| e) Тиуны . Происхождение названия тиун объясняют очень неодинаково: одни из исследователей производят это название от Thungini, чем у салических франков назывались сельские судьи, и в таком случае тиунам придается чисто судебное значение. Розенкампф отождествляет нашего тиуна с германским Tsaena, Diener, Than, т. е. служитель, управитель, наместник, следовательно, признает его административным лицом. Протоиерей Сабинин объясняет скандинавским Тнап, – вообще служитель, чиновник, Tingmenn – судья и Tinmen – княжеский казначей, и представляет поэтому тиунов в смысле сборщиков податей. В русской правде тиун является в трех видах: тиун огнищанин, боярский и сельский. Под тиуном огнищанином обыкновенно разумеют высшую исполнительную власть князя; боярский тиун был не свободного сословия, но пользовался большим значением, как исполнительная власть боярина, определявшего его обязанности; по своему высокому положению боярский тиун стоял наряду с свободными людьми. Сельские тиуны заведовали судом между сельскими жителями в делах незначительных 313 . Г. Погодин, приведши все те места летописей, которые с 1054 по 1240 год говорят о тиунах, делает затем такое заключение: хотя в этих местах (в провиденных им выше извлечениях из летописей под годами: 1093, 1146, 1149, 1154, 1169, 1171, 1175, 1195 и 1208) не сказано положительно, чтоб тиуны были смотрителями княжеских доходов, но по всем их действиям, здесь приводимым, безопасно заключить можно; народ ненавидит их за насилие (напр. 1146, 1175), которого негде предположить иначе, как при собирании доходов. У них было под сохранением княжеское имение (после казна), напр. в 1149, 1154 гг.; они взыскивали пени, что особенно ясно сказано под годом 1093. Прибавим к летописным свидетельствам место из Мономахова поучения, указывающее также на домашнюю при князьях службу тиунов: «в дому своем не ленитеся, но все видите; не зрите на тивуна, ни на отрока, да не посмеются приходящие к вам, и дому вашему, ни обеду вашему». Посадник, заключает г. |
| В этой ситуации царь нашел нужным 28 июня 1566 года собрать не только Боярскую думу, но и представителей разных «чинов», ознакомить их с результатами переговоров и запросить их мнение. Этому собранию придавалось важное значение, так как запись о его созыве и принятых решениях была включена в текст официальной летописи. Кроме членов Боярской думы и думных дьяков высказать свое мнение пригласили 205 детей боярских — членов «государева двора», 4 помещиков из Торопца и 6 помещиков из Великих Лук, 33 дьяка и верхушку московского купечества — 12 гостей, 41 человека из «москвичей торговых людей», 22 «смольнян» (членов объединения купцов, переселенных в Москву из Смоленска после его присоединения к России в 1514 году). Изучение биографических данных о детях боярских — участниках собрания, позволило исследователям сделать вывод, что дети боярские — члены особого двора Ивана IV, опричники, в работе собрания участия не приняли. В ответ на поставленный вопрос представители разных сословных групп подали свои «речи», общий смысл которых сводился к тому, что условия мира, предложенные литовской стороной, неприемлемы и следует продолжать войну. В этой связи дети боярские — участники собора заявляли, что они «на его государево дело готовы», а купцы, хотя и «люди неслужилые», были еще более решительны в высказываниях: «Не стоим не токмо за свои животы и мы головы свои кладем за государя везде». «Речи» участников собрания 2 июля были внесены в текст особой «грамоты». Церковные иерархи и члены Боярской думы скрепили грамоту своими подписями, а дети боярские и купцы «на своих речех крест целовали». При рассмотрении материалов о созыве этого собрания, его деятельности и принятых решениях возникает целый ряд вопросов, на которые до сих пор исследователям не удалось получить убедительного ответа. Каким образом в правление государя, поставившего своей сознательной целью достижение неограниченной, ни в чем не зависящей от подданных власти, и к тому же после того, как он практически добился такой власти, было созвано первое в русской истории собрание членов разных сословных групп для принятия решения, касающегося одного из наиболее важных вопросов русской внешней политики? Какие мотивы побудили царя собрать такое собрание, каких целей он при этом хотел добиться? |
