| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Г 4-я буква всех алфавитов, основанных на кириллице. Рус. совр. название буквы - «гэ» - употребляется как существительное ср. р. («прописное Г»). Названия старослав. («глаголи») и церковнослав. («глаголь») букв восходят к форме повелительного наклонения глагола «глаголати» (говорить), общеслав. основа к-рого включает удвоенный звукоподражательный корень (индоевроп. В древнейших слав. азбучных акростихах соотнесена преимущественно со словами «глагол», «глаголати», напр. в молитвах «Аз есмь всему миру свет»: «Глаголю людем закон мой» ( [Кобяк Н. А. , Поздеева И. В. ]. Славяно-рус. рукописи XV-XVI вв. Науч. б-ки МГУ. М., 1981. С. 143) и «Аз есмь Бог»: «Глаголю бо правду» (Берлин. Гос. б-ка. MS (Slav.) Wuk. 48 (Берлинский сборник). Л. 74), в Парижском абецедарии : «glagolv», во 2-м цикле стихир на Рождество Христово: «Глаголи, пророче Исаие» ( Попов Г. Триодни произведения на Константин Преславски. София, 1985. С. 45. (КМС; Кн. 2)). Реже в азбучных акростихах соотнесена со словами: «гора» - в стихирах на Рождество Христово: «Горы и хльми вьзиграите светло» и на Богоявление: «Горы, якоже агньцы, рече, вьзыграите» ( Иванова- Константинова К. Два неизвестни азбучни акростиха с глаголичка подредба на буквите//Константин-Кирил Философ. София, 1971. С. 350, 359), «горький» - в стихирах «Чина бельческого погребения»: «Горькые сльзы и плачь неутешимы» ( Загребин В. М. Заупокойные стихиры АЗЬБОУКОВНЕ в серб. Требнике XIII в.//АрхПр. 1981. 3. С. 75), «Господь» - в Азбучной молитве свт. Константина Преславского: «Господа Духа пошли живущааго», «господства» - в стихирах на попразднство Богоявления: «Господьства с престолы, архангелы и власти же» ( Попов. Триодни произведения. С. 49). В рус. словарях-азбуковниках с алфавитным принципом расположения статей за названием буквы «глаголь» следует слово «Господь» с именованиями Бога: «Господь Саваоф», «Господь силам» ( Ковтун Л. С. Лексикография в Моск. Руси XVI - нач. XVII в. Л., 1975. С. 276; Степанов Ю. С. Константы: Словарь рус. культуры: Опыт исслед. М., 1997. С. 421, 424). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание «КАНОНЫ ИППОЛИТА» один из литургико-канонических памятников древней Церкви (Canones Hippolyti - CPG, N 1742). Текст Греч. оригинал «К. И.» утерян. Сохранился только араб. перевод, выполненный с копт. версии (вероятно, саидского диалекта), которая не сохранилась. Все араб. рукописи не старше XII в. Копт. перевод был выполнен, возможно, в V-VI вв. ( Coquin. 1966). Хотя «К. И.» не входят в состав более крупных сборников литургико-канонических памятников, они присутствуют в сводах канонического права Коптской Церкви. В частности, араб. версия сохранилась в т. н. анонимном Берлинском каноническом сборнике, составленном в XIII в. (Berolin. Sb. arab. 10181. Fol. 123-140, 1334 г.), в сборнике Макария, священника из мон-ря св. Иоанна Колова в Вади-эн-Натрун (1-я пол. XIV в.; известно не менее 11 рукописей; самые важные - Vat. Barber. Or. 4. Fol. 176v - 186, 1350 г.; Vat. arab. 149. Fol. 128-134, 1372 г.; Paris. arab. 251. Fol. 162v - 171, 1353 г.), и в ряде анонимных яковитских сборников (напр., ркп. Paris. arab. 238. Fol. 231v - 259v, XV в.). «К. И.» цитируются в Номоканоне копт. патриарха Гавриила II ибн Турайка (Тарика) (1131-1145) (изд.: Le Nomocanon du patriarche copte Gabriel II ibn Turayk (1131-1145)/Ed. A. Aziz Mina. Beirut, 1993. 2 vol.), в Номоканоне Михаила, копт. митр. Дамиетты, составленном во время Патриаршества Марка III (1167-1189) (Berolin. Sb. arab. 10180, 1211 г.; Paris. arab. 4728, 1886 г.; Vat. arab. 907, XV в.), в Номоканоне ас-Сафи ибн аль-Ассаля (1-я пол. XIII в.; см. в ст. Ассалиды ) (Brit. Lib. Or. 1331, 1236 г., и др. рукописи). Перечень канонов сохранился в 5-й кн. энциклопедического сборника Абу-ль-Бараката ибн Кабара «Светильник во тьме» (Paris. arab. 203. Fol. 53v - 54v, между 1363 и 1369). Полное арабское заглавие памятника - «Церковные каноны и постановления, написанные Ипполитом, князем епископов Рима, согласованные с заповедями апостолов, от