| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИВАН (ум. между 1487 и 1490, Великое княжество Литовское?), «крылошанин», писатель, профессиональный книгописец, видный член московского придворного еретического кружка (см. Жидовствующие ). Немногочисленные сведения об И. Ч. сохранились в его записях на рукописных книгах (где он трафаретно-униженно именует себя «Ивашко Чръной, якоже именем, такоже и делы», «Ио(анн) Чръны званием и деанми»), в посланиях Новгородского архиеп. св. Геннадия (Гонзова) и в «Книге на новгородских еретиков» («Просветителе») прп. Иосифа Волоцкого. И. Ч. не следует смешивать (как это делал, напр., Е. Е. Голубинский ) с Иваном Самочёрным, братом архим. Юрьева новгородского мон-ря Кассиана, сожженным в 1504 г. из-за принадлежности к жидовствующим. Известен ряд книг, в переписке и сверке текста к-рых принимал участие И. Ч. и на которых он оставил записи с упоминанием своего имени: Летописец Еллинский и Римский 2-й ред. (РГБ. Пискар. 162/М. 597), 1485 г.; «Лествица» прп. Иоанна Синайского с копией записи митр. св. Киприана 1387 г. (ГИМ. Увар. 447-Q/Цар. 182), 1487 г.; Сборник ветхозаветных книг с Хронографом Троицким (РГБ. Унд. 1), посл. четв. XV в. И. Ч. использовал разработанный, достаточно мелкий и красивый полуустав, восходящий к рус. почеркам, сформировавшимся в 1-й пол. XV в., в эпоху второго южнослав. влияния (см. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру ). Редакторские пометы и правка И. Ч. обнаружены также на полях Сборника ветхозаветных книг кон. XIV (?) - нач. XV в. (РГБ. Троиц. Фунд. 2), послужившего оригиналом для рукописи РГБ. Унд. 1 ( Клосс. 1971; СКСРК, XIV, С. 175-176, 65). Нуждается в дополнительном исследовании вопрос о принадлежности И. Ч. глосс (в т. ч. «пермских») на полях рукописи РНБ. F. I. 3, содержащей ветхозаветные книги 16 пророков с толкованиями (см.: СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 394). Это украинско-белорусский кодекс с сильно болгаризированной орфографией (даже считающийся в литературе южнославянским или молдавским, см., напр.: ПССРК, XV. С. 87, 439 438); Алексеев А. А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. С. 165), который датируется не ранее рубежа XV и XVI вв. (ПССРК, XV. Доп. С. 47, 438); т. о., речь может идти о копиях глосс И. Ч.; факт, по-видимому, имеет значение для истории пребывания книжника в Литовском великом княжестве (см. ниже). |
| Материал древнейших – XIII–XIV вв. – русских Служебников и Требников не вполне соответствует содержанию греческих Евхологиев, происходящих из Константинополя 1 . Сам факт наличия в древнерусских Служебниках ряда необычных особенностей уже давно известен исследователям 2 . Высказывались предположения о проникновении этих особенностей на Русь через Синай 3 , Южную Италию 4 или Афон 5 .Но если для поздневизантийской эпохи влияние Афона для русского и, шире, славянского богослужения нельзя подвергать сомнению, то для времени старше XIII в. нет данных об интенсивных контактах Руси с Синаем или Афоном и, следовательно, вряд ли возможно говорить о какой-либо их роли в формировании первоначальной русской литургической традиции. Впрочем, в основе древнейших русских богослужебных книг лежат южнославянские переводы X в., воспринятые Русью после ее Крещения, но о возможности влияния Синая или Афона на славян в Х в. говорить тем более не приходится. Гораздо весомее выглядят предположения о связи древнейших славянских литургических переводов с Южной Италией, однако они демонстрируют не только некоторое сходство с традициями этого региона, но и яркие различия. Наиболее ярко эти различия видны в чинах Божественных литургий святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста . Как показал Андре Жакоб, характерной особенностью этих двух византийских литургий в южно итальянских рукописях является наличие в чине литургии свт. Иоанна Златоуста трех молитв, происходящих из Палестины и Египта и заменяющих собой обычные константинопольские молитвы протесиса, малого входа и Трисвятого 6 . В чине литургии святителя Василия молитвы протесиса, малого входа и Трисвятого – обычные, как в древних константинопольских источниках или современных стандартных изданиях. Но помимо трех характерных «восточных» молитв в чине Златоустовой литургии, южно-итальянские рукописи обеих литургий также могут содержать особые молитвы: кадила, великого входа, возношения Даров, при причащении священнослужителей, заамвонные, в скевофилакионе (в конце литургии) 7 . |