| Денежные пени за убийство. Вира. Гражданские степени. Дикая Вира. Поток. Пеня за удары. Двор Княжеский есть место суда. Охранение собственности. Воровство. Оценка вещей. Бортные знаки и межевые столпы. Птицеловство. Зажигательство. Свод. Кража людей. Беглые. Кабала. Долги. Торговля рабов. Сохранение пожитков. Росты. Улики, оправдания. Испытание железом и водою. Право наследственное. Судии. Присяжные. Общий характер законов. Устав о мостовых. Устав церковный. Главная цель общежития есть личная безопасность и неотъемлемость собственности: устав Ярославов утверждает ту и другую следующим образом: 1 . «Кто убьет человека, тому родственники убитого мстят за смерть смертию; а когда не будет мстителей, то с убийцы взыскать деньгами в Казну: за голову Боярина Княжеского, Тиуна Огнищан, или граждан именитых, и Тиуна Конюшего – 80 гривен или двойную Виру; за Княжеского Отрока или Гридня, повара, конюха, купца, Тиуна и Мечника Боярского, за всякого Людина, то есть свободного человека, Русского (Варяжского племени) или Славянина – 40 гривен или Виру, а за убиение жены полвиры. За раба нет Виры; но кто убил его безвинно, должен платить господину так называемый урок, или цену убитого: за Тиуна сельского или старосту Княжеского и Боярского, за ремесленника, дядьку или пестуна, и за кормилицу 12 гривен, за простого холопа Боярского и Людского 5 гривен, за рабу шесть гривен, и сверх того в Казну 12 гривен продажи», дани или пени. Мы уже имели случай заметить, что Россияне получили свои гражданские уставы от Скандинавов. Желая утвердить семейственные связи, нужные для безопасности, личной в новых обществах, все народы Германские давали родственникам убитого право лишить жизни убийцу или взять с него деньги, определяя разные пени или Виры (Wehrgeld) по гражданскому состоянию убитых, ничтожные в сравнении с нынешнею ценою вещей, но тягостные по тогдашней редкости денег. Законодатели берегли жизнь людей, нужных для государственного могущества, и думали, что денежная пеня может отвращать злодеяния. |
| Хотя первоначально боярин означал владельца земли, но по мере того, как другие отрасли, а не одно владение землею, становились источником богатства, а вместе с ним – и влияния, и силы, неизбежно стало, что владелец земли был боярином тогда только, когда его владение было значительно и велико; или же, когда оно было только дополнительным, а не главным признаком силы и значения. Новгородцы любили делиться, как это показывают их старые духовные. 33 С разветвлением боярских родов, при дележе имений, все члены боярского рода не могли в равной степени быть богатыми; потомки владельцев многоземельных и доходных имений делились с небогатыми собственниками, сами лично не приобретали для себя иными путями влияния и силы, а следовательно не могли быть боярами. Наконец, так как влияние на дела зависало от народа, то случалось, что бояре, при материальных средствах, теряли это влияние, и потому уже никак не могли передать детям своего почета. Таким образом, от разных причин, дети и потомки бояр не могли быть боярами, т. е. богатыми и влиятельными; –родовая честь их ограничивалась сознанием, что они происходят от тех, которые были боярами. Примиренье родового начала с началом личной свободы и правом верховной власти за народною массою – произвело сословье детей боярских. Это уже не были только дети бояр-родителей; но и внуки, и правнуки их во всех разветвлениях носили такое названье. Эти дети боярские были незначительные землевладельцы, помещики, и составляли обыкновенно новгородское военное ополчение. Первый раз являются дети боярские под 1259-м годом 34 и затем в 1364; 35 и с тех пор имя это попадается чаще и чаще, и почти всегда в служебных отношениях. Если сопоставить то положение, в каком являются дети боярские впоследствии, по всей Русской Земли, именно как помещики, владеющие землею с обязанностью служить за наделенный им участок, – с тем положением, какое они занимали в Новгороде ранее, то кажется правдоподобным, что в Великом Новгороде раздавали этим детям боярским земли с такою же обязанностью, как это делалось в прочих краях Руси. |
