| I. Предмет истории Церкви Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви (в 4-х томах). М., 1994; Прот. Георгий Флоровский. Положение христианского историка//Догмат и история. М., 1998; Мейендорф прот. Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк, 1985. Слово история (ιστορα) происходит от греческого существительного «ιστωρ», означающего «свидетель», «очевидец» и происходящего от корня «ειο» в слове «οιδα» - «знаю», точнее, «ведаю». Ведение - это глубокое внутреннее знание, внутреннее очевидение. Ведение есть внутреннее состояние субъекта в его понятии о предмете: тот, кто его имеет, не сомневается, оно ему очевидно. Взаимоотношение между знанием и ведением хорошо выражено в Евангелии от Иоанна в момент беседы апостола Петра с воскресшим Господом. Когда Спаситель троекратно задает Петру вопрос, любит ли тот Его, Петр в третий раз отвечает (русский перевод не совсем верно передает смысл греческого подлинника): «Господи, Ты все ведаешь (οιδας), Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин.21:17). Апостол заявляет Господу, что Ему все известно, все ясно представляется Его сознанию, но он предлагает Ему сосредоточить Свое сознание на одном пункте: «Ты знаешь...». Это сосредоточение на одном предмете представляет уже не ведение, а знание. Итак, в основе понятия истории лежит ведение. Ιδτωρ - человек, который подчиняется влечению своей природы - все знать, все видеть, чтобы известные вещи наполнили его сознание и были очевидны для него. История есть расспрашивание, разузнавание человеком чего-либо свершившегося - и самое стремление быть свидетелем событий. В этом значении слово «история» в греческом языке удерживалось до позднейших времен. Таким образом, в понятии истории дано стремление к ведению, получаемому через непосредственное созерцание. Но историческое знание - это нечто другое: по давности события мы не можем быть очевидцами; мы можем лишь узнавать его от очевидцев. Но если в понятии знания самом по себе заключен момент объективный, то ведение - весьма субъективное понятие. |
| В «Ипатьевской летописи» есть особо ценный эпизод, относящийся к 984-986 годам. В нем описано посольство представителей разных стран к князю Владимиру Святославичу и выбор киевским правителем новой религии. После повествования об одном из успешных военных походов летописец говорит, что в 6494 году от сотворения мира (986 году от Рождества Христова) к князю пришли болгары, которые убеждали его принять мусульманство. Их примеру последовали католики из Рима и хазарские евреи. Наконец, прибыл и греческий философ. Он рассказал князю Владимиру о православном исповедании Христа. Интересно, что автор повествования не считает нужным объяснять причины прибытия такого посольства, описание которого так контрастирует с предшествующей деятельностью князя и рассказом о его бурной жизни. Между тем, именно через нетипичное построение повествования летописец позволяет понять, насколько осмысленным был путь киевского князя к принятию православия. Решение принять новую веру — рискованный шаг для любого правителя. Чтобы разобраться в предпосылках таких кардинальных перемен, необходимо учитывать как исторический контекст, так и условия формирования личности самого князя. Владимир был сыном князя Святослава Игоревича — язычника и полководца, вызывавшего уважение у предводителей славянских племен, печенегов и даже византийского императора. В то же время отец крестителя Руси имел представление о справедливости и чести, о чем свидетельствует его обычай предупреждать противников о начале военных действий словами «иду на вы!» Присуще ему было стремление к ограничению собственных потребностей: Святослав просто одевался, питался в походах тем, что мог найти, спал на земле, подложив седло своего коня под голову. Мать князя Владимира Малуша была служанкой княгини Ольги, как гласит «Ипатьевская летопись», ее «милостницей». По мнению Д.И. Прозоровского, она помогала княгине раздавать милостыню, и отсюда можно сделать вывод, что она тоже, как и сама княгиня, была христианкой. Рос юный князь в Киеве под присмотром мудрой бабушки, которая стремилась привить ему веру и научить его добродетельной жизни, но на формирование мировоззрения мальчика значительное влияние оказал авторитет отца, категорически отказывавшегося принять крещение. Таким образом, влечение к земным удовольствиям и неодолимое стремление к добру как две противоположные черты проявились впоследствии в деятельности князя Владимира. |
