| Нужно совершенно пренебречь помыслами и не желать собеседования с ними, любым способом достичь полного безгласия ума, поскольку только так можно сохранить душу в безмя тежии, так что молитва будет действовать эффсктивно Известно, что из ума мысли направляются к сердце и тревожат его. Встревоженный ум треножит и дуиц Подобно тому, как ветер подымает волны на море, вихрь мыслей вздымает бурю и душе. Для внутренней молитвы необходимо внимание. Вот почему отцы говорят о соединении поста и молитвы. Пост держит ум в постоянном бодрствовании и готовности на всякое благое дело, молитва же привлекает Божественную благодать. Для того, чтобы молитва была внимательной, мы используем различные средства. Прежде чем приступить к священному труду — молитве, будем иметь в виду, что на всем ее протяжении от нас требуются горячее желание и надежда с верой, полная самоотдача и безграничное терпение, связанное с упованием на любовь Божию. Начинаем с “Благословен Бог...” Читаем “Царю Небесный...”, Трисвятое. Затем с сокрушением и умилением произносим 50-й псалом (покаянный) и непосредственно за ним “Верую”. В это время стараемся сохранить ум в тишине и безмолвии. Возгреваем сердце различными мыслями без образов, о чем говорилось ранее; когда же оно согреется и мы, возможно, прольем слезы, начнем Иисусову молитву. Медленно проговариваем слова, стремясь к тому, чтобы ум не рассеивался и следил за ходом слов. Нужно, чтобы они следовали " друг за другом и между ними не вклинивались помыслы и события. После “помилуй мя” тотчас начинаем “Господи Иисусе Христе...”; образуется некий круг и устраняется вмешательство диавола. Нужно знать, что диавол любым способом стремится разорвать связность слов и проникнуть в ум и сердце. Стремится отворить малую щель, подложить бомбу (помысл) и отбросить все святые усилия. Нам нельзя позволить ему сделать это... Будем проговаривать Иисусову молитву громко (устами), чтобы внимало и ухо, тем самым и ум получит помощь и станет более внимательным. Другой путь — неспеша произносить молитву умом или сердцем и после “помилуй мя” немного подождать, пока не ослабнет внимание, после чего вновь начинать с самого начала молитву. |
| Стрелы половецкие вздымаешь, Мечешь их на русские полки? Чем тебе не любо на просторе Высоко под облаком летать, Корабли лелеять в синем море, За кормою волны колыхать? Ты же, стрелы вражеские сея, Только смертью веешь с высоты. Ах, зачем, зачем мое веселье В ковылях навек развеял ты?” На заре в Путивле причитая, Как кукушка раннею весной, Ярославна кличет молодая, На стене рыдая городской: “Днепр мой славный! Каменные горы В землях половецких ты пробил, Святослава в дальние просторы До полков Кобяковых носил. Возлелей же князя, господине, Сохрани на дальней стороне, Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!” Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: “Солнце трижды светлое! С тобою Каждому приветно и тепло. Что ж ты войско князя удалое Жаркими лучами обожгло? И зачем в пустыне ты безводной Под ударом грозных половчан Жаждою стянуло лук походный, Горем переполнило колчан?” 2 И взыграло море. Сквозь туман Вихрь промчался к северу родному — Сам господь из половецких стран Князю путь указывает к дому. Уж погасли зори. Игорь спит — Дремлет Игорь, но не засыпает. Игорь к Дону мыслями летит, До Донца дорогу измеряет. Вот уж полночь. Конь давно готов. Кто свистит в тумане за рекою? То Овлур. Его условный зов Слышит князь, укрытый темнотою: «Выходи, князь Игорь!» И едва Смолк Овлур, как от ночного гула Вздрогнула земля, Зашумела трава, Буйным ветром вежи всколыхнуло. В горностая-белку обратясь, К тростникам помчался Игорь-князь И поплыл, как гоголь, по волне, Полетел, как ветер, на коне. Конь упал, и князь с коня долой, Серым волком скачет он домой. Словно сокол, вьется в облака, Увидав Донец издалека. Без дорог летит и без путей, Бьет к обеду уток-лебедей. Там, где Игорь соколом летит, Там Овлур, как серый волк, бежит, Все в росе от полуночных трав, Борзых коней в беге надорвав. 3 Уж не каркнет ворон в поле, Уж не крикнет галка там. Не трещат сороки боле, Только скачут по кустам. Дятлы. Игоря встречая. |