Духа Святого [в др. редакции - «от Господа нашего Иисуса Христа»], Который говорил в нем [«через него»]. Числом 38». В Номоканоне патриарха Гавриила II «К. И.» называются «Каноны Болидоса (Булидоса), патриарха Рима, числом 38». В Номоканоне ас-Сафи ибн аль-Ассаля дополнительно сообщается, что эти каноны были переведены на копт. язык (Vat. Borg. arab. 230. Fol. 15v, кон. XIII в.). Сохранилось только копт. заглавие - «Церковные каноны, написанные Ипполитом, архиепископом святого града Рима» (встречается перед канонами Никейского Собора в ркп. Paris. copt. 129 14. Fol. 75, X в.; см.: Achelis H., [Crum W. E.]. The gnwmai of the Synod of Nicaea//JThSt. 1900. Vol. 2. N 5. P. 121-129). |
| Содержание Предисловие I. Святые Эфиопской церкви II. Литературная сторона житий III. Аксумский период IV. Переходная эпоха Царь Лалибала Габра-Манфас -Кеддус Такла-Хайманот Абия-Эгзиэ и Ираклид V. Время „гонения“ Филипп Дабра-Либаносский Аарон Дивный Евстафий Самуил Вальдебский Царь Феодор I Габра-Эндреяс VI. Эпоха Зара-Якоба Маба-Сион (Maba’a-Sjon) или Такла-Марьям Такла-Сион VII. Эпоха „Франков“ Валатта-Петрос Царь Иоанн I Заключение Приложения I. Полный перевод жития преподобного Евстафия II. Житие преподобного Филиппа Дабра-Либаносского Предисловие Еще Ассемани, описывая арабский монофиситский синаксарь Медичейской библиотеки, высказался таким образом об историческом значении содержащихся в нем житий святых: «pauca si demas, quae de commentitiis pseudosanctorum Monophysitarum miraculis ibidem a Coptis fmguntur, caetera quidem luce dignissima esse arbitramur; ex eo potissimum, quod in iis tota Terme nationis Coptorum et Habessinorurn historia describitur.» 1 Хотя нам придется значительно видоизменить этот приговор фанатика-униата, не видавшего эфиопского синаксаря и хотя теперь едва ли кто решится сказать, что на основании не только синаксаря, но даже всех агиологических памятников вместе взятых можно написать «почти всю историю Абиссинского народа», тем не менее важное вспомогательное значение агиологических источников для историка и в данном случае, как и вообще, не подлежит сомнению. Это сознавали еще первые европейцы, вступившие на абиссинскую почву – португальцы в XVII в., собиравшие сказания о туземных святых и заносившие их на страницы своих сочинений. Они впервые познакомили ученых с некоторыми преданиями о девяти преподобных, о Лалибале, о Габра-Манфас-Кеддусе; что же касается перевода жития Такла-Хаймоната, сделанного Альмейдой по дабра-либаноссной редакции, то он до сих пор еще, при отсутствии издания текста оригинала, продолжает сохранять свое важное значение. Материал, собранный португальцами, послужил для настоящего основателя научной разработки абиссинской истории – Людольфа, которому самому удалось присоединить к нему весьма немного – сборник стихотворных песнословий в честь святых, расположенный по порядку календаря и декабрьский том четьи-минеи Берлинской библиотеки с его исключительно коптскими святыми, которых автор еще не различал от туземных эфиопских. |
| сост. Кристоф Гестрих Эрнст Трёльч (1865–1923) Эрнст Трёльч родился 17 февраля 1865 г. в городке Хаунштеттен под Аугсбургом, в семье врача. После обучения в католической гимназии св. Анны г. Аугсбурга (1874–1883) и одного года военной службы (1883/1884) он поступает на богословский факультет университета г. Эрланген. Свой выбор позже он объяснил следующим образом: «В то время изучение богословия было единственной возможностью получить доступ к метафизике и крайне увлекательным историческим проблемам». Такая соотнесенность склонности к метафизическому мышлению, с одной стороны, и интереса к методологическим проблемам истории – с другой, характерна для всего творчества Трёльча. С 1885 г. он продолжает изучение богословия в Берлине, а годом позже переезжает в Гёттингенский университет, где учится у Альбрехта Ричля. После окончания университета в 1888 г. Трёльч становится пастором и начинает проходить пасторскую практику в проповеднической семинарии г. Мюнхена. Однако через год он обращается к своей Земельной церкви с