| Федор Иванович был родом костромич, родился в 1845 году в погосте Горки, Галичского уезда, и происходил из среды, которая дала не мало людей труда терпеливого, упорного. Его родители принадлежали к причту местной церкви, имели большую семью, сами обрабатывали землю. Федор Иванович сначала учился в доме отца, потом в Галичском духовном училище, затем в Костромской семинарии. Но он мечтал об университете. Чтобы осуществить Эту мечту и иметь хотя на первое время необходимые средства, он поступает учителем в уездное училище в г. Галиче и через год, в 1867 г., с 30 руб. в кармане отправляется в Москву, для поступления в университет на историко-филологический факультет. 6 Дорогой на пароходе он знакомится с одним пассажиром, от которого узнает, что в Петербурге открыт Историко-филологический институт, куда, по выдержании экзамена, принимаются студенты на казенный счет. И он едет в Петербург; там, по совету земляков, вместо института, поступает в университет, поселяется на Охте, где имел урок, и оттуда пешком ходит в университет. Под чьим влиянием зародился интерес Ф. И. к Византии? В. Г. Васильевского, в то время начинающего доцента, он слушал лишь некоторое время на последнем курсе. В своем некрологе В. Г. Васильевского он называет его своим учителем, «звездою первой величины» (ЖМНП, 1889, октябрь, стр. 294), и мы уже знаем, какое сильное впечатление произвела на него первая статья В. Г. Васильевского, касающаяся Византии,– «Византия и Печенеги», появившаяся через год по окончании Федором Ивановичем университетского курса. Но все же не В. Г. Васильевского считал Ф. И. своим руководителем, не его влиянию придавал он решающее Значение, 7 а влиянию профессора русской истории К. Н. Бестужева-Рюмина и слависта В. И. Ламанского; им он считал себя наиболее обязанным развитием интереса в сторону славянства и Византии. 8 Первый по времени труд Ф. И. – студенческое сочинение о трех первых попытках государственного объединения западных славян,– на тему, предложенную Славянским комитетом для соискания Кирилло-Мефодиевской премии, удостоенное этой премии (1871) на основании отзыва К. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАСИЛЬЕВСКИЙ Василий Григорьевич (21.01.1838, с. Ильинское Любимского у. Ярославской губ.- 13.05.1899, Флоренция), историк, основатель византиноведения в России. Академик Императорской АН (1890; с 1876 чл.-кор. по разряду историко-политических наук). Род. в семье сельского священника. Окончив Ярославскую ДС, поступил в Главный педагогический ин-т в С.-Петербурге (1856), после закрытия к-рого (1859) перешел на последний курс историко-филологического фак-та С.-Петербургского ун-та. Талантливый студент обратил на себя внимание профессоров Н. М. Благовещенского, И. И. Срезневского , М. М. Стасюлевича и был отправлен в командировку в Берлин (1862), где учился у Т. Моммзена и И. Г. Дройзена . По возвращении в Россию В. преподавал в гимназии г. Вильны, одновременно занимаясь изучением местных архивов; в 1869-1874 гг. опубликовал неск. работ по истории Литвы. В магист. дис. «Политическая реформа и социальное движение в Др. Греции в период ее упадка» (1869), посвященной социальной реформе спартанских царей III в. до Р. Х. Агиса IV и Клеомена III, проявились важнейшие качества, свойственные исследованиям В.: тщательное и критическое изучение источников, начитанность, умение определить причины событий и осветить отдельные явления с общеисторической т. зр. В. Г. Васильевский В. Г. Васильевский В 1870 г. В. была предложена кафедра в С.-Петербургском ун-те, а затем и на Высших женских курсах. В течение 30 лет он читал общий курс истории ср. веков, а предметом своих специальных изысканий сделал историю Византийской империи. В то время была популярна тема визант. влияния в рус. истории, но не было специалистов по изучению Византии. В. был в этой области первопроходцем; он исследовал связи между Византией и Западом, историю юж. славян, визант. влияние на Русь и пытался определить место Византии в системе гос-в Востока и Запада. В 1872 г. появился цикл статей В. «Византия и печенеги (1048-1094)», к-рый может быть назван образцом специального исследования. |
