| Однако рус. князья во главе с князем Димитрием отказались. Правитель Москвы принял решение опередить противников и встретиться с Мамаем до его соединения с литов. войском. По свидетельству Пространной «Летописной повести», в походе приняли участие «все князья русские». Когда, перейдя Оку, войско подошло к Дону, некоторые воеводы предлагали остановиться, но Димитрий Иоаннович по совету Ольгердовичей принял решение перейти Дон и атаковать войска Мамая. 8 сентября 1380 г. рус. войско сразилось с ордынцами на Куликовом поле , «на усть Непрядвы». Битва продолжалась весь день с большим ожесточением, оба войска несли огромные потери. Исход сражения решил удар «засадного полка» во главе с Владимиром Андреевичем. Обратившиеся в бегство ордынцы тонули в р. Мече. По свидетельству «Летописной повести», князь Димитрий Иоаннович вопреки уговорам князей и воевод с начала битвы «бився с татарами в лице, став напреди». Все доспехи его были повреждены, но ни одной раны враги нанести ему не смогли. Мамай бежал с поля сражения «в мале дружине». Ягайло, узнав об исходе сражения, из-под Одоева поспешно ушел назад с войском. Вслед за ним вместе с дружиной бежал рязанский кн. Олег, покинув княжество. Д. И. посадил в его столице - г. Переяславле Рязанском - своих наместников. В 1381 г. Олег смог вернуться на свой стол, но по договору, заключенному с Димитрием Иоанновичем, он также признал себя «братом молодшим» по отношению к правителю Москвы, обязался разорвать союз с Литвой и следовать по отношению к ней в русле московской политики. Так же Олег должен был вести себя и в отношениях с Ордой: если князь Димитрий заключит мир с Ордой и согласится выплачивать ей дань, то так же должен был бы поступить и рязанский князь; если же дело дошло бы до войны, то рязанский князь обязывался быть «с одиного на татар и битися с ними». 1380-1381 годы были временем наибольших успехов княза Димитрия. Князья Северо-Восточной Руси подчинялись его политическому руководству. Наиболее могущественные из рус. соседей - правители Твери и Рязани - признали себя «братьями молодшими» князя Димитрия Иоанновича и обязались следовать его политике в отношении Литвы и Орды. |
| Осуждение еретиков на Соборе 1504 г. Сидят (справо налево): митр. Симон, вел. кн. Иоанн III Васильевич, Василий Иоаннович. Миниатюра из Лицевого летописного свода. Шумиловский том. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 644) Осуждение еретиков на Соборе 1504 г. Сидят (справо налево): митр. Симон, вел. кн. Иоанн III Васильевич, Василий Иоаннович. Миниатюра из Лицевого летописного свода. Шумиловский том. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 644) В 1510 г. произошло полное подчинение Пскова, решившее важные политические и военно-стратегические проблемы на зап. рубежах. Город уже давно находился в орбите великокняжеской политики, промосковская ориентация псковичей была обусловлена их желанием видеть в Москве защитника от притязаний Вел. Новгорода и союзника во внешней политике. Псков еще сохранял нек-рые городские вольности (вече, вечевой колокол и др.), хотя власть великокняжеского наместника усиливалась, особенно после назначения на эту должность весной 1509 г. кн. И. М. Репнина-Оболенского, отличавшегося особой жестокостью по отношению к псковичам. Во время пребывания В. И. в Вел. Новгороде осенью-зимой 1509/10 г. жители Пскова (в делегацию входили посадники и бояре) подали жалобу на наместника. По др. источникам, первым жалобу вел. князю подал наместник, обвинивший псковичей в нарушении своих обязанностей по отношению к правителю («дела государские делают не по прежнему и в суды, и в пошлины, и в оброки, и во всякие доходы у него вступаются»). Челобитные и жалобы продолжались как со стороны кн. Репнина-Оболенского, так и со стороны псковичей, не только посадников, но и черных людей, к-рые жаловались и на наместника, и на новгородских помещиков, и «на свою братью на пскович». Вел. князь признал виновными посадников и положил «великую опалу» на «свою отчину Псков» (было упразднено вече, сняты колокола, установлена власть 2 наместников в городе, а также по 10 пригородам). Псков принял требования об уничтожении вольностей, и В. И. после совета с частью Боярской думы (находившейся при нем в Вел. Новгороде) не стал посылать войска на город. Из Пскова было выведено 300 семей (среди них посадники, купцы, житьи люди), поселившиеся в Сев.-Вост. Руси. Дворы в Среднем городе, откуда они были выселены, получила тысяча новгородских помещиков, составивших военный гарнизон города, здесь же были поселены 300 купеческих семей из др. городов страны. Была отменена чеканка денег в Пскове и произведена перечеканка монет. Включение Пскова в состав Русского гос-ва способствовало его экономическому подъему, показателем роста было, в частности, большое церковное строительство, в т. ч. каменное. В 1516-1533 гг. в городе было построено 17 храмов, укреплялись городские стены, строились новые оборонительные сооружения. |