| История Церкви Культурные связи Византии, южных славян и России Империя Палеологов, избавившись от господства латинян в Константинополе, ни экономически, ни политически не обрела прежней силы. Однако культурный престиж ее по-прежнему был очень высок. И если прежде историки настойчиво подчеркивали роль византийского влияния в итальянском Ренессансе, а теперь стремятся сузить ее, то о решающей роли Византии в культурной истории славянских стран, традиционно входивших в сферу ее влияния, спорить не приходится. Ведь родоначальницей, например, так называемого «второго южнославянского влияния», наложившего глубокий отпечаток на духовное, литературное и художественное творчество Руси, была Византия. Южные славяне, благодаря близким связям с Константинополем, стали посредниками в выработке изощренно-орнаментального стиля «плетения словес», упорядочении правописания, обогащении и усложнении языка. Новые черты обнаруживались не только в переводах с греческого, сделанных в основном болгарскими и сербскими монахами 122 , но и в оригинальных сочинениях, написанных в Болгарии, Сербии и на Руси. Славяне вовсе не ограничивались подражанием византийским образцам: во многих областях, например, в живописи, агиографии и проповеди, они были исключительно плодовиты, а в иконописи нимало не уступали грекам. К тому же идеология универсализма, проповедуемая византийской церковью, требовала от греков большего, в сравнении с прошлым, уважения и внимания к славянам. Славяне были признательны за дружбу. Например, русский паломник, посетивший Святую Софию, отметил доброту и приветливость патриарха Исидора (1347–1350) и записал, что патриарх «вельми любит Русь» 123 . Патриарх Каллист написал житие болгарского святого Феодосия Тырновского; у него были личные дружеские связи в Болгарии, где нашел убежище его духовный наставник Григорий Синайский 124 . В 1362 году вожди болгарского исихазма – Феоодосий и Евфимий Тырновские – были тепло встречены в Константинополе 125 . Эти и многие другие примеры свидетельствуют о растущей солидарности греков и славян, при том, однако, что сохранялось и признавалось культурное первенство Византии, особенно в монашеской среде. Переводческая работа, проведение литургических и уставных реформ, паломничества в Константинополь, путешествия иконописцев, дипломатов и церковных деятелей – все это были каналы проникновения на Русь идей и настроений византийской цивилизации, причем использовались они намного активнее, чем в предыдущие два столетия. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДРЕВНЕРУССКИЕ ВЛИЯНИЯ [восточнославянские] на книжность юж. славян (посл. четв. XII - сер. XIII, XVI-XVII вв.), периоды активизации русско-южнослав. связей в рамках средневек. конфессионально-культурного (кирилло-мефодиевского, или славяно-визант.) единства, во время к-рых представители Болгарской и Сербской Церквей обращались к древнерус. (восточнослав.) книжной традиции (ср. со ст. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру ). В процессе Д. в. происходило восполнение корпуса переводных и оригинальных текстов у юж. славян, в первую очередь богослужебных и уставных, оскудевшего вслед. неблагоприятных культурно-исторических условий (длительного иноземного и (или) иноверного владычества). Термин «влияние» применительно к этим связям носит условный характер, поскольку их инициатором и реализатором неизменно выступает воспринимающая сторона. Изучение Д. в. как культурно-исторического феномена (период XVI-XVII вв., от к-рого сохранилось большее число свидетельств) началось в кон. XIX в. в первую очередь в трудах М. Н. Сперанского. Несмотря на отдельные свидетельства распространения восточнослав. книжных памятников в XII-XIII вв. у юж. славян (исследование периода XII-XIII вв. началось в 1-й четв. XX в.), ставшие известными исследователям со 2-й четв. XIX в. (наблюдения А. Х. Востокова над южнослав. Прологом), до конца XIX столетия в историко-филологической лит-ре (включая отечественную) господствовало убеждение, что рус. книжно-лит. традиция в межслав. средневек. культурных связях выступала лишь в качестве воспринимающей стороны. В сер.