| Он был, разумеется, возможен только там, где центральное дворцовое управление достигало некоторого развития и расчленения, некоторого отверждения ведомств. Благодаря такому подбору боярский совет при князе, первоначально случайный и изменчивый по составу, потом, оставаясь изменчивыми по-прежнему, становился менее случайным по крайней мере в значительных княжествах, составлялся из тех бояр введенных, которых наиболее касалось известное дело по роду управляемых ими ведомств. Такие боярские советы, составлявшиеся особо для каждого дела или для нескольких дел из прикосновенных к ними управителей, на современном административном языке можно было бы назвать правительственными комиссиями, если бы только при комиссии не предполагалось общее собрание, на утверждение которого восходят ее решения. Вопрос о существовании общих собраний княжеских советников рядом с тесными и частными советами едва ли приложим к правительственным порядкам и понятиям того времени, и мы нигде не находим намека на них. Правительственная практика была еще так проста, что не возбуждала в правителях мысли о различии между общим собранием боярской думы и думскою комиссией. Обыкновенные, ежедневные советы, какие являются при князе по актам удельного времени, скорее можно было бы назвать отделениями или департаментами боярской думы, если бы встретились в памятниках указания на то, что одни дела князь постоянно решал, например, со стольником и чашником, а другие всегда с дворецким, окольничим и т. п. При отсутствии таких указаний остается признать, что боярская дума, смотря по важности дела, собиралась в более полном или в менее полном составе; но состояла ли она из двух бояр, или из десяти, даже с представителем местной церковной власти, в том и другом случае это была все та же обыкновенная боярская дума под председательством князя, и ее постановление считалось окончательными приговором самого князя. В правительственных соображениях последнего могло быть место вопросу, кого из наличных бояр призвать на совет по известному делу: но трудно себе представить, что могло побудить его думать о том, сколько их призвать. |
| С 1676 года начинается новая эпоха города Воронежа. Ибо поскольку вышеупомянутая старая городовая крепость от древности оказалась по описи очень ветхой, а притом еще и великое число обывательских домов в бывший 1672 году великий в Воронеже пожар выгорело; то по указу государя царя Феодора Алексеевича, вступившего в сем году января 30 на родительский престол, повелено было на том же месте построить новую и обширнейшую пред прежним крепость или город со стенами. Сей новопостроенный город описан в том же в 1676 году в Строенной книге, хранящейся в Воронежском Архиве старых дел, следующим образом: «Стены города четыре, неравные между собой, срублены из дубового лесу с террасами, в четыре угла, в замок и в черту; поперек тех стен сажень с четвертью, а вышина с обламы двух сажень с полуаршином; а в стене городовой нижней, средней и верхней бой; а городовые стены покрыты дубовым тесом; поверх кровли кашки в два ряда; по городу кругом с проезжими вороты пять башен четвероугольныя, да глухих двенадцать, которыя все крыты тесом. Башни с проезжими вороты мерою все четырех, а в вышину девяти сажен; на них на каждой караульные вышки и у каждой рогатки. Башен с проезжими вороты в городовой стене в Московскую сторону две, Московская да Пятницкая башня, или ворота. В стене к Девичью монастырю 69 ни одной проезжей башни. В затинной стене башня, называемая Затинных ворот. В четвертой стене Ильинская, да Никольская проезжия башни. Глухия башни мерою трех, а вышины семь сажен, и в каждой из них пно два моста; а у городовыя стены всего по мере и с башнями 801 сажень; да около города с трех сторон ров, а глубина трех сажен. Во рву частник, да подле рву частокол; а с четвертой стороны города река Воронеж. Да из малаго городка тайник, мерою в длину семдесять сажен, в вышину сажень с четвертью; а поконец того тайника колодезь на родниках, а в колодезе сруб дубовой в длину трех сажен, поперек тож 70 . Около посадов и на татарских перелазах построены надолбы в два ряды, а в иных местах в три ряды, и террасы насыпаны землей. В опасном караульном городке в башне стоят на карауле воронежцы, дети боярские и атаманы, переменяясь по две недели по десяти человек. В Хренове поляне на татарских перелазах на карауле стоят воронежцы, дети боярские и поместные атаманы, переменяясь по две недели по десяти человек. В деревне Шилов у реки Воронежа на стороже стоят дети тоярские и той деревни казаки, переменяясь по две недели по шести человек. На Кокшанове Яру на стороже стоят воронежцы, дети боярские и атаманы, переменяясь по две недели по пяти человек. Сверх того построены караульные городки и башни верстах в трех и в пяти, и в семи, и в десяти от города.» |