просьбой освободить его от обучения в проповеднической семинарии, чтобы иметь возможность заняться научной работой. В 1891 г. Трёльч защищает диссертацию в Гёттингенском университете по кафедре Церковной истории и истории догматов на тему «Разум и откровение в богословии Иоанна Герхарда и Меланхтона». В названии этой работы молодого Трёльча уже отражена та проблематика – соотношение веры и разума, религии и науки, – которая будет сопровождать всю его дальнейшую научную деятельность в качестве профессора богословия (в университетах Бонна и Гейдельберга) и профессора философии (в Берлинском университете) В своих работах Трёльч постоянно обращается к вопросу – как современный человек, обладающий историко-научным сознанием, может и должен относиться к свойственной христианству сверхисторической истине. В написанной в 1900 г. и опубликованной в настоящем сборнике работе Трёльч анализирует эту проблематику на примере тех трудностей, которые, на его взгляд, вызывает сосуществование в богословии «исторического и догматического методов», Эрнст Трёльч умер 1 февраля 1923 г. в Берлине. |
| прот. В.Боровой Содержание А. История названия и описаний сборника Б. Издания „Collectionis avellanae” В. Состав и содержание сборника Г. Общая характеристика сборника Д. Вопрос о „редакторе (составителе) сборника” (К истории взаимоотношений Востока и Запада в конце V и начале VI вв.) Основным источником по истории взаимоотношений Востока и Запада в конце V и начале VI вв. (в период так наз. „Акакианской схизмы”) является объемистое собрание церковно-исторических документов этой эпохи, известное под названием „Collectio Avellana”, изданное в 1895–1898 гг. О. Гюнтером в венском „Корпусе” латинских церковных писателей (т. 35, ч. I и II). Дополнением к этому, но уже в другом роде, являются изданные в 1934 г. Э. Швартцем в „Трудах Баварской академии наук” документы веронских и берлинских рукописных сборников по делу „Акакианской схизмы” („Publizistische Sammlungen zum Acacianischen Schisma”). Оба эти издания (О. Гюнтера и Э. Швартца), дополняя и иногда дублируя друг друга, заключают в себе богатейший документальный материал для истории взаимоотношений Рима и Византии в период „Акакианской схизмы” и являются основным, главным источником по этому вопросу. Collectio Avellana представляет собой собрание свыше 240 документов, в основном писем и посланий пап и императоров с 367 по 553 г. Это собрание проливает яркий и обильный свет на взаимоотношения Запада и Востока 1 в интересующую нас эпоху. Самый ранний документ собрания – рескрипт имп. Валентиниана I от 367 г.; самый поздний – конститутум папы Вигилия от 14 мая 553 г. А. ИСТОРИЯ НАЗВАНИЯ И ОПИСАНИЙ СБОРНИКА Впервые описали это рукописное собрание документов братья Баллерини (Петр и Иероним), знаменитые итальянские ученые XVIII в., горячие поклонники папского главенства, издавшие в 1757 г. в трех томах „Творения папы Льва В.” 2 . В третьем томе этого издания братья Баллерини поместили свое капитальное каноническое исследование „Трактат о древних сборниках и собирателях канонов, как изданных, так и неизданных” 3 , во второй части которого в гл. XII содержится описание нескольких рукописей этого сборника 4 . Баллерини первые и присвоили этому сборнику название Collectio Avellana. На одной ватиканской рукописи (Codex Vatic. 4961), которую Баллерини считали древнейшей и основной для этого сборника, на последней (109) странице иной рукой (не рукой переписчика всей рукописи) дописано: „Эта книга принадлежит монастырю св. Креста на Авелланском источнике, Евгубинской епархии” 5 . |