| В разгар этой борьбы в «Журнале министерства народного просвещения» (1874 г.) появилась статья В. Г. Васильевского о варяго-русской и варяго-английской дружине. Эта статья выдвигала совершенно новую точку зрения по вопросу о составе варяжской» дружины в Константинополе. Общепринятым было мнение, «что варяжская дружина в Константинополе состояла из скандинавов или вообще из людей северно-немецкой ветви» 20 . В. Г. Васильевский не был согласен с этой точкой зрения и в своей работе пытался доказать, что под варягами в Византии в XI в. надо понимать русских славян. Для доказательства этого тезиса В. Г. Василевский в своей статье использовал большое количество разнообразных источников. Помимо произведений многих византийских писателей: Михаила Пселла , Атталиоты, Вриенния, Скилицы, Никиты Хониата и др., – В. Г. Васильевский привлёк русские я грузинские летописи, сочинения восточных писателей – арабских и сирийских, – сочинения армянских историков и хронистов, рунические надписи, свидетельства западноевропейских современников, византийские хрисовулы, эпиграфический материал и пр. Особенно следует отметить использование В. Г. Васильевским исландским саг и песен скальдов. Он придавал им большое значение и ставил на одно на видных мест среди привлечённых им первоисточников, но в то же время подвергал их основательной критике и детальному анализу. В результате своего исследования, чрезвычайно подробного и глубокого, В. Г. Васильевский выдвинул среди многих других следующие положения: 1. На основании критического разбора скандинавских саг и песен скальдов XI в., а также некоторых иных данных можно заключить, что «варягами» в Византии были русские. 2. Анализ источников показывает, что в них «имя русских не встречается наряду с варягами, а либо одно, либо другое или у одного писателя русские, а у другого на том же месте варяги 21 , а официальный византийский язык употребляет выражения «Русь-варяги», «Варяго-Русь». 3. В составе варяжского военного корпуса в Византии находились и скандинавские норманны, пришедшие в Константинополь через Русь, где они составляли наёмную «дружину русских князей» 22 . С конца XI в. русских людей заменили появившиеся в Византии англо-саксы. |
| Какой жестокий укор звучит в этой реплике по адресу историков, предпочитающих пользоваться проторенными дорогами в своих исследованиях, в своей научной работе! В своём исследовании В. Г. Васильевский пошёл по другому пути: для объяснения хода событий он привлёк обширный материал первоисточников и дал ему оригинальное, совершенно новое освещение. Два варвара, на роль которых в истории первого крестового похода обратил внимание В. Г. Васильевский , были половецкие ханы Боняк и Тугоркан. Об их решающей роли в описываемых событиях и не подозревали те учёные, по адресу которых направлен упрёк В. Г. Васильевского . Описываемые события завершились тем, что несмотря на катастрофичность положения энергичный Алексей Комнин сумел собрать небольшую армию, с которой и двинулся отражать нашествие печенегов, не ожидая помощи с Запада. С половецкими Майами ему удалось заключить военный союз, и совместно с ними он напал на печенежские вежи. В кровопролитной битве 29 апреля 1091 г. печенеги были почти полностью уничтожены. Вскоре Алексей покончил и с половцами. Таким образом, именно, «половцы оказали громадную услугу христианскому миру, – заключает В. Г. Васильевский . – Предводители их – Боняк и Тугоркан – должны быть по справедливости названы спасителями византийской империи» 19 . Работа В. Г. Васильевского «Византия и печенеги» занимает видное место в византиноведческой литературе, и без неё не могут обойтись все те, кто изучает историю Византии или занимается историей средневековья. Прекрасный анализ событий XI в., новая постановка проблемы о Причинах первого крестового похода, с привлечением нового этнического элемента – печенегов, половцев – как действенной силы в разыгравшихся тогда событиях, замечательные приёмы работы над источниками, глубокое и разностороннее освещение приведённых фактов – вот основные достоинства этой работы В. Г. Васильевского . Семидесятые годы XIX в. в история русской науки, а также в истории русской общественной мысля отмечены интенсивной борьбой норманской и антинорманской школ по вопросу о происхождении Руси. К этому временя борьба между норманистами и антинорсманистами придала широкие размеры. На страницах журналов появился ряд статей, в которых страстно обсуждались доводы обоих направлений. |