| Разъяснение некоторых трудностей в Св. Писании, писаниях Святых Отцов и других вопросов и недоумений 1 . 133 страстями, и приражение 134 порока уменьшает, и снова в первый восстанавливает образ, то есть в вожделение согласно природе, если некоторые стремление 135 и влечение 136 Божии 137 . Погружение же руки за пазуху 138 означает Господа нашего Иисуса Христа, Слово Отчее, воплощающееся в мастерской 139 нашей природы. Вот что означает пазуха и побелевшая [от проказы] рука; и в образе руки, снова восстановленной в прежний [вид], показывается, как после воскресения Господь, вознесшись, возвратился за Отчую пазуху 140 . Ведь Моисей, будучи посредником между Богом и народом, иногда выступает от лица Бога и Отца, иногда же от нашей природы. 2 . Что означает башня, построенная в Сеннааре? 141 Строим и мы башню всякий раз, когда двинувшись с востока 142 , то есть отдалившись от познания 143 [Бога], мы приходим к земле Сеннаар, то есть к страсти чревобесия 144 . Ведь Сеннаар переводится как «бдение зубов» 145 . Затем мы и строим башню – плотские страсти ставим превыше всего и строим, сопрягая страсть со страстью даже до небес ( Быт. 11, 4 ), ведь ревнующие о суетных [благах] никак не желают остановиться, но имеют к ним ненасытное стремление. Бог же прекращает возведение башни и смешивает языки ( Быт. 11, 7 ) всякий раз, когда ради пользы Он, воспитывая 146 нас, препятствует нашему пороку. Ведь всякий раз покоренного скверною блуда Он наказывает 147 болезнью, а порабощенного чревобесием вразумляет нуждою. Он будто сокрушает башню страстей, одновременно смешивая и языки: сдержав болезнью блудника, непрерывно помышлявшего о блуде, Он делает его поглощенным заботой о здоровье тела, будто смешивая язык постоянного попечения о похоти 148 . 3 . Что означает Давид, поющий псалмы и усмиряющий злой дух Саула? 149 Всякий, кто, подобно блаженному Давиду, пасет стада, то есть разумную часть души, и побеждает гнев и вожделение, как Давид победил льва и медведя, 150 – тот, прибегая к словесному наставлению, услаждает внимающего [ему] созерцанием возвышенного и унимает в нем порочные страсти. |
| 269. Четвертая заповедь и сектантская пропаганда Три с половиной тысячи лет прошло с тех пор, как на Богошественном Синае были даны великому пророку Божию Моисею Богописанные скрижали с десятью заповедями закона Божия; все пророки Божии, все богоугодные люди на протяжении многих веков повторяли их, разъясняли, учили прилагать к жизни; наконец Сам Господь пророков, Сама Воплощенная Мудрость Божия, Спаситель наш Иисус Христос раскрыл во всей полноте весь смысл сих заповедей; казалось бы, как после всего этого еще не понимать, не усвоять всем сердцем животворящий смысл их, тем более, что и благодать Божия, даруемая нам от Духа Божия по заслугам Господа Иисуса Христа, всегда готова помочь нам не только умом усвоять, но и делом исполнять сии заповеди? Но, видно, так излукавилось сердце грехолюбивое, что и поныне от многих остается прикрыт истинный и спасительный смысл их, а может быть, люди, сами того не замечая, руководимые своими грехолюбивыми стремлениями, притворяются и обманывают сами себя, будто надо понимать заповеди Божии не по изъяснению их Самим Господом, не по разуму Церкви – нашей матери-наставницы, а по своему убогому разумению. Глубоко сердце человеческое, и как часто человек, руководимый тайными влечениями страстей, думает, что служит он Богу, тогда как служит своим же страстям! И вот мы, недостойные служители Церкви, вынуждаемся в сотый, в тысячный раз повторять и разъяснять одно и то же, но снова и снова слышим те же вопросы и недоумения: как следует исполнять ту или другую заповедь Божию? Чаще всего простые люди спрашивают: грех ли в праздники работать? Четвертая заповедь Божия о почитании святых дней нередко служит не только камнем преткновения для простецов, понимающих заповедь по-иудейски, принимающих только половину ее, запрещающую житейские дела в святые дни, но и средством совращения православных в жидовствующие секты, средством политического развращения их, особенно в такие смутные тревожные дни, как наше время. В целом своем виде заповедь Божия ясна, как ясный Божий день: шесть дней дается тебе на житейские попечения, на работу, занятия – для поддержания твоей земной жизни, а седьмой день всецело отдай Господу Богу твоему. |