| Понятно, что в эти времена, когда государство было еще так юно, когда оно делало еще только первые попытки для ограничения насилия сильных, перезыв крестьян, при котором сталкивались такие важные интересы, не мог обходиться без насилий. Помещики, пользуясь беспомощным состоянием своих соседей, вывозили у них крестьян не в срок, без отказа и беспошлинно. Крестьяне черных станов пусторжевских били челом, что дети боярские, ржевские, псковские и луцкие выводят за себя в крестьяне из пусторжевских черных деревень не по сроку, во все дни и беспошлинно; а когда из черных деревень приедут к ним отказчики с отказом в срок отказывать из-за них крестьян в черные деревни, то дети боярские этих отказчиков бьют и в железа куют, а крестьян из-за себя не выпускают, но, поймав их, мучат, грабят и в железа куют, пожилое берут с них не по Судебнику, а рублей по пяти и по десяти, а потому вывести крестьянина от сына боярского в черные деревни никак нельзя. Эта жалоба на задержку крестьян и на взятие с них лишнего за пожилое против Судебника не была единственною в описываемое время. Иногда землевладелец, взявши с отказывающегося крестьянина все пошлины, грабил его, и, когда тот шел жаловаться, землевладелец объявлял его своим беглым холопом и обвинял в воровстве. Дети боярские пользовались своею силою против черных деревень, не отпускали к ним крестьян: прикащики и крестьяне царских сел позволяли себе насилия, явные разбои над монастырскими крестьянами: так, прикащики и все крестьяне села Хрепелева, принадлежавшего Покровскому девичью монастырю, били челом, что государев дуниловский прикащик прислал своих людей и крестьян, которые оступили село Хрепелево, бросились грабить монастырские дворы – конюшенный и большой, старосту и крестьян начали бить насмерть, стрелять из луков и ручниц, колоть рогатинами, сечь саблями и топорками, пограбили всего добра монастырского и крестьянского на 160 рублей. Иногда крестьянин, отжив льготные годы, продолжал не платить никаких пошлин, не давался под суд землевладельцу и, когда тот высылал его, не ехал; землевладелец обращался к суду, который, найдя жалобу его справедливою, решал, чтоб крестьянин выехал непременно в месячный срок, в противном случае приказывал выметать его вон немедленно. |
| Пользуясь наиболее обычным способом обозначения количественных отношений, можно сказать, что княжеских фамилий, члены которых сидели в думе боярами, было около 61,5%, а некняжеских около 38,5%. Считая лица, а не фамилии, видим, что титулованная знать выслала в думу в звании бояр около 65%, а нетитулованная около 35%. Значит, княжье численно преобладало в составе думы великого князя Василия, его сына и внука. Это княжье почти все состояло из лиц, которые или отцы которых покинули свои княжеские столы для московской службы недавно, при Иване III или его сыне. Притом уже в XVI веке заметно действие привилегии, которая делила боярские фамилии на два разряда, высший и низший: члены одних достигали боярства, проходя предварительно звание окольничего, а члены других становились прямо боярами, минуя эту ступень. К привилегированному слою принадлежат все те же недавние московские слуги с громкими удельными титулами, князья Ростовские, Пенковы-Ярославские, Пронские, Микулинские, Шуйские, Воротынские, Мстиславские, Глинские, Щенятевы и их родичи Булгаковы с своими ветвями, Голицыными и Куракиными, Оболенские-Репнины и Оболенские-Серебряные. Из фамилий старого московского нетитулованного боярства этим служебным преимуществом пользуются лишь некоторые из Воронцовых, Бутурлиных и Челядниных, Яковлей и Юрьевых, двух ветвей фамилии Кошкиных, если только здесь не обманывает нас неполнота списка, не обозначившего, когда бояре этих фамилий были окольничими. С 1594 года до смерти царя Федора Алексеевича в 1682 году слишком 60 фамилий попали в список бояр думы; из них княжеских было до 40, около 62%. Но мы ошиблись бы, подумав на основании этого процента, что боярская дума и в XVII в. сохраняла свой прежний родовитый состав, даже стала немного аристократичнее сравнительно с думой предшествующего столетия. Напротив, с точки зрения родословной знати XVI в. можно сказать, что по прекращении старой династии московская боярская дума «захудала», стала наполняться «молодыми людьми», дворянскою демократией. |