| Этот слух будут возбуждать в сложные для власти на Москве времена, например, в 1598 году сразу после кончины царя Феодора Иоанновича. Еще при жизни царя Феодора Иоанновича борьба вокруг престола велась между царевыми родственниками Годуновыми и Романовыми. Но родовитей их, в более ранней, дальней кровной связи с Рюриковичами были некоторые князья, своего рода «принцы крови» — Шуйские, например. И Романовы, и Годуновы княжескими родами не были, к Рюриковичам или Гедиминовичам не принадлежали. Оба семейства были малочисленны, принадлежали к новой аристократии. У старой аристократии при Годуновых или при Романовых не было никаких шансов на власть. Ясно было, что при политике Годунова у нее никаких перспектив на полновластие не предвидится. Было ясно, что и Романовы (сыновья Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, который, умирая, передал Годунову свое место около царя Феодора Иоанновича), будут ориентироваться отнюдь не на родовитую знать. Поэтому Романовых всячески подвигали против Годунова, да еще и скомпрометировали тем, что боярский самозванец — Григорий Отрепьев — был взят «с их двора». Сами не ведая того, Романовы, как и ненавидимые ими Годуновы, стали жертвами боярских интриг. Связи боярской аристократии (политические и родственные) с Литвой были столь тесными, пример олигархической власти шляхетской аристократии в Польской республике был столь привлекателен, что объединение враждебных Годунову сил в России и за ее пределами стало реальностью и привело к невероятной политической интриге. Изощренные иезуиты держали ее нити в своих руках вплоть до воцарения Самозванца. Казалось, чудовищная затея удалась. Но Самозванец стал проявлять признаки независимости, а боярская аристократия, удовлетворенная тем, что Годуновых более нет, а Романовы еще прежде устранены от борьбы за престол, прочувствовала свой момент и, возглавляемая Василием Шуйским, расправилась с недавними союзниками. Запад явно недооценил способности «московитов». Отметим, что мнение Н. М. Павлова об исключительных заслугах иезуитов в успехе первого Самозванца несколько преувеличено. |
| Царь Феодор Иоаннович 8 Борис Годунов Царь Феодор Иоаннович взошёл на престол в 1584 году, скончался в 1598 году, царствовал около 14 лет. Его имени вы не услышите никогда в числе великих государей, прославивших Россию; об его жизнеописании никто и не подумал. Но если России обязана помнить времена благополучия, данные ей Богом, если она должна помнить царей, при которых процветала в счастье и тишине, она должна помнить царя Феодора Иоанновича. Отец его был царь всей земли Русской, Иван Васильевич IV, которого снисходительный суд потомства прозвал Грозным; иностранцы-современники называли его кровопийцею; Русские молились Богу, чтобы Он переменил его сердце. Со временем вы узнаете подробности его царствования, годины испытания для России. У него был старший сын, такой же умный как отец, и такой же неукротимый. Царь Иван Васильевич воспитывал старшего сына своего для царствования над Россией; он учил его и наукам, и знанию государственной мудрости, и делу воинскому; но своим примером он учил его также разврату, необузданным страстям и жестокости. Видно, Богу было неугодно, чтобы преемник Грозного царя был ему подобен. Один раз пробудилось в сыне чувство сострадания к невинным жертвам гневного отца, и отец убил его в припадке бешенства, о котором сам после сожалел. О сыне своём, Феодоре Иоанновиче, мало думал державный отец; он не прочил его на царство, не видел в нём блистательных качеств, которыми сам гордился, и давал ему волю расти и воспитываться в уединении, если только может быть уединение при царском дворе и для царских детей. Фёдор Иоаннович был слабого сложения, невелик ростом, в лице худ и бледен; не было ничего величественного в его наружности, ничего отличного в его уме (как в отце его, Иване Васильевиче); но в нём были другие качества, которые лучше красоты наружной и лучше самого блистательного разума, – качества более угодные Богу и более полезные для государств и для народов. С детских лет слышал он про славу своего отца, про великие дела его полководцев, про завоевания, сделанные Русским войском в далёкой стороне, в родине прежних угнетателей России – Турков и Монголов (которых мы по ошибке обыкновенно называем Татарами). |