- 2-й пол. XX в., когда тема привлекала большое внимание болг. и югослав. ученых, исключительное значение для изучения русско-южнослав. культурных связей XII-XIII вв. имели работы В. А. Мошина (в особенности см.: Mo š in. 1959; Мошин. 1963, 1998). В них была расширена источниковая база, выделены новые направления исследования и предпринята попытка вписать феномен Д. в. в политический и культурно-исторический контекст. С сер. 80-х гг. XX в. возникает новый интерес к теме, сопровождающийся систематизацией уже накопленного материала и выявлением новых памятников. В совр. болг. филологической науке (прежде всего в трудах Р. Павловой и ее учеников) связи XII-XIII вв. сводятся к почитанию рус. святых на слав. Балканах, остальные их аспекты отрицаются (распространение восточнослав. переводов) либо игнорируются (не учитываются никакие памятники помимо житийных и памятей в месяцесловах). При изучении русско-южнослав. связей XVI-XVII вв. и их продолжения в позднейшее время был накоплен большой фактический материал, но после работ Сперанского отсутствуют обобщающие исследования. 1-е восточнославянское влияние |
| В.В. Виноградов Зодчий ЗОДЧИЙ Акад. А. И. Соболевский предполагал, что слово зодчий вошло в русский литературный язык в период второго югославянского влияния, т. е. не ранее конца XIV – начала XV b. Это слово родственно словам здание, здати, созидати, и, по мнению А. И. Соболевского, в русском языке оно должно бы звучать зедчий, если бы русские книжники не прочитали югославянского ъ после з как о, т. е. если бы югославянское написание этого слова как зъдчий не повлияло бы и на его русское произношение. Таким образом, слово зодчий проникло в русский литературный язык чисто книжным путем в период «второго южнославянского влияния». Акад. А.Х. Востоков в «Церковно-славянском словаре» приводит слово зьдьчий в значении «мастер, строитель, владетель» («Зьдьчий. – τκτων, faber Pat., κττωρ, possessor. Dial. male») (Востоков, Сл. ц.-сл. яз.). Кроме того, Востоков отмечает слова зьдечий и зьдичий из сочинений Ефрема Сирина по списку XIV b.: писець ли еси, помяни зьдечья и камение длающихъ (χλεοτας κα λεπτοργους). Востоков предполагает здесь значение «горшечник» (ср. зьдарь «гончар, лепящий из глины, κεραμες, figulus». Ant.). (Ср. зьдъ " глина», зьдьный «глиняный» – Срезневский, 1, с. 1009). Слово зьдьчий исследователями старославянского языка (А. Мейе, Р. Ф. Брандтом) признается образованием, относящимся к более поздней эпохе жизни древнеславянского языка (сложенным по образцу кравчий, ловчий и т. п.) (Преображенский, 1, с. 247) 133 . Зодчий в ц.-слав. зьдьчий «aedificator; «possessor; ст.-серб. зьдьрь «faber» (Дан.); ново-серб. зидар «faber murarius» (Вук.), хорв. zidar, zidarc, zidatelj «structor» (Стул.); чеш. zednik «Maurer» (Ранк. Будилович, ч. 2, вып. 1, с. 103). К. Педерсен приводил русск. зодчий в числе примеров изменения ь в ъ между согласными в старославянском языке 134 . Акад. Ф. Ф. Фортунатов, считая это слово заимствованным из церковнославянского языка с о из ъ, так объяснял звуковую форму этого слова: «Ст.-слав. зьдьчии (не встречающееся в старых памятниках) фонетически не должно бы было получить ъ из ь в первом слоге (гласная ь имела здесь по положению ”большее количество“, при котором ь не подвергалось изменению в ъ даже и перед твердым слогом), но под влиянием зъдъ при зьдъ «глина; стена и при зьдьчий или зьдчии (с утратою второго ь) явилось зъдчии; в зъдъ при зьдъ гласная ъ перенесена была некогда из других падежей, где, напр., в род. пад. зъда, она образовалась фонетически из ь ”меньшего количества“ в то же время, когда перешло в зъдати (с ъ во всех древних памятниках), так что зъдъ из зьдъ является однородным, напр. с с " добъ в Синайской псалтыри под влиянием ъ из ь в с " дъба и т. д.» 135 . |