| Этот вопрос, пришедший в нашу редакцию, определил тему новой беседы с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином. — Владыка, мы с Вами уже говорили: молитва — это наше общение с Богом, для христианина она должна быть необходимой как дыхание. Но мы знаем и из собственного опыта, и из опыта наших читателей, у которых много вопросов на эту тему, что научиться молиться и любить молитву очень трудно. Даже святые говорили: молиться — значит кровь проливать; молитва требует труда до последнего дня человека... Владыка, почему молиться бывает так трудно? — Действительно, молитва —это труд, об этом говорили многие святые. А русский народ сложил очень точную поговорку: самое трудное на свете — это Богу молиться и старых родителей кормить. Почему же молиться трудно, хотя многие святые имели навык постоянной непрестанной молитвы? Надо напомнить себе, что такое молитва. Это предстояние Богу, можно сказать, разговор с Богом, общение с Ним. А что нужно для того, чтобы в нашей обычной жизни постоянно хотеть общаться с человеком? — Любить его… — Совершенно верно. Например, вот жених и невеста —они все время хотят общаться друг с другом, 24 часа в сутки. Потому что есть любовь, влечение друг к другу. Так и с Богом: должно быть стремление к Нему для того, чтобы молитва не была нудной обязанностью. Знаете, как иногда говорят: «вычитал правило»? Как будто яму копал… Конечно, молиться постоянно, живя в миру, сложно, но, по крайне мере, можно обращаться к Богу часто и с любовью. Я вспоминаю свою юность, когда я просто бежал в храм. Знаю и других своих ровесников, тех, кто приходил в Церковь еще в советское время. Для нас это было самым главным, что может быть на земле, и заслоняло абсолютно всё: и учебу, и работу, и какие-то семейные связи. Мы буквально «утреневали» ко храму (как сказано в молитве: «утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему»), то есть с самого раннего утра постоянно хотелось быть в храме, видеть, слышать то, что там происходит. Я помню это чувство, до сегодняшнего дня память о нем в моем сердце. |
| Антоний (Соколов Иаков Григорьевич), еп.Черниговский и Нежинский Родился 9 окт.1850 года в Рязанской области, в семье сельского священника. Семья, среди которой он рос, была самая скромная, простая. Родители воспитывали его в духе христианского благочестия, по старинным русским обычаям: с детства приучали ходить всегда в храм Божий, стоять в нем благоговейно, читать и петь в церкви, дома свято исполнять все благочестивые обычаи, соблюдать строго посты Православной Церкви и вообще, все то, что сохранилось от благочестивой русской старины. Восьми лет он был отдан в духовное училище, находясь, однако под благодетельным влиянием своих родителей. В 1864 он поступил в Рязанскую духовную семинарию и обучался в ней до 1870 года. Время, в которое проходил он курс учения в семинарии, было неспокойным и опасным в том отношении, что, вследствие великого брожения в обществе и литературе, юношество увлекалось разными мечтательными теориями и сбивалось с прямого пути. Но и в такое время он сохранил в себе неповрежденную веру в Промысл Божий и святое Евангелие. Благочестивые обычаи, внедренные в его сердце родителями, он старался соблюдать, хотя и не всегда в надлежащей строгости. К русскому, родному питал самые горячие чувства и ненавидел все противное. К иноземному и иноверческому не лежала его душа. Модные и либеральные идеи он не только не воспринимал, но и всячески противился им. 20 дек. 1870 года поступил на службу по духовно-учебному ведомству в Касимовское духовное училище. И здесь, как и в семинарии, он жил уединенно, избегал всяких светских развлечений и удовольствий. Правда, он питал некоторое влечение к семейной жизни, но оно не могло заглушить в нем того высшего стремления, которое он имел в своем сердце. Богу угодно было устранить его от мирского ига и поставить на путь иночества. В 1875 году он поступил в Московскую духовную академию, которую и окончил в 1879 году со степенью кандидата богословия. Жизнь в стенах академии под покровом преп.Сергия укрепила в нем окончательно религиозные и политические убеждения. |