| Ответом на присоединение смоленских князей к князю Димитрию стал поход литовцев на Смоленскую землю, а ответом на присоединение к московскому правителю черниговских князей стал набег войск Мамая на черниговские княжества, расположенные на верхней Оке. Так стало намечаться сближение Орды Мамая и Литвы, недовольных усилением Москвы и объединением под ее политическим руководством русских земель. В 1376 г. кн. Владимир Андреевич вел войну с Великим княжеством Литовским, а великий князь Димитрий Иоаннович вновь стоял с войсками на Оке, охраняя себя и своих союзников от набегов ордынцев. Военные действия между Москвой и Ордой развернулись первоначально у границ Нижегородского княжества. В них на рус. стороне участвовали совместно московские и нижегородско-суздальские войска. Инициатива принадлежала рус. стороне. Весной 1377 г. объединенные рус. войска под командованием кн. Д. М. Боброк-Волынского, шурина Димитрия Иоанновича, предприняли поход на г. Болгар , подчинявшийся в то время Мамаю. Местные князья были разбиты, выплатили 5 тыс. р. и приняли представителей рус. власти - «даругу» (сборщика дани) и таможенника. Впервые часть владений Орды оказалась, хотя и на короткое время, в зависимости от рус. князей (нижегородского и московского). Летом 1377 г. московско-нижегородская рать потерпела сокрушительное поражение на р. Пьяне от войск «Мамаевой Орды», тайно проведенных мордовскими князьями; затем ордынцы напали на Нижний Новгород и разорили его. Эти успехи, по-видимому, побудили Мамая обратить внимание на владения Московского вел. князя. Посланное им войско во главе с Бегичем Димитрий Иоаннович встретил в Рязанской земле, в среднем течении р. Вожи. 11 августа 1378 г. ордынское войско было разгромлено. Погибли 5 ордынских князей, в руки победителей попал ордынский лагерь со всем имуществом. Случалось и ранее, что рус. князья во второй половине XIV в. наносили поражение отрядам отдельных мурз, нападавших на их земли во время смут в Орде, но поражение войску, высланному правителем Орды, было нанесено впервые. |
| «Разрухи, смуты, разоренье царству… Нехорошо!» – восклицает в одноименной драме Алексея Константиновича Толстого близкий к святости царь Федор Иоаннович, когда его пытаются втянуть в очередную политическую авантюру. Сам-то Федор Иоаннович в пьесе – человек очень добрый и ни к какому насилию не склонный. Но Федор Иоаннович чувствует свою ответственность даже в том случае, если и при самых лучших его намерениях его именем освящаются опасные для России действия. «Вдруг через это царство замутится!» - восклицает он, и это не слова труса, а слова ответственного перед Богом и народом человека. Иногда мужество политика состоит в том, чтобы отказаться от претензий на власть. Ну, почему бы Тихановской не сказать: «Я понимаю, что никакой я не президент, а домохозяйка. Чтобы не создавать раздрай в обществе, я отхожу в сторону, а премию – раздайте бедным!» Вот это был бы ход настоящего политика и человека. Но пошляки рвутся к успеху даже в том случае, если сопутствующей потерей будут «разрухи, смуты, разоренье». Пошляки при этом действуют на разных уровнях. У кого-то сопутствующая потеря – целое царство, а у кого-то потери не выходят за круг одной семьи, одного класса в школе, да даже и одного человека. И вот пошляки рискуют собой, проводя рискованные пластические операции; рискуют детьми, насильно выращивая из сыновей и дочек чемпионов и прочих «олимпийцев». А политические пошляки рискуют страной, пытаясь привлекать к себе внимание антицерковными или просто антироссийскими заявлениями и «акциями». Великий писатель Владимир Набоков определял пошлость как попытку лишенных вкуса людей казаться не тем, кто они есть, а частью высшего общества, круга избранных. «Дорогая, я вчера разговаривал с герцогиней!» - эту фразу Набоков в своей лекции приводил как пример чистейшей пошлости. В наши времена герцогские титулы вышли из моды, на ярмарке тщеславия их заменили «современные предложения» в виде всяких премий, лауреатств и призов. Когда лауреатство заслуженно – честь и хвала его получателю. А вот когда оно достается за несовершенные подвиги, да к тому же видна и политическая конъюнктура вручающей стороны: кого-то там поддержать в оппозиции, кого-то там унизить во власти – вот тогда любая церемония превращается вдруг в «неуместной почести позор», по слову шекспировского сонета. |