| В.В. Виноградов Среда Среда. Процессы развития и разрушения омонимии внутри самой лексико-семантической системы языка, не связанные с живыми и активными иноязычными заимствованиями, охватывают весь строй соответствующего языка. В формулу Ж. Вандриеса: «Омонимия осуществляется независимо от исторической судьбы слова» следует внести существенные ограничения, так как омонимия в подавляющем большинстве случаев предрешается историческим развитием всех сторон структуры слов в их связях и соотношениях. При этом, естественно, закономерности истории омонимов различны в кругу слов – производных и непроизводных (морфологически неразложимых в исходной форме или выделяющих тождественную флексию типа: плоть, снь, руда, страсть, правый, лихой и т. п.). По отношению к истории древнерусского литературного языка проблема омонимии очень осложнена тем, что здесь необходимо выделить в особый участок наблюдения и исследования семантические поля русских (восточнославянских) и старославянских (южнославянских) лексических параллелей омонимической или приближающейся к ней структуры. В качестве иллюстрации можно воспользоваться словом – среда (середа). Слово срда унаследовано русским литературным языком от языка старославянского (ср. русск. середа, середина, середка и т. п.). В древнерусской письменности XI–XV вв. слово среда употреблялось в разных значениях: 1) середина; 2) средний день недели, середа; 3) посредство, промежуточная область. Например: срдою плъти приближивъся намъ (τòμσον). Гр. Наз. XI b. 11. 4)Внутренность, сердцевина; совокупность людей. Отълучать зълыя отъ срды праведныхъ ( κμσου). Панд. Ант. XI b. 204 ( Mф. XIII. 49 ). От срды левгитска( κμσου). Чucл. IV. 18 . Хрононогр. XVI b. Ак. наук (Срезневский, 3, с. 482). Те же значения выступали и в восточно-русском эквиваленте этого славянизма – в русском слове – середа (ср. напр.: «Да възметься от середы вашея дло то створивыи»; в списке XIV b.; среды; – Никон. Панд. сп. 6 по сп. XII b.) (там же, с. 338). Очевидно, формы среда и середа до конца XIV b. были тождесловами. Их значения были однородны. Они воспринимались, как разные стилистические формы одного и того же слова. Можно думать, что среда в письменно-литературном языке вытеснило русизм – середа во всех значениях, кроме – «дня недели» и «середины», – в период «второго югославянского влияния», т. е. в русском литературном языке XV–XVI вв. Таким образом, лишь с эпохи второго югославянского влияния начинается расхождение этих форм. В XV–XVII вв. они превращаются в два отдельных слова, распределенных по разным стилям русского литературного языка. Лишь значение – «средний, третий по воскресенью день недели» и частично – «середина» остаются общими и в том и другом слове. Эта частичная синонимия сохраняется как след былого семантического единства слов среда – середа. |
| Историки не раз описывали многочисленные культурные, политические, религиозные, экономические и географические факторы, которые позволили первоначально незначительному Московскому княжеству стать в XIV веке центром русского государства. Роль, которую играла в этом процессе умиравшая Византийская империя, может расцениваться как один из важнейших моментов влияния Византии на историю Европы, «Собирание русских земель» вокруг Москвы, соперничество между Москвой и Тверью, вмешательство Золотой Орды, войны с Литвой. — все эти аспекты возвышения Москвы подробно, а подчас блестяще описывались русскими историками. Однако почти все они ограничивались русским материалом и рассматривали эти факты исключительно как эпизоды истории русского народа. В настоящей книге сделана попытка расширить перспективу и рассмотреть зарождение Российской империи на более широком восточноевропейском фоне, учитывая, в частности, внешнеполитическую деятельность Византии и торговые интересы итальянских городов–республик Генуи и Венеции. Хотя практически все архивы имперской и патриаршей канцелярий Византии погибли — либо в 1204 году, когда