| И затем, словно лавина, он обрушился на лес. Быстрая Молния ничего не видел, но зато слышал такое, чего ему никогда в жизни не приходилось слышать во время самого свирепого шторма там, в полярных широтах. Пространство, по которому пронесся смерч, было не более полумили в ширину, но за пять миль отсюда Гастон Руже и Жанна с испугом прислушивались к его реву. На своем пути он ломал в щепки и с треском крушил деревья. Высокие кедры и ели вырывались с корнем, точно сорная трава. Дороги и тропы оказались перегороженными. Открытые пространства были внезапно завалены обломками некогда могучих деревьев. Время от времени вихрь словно исполинским кулаком стремительно наносил мощный удар сверху вниз, и все, что находилось на пути этого кулака, разметалось по сторонам, как гигантской метлой. Рев стоял ужасающий. Едва ли можно было расслышать выстрел из ружья над самым ухом. Казалось, будто на короткое время наступил конец света. Один из страшных, разрушительных ударов смерча обрушился прямо на груду поваленных ветром деревьев, где нашла укрытие Светлячок со своим потомством. Ураган слегка изменил направление, зацепив самым краешком, словно костяшками пальцев, ту часть бурелома, где лежал Быстрая Молния. Среди этого взрыва ветра Быстрая Молния услыхал треск ломающихся вокруг бревен, веток и стволов деревьев. Край бурелома был разметан, разнесен и изломан в щепки, и тут внезапно из мрака на Быструю Молнию обрушилась огромная и сокрушительная тяжесть. Гнездышко Светлячка всего в каких-нибудь десяти шагах отсюда оставалось почти нетронутым. Овчарка дрожала в нем, энергично облизывая своих малышей, когда торнадо с ревом промчался над нею и унесся прочь. Едва его шум, напоминавший гул водопада, замер вдали, как ветер, только что мчавшийся со скоростью экспресса, утих. Через некоторое время над просекой, проложенной смерчем сквозь лес, пролился короткий ливень. А еще через полчаса прежнее безмолвие, нарушаемое лишь случайным дуновением ветерка, воцарилось над опустошенным лесным краем. |
| В лесу непроглядная тьма... Ветер бросает, как лопатой, снег в лицо, залепляя глаза... Глубина леса представляет собой клокочущий котел... непрерывные – шум... гул... треск... свист... завывания... По временам по верху леса проносятся порывистые снежные шквалы, отмечаемые разными звукоподражаниями... То несущийся вихрь вцепляется в верхушки многовековых сосен и завоет, как дикий голодный зверь... то порыв ветра со стремительностью влетает под купола громадных елей и зарыдает, как истеричная женщина... то шквал, несясь равномерно, напоминает полет тяжелого снаряда, быстро удаляющийся и, как бы для иллюзии разрыва, вдали раздается сильный треск – это повалило старое многовековое дерево... Партии лесорубов, медленно продвигаясь лесом, целиной по глубокому снегу, гуськом один за другим, осыпаемые беспрестанно снежной пургой, добрались до места работ. Десятники задают уроки по 13 шт. «баланов» («баланы» соловецкая терминология – это большие бревна) на каждого лесоруба и указывают каждой паре раион, где они должны сваливать все заклейменные деревья. В лесу крутится снежная пурга... У стволов деревьев нанесены сугробы снега толщиной более сажени. Обычно перед тем, как подпиливать дерево, лесорубы отгребают снег от ствола. За неимением лопат это делается ногами. Работа нудная и много отнимает времени, чем значительно затрудняется выполнение урока. Получив все распоряжения десятника, лесорубы сталпливаются в кучки и начинают держать совет, что же делать в такую ужасную погоду... Известно, – всякий совет ни к чему определенному и обязательному для всех не приводит... Время летит; нужно приступать к работе и выполнять свой урок и тем согреть себя. Здоровые, сильные, а главным образом предусмотрительные и осторожные, принимаются за работу. Другие медлители, чтобы занять время, для успокоения себя начинают обзор участка, откуда лучше начать работу. Третьи – слабовольные, неэнергичные, уже угнетенные и подавленные соловецким режимом, решают выждать рассвета, тогда и начать работу; они забираются парочкой под густые ветви развесистой ели, усаживаются, прислонившись плотно друг к другу... |