| Злоключения не зависели от научного уровня сборника, но уровень чаще стал зависеть от злоключений... Придавая огромное значение «приуготовлению» юношества к научным занятиям, прочно связывая надежды на прогрессивные преобразования и само будущее России с умножением числа образованных людей в стране, Васильевский, полный тревоги, посещал политические митинги и уличные сходки студентов, чтобы, если позволит случай, предостеречь их от опрометчивого шага, от бесполезной (как он думал) растраты сил и помешать возможным эксцессам и опасным столкновениям 76 . Как профессор университета, создатель собственных курсов лекций по истории средних веков и специальных по истории Византии, Васильевский проявлял постоянное пристальное внимание к ознакомлению студентов с иностранной исторической мыслью, добивался для способных выпускников заграничных командировок, заботился о приличествующем комплектовании университетской и академической библиотек, об издании безупречной в научном отношении учебной литературы, сурово критикуя при этом всякие проявления невежества, небрежности, неряшливости 77 . В заключение коротко о глубинных, нравственных основах помимо бесспорного таланта научного творчества Васильевского. Эти основы, вне всякого сомнения, в чрезвычайно обостренном чувстве ответственности перед обществом, наукой, коллегами, молодежью, собственной совестью за дело, которому он решил служить беззаветно до конца. Жизнь ученого, выходца из разночинной провинциальной среды, была далеко не безоблачной: ему были отлично знакомы и материальные лишения (по собственному его признанию, от них он избавился, наконец, только став академиком), и тяжелые семейные заботы, и неустроенность преподавательской карьеры, и длительные болезни. Как всегда, перегруженный научной, преподавательской и научно-организационной работой, он поздно решил заняться всерьез запущенной болезнью почек. Но, решившись, не успел доехать к месту лечения в Рим: смерть настигла его весной во Флоренции 13(25) мая 1899 г. на 62-м году жизни, полного творческих замыслов и надежд скоро вернуться в университетскую аудиторию, к книгам, к письменному столу. Похоронен Васильевский на местном кладбище. |
| 332 Dr. Ed. Mahler. Chronologisehe Vergleichungs – Tabellen nebsl ciiiur Anleitung zu deu Grundziigen der Chronologie. Wien 1889. В. 1, S. 45. Автор составлял свои таблицы по поручению 8-го международного конгресса ориенталистов 1886-го года в Вене. 333 Jdeler. Ilandbuch Chronologie В. II. S. 461. Cnf. Schmoger. Grundriss der christlichen Zeit – und – Festrechnung in ihrer Entwicklung und gegenwartigen Gestaltung. Halle. 1854. S. 94. 337 До сих пор с точностью наука не знает, с какого именно года началось обозначение лет по индиктам у древних и почему образовалось такое отношение между индиктами и летами от Р. Хр., какое мы застаем в истории уже как готовый факт. Подробности об индиктах см. у Ideler " a Handbuch Chronologie В. II. S. 347–365. Все существенные сведения о них сообщены также Визелером – кратко, но точно и правдиво. (Wieseler. Real – Encyklopadie Herzog – Hauck. В. 1. S. 201.) 339 Такое предположение Дионисий допускает потому, что он считает за действительное начало индиктов 313-й год; 312-й, следовательно, будет 15-го индикта; считая так назад до Р. Хр., мы увидим, что 1-й год нашей эры должен был бы приходиться в 4-й индикт. 340 Ideler. Handbuch Chronologie. В. II. S. 356–357. Wieseler a. a. 0. S. 201. Cnf. Schmoger. a. a. 0. S. 35 и др. 344 Останавливаемся на этом случае потому, что в нем мы видим одно из самых лучших оправданий того взгляда на дело, который сложился у нас и который будет изложен немного ниже. 346 Васильевский ibid. стр. 276. Подчеркнем при этом замечание проф. Васильевского, следующее за указанием мнения Геймбаха: «если бы Геймбаху в самом деле удалось доказать свое положение, то результат его соображений мог бы иметь важность и для русской истории, в которой существует такая же проблема относительно мартовского года». 351 Васильевский ibid. стр. 277. Проф. Васильевский совершенно отвергает гипотезу Геймбаха и замечает, что «здание, возведенное Геймбахом, рушится при первом прикосновении критики». Критика эта, однако, не очень сильна. |