город был захвачен крестоносцами, либо в 1453–ем, когда его взяли турки, — в двух рукописях, хранящихся в Вене, содержится два тома официальных документов патриархата, включающих постановления патриархов (и отчасти императоров) за период с 1315 по 1402 год. Изучая эти документы в свете современной им политической и культурной истории Византии, сопоставляя их со свидетельствами других византийских, южнославянских и русских источников, мы обнаруживаем усиленную административную активность в областях, непосредственно входивших в церковную юрисдикцию византийского патриархата, и, в частности, на территориях бывшей Киевской Руси, к тому времени политически разделенных между Польшей, великим княжеством Литовским и Монгольской империей. Эта активность касалась не только церковного устройства, но и чисто политических разногласий, непосредственно затрагивавших личность и полномочия «митрополита Киевского и всея Руси», которого назначала Византия и который с 1308 года имел постоянную резиденцию в Москве. |
| Речь обратившемуся в православие из католицизма 2 Приветствуем тебя, возлюбленный брат о Господе, со вступлением во святое общество православных чад Христовой церкви. Да будет благословенна та поистине счастливая для тебя и благодатная минута, когда впервые зажглась в твоем сердце любовь к православию и затем создалась решимость стать в ряды православных и правоверующих членов церкви вселенской. Да почиет на тебе благодать и мир от Бога и отца Господа нашего Иисуса Христа во Святом Духе. Радость наша о твоем правоверии много усиливается тем обстоятельством, что ты взыскал его совершенно свободно и самостоятельно, и пришел к нему никем не увлекаемый и не уловляемый. Мы не преходили моря и суши, чтобы сделать тебя нашим пришельцем ( Мф. 23:15 ); значит сам отец небесный призвал тебя в церковное единение с вами, ибо никто не может придти ко мне, – говорит Спаситель, – если не привлечет отец, пославший меня ( Ин. 6:44 ). К радости нашей, столь понятной, о твоем православии присоединяется, возлюбленный брат, и то особое удовольствие, что в тебе мы видим единоплеменного нам славянина, возвращающегося из чуждого и насильственно навязанного южнославянскому миру римского влияния к своей свободе, к своим древним праотеческим преданиям и к самому естественному союзу духовному с Россией, православной представительницей и высокой защитницей славянских интересов. Слава Господу Богу, о тебе так устроившему! Какими же советами и благожеланиями напутствовать тебя на новом, избранном тобою пути религиозном. Не пренебреги, новопросвещенный брат наш, глубже и шире изучить догматы и чиноположения православной церкви, дабы все крепче и крепче утверждаться на избранном тобою царском и светлом пути православия, – это первый наш совет и просьба к тебе. Слыхал ты конечно, как люди небрежные и холодные в делах веры, желая оправдать свое неведение собственного вероисповедания, свою суетность и постоянное мирское рассеяние, любят повторять ходячую и легкомысленную фразу, что разницы христианских исповеданий мало значат собственно в деле спасения, ибо-де верующие во Христа все имеют одинаковую надежду спасения о Христе Иисусе. |
| Содержание Введение Глава I: Византийская культура на Руси Глава II: катастрофы XIII века Глава III: татары, их западные соседи и русские данники Глава IV: митрополия Киевская и всея Руси Глава V: победа исихастов в Византии. Идеологические и политические последствия Глава VI.. Культурные связи Византии, южных славян и России Глава VII. Византия и Москва Глава VIII. патриарх Филофей и Русь (1364–1376) Глава IX. Митрополит Киприан и московский сепаратизм Глава X. Литва поворачивается к Западу Заключение. Мечты и реальность Приложения Библиография Введение Историки не раз описывали многочисленные культурные, политические, религиозные, экономические и географические факторы, которые позволили первоначально незначительному Московскому княжеству стать в XIV веке центром русского государства. Роль, которую играла в этом процессе умиравшая Византийская империя, может расцениваться как один из важнейших