| Как вернуть радость жизни? Постоянный страх, тревога, навязчивые мысли, депрессия… Бессонница, отчаяние, одиночество, чувство вины… Вы погружаетесь в это болото. Попытки заглушить страх алкоголем, навязчивые мысли подавить разгулом, бессонницу попытаться вылечить кофейно-сигаретными диетами, — только ухудшают положение. Где искать выход? 24 октября, 2009 Постоянный страх, тревога, навязчивые мысли, депрессия… Бессонница, отчаяние, одиночество, чувство вины… Вы погружаетесь в это болото. Попытки заглушить страх алкоголем, навязчивые мысли подавить разгулом, бессонницу попытаться вылечить кофейно-сигаретными диетами, — только ухудшают положение. Где искать выход? Кризисный психолог Михаил Хасьминский, постоянный автор сайта pobedish.ru , ищет вместе со своими пациентами и читателями надежную опору в преодолении кризиса. Источник: Pobedish.ru Постоянный страх, тревога, навязчивые мысли, депрессия … Бессонница, отчаяние, одиночество, чувство вины… Вы погружаетесь в это болото. Попытки заглушить страх алкоголем, навязчивые мысли подавить разгулом, бессонницу попытаться вылечить кофейно-сигаретными диетами, — только ухудшают положение. Где искать выход? Попытка преодолеть одиночество толкает на рискованные знакомства, которые в свою очередь наносят новую травму. Причем часто страдающий ощущает, что чем больше он пытается выбраться из этого состояния, то тем глубже его засасывает. Нередко это приводит к отчаянию или даже нежеланию жить. Почему же так происходит? Собственно, решение очевидно – когда хочешь вылезти из болота, надо опереться на что-то твердое и надежное. А просто вытаскивать то одну, то вторую ногу без точки опоры бессмысленно. Найти твердую и надежную точку опоры – это значит еще не спастись окончательно, но это первый реальный шаг к спасению. Без опоры спасение вообще невозможно. Таких точек опор немало, но в этой статье я хочу рассказать об только одной из них, в эффективности которой я и мои коллеги-психологи в своей работе убеждались сотни раз. И ни разу я не встречал ни одного человека, кто бы оперся на эту точку и потом бы жалел об этом. Эту точку может найти каждый и опереться можно всегда. Что же это? |
| Было трудно понять, что происходит: горели танки, рвались цистерны с горючим, рвались снаряды, металась пехота и не найдя выхода бросалась в болото, где тонула или расстреливалась... Но всё же немцы просочились через болото. Наших орудий там уже не было. Оставался лишь наблюдательный пункт, откуда вёл корректировку огня командир третьей батареи. Немцы были всюду, кругом. Я оказался последним, кто отходил от переправы и случайно оказался на наблюдательном пункте. Уже были приказом отосланы связисты. Я не смог оставить этого смелого человека, и он махнул рукой, мол, оставайся. Немцы были кругом. Всё горело. Рвались немецкие и наши снаряды. Я не знаю, как смог выдержать, как мог расстреливать немцев, выходивших к наблюдательному пункту. Видимо, спокойствие и выдержка комбата передались мне. И только когда комбат бросил трубку и сказал «пошли», я понял, что связи больше нет. Мы выходили сквозь разрывы снарядов, и только теперь я понял, почему были отосланы связисты - огонь батареи был вызван на себя. Я не знаю название ближнего села, но запомнилась скала, откуда вели корректировку огня, лежнёвка и болото. Полк потерял много орудий. Вместе с орудиями погибла полностью 2-я батарея, чудом остался жив комбат Ковалёв. Но количественный состав полка не изменился, шло пополнение за счёт других, выходивших из окружения частей. 3. Полк занял оборону у сёл Лески, Червонная Слобода, Измайловка с задачей не дать немцам прорваться к городу Черкассы и переправам через Днепр, не дать отрезать части, находящиеся на станции Смелой. В первый день после артиллерийской подготовки немцы пошли в наступление, были подпущены на 200 - 300 метров и уничтожены пулемётно-ружейным огнём. В течение недели немцы вели наступление, сосредоточив большое количество артиллерии и авиации. С рассветом, как грибы вырастали немцы среди копен пшеницы. Шли несколькими эшелонами, во весь рост, пьяные, с засученными рукавами. С каждой новой атакой увеличивались груды трупов. По шесть-семь атак в день отбивали. Но и ночью некогда было отдыхать: отрывались окопы, траншеи, разбрасывалась ползучая проволока. |