| Такой обычай «местничества» разместил мало-помалу все Московские боярские роды в определенный порядок по знатности происхождения, и на этом аристократическом основании роды княжеские, как самые знатные, стали выше других, они занимали высшие должности и являлись главными помощниками и сотрудниками Московских государей. Но бывшие удельные князья, пришедшие на службу к Московскому государю и ставшие к нему в отношение бояр, в большинстве сохранили за собой свои удельные земли на частном праве, как боярские вотчины. Перестав быть самостоятельными владельцами своих уделов, они оставались в них простыми вотчинниками-землевладельцами, сохраняя иногда в управлении землями некоторые черты своей прежней правительственной власти. Таким образом, их положение в их вотчинах, переменилось очень мало, они остались в тех же суверенных отношениях к населению своих вотчин, сохраняли свои прежние понятия и привычки. Делаясь боярами, эти княжата приносили в Москву не боярские мысли и чувства; делаясь из самостоятельных людей людьми подчиненными, они, понятно, не могли питать хороших чувств к Московскому князю, лишившему их самостоятельности. Они не довольствуются положением прежних бояр при князе, а стараются достигнуть новых прав, воспользоваться всеми выгодами своего нового положения. Помня свое прежнее происхождение, зная, что они – потомки прежних правителей русской земли, они смотрят на себя и теперь, как на «хозяев» русской земли, с той только разницей, что предки их правили русской землей поодиночке, по частям, а они, собравшись в одном месте, около Московского князя, должны править все вместе всей землей. Основываясь на этом представлении, они склонны требовать участия в управлении страной, требуют, чтобы князья Московские советовались с ними о всех делах, грозя в противном случае отъездом. Но служилые люди не могли отъехать, как отъезжали бояре удельных князей, то есть переезжали на службу от одного удельного князя к другому; теперь уделов не было и можно было отъехать только в Литву или к немцам под иноверную власть, но и то, и другое считалось изменой русскому государству. |
| «В том остроге (Раздорном стоячем Остроге) с Усерда стоят головы, а с ними черкасы стоят по 15 человек, да по пушкарю, а переменяются понедельно». Разрядная роспись: «лета 7152 года ноября 20 дня по Государеву Цареву указу в Белгороде Белгородским Черкасам выдано жалованье на нынешний 152 (1643 – 1644) год по их окладам: Атаману 7 рублей, Эсаулу 6 рублей, рядовым по 5 рублей; всем на лицо, с порукою, что Государевы службы служити и Государевым жалованьем им на указных своих местах на вечное житьё строиться, и пашню пахать и хлеб сеять». В тех же двух местах видим Черкасов в Чугуевской переписке 1644 года и по той же переписке видим в 1643 году Валуйского Черкешенина (ниже, прим. 31); а 24 апреля 1645 года «прислал на Усерд с степи из похода Оскольских Черкасс». Не имеем права думать, чтобы все эти Черкассы были в числе товарищей Остряницы: но некоторые, по всей вероятности, были из его товарищей, так как видим по Чугуевской переписке, что не все разделяли мысли малодушных сообщников Разсохи). (Грамотою от 10 февраля 1641 года дано было знать, что в Чугуев послано было на службу 300 стрельцов; а грамотою от 20 февраля объявлено, что эти стрельцы посланы на год, «до зимнего пути 150 (1642) года». Грамота 9 мая 1641 года говорила, что предписано выслать в Чугуев с денежным жалованьем боярских детей, станичников и казаков из Белгорода 35, из Курска 70, из Оскола 50. К ним то, конечно, относилось убеждение грамоты 9 мая 1641 года остаться навсегда в Чугуеве. В 1642 году князь Гагарин доносил: «а всего, Государь, на Чугуеве разных служилых и жилецких людей 408 человек, а ныне многие Чугуевские служилые стрельцы и казаки разбежались». По другой его отписке 1642 года видели мы, что убежали многие из 99 детей боярских, присланных на вечноё житьё из Мценска в 1641 году. Царскими грамотами от 21 июня и 2 июля 1641 года дано знать, что в Чугуев посылаются 3 боярских детей на вечное житьё с жалованием и велено отдать им дворы «изменников Черкасс»; а в другой грамате 1641 г. сказано, что посылаются из Мценска 100 чел.; распоряжение о них – прежнее и ещё прибавлено: «а которую рожь к нынешнему 149 г. |
|
|