| собора, о коем у г. Васильевского нет ни строчки. После этого где же заимствование, где списывание? Про вторую мою беседу г. Васильевский на стр. 96–97 рассказывает целую легенду: как я приходил к нему за книгами для бесед и за руководством для ведения их. Себя самого рассказчик выставляет знатоком раскола, имеющим полную возможность поделиться нужными сведениями, а пишущего эти строки – полным невеждой, не умеющим приступить к собеседованию, не понимающим смысла цитируемых свидетельств и т. д. За книгами я обращался к Васильевскому потому, что у него, как епархиального миссионера, склад выписанных для общего пользования казанских миссионеров книг. Беря у г. Васильевского книги, я однако не просил у него каких-либо указаний и конспектов. Он сам, как оказывается сейчас – с задней мыслью, дал мне бумажку цитат из бесед его с А. Коноваловым о Церкви Христовой и её священстве, заставив меня для этой записки рисковать своевременным выездом на срочные беседы в Уфимской епархии. Одна лишь вежливость заставила меня ждать тот длинный для отъезжающего получас, в продолжение коего он, г. Васильевский, искал вручённую им самим ненужную мне, а ему, как видим, весьма „пользительную“ бумажку. Рукопись казанского епархиального миссионера представляла ряд цитат из бл. Иеронима, бл. Феодорита, св. Ефрема Сирина , Нила Синайского , Киприана Карфагенского , Климента Римского , Ипполита, И. Златоустого и других оо. и учителей Церкви. Выдержки из бл. Иеронима мне были известны самому. Книги бл. Иеронима были у меня в руках для чтения и до этого времени. Сам г. Васильевский давал их мне зимой 1903 года. Потом выдержки из бл. Иеронима приведены в беседах прот. К. Крючкова с Коноваловым, описанных Обтемперанским в „Мисс. Обозр.“ за 1902, и в брошюре г. Обтемперанского, в его собеседовании с слепцом от 6 ноября 1902 г. Г. Василевский напрасно претендует на открытие Америки в деле новейшей полемики с расколом. В беседах с Коноваловым он лишь повторяет названных миссионеров. Особенно это нужно сказать по вопросу о Церкви и её священстве. |
| Кроме цитат из. бл. Иеронима в рукописи г. Васильевского находились цитаты из бл. Феодорита и других указанных оо. и учит. Церкви. Но они известны не одному лишь Казанскому епархиальному миссионеру. Большинство из них приведено даже в выписках Озерского. В записке г. Васильевского есть, наконец, ссылки на старопечатные книги, которые тоже известны миссионерам независимо от г. Васильевского. В 1903 году в „Миссионерском Обозрении“ напечатан ряд моих бесед с начетчиком Черчимцевым, где не мало выдержек из бл. Августина и бл. Иеронима. Напрасно г. Васильевский не считает и их своими? Книги бл. Иеронима и бл. Августина я у него же брал. Следовательно, у него же списал! В виду моей независимости от рукописи г. Васильевского, я решился напечатать свои беседы, не смотря на все его застращивания. Его предупреждение опозорить меня в печати вызвало у меня, как он сам говорит, лишь одно недоумение; не что иное, как только недоумение выражаю и сейчас. Миссионер решается публично лгать на священника и лгать притом по давно задуманному плану, составленному ещё до ведения мной описанных в 1904 году бесед. Миссионер пишет, что прежде оглашения дела в печати он делал мне обличение (sic!) – наедине. Ничуть не бывало. Незаслуженное обличение было сделано умышленно в трамвае электрической дороги при большом стечении народа, громким голосом, привлекшим внимание всех сидящих в вагоне. Не удовольствуясь этим, г. Васильевский, согласно своему, прежде замышленному проекту, решился даже загрязнить только-что обновлённый „Православный Собеседник“. После этого как же не выразить недоумение! Подстрочные примечания, сделанные мной в 17 стр. 1034 и 18 стр. 1246, появились по разным причинам. Первое ради того, чтобы показать, что А. Коновалов нисколько не убеждается доводами прежних бесед, в том числе и Казанского епархиального миссионера, а второе также не ради дружбы, как думает г. Васильевский. Второе сделано „не за службу и не за дружбу“, а единственно из опасения быть забрызганным грязью. Рад отступиться от своего, лишь бы только не поносили. |