| июня. Утром вышли. День шли. Ночь на отдыхе. «У трех тропинок». За последние дни нашего перехода во мне произошел перелом. Вначале я шел только нервами. Я не знал усталости. Я ни разу не останавливался на отдых, не поторговавшись с остальными. Только тогда, когда я видел, что люди не могут идти и никакие меры не заставят их двигаться вперед, мы останавливались и отдыхали. Но и мои нервы сдали. Неизвестность томила... Где мы? Далеко ли до границы? И будет ли какой-нибудь конец? Уже не хватало сил... Движения стали вялые, неуверенные. Голова работала только по компасу: запад и запад... На левой согнутой руке компас, в правой – винтовка. Не разбирая и не желая разбираться в пути, как кабан шел я впереди... Только на запад... Только ближе к цели... Мы подошли к просеке... Направление на запад... Забор. Перевалились и попали в болото... Казалось, не перейти. Нужно обходить... Далеко, чуть ли не за километр, я увидел на дереве белую точку. Она мне показалась делом человеческих рук. Я позвал Мальсагова: что это такое? Лист... Белый лист, – сказал он мне. Я не верил. Впереди было болото – широкое, большое и топкое... Надо было его обойти... Пошли в обход. Но, как часто бывало, обход был хуже прямого пути. Пришлось вернуться обратно. Опять та же белая точка. «Изолятор телефонной или телеграфной линии», – подумал я. Опять посоветовался с Мальсаговым Какой там изолятор! Ты бредишь... – ответил он мне. Идем дальше... Подходим ближе. Ясно выраженная, телефонная линия, протянутая по деревьям. И впереди… Какая-то белая дорога, а на ней... Люди! Сердце застучало... Кто там?! Мы были, как на ладони, в середине большого болота. Ни только укрыться, но и быстро двигаться в случае обстрела было нельзя. Болото затягивало, и не было видно его края... Назад или вперед? Надо положить конец – идем прямо. Неприятно чувство ответственности, когда рискуешь жизнью людей. Здесь я ясно сознавал, что иду ва-банк. Если большевики, то нас перестреляют, как куропаток. Обидно, но пусть хоть какой-нибудь конец. |
| — А интересно, как мы узнаем его, когда увидим? — сказала Юнити. — Мы не узнаем его, — ответил Чарльз. — Я всего два раза в жизни видел Джеки-Жаб, и они все выглядят одинаково. Они выходят на болото в теплые ночи и скачут туда-сюда, как мушки, порхающие над водой. Они светятся тусклым странным светом — не таким ярким, как свет ночника, и более синим. — А они опасны? — спросила грелка. — Конечно, — ответил Чарльз. — Тогда я бы предпочла, чтобы вы отправились без меня, — сказала грелка. — Сейчас у меня слишком расшатаны нервы для таких приключений. — Ты должна пойти. Ягабог упоминал тебя. Кроме того, — мягко продолжал Чарльз, — мы с Юнити будем петь песню, которой меня научил Де Квинси; я не сомневаюсь, что она защитит нас. И следующей же темной теплой ночью все трое отправились на большое болото. Это было опасное место, но Чарльз хорошо его знал, а Юнити верила Чарльзу. Однако как только нога бедной грелки коснулась грязи, она запросилась на ручки, так что дальше Юнити понесла ее на себе. Затем они с Чарльзом запели песню Роберта Геррика. Как только они закончили пение, в разных местах болота показались огни не менее четырех Джеки-Жаб. Это были маленькие язычки неяркого пламени, которые медленно разгорались и затем снова гасли. Один из фонариков был ярче и ближе остальных, и, позабыв об опасности, Чарльз с Юнити поспешили к нему. — Добрый вечер, мистер Джеки… — но ничего больше Чарльз сказать не успел, потому что внезапно почувствовал, что погружается все глубже и глубже в холодную трясину. Грязь булькала и хлюпала, засасывая его ноги, словно живая. Все болото и вправду содрогалось, тряслось и дрожало самым сверхъестественным и жутким образом. Чарльз обнял рукой Юнити, которая крепко схватила грелку, и через пару секунд они уже были в безопасности на поросшей ситником кочке и смотрели на содрогающуюся трясину, которая чуть было не поглотила их. Грелка вопила от ужаса и так яростно вцепилась в Юнити, что чуть ее не задушила, но эти вопли были ничем по сравнению с пронзительным и грубым хохотом Джеки-Жаба. |