| Собр. т. III. 92. т. 1. 233) он как будто прямо поехал в Кострому, не заезжая в Переяславль 26 Иначе нельзя объяснить этого поступка Димитрия Иоанновича, разве предположив, что он сам почему – либо сделал распоряжение, чтобы Евдокия выехала из Москвы после него. Во всяком случае несомненно, что Димитрий, оставляя Евдокию в Москве, имел в виду, чтобы жители при отсутствии его не упали духом и, видя среди себя великую княгиню, с большею уверенностию надеялись на скорую от пего помощь 27 Сказание о Тохтамышевом нашествии... Пол. Соб. т. IV. прибавлен, стр. 85. т. VI. приб. стр. 98. Тоже в Инк. лет 29 «Ту мало не постигоша великие княгини». Ник. лет. IV. 136. Тоже говорится и в Ст. книге (1. 498), хотя без означения времени, где и когда именно была погоня. Ст. книга прибавляет, что татары гнались и за митрополитом Киприаном на дороге в Тверь, но также без успеха. 32 Слово о житии и преставлении в. к. Димитрия Иоанновича, в Поли. Соб. Лет. в приб. к т. IV стр. 352–353. Тоже с несколькими вариантами в Соф. Врем. 1. 387–390. 34 Собр. госуд. грам. т. I. 31, стр. 58–62. Другое завещ. Дим. Иоан., писанное прежде, там же 30. 35 Год рождения Евдокии неизвестен. Неизвестно также, каких лет она была, выходя в замужество за Димитрия Иоанновича. Поэтому трудно с точностию определить лета ее в год его кончины. Сделаем, впрочем, в этом отношении то, что можно. Выше было замечено, что бракосочетание Евдокии с Димитрием Иоанновичем совершено было в Январе 1366 года, а кончина сего государя случилась в Мае 1389-го года. Следовательно, Евдокия была в замужестве за Димитрием около 23-х лет с половиною. Теперь, так как известно, что по древнему обыкновению девиц выдавали в замужество иногда очень рано, – 12 и 13-ти лет, то можно полагать, что Евдокии в год смерти ее супруга было около 35-ти, или 37-ми лет. Вероятность этого предположения подтверждается: во 1-х собственными словами Евдокии в ее плаче, выражающими ее жалобу на молодость; во 2-х, некоторыми последующими обстоятельствами ее жизни. |
| Царство Василия Иоанновича Здесь приведены два свидетельства о двуперстии: одно из жития преподобного Иринарха Ростовского и из книги Сын церковный, принадлежащей неизвестному писателю. Свидетельства эти показывают только, что в означенное время некоторые держались обычая знаменаться двуперстно, чему и свойственно быть после определения Стоглавого собора; но это не есть ещё доказательство преимущественной древности, всеобщности и неизменяемости двуперстного сложения 37 . 37 В «Житии» пр. Иринарха в статье «О видении московского царства и о разорении его» действительно есть эта упоминаемая Денисовым подробность: «и он (Иринарх) прекрести лице свое крестом двема перстома». Что в первой четверти XVII столетия, когда писано Житие, были у нас на Руси крестившиеся двуперстно, это не подлежит сомнению: тогда именно лица, не только державшиеся двуперстия, но и старавшиеся о распространении его в народе, внесли учение о двуперстии первый раз и в печатные книги – в Великий Катехизис (хотя весьма неумело, наряду с учением о троеперстии). Писатель «Жития» принадленжал, очевидно, к числу ревнителей и проповедников двуперстия и внёс подробность о том, что Иринарх перекрестился «двема перстома», с очевидным намерением показать предпочтительность двуперстия пред троеперстием, также употреблявшимся тогда, и, как видно, большинством. В противном случае какая же надобность была бы ему обращать внимание на то, что Иринарх перекрестился именно двумя перстами? Если бы тогда двуперстие было у нас всеобщим и единственным перстосложением для крестного знамения, если бы никто и не знал о троеперстии, то не достаточно ли было бы сказать, что Иринарх перекрестился, сотворил крестное знамение? Все знали бы, что он перекрестился двумя перстами, и самому писателю не пришло бы на мысль напоминать об этом читателю. Но, значит, были у нас, и в большинстве, крестившиеся троеперстно, если ему понадобилось сказать с известною целию, что Иринарх перекрестился не тремя, а двумя перстами. Итак, свидетельство от Жития пр. Иринарха не доказывает исключительного употребления одного двуперстия в начале XVII ст., что именно желал доказать Денисов. Ред. Читать