| Внутренняя молитва - подвиг. Она укрепляет верующего в его борьбе с диаволом, вместе с тем сама являясь скорбной и кровопролитной борьбой. Мы стараемся сосредоточить ум в слова молитвы, чтобы сделать его немым и безгласным при каждой мысли (все равно, благой ли или злой), которую приносит нам лукавый, т.е. чтобы не прислушиваться к идущим извне помыслам и не отвечать на них. Нужно совершенно пренебречь помыслами и не желать собеседования с ними, любым способом достичь полного безгласия ума, поскольку только так можно сохранить душу в безмя тежии, так что молитва будет действовать эффсктивно Известно, что из ума мысли направляются к сердце и тревожат его. Встревоженный ум треножит и дуиц Подобно тому, как ветер подымает волны на море, вихрь мыслей вздымает бурю и душе. Для внутренней молитвы необходимо внимание. Вот почему отцы говорят о соединении поста и молитвы. Пост держит ум в постоянном бодрствовании и готовности на всякое благое дело, молитва же привлекает Божественную благодать. Для того, чтобы молитва была внимательной, мы используем различные средства. Прежде чем приступить к священному труду - молитве, будем иметь в виду, что на всем ее протяжении от нас требуются горячее желание и надежда с верой, полная самоотдача и безграничное терпение, связанное с упованием на любовь Божию. Начинаем с Благословен Бог... Читаем Царю Небесный..., Трисвятое. Затем с сокрушением и умилением произносим 50-й псалом (покаянный) и непосредственно за ним Верую. В это время стараемся сохранить ум в тишине и безмолвии. Возгреваем сердце различными мыслями без образов, о чем говорилось ранее; когда же оно согреется и мы, возможно, прольем слезы, начнем Иисусову молитву. Медленно проговариваем слова, стремясь к тому, чтобы ум не рассеивался и следил за ходом слов. Нужно, чтобы они следовали " друг за другом и между ними не вклинивались помыслы и события. После помилуй мя тотчас начинаем Господи Иисусе Христе...; образуется некий круг и устраняется вмешательство диавола. Нужно знать, что диавол любым способом стремится разорвать связность слов и проникнуть в ум и сердце. |
| – Вперед! Скачи вперед! - приказал эльф Фродо. Хоббит подчинился не сразу. Что-то в нем сопротивлялось, не желая спасаться бегством. Пустив коня шагом, Фродо обернулся. Всадники на своих могучих конях высились неподвижными четкими изваяниями, - а все прочее - лес, земля вокруг - словно отступило и расплывалось в тумане. Внезапно Фродо услышал безмолвный приказ, пришедший оттуда. Ему повелевали остановиться и не трогаться с места. Страх и ненависть всколыхнулись в душе хоббита одновременно. Рука отпустила повод и нащупала рукоять меча. Обнаженный клинок зарделся, роняя искры. – Вперед же! Не медли! кричал ему Глорфиндейл, а потом, видно сообразив что-то, приказал коню по-эльфийски: - Норо лим! Норо лим, Асфалот! Белый конь сорвался с места и понесся как вихрь. Помедлив мгновение, черные кони прянули с холма вслед. Черные Всадники испустили жуткий вой - Фродо уже слышал его в лесах Восточной Чети, и снова, как тогда, им ответили. Спереди и слева, из-за скал вылетели еще четыре Черных Всадника. На равнине они разделились: двое бросились наперерез Фродо, а двое стремительным галопом неслись к Броду, чтобы перехватить хоббита у воды. Фродо с ужасом понял, что все эти черные нити сходятся в одной точке, ему не уйти. Бросив короткий взгляд через плечо, он уже не увидел друзей, зато с удивлением отметил, что черные кони за спиной не приблизились, а, пожалуй, немного отдалились. Даже они уступали в скорости Асфалоту. Он снова стал смотреть вперед, и мелькнувшая было надежда начала таять. Казалось, не оставалось ни малейшей возможности достичь Брода раньше Черных. Теперь он ясно видел их: без плащей, в серых саванах и латах, с обнаженными мечами в иссохших руках, на головах те же шлемы, в которых они явились ему на Заветери. Поблескивали страшные глаза, а жесткие, пронзительные голоса звали его, звали… Страх захлестнул Фродо с головой. Он забыл о мече. Он не мог кричать. Закрыв глаза, он склонился к шее коня и судорожно вцепился в мягкую гриву. Ветер пронзительно пел у него в ушах, колокольцы звенели жалобно и слитно. Хоббита страшно, как копьем, ударило могильной стынью, когда последним отчаянным рывком, эльфийский конь пролетел в дюйме от вытянутой морды переднего черного коня, словно вспышка белого пламени. |