| Ну, а уж позвонкам определение «маленькие размеры» вовсе не подходит. Из интервью В.Попова: «— Останки пребывали не в болоте, а в глинистой почве, где не было гумусных кислот. Может быть, там была вода, но вода и болото – это разные вещи. — То есть вы хотите сказать, что аргумент Григорьева об «эффекте торфяного дубления» надуманный? — – Да». Комментарий: Чуть раньше в этом же интервью В.Попов рассказал, что в свое время изучал обстоятельства убийства Д.Кеннеди исключительно по публикациям, но при общении с американским экспертом по этому делу вызвал его удивление глубиной своего понимания происшедшего. Не вижу причин, почему этим же принципом не может пользоваться кто-то, кроме В.Попова. Чтобы понять, что представляет из себя Поросенков Лог, нет необходимости ехать в Екатеринбург. Место это многократно описано. Все, кто видел Лог своими глазами, проявляют удивительное единодушие в его характеристике. Чаще всего звучит слово «болото». Так, независимо один от другого, характеризовали Лог Н.Соколов и Юровский. Топью, мочажиной, болотистой низиной и даже трясиной называли его другие участники сокрытия трупов. М.Кудрин сказал и такую фразу: «…углубили яму до черной торфяной воды…». Болотом назвали его А.Авдонин и Л.Корякина. Они же заявили о кислой среде почвы в Поросенковом Логу. Итак, вода там была, но торфяная! Судебная медицина утверждает: труп, погруженный в болото с кислой средой подвергается торфяному дублению, при котором мягкие ткани сохраняются, а кости становятся эластичными и режутся ножом. Хорошо известно, что из-под мостика в Поросенковом Логу извлекли практически одни только кости. Закономерно возникает вопрос к тем, кто считает захоронение созданным в 1918 году: почему дубление не наступило, если для этого были все условия? Известно также, что на части одного тела из-под мостика, которую приписывают доктору Боткину, некоторое количество мягких тканей сохранилось. По оценке изучавшего и описавшего их профессора Попова, они находятся в состоянии жировоска. Напоминаю, что жировоск, или омыление трупа, развивается в результате расщепления жиров при отсутствии кислорода в условиях повышенной влажности без доступа воздуха. |
| Сам он не мог выбраться 4 февраля. ПРАВМИР. Жители Ижмы помогли провалившемуся в болото оленю. Видео спасения появилось в соцсетях . Животное полностью ушло под снег и самостоятельно выбраться шансов не было. Местные жители, заметив его, раскопали снег и смогли вытащить его, рискуя тоже провалиться в болото. «Юра, осторожно, сам еще провалишься», — слышен голос за кадром. После спасения оленю требовалось время, чтобы прийти в себя. Но, судя по всему, он не получил никаких травм. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи . Републикация материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения редакции. Мнение авторов статей портала может не совпадать с позицией редакции. Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе |
| – Какое же ваше мнение? Неужели позволить купаться? – Непременно следует позволить, но на одном только Ивановском болоте, а более нигде, ни на одной речке. – Почему же вы находите это необходимым? Не лучше ли запретить? – Никогда! Результат запрещение вы уже отчасти видели сейчас, и это лишь начало беспорядков. Если вы не позволите ходить купаться, ученики самовольно будут ходить, но не на Ивановское болото, где каждый шаг нам известен, а на другие речки в окрестностях Мутноводска протекающие и вовсе неизвестные ученикам... В этих речках, как известно, есть немало таких опасных мест, где ежегодно бывают утопленники из мастеровых. Все три речки, протекающие близ Мутноводска, гораздо ближе Ивановского болота, поэтому мальчики свободно и притом еще в одиночку будут в них купаться во всякое время, и утром рано и вечером, и прямо из класса могут уйти туда и во время учебных часов с квартиры... большие же всегда будут ходить, когда только им вздумается. Распишутся в журнале, что идут к родственникам, а на самом деле уйдут купаться... Это первое, почему вам непременно следует дозволить ученикам ходить купаться на болото... – А почему ж бы еще это требовалось? – Да теперь лето, сама жара требует этого. Но это еще не так важно, ученики давно уже, приходя из классов, если в квартире есть колодезь, окачивают себя холодною водою прямо из колодезя, и таким образом могут избавляться от жары. Важнее всего то, что положение учеников в настоящую пору требует свободы и развлечение, которые могли бы поддерживать их силы и давали бы им возможность на время забыть свое горе и все то, что обыкновенно почему-либо тяготит каждого из нас и заставляет его постоянно напрягать свои силы, а хождение для купанья на Ивановское болото это именно и обещает семинаристам. В настоящее время мы весьма стеснены, у нас нет развлечений, которые давали бы нам возможность забывать на время все свои обыденные тревоги и возобновлять свои силы. Что хождение по трактирам следовало нам запретить, против этого я ничего не могу сказать, потому что при этом хождении бывали нередки беспорядки, хотя вообще-то это хождение для того всеми и предпринималось, чтобы на время забыть свои тревоги. Песни, которые всегда доставляли семинаристам и удовольствие, и развлечение, но в которых допускалось некоторыми безобразие, тоже нужно было прекратить. Но что касается до прогулки за городом в вечернее время, запрещать ее вовсе не следовало бы, прогулка для учеников совершенно необходима. |
| — Что это, Митраша, — спросила Настенька, ежась, — так страшно воет вдали? — Отец говорил, — ответил Митраша, — это воют на Сухой речке волки, и, наверно, сейчас это воет волк Серый помещик. Отец говорил, что все волки на Сухой речке убиты, но Серого убить невозможно. — Так отчего же он страшно воет теперь? — Отец говорил волки воют весной оттого, что им есть теперь нечего. А Серый еще остался один, вот и воет. Болотная сырость, казалось, проникала сквозь тело к костям и студила их. И так не хотелось еще ниже спускаться в сырое, топкое болото. — Мы куда же пойдем? — спросила Настя. Митраша вынул компас, установил север и, указывая на более слабую тропу, идущую на север, сказал: — Мы пойдем на север по этой тропе. — Нет, — ответила Настя, — мы пойдем вот по этой большой тропе, куда все люди идут. Отец нам рассказывал, помнишь, какое это страшное место Слепая елань, сколько погибло в нем людей и скота. Нет, нет, Митрашенька, не пойдем туда. Все идут в эту сторону, значит там и клюква растет. — Много ты понимаешь! — оборвал ее охотник — Мы пойдем на север, как отец говорил, там есть палестинка, где еще никто не бывал. Настя, заметив, что брат начинает сердиться, вдруг улыбнулась и погладила его по затылку. Митраша сразу успокоился, и друзья пошли по тропе, указанной стрелкой, теперь уже не рядом, как раньше, а друг за другом, гуськом. IV Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня. С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород боролись между собой корнями за питание, сучьями — за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья так стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа, что лисичка, свернувшаяся на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему. |