| (Некоторые наблюдения) Известно, что религия Христова, зародившись в малом, но избранном Богом семитском народе, очень быстро вышла за пределы его. Усилиями многих первохристианских миссионеров, и в первую очередь св. Стефана Первомученика, " эллинистов " и особенно св. Апостола Павла, христианство в течение буквально одного-двух столетий распространилось по всему греко-римскому миру, выйдя даже и за пределы его. Оказавшись в этом мире, оно вынуждено было так или иначе говорить на языке этого мира - прежде всего на греческом. И не просто говорить, но и преображать этот язык. Естественно, что то же самое религии Христовой пришлось сделать и с имевшейся в наличии греческой культурой во всех многообразных ее аспектах. А важнейшей частью этой культуры, я бы сказал - средоточием ее, была античная философия, которая являлась не просто неким спекулятивным рассуждением, но и путем жизни. Она была изначально любомудрием, а оно, как то констатирует известный знаток этой философии П. Адо (у него, правда, речь идет о мудрости, что, на наш взгляд, не совсем корректно), " рассматривается во всей античности как способ бытия, как состояние человека, существующего совершенно иначе, нежели остальные люди... Если философия есть активность, смысл которой - упражнение в мудрости (то есть в любомудрии. - А.С.), то упражнение это по необходимости заключается не только в том, чтобы говорить и рассуждать определенным образом, но и в том, чтобы определенным образом быть, действовать, смотреть на мир. Следовательно если философия не только дискурс, но и жизненный выбор, экзистенциальное предпочтение и деятельное упражнение, то именно потому, что она есть стремление к мудрости " Смысл и назначение философии во многом определил тот, кто отчеканил само это понятие. А как говорит Диоген Лаэртский, " философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор... Мудрецом же, по его словам, может быть только Бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть " мудростью " , а упражняющегося в ней - " мудрецом " , как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [ " любомудр " ] - это просто тот, кто испытывает влечение к Мудрости " Хотелось бы обратить внимание на это определение языческого любомудра: через то, что в богословии называется " естественным Откровением " , он ясно обозначил цель и назначение философии - она должна быть любовью к Богу и взысканием Истины и Премудрости Божией. |
| Опыт нравственного православного богословия в апологетическом освещении. Том III. Общественная нравственность Источник Христианские начала жизни семейной LXII. Нравственное значение семейного состояния Человек есть существо общежительное, – ζον πολιτικ, по выражению Аристотеля. «Кто не знает, – говорит и св. Василий Великий , – что человек есть животное кроткое и общительное, а не уединённое и дикое» 1 . Он создан для общественной жизни, чтобы жить не одиноко, а в общении с другими людьми; «не хорошо быть человеку одному, – сказал Сам Господь Бог пред сотворением Евы, – сотворим ему помощника, соответственного ему» ( Быт.2:18 ). Один человек должен помогать другому в жизни, в пользовании благами ее, в достижении разных целей её, в усладе земной жизни, в достижении небесной. Каждый из нас может гармонически и закономерно развиваться, совершенствоваться и достигать более или менее успешно и легко возможного благосостояния, временного и вечного, только в союзе с другими лицами. Важнейшие союзы людей, вообще говоря, заключённые и освящённые Самим Богом, суть: семейный, гражданский или государственный и церковный. О каждом из этих общественных союзов в известной степени можно сказать то же, что сказано Господом о союзе семейном: «...что Бог сочетал, того человек да не разлучает» ( Мф.19:6 ). Все эти общественные союзы, как и союз семейный, мы не иначе можем признать, как своего рода установлением божественным. Богом сотворена природа наша для общежития; Богом вложено в нас и естественное влечение к общению друг с другом, и стремление к тому высшему совершенству, какое может быть достигаемо только совокупными силами людей. По словам И.А. Лейтона, «социальные учреждения – семья, общество, церковь , нация, – являются орудиями или средствами для развития и деятельности человеческой личности, и в силу этого имеют этический характер» 2 . Нередко приходится слышать, будто христианство как религия абсолютных устремлений своими нравственными нормами не может определять жизнь естественных человеческих установлений, не может иметь своих идей семьи, общества, государства и т.д., и даже должно отвергать эти идеи. Поэтому односторонне аскетическому пониманию христианства, существующие формы общественных отношений и абсолютный идеал христианской нравственности лежат в двух совершенно различных плоскостях, так что между ними нет ничего общего, нет никаких точек взаимного соприкосновения 3 . Но такое воззрение на отношение христианства к общественной жизни, как именно ложно аскетическое, решительно несостоятельно. |