далее Источник: Типография Э. Лисснера и Ю. Романа, Воздвиженка, Крестовоздвиж. пер., д. Лисснера, 1890 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| О новом театральном сезоне Я не признаю «датские» спектакли, но личность святителя Гермогена не просто привлекательна, а сверхзначима для меня. 2012 — год 400-летияокончания Смуты, а в 2013 году исполняется100-лет со дня канонизации святителя Гермогена. Фонд по увековечиванию памяти священномученика предложил нам поставить спектакль о нём. И мы рискнули: в очень сжатый срок я написал пьесу, возник образ спектакля, мы начали репетировать. Сейчас мы мыслим этот спектакль как вторую часть дилогии вместе со спектаклем «Царь Фёдор Иоаннович», не только потому, что одно время практически примыкает к другому, а по причине внутреннего единства. Есть замысел создать трилогию, когда третью часть составит пушкинский «Борис Годунов». Пьеса о Гермогене — это ещё и о Василии Шуйском. Почему я говорю о трилогии: «Царь Фёдор Иоаннович», «Царь Борис Годунов» и «Царь Василий Иванович Шуйский»? Это очень разные личности, и в Шуйском есть момент, отличающий его от двух других. Только вспомните, как ему приходилось лгать перед народом, как боярская элита ограничивала его власть, и ничего не получалось, смута разгоралась. «Царь Фёдор» не таков. Это не только святой царь, но, может быть, лучшая часть каждого человека. Но почему-то эта лучшая часть терпит земное поражение. Василий Шуйский — это тоже я. И что я должен делать в ситуации смуты? Ловчить? В финале пьесы Гермоген гибнет, его морят голодом поляки. А Шуйский в конце концов целует руку Сигизмунда, польского короля. Он выжил ценой унижения. Вот, собственно, выбор каждого из нас. И редко кто оказывается Гермогеном. Все хотели бы быть такими светлыми и принципиальными. Но нет, мы в основном целуем руку некоему Сигизмунду. И этот выбор для нас очень важен — два пути, конфликт земного выживания и выживания в вечности, выживания навстречу Богу. Но при этом спектакль о Гермогене — точно не житие. Мы театр светский, и играем для любого зрителя. Для нас важно даже не то, будет ли воцерковляться наш зритель, а то, что происходит в его сердце. Что он услышит? Зазвучит ли это сердце нашим стремлением… |
| Глинская Елена Васильевна (? — 1538) — великая княгиня московская, вторая жена Bacuлuя III (с 1525 г.), правительница России с 1535 г. Исторические песни, которые Артынов записал от своей тетки Т. А. Никоновой, были им опубликованы в «Ярославских губернских ведомостях» (Часть неофиц. 1851. 1857. Они представляют собою поздние обработки распространенных сюжетов о Кострюке (Мастрюке), брате второй жены Ивана Грозного Марии, дочери кабардинского князя Темрюка, и о гневе Ивана Грозного на сына. Упоминаемый в песнях Никита Романович — брат первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовны. Подобные сюжеты были зафиксированы раньше: в Сборнике Кирши Данилова, в собрании народных песен И. В. Киреевского, в песнях, собранных П. Н. Рыбниковым и т. д. См.: Народные исторические песни/Подгот. текста Б. Н. Путилова. М.; Л., 1962. С. 79–95, 104–116. Исторические песни, которые Артынов записал от своей тетки Т. А. Никоновой, были им опубликованы в «Ярославских губернских ведомостях» (Часть неофиц. 1851. 1857. Они представляют собою поздние обработки распространенных сюжетов о Кострюке (Мастрюке), брате второй жены Ивана Грозного Марии, дочери кабардинского князя Темрюка, и о гневе Ивана Грозного на сына. Упоминаемый в песнях Никита Романович — брат первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовны. Подобные сюжеты были зафиксированы раньше: в Сборнике Кирши Данилова, в собрании народных песен И. В. Киреевского, в песнях, собранных П. Н. Рыбниковым и т. д. См.: Народные исторические песни/Подгот. текста Б. Н. Путилова. М.; Л., 1962. С. 79–95, 104–116. Судя по словам тётки, начало песни она забыла, но начало это было довольно большое. Судя по словам тётки, начало песни она забыла, но начало это было довольно большое. Царевич Димитрий (1581–1591) — сын Ивана Грозного и его седьмой (пятой венчанной) жены Марии Нагой, погиб в Угличе в царствование Федора Иоанновича. Его гибель впоследствии послужила поводом к началу Смутного времени. Царевич Димитрий (1581–1591) — сын Ивана Грозного и его седьмой (пятой венчанной) жены Марии Нагой, погиб в Угличе в царствование Федора Иоанновича. Его гибель впоследствии послужила поводом к началу Смутного времени. |
|
|