| Прежде чем двинуться в путь, надо было предупредить собравшихся, на что идут. Предупредить разброд в случае каких-нибудь неожиданностей. Гапон так ослабел и охрип, что сказать ничего не мог. От его имени я предупредил рабочих, что солдаты в них, может быть, будут стрелять и ко дворцу не пропустят. Хотят ли все-таки идти? Ответили, что пойдут и во что бы то ни стало прорвутся на площадь Зимнего дворца. Я объяснил, какими улицами идти, что делать в случае стрельбы. Сообщил адреса ближайших оружейных лавок. Когда раздалось последнее «с Богом», люди стали усердно креститься. Дрогнули хоругви. Дрогнула толпа. Суетливо сжалась у мостика. Еще раз сжалась, стиснутая у ворот. И вылилась на широкое шоссе. Мои предупреждения о возможности стрельбы, об оружии обратили внимание толпы, но не пристали к ней, не проникли в душевную глубь ее. — Разве к Богу можно идти с оружием? Разве к царю можно идти с дурными мыслями? — Спа-си, Го-ос-по-ди, лю-уди Тво-я и бла-го-слови до-сто-я-ние Тво-е... — разрезало звонкий морозный воздух криком последней надежды и веры десятков тысяч исстрадавшихся грудей». ( Рутенберг П.М. Убийство Гапона. Ленинград. 1925 ) 7. Пока Гапон по ходу дела пытался придать акции вид крестного хода, на Васильевском острове строили баррикаду Баррикады на Васильевском острове. Неизвестный художник//Wikimedia Commons/СС BY 2.0 «Огромные толпы народа, с разных концов города, начали направляться к центру столицы (…) Гапон, продолжая действовать на религиозные и верноподданнические чувства народа, предварительно начала шествия, отслужил в часовне Путиловского завода молебен о здравии Их Величеств и снабдил вожаков толпы иконами, хоругвями и портретами Их Величеств, для придания демонстрации в глазах народа характера крестного хода, в это же время в другом конце города, на Васильевском острове, незначительная группа рабочих, руководимая действительными революционерами, сооружала баррикаду из телеграфных столбов и проволоки и водружала на ней красный флаг. Такое зрелище было настолько чуждо общему сознанию рабочих, что тут же из направлявшейся к центру города громадной толпы раздавались восклицания: «Это уже не наши, нам это ни к чему, это студенты балуются»». |
| 26 Васильевский В.Г. Материалы по внутренней истории Византийского государства//ЖМНП. 1879. Ч. 202. С. 166; Он же. Лекции по средней истории. 1894. Т. III. С. 11. 31 Васильевский В.Г. Рец. на: Черноморье: Сб. исслед. по ист. геоографии южной России Ф. Бруна. Одесса, 1879. Ч. 1//ЖМНП. Ч. 206. С. 102; Он же. О мнимом славянстве гуннов, болгар и роксолан//ЖМНП. 1880. Ч. 222. С. 143; Он же. Еще раз о мнимом славянстве гуннов//ЖМНП. 1883. Ч. 226. С. 367. 43 Васильевский В.Г. Житие Стефана Нового//ЖМНП. 1877. Ч. 191 (Труды.СП6., 1912. Т. II. С 297–350); Он же. Житие Иоанна Готского//Там же. 1878. Ч. 195 (Труды. Т. II. С 352–427); Он же. Житие Георгия Амастридского//Труды. СПб., 1915. Т. III. С Ш-CXLI, 1–76; Он же. Житие св. Стефана Сурожского//Русско-византийские исследования. СПб. , 1893 Труды. Т. III. С. CXLII-CCLXXVIII, 7–98. 44 Васильевский В.Г. Труды. Т. III. С. CCLXXV-CCLXXXII. 44 а Ševenko J. Hagiography of the Iconoclast Period: Iconoclazm. Birmingham, 1977. Р. 121–125. 46 Васильевский В.Г. Союз двух империй (1148–1155 гг.)//Славянский сборник. Т. II. С. 187 (Груды. Л., 1930. Т. IV. С. 18–138). 51 Васильевский В.Г. [Рец.] Ф.И. Успенский. Образование Второго Болгарского царства. Одесса, 1879//ЖМНП. 1879. ч. 204. 53 См. также его дополненное изд.: Васильевский В.Г. Epirotica saeculi//ВВ. 1896. Т. З. С. 233–299. Источники содержат ценнейшие сведения также по хозяйственной, культурной, этнической истории народов Эпира и Македонии в XIII в. 56 Васильевский В.Г. Законодательство иконоборцев//ЖМНП. 1878. Ч. 199; 1878. Ч. 200; Он же. О синодальном списке Эклоги императоров Льва и Константина//ЖМНП. 1879. Ч. 201; Он же. Материалы для внутренней истории Византии//ЖМНП. 1879. Ч. 202; 1880. Ч. 210; Он же. Книги законные//ЖМНП. 1886. ч. 243. 57 Эти штампы («ставит цель», «ищет средний путь», «стремится доказать») нередко мелькают в западной историографии при упоминании работ бывших «советских», хотя там порой и не «стремились» и не «ставили цель», а повторяли «зады» из Васильевского. |
|
|