| Основа здоровой нравственной жизни общества и его живучести есть семья. «Если внутри этой общественной единицы искажены основные начала жизни, если испорчено это зерно общественного развития и порядка, то сколько бы ни творили мы искусственных форм, они не приведут с собой здоровой жизни для общества» 1 . «Неустройство семьи расстраивает, – по замечанию великого святителя Иоанна Златоуста , – всю вселенную» 2 . И, наоборот, «если супружеские отношения в порядке, то и дети воспитываются хорошо, и слуги благочинны, и соседи, и друзья, и родственники радуются, и всем приятно согласие супругов» 3 . Совершенно справедливо поэтому замечание Платона, что во всяком благоустроенном государстве первыми законами были законы о брачной жизни, вызванные стремлением внести порядок и устойчивость в столь важное установление, на котором покоится сама возможность государства 4 . Падение семьи неизбежно влекло и влечет падение государства. И Древний Рим одряхлел и пал, когда семейная жизнь нравственно пала, дети – бремя для матрон – были оставлены на руках рабынь, развились разврат и другие страсти, вылившиеся во всеобщую политическую борьбу. Не преувеличивают поэтому, когда говорят, что не существует общественных расстройств, а есть только расстройство семьи. Оздоровление семьи естественно должно вести к оздоровлению общества. Это убеждение в наше время проникло в общественное сознание и только ищет возможно лучшего практического осуществления. Для лучшего устройства семейной жизни указываются различные способы и пути 5 , с тою заметной общей особенностью, что все они сбивают человека с истинного пути, создают в его мыслях какой-то хаос и далеко уводят от христианского решения великого и важного вопроса о брачной жизни. Делаются и попытки оправдать эти отклонения то на основании туманно-отвлеченных рассуждений о свободе и достоинстве человеческой личности, причем христианский институт брака, как стесняющий и насилующий будто бы человеческую свободу и чувство, решительно отрицается 6 , то чрез самоизмышленное и извращенное толкование откровенного учения в угоду низшим влечениям и страстям человеческой природы 7 . |
| Основание нашего стремления к Богу положено во глубине души нашей. Человек любит своих родителей и воспитателей, хотя они иногда показывают себя строгими; сам он, прежде всякого наставления, так привязан к ним, что силу сего душевного влечения ощущает и тогда, когда пребывает с ними в разлуке, и благодарное о них воспоминание сохраняет на всю жизнь. Сие чувство потому так сильно в человеке, что первоначально вложено было в его природу неизгладимое стремление к общему нашему Отцу, от Которого имеем и живот, и дыхание, и вся ( Деян. 17:25 ). Если человек в своем стремлении к Богу водится рабским страхом, то любовь его еще слаба, потому что бояйся не совершися в любви ( 1Ин. 4:18 ); но кто водится духом сыноположения, в том любовь приобретает непреоборимую крепость. Приверженный к Богу, как сын к своему отцу, пребывает постоянным в своей любви к Нему, так что никакая превратность судьбы не ослабляют в нем сего чувства, не удаляют его от Бога. К Тебе привержен есмь от ложесн, от чрева матере моея Бог мой еси Ты, – исповедует возлюбившая Господа душа ( Псал. 21:11 ). Кто ны разлучит от любве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь ( Римл. 8:35 )? По слову Иоанна Лествичника , «не столько матерь прилеплена к своему младенцу, сколько сын любви привержен всегда ко Господу 1 . В своей приверженности к Богу полагает он и высшее свое совершенство, и врачество, утешающее в часы горестей земных. Приверженность к Богу в трудных обстоятельствах жизни есть совершенство любви к Нему. Если любовь к Богу есть союз совершенства ( Кол. 3:14 ), если она совокупляет и выражает в себе все высокие качества: то, с другой стороны, это преимущество любви никогда так ясно и так верно не обнаруживается, как во время борьбы ее с затруднениями и препятствиями. Во время всеобщего мира и спокойствия можно с дерзновением исповедовать веру; но та же самая вера является совершеннее, когда за нее стоят до крови, когда она украшается мученическим венцом. Похвальна добродетель и тогда, когда хранят ее при всех удобствах жизни; но полное торжество истинного благочестия открывается в борьбе с искушениями, в твердости среди превратностей земного счастья. Сам Спаситель представляет веру еще не укорененную в сердцах тех людей, которые во время веруют, а во время напасти отпадают ( Лук. 8:13 ). Подобно вере, и любовь к Богу еще не тверда и несовершенна в тех людях, которые во время напасти забывают о Боге, охладевают в своей преданности к Нему. Истинная и совершенная любовь николиже отпадает ( 1Кор. 13:8 ). |
|
|