| Я уже говорил, что мы с мамой из Мурома ездили в Меленки к владыке Серафиму, к нему ездил и я один по просьбе мамы. По ее письмам владыка знал о той «бездне», в которой я «валялся». Мама меня и посылала к нему в надежде на мое исправление. Бедная мама, сколько горя перенесла она со мной, я это понимал, но болото засасывает. Владыка все так же с огромной любовью встречал «блудного сына». Он меня ни о чем не спрашивал, не корил, не увещевал, ласкал своим ясным, кротким взглядом, светлым, как солнце; одно присутствие рядом с ним что-то переворачивало внутри меня. Исповедуясь по стыду своему за всю мерзость содеянных мною «лютых», я мычал что-то несвязное. Обо мне он знал все, но это «все» сказать я был не в силах. Он, покрыв меня своей епитрахилью, положив свои руки мне на голову, долго-долго молчал, словно вместо меня исповедуясь перед Богом! О владыка! Сколько бы я сейчас сказал Вам о грехах всей моей жизни, обливаясь слезами, а тогда я только несвязно бормотал от стыда своего. Я уезжал от него облегченный, но снова то самое болото улицы мертвой хваткой тянуло меня на дно. Но милость Божия перевернула страницу моей жизни, и болото не поглотило меня! В Муроме были театр и труппа в нем, скомплектованная режиссером на актерской бирже в Москве. Провинциальный театр, чтобы существовать, должен был в месяц ставить два-три новых спектакля. Я каждый вечер был в театре, не по билетам, конечно. В уборной, она же и курилка, в окне была вставлена вентиляционная труба, вентилятора, конечно, не было. Труба большая, плечи пролезали. С улицы к ней можно, ухитрившись, вскарабкаться. Голова в трубе, руки впереди, рывок винтом, руки цепляются за дверь, и я в театре. Курильщики одобрительно помогают, придерживая дверь ногой. Теперь на галерку, да так, чтоб не попасть на глаза «вобле», билетерше. Занавес открывается, и начинается чудо! Этой физкультурой я занимался каждый вечер. Иногда меня вылавливали, выдворяли за шиворот, но стоило обежать театр с тыла, голова снова в трубе, и я в театре. |
| Ест с тобой с одного блюда, Пьет с тобой с одного ковша, Платье носит с одного плеча!» И тут царь догадается, На царевича осержается. «Ах вы гой еси, князья и бояре! Вы берите царевича под белы руки, Надевайте на него платье черное, Поведите его на то болото жидкое, На тое ли Лужу Поганую, Вы предайте его скорой смерти!» Все бояре разбежалися, Один остался Малюта-злодей, Он брал царевича за белы руки, Надевал на него платье черное, Повел на болото жидкое, Что на ту ли Лужу Поганую. Проведал слуга Никиты Романыча, Садился на лошадь водовозную, Скоро скакал к Никите Романычу: «Гой еси, батюшка Никита Романыч! Ты пьешь, ешь, прохлаждаешься, Над собой кручинушки не ведаешь! Упадает звезда поднебесная, Угасает свеча воску ярого, Не становится млада царевича!» Никита Романыч испугается, Садится на лошадь водовозную, Скоро скачет на болото жидкое, Что на ту ли Лужу Поганую. Он ударил Малюту по щеке: «Ты, Малюта, Малюта Скурлатович! Не за свой ты кус принимаешься, Ты этим кусом подавишься!..» Песня эта, может быть и несходная с действительными событиями, согласна, однако, с духом того века. Не полно и не ясно доходили до народа известия о том, что случалось при царском дворе или в кругу царских приближенных, но в то время, когда сословия еще не были разъединены правами и не жили врозь одно другого, известия эти, даже искаженные, не выходили из границ правдоподобия и носили на себе печать общей жизни и общих понятий. Таков ли ты был, князь Никита Романович, каким воображаю тебя, – про то знают лишь стены кремлевские да древние дубы подмосковные! Но таким ты предстал мне в час тихого мечтания, в вечерний час, когда поля покрывались мраком, вдали замирал шум хлопотливого дня, а вблизи все было безмолвно, и лишь ветер шелестил в листьях, и лишь жук вечерний пролетал мимо. И грустно и больно сказывалась во мне любовь к родине, и ясно выступала из тумана наша горестная и славная старина, как будто взамен зрения, заграждаемого темнотою, открывалось во мне внутреннее око, которому столетия не составляли преграды. Таким предстал ты мне, Никита Романович, и ясно увидел я тебя, летящего на коне в погоню за Малютой, и перенесся я в твое страшное время, где не было ничего невозможного! |
|
|
