Свидетелями договора между великим князем Симеоном и братьями его были: Василий... тысяцкий, Михаил Александрович... Васильевич, Василий Окатьевич, Ананий Окольничий... Иван Михайлович. Дьяком при Иоанне Калите был Кострома, при сыне его Иоанне - Нестерко. |
| Из четырёх посланий Даниила одно написано ещё в сане игумена. Это послание к князю Юрию Иоанновичу Дмитровскому, брату великого князя Василия Иоанновича. Оно весьма кратко и содержит ответ на вопрос, переданный игумену Даниилу словесно келарем того же монастыря Саввою, по поручению князя Юрия: не следует ли держать пост на праздник Успения пресвятой Богородицы, который случился тогда в понедельник? Даниил – уведомляет князя, что о посте в понедельник писано в правилах Иоанна Постника и в уставе иерусалимском; но пост этот налагается только в виде епитимии отцами духовными за некоторые дела, и притом налагается, если в понедельник не бывают праздники. А потому ныне, когда в понедельник случился праздник Успения пресвятой Богородицы, не должно быть поста не только для всех не находящихся, но и для находящихся под епитимией, и разрешается и на мясо, и на вино, и на сыр, и на яйца, во славу Божию и пречистой Богородицы 38 . На другом послании Даниила сохранилась пометка, что оно написано в октябре 1528 г., и следовательно ещё в первой половине его архипастырского служения. Послание адресовано к старцу Дионисию Звенигородскому 39 . Этот Дионисий был из рода князей Звенигородских, принял пострижение от самого преп. Иосифа Волоцкого , как и митрополит Даниил, с которым, вероятно, и познакомился ещё в иосифовой обители. Любя уединение, Дионисий, вместе с другим старцем княжеского же рода – Нилом Полевым, удалился было из иосифовой обители на Белоозеро, где оба и устроили для себя пустыньки близь Кирилло-белозерского монастыря. Но, по поводу сделанного ими донесения преподобному Иосифу о замеченных ими между некоторыми пустынниками следах жидовской ереси, оба подверглись гневу великого князя, который приказал пустыньки их сжечь, а самих взять в Кириллов монастырь. В этом ли монастыре, где оба они «в велицей нужде многи скорби претерпеша», или уже в монастыре иосифовом, куда они вскоре, по повелению великого князя, переселились, Дионисий подвергся разным напастям, притеснениям и гонениям, и в своей скорби обратился с письмом к митрополиту Даниилу, прося его наставления 40 . |
| Сильвестр не мог же председательствовать! Быть орудием чужих замыслов и эгоистических интересов опять не в его уме и характере. Собираемый около царя совет, подобно как и земский собор, имел одну силу мнения. Историческую необходимость идеи самодержавия он понимал вполне и раскрывал ее во всех своих сочинениях, стараясь глубоко запечатлеть ее в сознании народа 56 . Самое тяжкое обвинение, обрушившееся на Сильвестра, будто он хотел возвести, на престол царского брата Владимира, а Иоанна с детьми извести, перепутывается недоразумениями и ложью. Единственный повод к обвинению в злодейском этом намерении могло дать поведение Сильвестра во время болезни Иоанна в 1563 году. Известные обстоятельства, сопровождавшие болезнь, в существе и целях своих остаются очень малоизвестными. Чрезвычайно трудно решить, кто именно и до какой степени готовы были действительно лишить престолонаследия сына Иоаннова Димитрия. Целый день неохотно тянулась присяга Дмитрию, может быть, потому, что искали средств устроить дело так, чтобы в случае смерти Иоанна не дать господства его шуринам. Но допустим, что в день присяги Владимир раздавал деньги детям боярским, что из присягнувших Димитрию князь Палецкий обещал не препятствовать восшествию Владимира на престол под тем условием, если его (Палецкого) зятю, царскому брату Юрию, дадут удел, назначенный в завещании в. к. Василия Иоанновича, допустим, что и другие бояре начали выторговывать для себя какие-либо условия с Владимиром, но разве Сильвестр должен отвечать за все козни их! И мог ли он за день разузнать об этих подпольных сделках, когда он безотлучно целый день должен был находиться при постели умиравшего царственного друга, укрощать крик и вопли бояр, раздававшиеся над постелью больного, и, наконец, не опускать государственных дел неотложной необходимости? Скромный, безмолвный, убитый горем Сильвестр обмолвился одним словом, обращенным к раскричавшимся боярам: «зачем вы не пускаете к государю князя Владимира, – он государю добра хочет». Вот и все, что дает повод к обвинениям! Но следует ли отсюда выводить предательские замыслы против царя и его детей? По обычной своей склонности всем уноровить Сильвестр хотел помирить Владимира с братом и боярами, укротить крик и споры у постели больного. А, может быть, на случай воцарения юного Димитрия он готовил во Владимире опекуна более достойного, чем Захарьины. Как бы то ни было, но если кому, то особенно Сильвестру, который столько лет и с таким блистательным успехом потрудился над управлением царства, больно было передавать управление в недостойные руки. Не нужно опускать из виду того, что его никто не обвинил в медленной или неохотной присяге. Подозрение явилось много позже. |
| Великий князь Иоанн Иоаннович духовным завещанием, писанным 1356 г., «о разделе движимого и недвижимого имения двум сынам своим князю Димитрию и князю Ивану», г. Рузу передает во владение последнему: «се даю сыну своему князю Ивану: Звенигород со всеми, волостьми и с мытом и с селы и с бортью и с обротчники и с пошлинами, Кремична, Руза». 348 Кроме вышеупомянутых слобод и сел, показанных в духовной Калиты, прибавились на долю княза Иоанна: «Истерва свобода, (Кремична другая), село Михалевское, село на Репне в Боровьсце, село Милциньское, село Выславское, село Кузминское, село Кариньское, село Козловское»; а «Угожье, великая свобода Юрьева, село Кляповское (выше нет), село Бельцинское», принадлежавшие к Звенигородским волостям, дал есмь княгине своей Александре». 349 По смерти князя Иоанна Звенигородского († 1365 г.), княжество Московское опять соединяется в одних руках брата его Димитрия Донского 350 и г. Руза переходит также в общее владение великого князя. В духовной грамоте (первой) великого князя Димитрия Иоанновича «о учинении наследником движимому и недвижимому имению сына своего князя Василия Дмитриевича», писанной 1371 г. при митрополите Алексие, между прочими городами упоминается Руза, Замошьская свобода, Угож, …..д, Вышегород, Истерва, Дмитриева свобода……» Начала этой грамоте нет. 351 Другою грамотой Донского, писанной 1389 г., «г. Руза» названный в первый раз «городок» передается со всей Звенигородской волостью второму сыну князю Юрию. 352 Князь Юрий (Георгий) Звенигородский, а потом Галицкий 1434 г. июня в 6 день внезапно скончался в Москве. 353 После него осталось духовное завещание, писанное около 1434 г., в котором значится: «се даю сыну своему Дмитрию (второй сын по прозванию Шемяка) город Рузу и с волостьми и с тамгою и с мыты и з бортью, и с селы и со всеми пошлинами, а волости Русские: Юрьево слобода, Замошье, Кремична и з бортники Кремиченьскими, Скирманово с Белми, Ростовцы, Фоминьское, да село Михайловское да Микифоровское и со всеми деревнями» 354 Великий, князь Василий Васильевич Темный, в 1434 г. |
|
|