| Я слаба тварь, а Ты всесилен. Л Лишенный злобой навсегда, Злодей божественна покрова, Блажен не будет никогда, Отстав от Божияго слова. Ч Что в истине Всевышний тверд, Сего на час не забываю, И сколь Ты, Боже, милосерд, На Тя толь твердо уповаю. Из 143 псалма Благословен Творец вселенны, Которым днесь я ополчен! Се руки ныне вознесенны, И дух к победе устремлен: К Тебе вся мысль надежду правит, Твоя рука меня прославит. Защитник слабыя сей груди Невидимо Своей рукой! Тобой почтут мои мя люди, Подвержены под скипетр мой. Источник безконечна века! Кого Ты помнишь! человека. Его весь век как тень преходит: Все дни его есть суета. Как ветер пыль в ничто преводит, Так гибнет наша красота. Кого Ты, Творче, вспоминаешь! Кого толико прославляешь! О Боже! рцы местам небесным, Где Твой Божественный престол, Превыше звезд верьхам безвесным, Да преклонятся в низкий дол; Спустись, да долы освятятся, Коснись горам, и воздымятся. Да снидет огнь, и гром да грянет, Да взыдет вихрь из земных недр; Рази врага, и не восстанет; Пронзи огнем ревущий ветр; Смяти врага, пуская стрелы; И дай покой в мои пределы! Простри с небес свою зеницу, Избавь меня от враг моих; Подай мне крепкую десницу, Изми мя от сынов чужих; Смири грозящие мне воды, Разрушь бунтующи народы! Не преклони к их уха слову: Дела их гнусны пред Тобой. Я воспою Тебе песнь нову, Взнесу до облак голос мой, И восхвалю Тя песнью в мире Во многострунной я псалтире. Дающу области, державу И Царский на главу венец, Царем спасение и славу, Премудрый всех судеб Творец! Ты грозного меча спасаешь, Даешь победы, низлагаешь. Как грозды пучно напоенны, Сыны их в юности своей; И дщери их преукрашенны, Подобьем красоты церквей: Богаты, славны, благородны; Стада их овци многоплодны. Волы в лугах благоуханных, Во множестве сладчайших трав, На паству и на пищу данных, И весь их скот пасомый здрав; Нет вопля, слез, и нет печали, Которы б их не миновали. Благополучны вы народы, Имущи таковую часть; Послушны вам земля и воды, Над всем, что зрите, ваша власть: |
| Женщины с утра до ночи пекут пирожки, несут в наш добровольческий штаб. Когда у ребят начали гореть ноги, девчонки понесли фланели, пеленки на портянки. Сейчас собираем вещи погорельцам. Горит центральная таежная Якутия, поезда у нас не ходят, но везде есть дороги и каждый день идут машины, — продолжает Нарьяна. — Если мы говорим «для добровольцев отвезите груз», люди берут и везут туда, где горит. Работает координационный штаб, чтобы все эти вопросы регулировать, постоянно идет сбор информации: «Ребята, где что нужно, кому что отправить?». Наши добровольцы в штабе работают почти круглосуточно. Фото: Галина Мозолевская/ ysia.ru Анжелика Тупицына из православной службы помощи «Милосердие 14» собирает помощь для погорельцев. — Это прямо бедствие какое-то. Сейчас готовы эвакуировать по реке людей из четырех сел, — рассказывает Анжелика. — Огонь распространяется не только понизу, но и поверху. Это самое страшное. Ветер прямо вихри огненные переносил через реку. Несколько километров летит этот вихрь огненный, потом начинает гореть тайга… У нас, конечно, народ мобилизовался. Люди из офисов стартанули. Кто отпуск взял, кто выходной. Люди готовы тушить пожары. Но сил все равно не хватает, говорит Анжелика. Территория в Якутии огромная, а людей — меньше миллиона. Сгорели дома, погиб скот, огонь уничтожил заготовленное сено. На 10 августа в Якутии действует 156 пожаров. Люди с тревогой смотрят в небо, читают новости и молят о дожде. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 13 марта, 2023 2 февраля, 2023 30 августа, 2023 4 июля, 2023 7 июня, 2023 22 мая, 2023 10 мая, 2023 8 мая, 2023 8 мая, 2023 13 марта, 2023 2 февраля, 2023 30 августа, 2023 |