моментов влияния Византии на историю Европы, «Собирание русских земель» вокруг Москвы, соперничество между Москвой и Тверью, вмешательство Золотой Орды, войны с Литвой. – все эти аспекты возвышения Москвы подробно, а подчас блестяще описывались русскими историками. Однако почти все они ограничивались русским материалом и рассматривали эти факты исключительно как эпизоды истории русского народа. В настоящей книге сделана попытка расширить перспективу и рассмотреть зарождение Российской империи на более широком восточноевропейском фоне, учитывая, в частности, внешнеполитическую деятельность Византии и торговые интересы итальянских городов-республик Генуи и Венеции. Хотя практически все архивы имперской и патриаршей канцелярий Византии погибли – либо в 1204 году, когда город был захвачен крестоносцами, либо в 1453-ем, когда его взяли турки, – в двух рукописях, хранящихся в Вене, содержится два тома официальных документов патриархата, включающих постановления патриархов (и отчасти императоров) за период с 1315 по 1402 год. Изучая эти документы в свете современной им политической и культурной истории Византии, сопоставляя их со свидетельствами других византийских, южнославянских и русских источников, мы обнаруживаем усиленную административную активность в областях, непосредственно входивших в церковную юрисдикцию византийского патриархата, и, в частности, на территориях бывшей Киевской Руси, к тому времени политически разделенных между Польшей, великим княжеством Литовским и Монгольской империей. Эта активность касалась не только церковного устройства, но и чисто политических разногласий, непосредственно затрагивавших личность и полномочия «митрополита Киевского и всея Руси», которого назначала Византия и который с 1308 года имел постоянную резиденцию в Москве. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДОБРОМИРОВО ЕВАНГЕЛИЕ (нач. (?) XII в.), тетр среднеболг. извода, один из древнейших кириллических списков этого типа книги. До кон. XIX в. полная рукопись хранилась в мон-ре вмц. Екатерины на Синае. В наст. время начало утрачено, сохранившиеся 230 пергаменных листов (210×150 мм) разделены на 4 части: 1-я - 196 л. (РНБ. Q.n.I.55); 2-я - 23 л. (Sinait. slav. 43); 3-я - 2 л. (Paris. slav. 65. Л. 3-4), отождествлены и описаны в 1981 г. ( Станчев. 1981); 4-я - 9 л. (Sinait. slav. 7/N), отрывки начальной части кодекса с чтениями Евангелия от Матфея были обнаружены в 1975 г. среди рукописей мон-ря вмц. Екатерины на Синае ( Tarnanidis. 1988. P. 111-112). Д. Е. нашел и сообщил о нем в печати в 1873 г. архим. Антонин (Капустин) . В 90-х гг. XIX в. основная часть кодекса (впосл. с.-петербургская и франц. части) вместе с пергаменными рус. Часословом XIII в. (РНБ. Q.n.I.57; СКСРК, XI-XIII, 322), т. н. Златоустом Ягича (РНБ. Q.n.I.56; СКСРК, XI-XIII, 392) и серб. Канонником XIV в. (РНБ. Q.n.I.58; СКСРК, XIV, 347), также происходящими с Синая, поступила через Каир в Вену к В. Ягичу , который подробно ее исследовал, издал ( Jagic. 1899), а в 1899 г. продал имп. Публичной б-ке в С.-Петербурге. В период нахождения основной части Д. Е. у Ягича 2 его листа попали в Национальную б-ку в Париже; на это указывает факт, что в Париже вместе с ними под одним номером хранятся отрывки 3 вышеуказанных синайских рукописей, также проданных Ягичем Публичной библиотеке (СКСРК, XI-XIII. С. 325. 392; СКСРК, XIV. Вып. 1. С. 502. 347; Прилож. 1. С. 580. 321, 322). Название кодекс получил по писцу, указавшему свое имя,- «попу грешнику» Добромиру (РНБ. Q.n.I.55. Л. 121). Д. Е. было создано в большом скриптории, помимо Добромира в работе над ним приняли участие не менее 7 писцов (СКСРК, XI-XIII. С. 111), П. А. Лавров выделяет 2 ( Лавров. 1914. С. 55). Письмо всех писцов весьма архаично по облику («юс малый» со срезанной макушкой, употребление «юса большого» йотированного) и некаллиграфично, что характерно для большинства южнослав. почерков до начала т. н. 1-го восточнослав. влияния (см. ст. Древнерусские «влияния» на южнославянские культуры ). Особый характер письму придает расположение букв не на линии строки, а выше ее. |
|
|