| Недалеко от мельниц, с правой стороны дороги, стоял толстый, хорошо сложённый человек и большим пальцем закрывал свою левую ноздрю. Когда он увидел нас и заметил наше смущение и даже отчаяние, он повернулся к нам лицом и отнял палец от ноздри. Когда же мы подошли к нему поближе, он вежливо поклонился нам. В ту же минуту вихрь стих, как будто его и не бывало. Все семь мельниц остановились как по волшебству. Сильно удивлённый этим непонятным для меня явлением, я громко крикнул: – Что это ты, любезный, колдуешь, что ли? Что это всё значит? В тебе, должно быть, нечистая сила сидит или, чего доброго, ты сам чёрт? – Никак нет, ваше превосходительство, – отвечал незнакомец. – Я не чёрт, а просто работник. Я только дую в нос и произвожу небольшой ветер для своего хозяина-мельника, а чтобы не слишком сильно вертеть мельничные крылья и не опрокинуть мельницы, я всегда закрываю одну ноздрю. – Вот как! А сколько ты получаешь за свою работу? Он назвал мне совсем ничтожную сумму. Я мог дать ему в десять раз больше, лишь бы он остался у меня. «Да, – подумал я, – это неоценимый человек, который может оказать при случае большую услугу. Он может поднять бурю на море или смести с лица земли любого врага, даже стотысячную армию. Если же случится, что у меня захватит дух, когда я буду рассказывать о каком-нибудь страшном приключении, он может вывести меня из тяжёлого положения, немножко подув в одну ноздрю». Недолго думая, я уладил дело так, что мы оба остались очень довольны. Он охотно последовал за нашим караваном. Через некоторое время мы приехали в Каир. Я приступил к исполнению возложенных на меня поручений и очень скоро закончил все дела. Успех мой превзошёл всякие ожидания. Султан был очень доволен, когда узнал о благоприятном исходе переговоров. Когда моя миссия была окончена, я хотел отправиться домой без всяких почестей и торжеств. Для того чтобы меня никто не стеснялся, я отпустил всю свою свиту на родину, поручив ей подробно доложить султану о ходе дел. При себе я оставил только пятерых новых слуг, о которых вкратце вам уже рассказал. |
| Ты отчужденьем облита, То атропин и белладонну Когда-нибудь в тоску вкропив, И я, как ты, взгляну бездонно, И я, как ты, скажу: терпи. Марбург Я вздрагивал. Я загорался и гас. Я трясся. Я сделал сейчас предложенье, — Но поздно, я сдрейфил, и вот мне – отказ. Как жаль ее слез! Я святого блаженней! Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен Вторично родившимся. Каждая малость Жила и, не ставя меня ни во что, В прощальном значеньи своем подымалась. Плитняк раскалялся, и улицы лоб Был смугл, и на небо глядел исподлобья Булыжник, и ветер, как лодочник, греб По липам. И все это были подобья. Но, как бы то ни было, я избегал Их взглядов. Я не замечал их приветствий. Я знать ничего не хотел из богатств. Я вон вырывался, чтоб не разреветься. Инстинкт прирожденный, старик-подхалим, Был невыносим мне. Он крался бок о бок И думал: " ребячья зазноба. За ним, К несчастью, придется присматривать в оба " . «Шагни, и еще раз», – твердил мне инстинкт, И вел меня мудро, как старый схоластик, Чрез девственный, непроходимый тростник Нагретых деревьев, сирени и страсти. «Научишься шагом, а после хоть в бег», — Твердил он, и новое солнце с зенита Смотрело, как сызнова учат ходьбе Туземца планеты на новой планиде. Одних это все ослепляло. Другим — Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи. Копались цыплята в кустах георгин, Сверчки и стрекозы, как часики, тикали. Плыла черепица, и полдень смотрел, Не смаргивая, на кровли. А в Марбурге Кто, громко свища, мастерил самострел, Кто молча готовился к Троицкой ярмарке. Желтел, облака пожирая, песок. Предгрозье играло бровями кустарника. И небо спекалось, упав на кусок Кровоостанавливающей арники. В тот день всю тебя, от гребенок до ног, Как трагик в провинции драму шекспирову, Носил я с собою и знал назубок, Шатался по городу и репетировал. Когда я упал пред тобой, охватив Туман этот, лед этот, эту поверхность (как ты хороша!) – Этот вихрь духоты… О чем ты? Опомнись! Пропало. Отвергнут. Тут жил Мартин Лютер. Там – братья Гримм. Когтистые крыши. Деревья. Надгробья. |
|
|