| Более пятидесяти лет тому назад Birch напечатал в Revue Archeologique 1 описание и перевод магического иератического папируса, поступившего в Британский музей из коллекции Salt. С тех пор никто этим в высокой степени важным текстом не занимался 2 : он остается до сих пор неизданным, и только В. С. Голенищев, еще при старой дирекции египетского отдела Британского музея, заинтересовавшись папирусом в связи со своими работами над магическими текстами цикла «Горов на крокодилах», получил в свое распоряжение фотографии папируса и разрешение их издать. Много лет тому назад он любезно передал мне эти фотографии для изучения и издания, и только теперь мне удалось довести свою работу до желанного конца, причем дело, конечно, не обошлось как без помощи и любезных указаний Владимира Семеновича, так и без того, что не мало мест все еще остается для меня неясными и в отношении перевода, и с точки зрения реалий. Перевод Birch’a для своего времени, когда наука еще только приступила к чтению иератических текстов, должен быть признан замечательным; но за пол столетия египтология ушла настолько далеко, что теперь он уже не может считаться удовлетворительным. Несмотря на сравнительно ясное и тщательное письмо, понимание во многих местах затрудняется как лакунами (не особенно многочисленными), так и самим характером текста. Хотя египетская литература не может жаловаться на недостаток памятников магического характера – их едва ли в ней не большинство, – но в ней нет другого текста, совершенно подобного нашему. Знаменитый pap. Harris представляет ритуал очищения и заклинания воды, берлинский 3027 – сборник заговоров против детских и материнских болезней; «Горы на Крокодилах», ватиканский папирус и туринские имеют целью побороть действие ядов и болезней; луврский 3229 обусловливает благоприятные сны. Наш папирус все время говорит о парализовании «врагов» бога, царя и имя рек. Для их уничтожения служат и магические составы, и заговоры, и целые «книги», и талисманы, особенно «узлы», и рисунки, обильно помещенные в папирусе, и восковые и другие фигурки. «Враги» эти и земные, «восставшие против царя во дворце его» 3 – случай, едва ли со времен бога Ра не обычный в придворных хрониках фараонов, и сверхъестественные – «идущие из недр земли» 4 , «из воздуха» 5 , « Сетх и его спутники» 6 и т. п. Соответственно и на магических рисунках изображены связанные спинами два представителя «врагов» – Сетх и азиат 7 . Борьба с врагами царя находит себе прототип в борьбе против врагов Осириса, который является как бы центральным образом нашего текста; с другой стороны, она служит сама образцом для «защиты» простых смертных; поэтому амулеты и т. п. предназначены не только для «этого бога», но и для «имя рек» 8 . «Враги» опасны и при жизни, и по смерти 9 , но наш папирус имеет целью уничтожение первых; со вторыми имеет дело заупокойная литература. |
| Евангелический Календарь, издаваемый в течении семнадцати лет г. Пипером, профессором Богословия в Берлинском университете, кроме своего практического назначения, имеет целью распространение в публике сведений об историческом развитии христианских идей, помощью наглядного объяснения памятников древнего христианского искусства. Самая виньетка на заглавном листке Календаря, изображающая Доброго Пастыря с Агнцем на плечах – снимок с древнехристианской живописи Римских катакомб – дает уже некоторое понятие об общем характере статей, помещаемых Пипером в Евангелическом Календаре, почти всегда с приложением снимков с памятников, о которых идет речь. Сведения о христианском искусстве, распространяемые профессором Пипером в течение многих лет, кроме своего ученого значения вообще, имеют и частный интерес, свидетельствуя некоторым образом об умственных интересах немецкой публики, с таким постоянством поддерживаемых издателем в книге, предназначаемой для ежедневного употребления. Мы надеемся в одном из следующих сборников познакомить читателей с более интересными для русских статьями Пипера в Календарях за все прошлые года; теперь же остановимся из двух его статей в Календаре на текущий 1866 г., на той, которой заглавие означено в начале этой рецензии. Другая статья, не менее важная для христианской археологии, имеет предметом изображения рая и обетованной земли на одном Марсельском саркофаге. Что же касается до статьи о Пармских рельефах, то, как читатели увидят, она имеет прямое отношение к преданиям Русской иконописи, и это отношение указано самим профессором Пипером, который, таким образом, один из первых между учеными в Германии пролагает новый путь к плодотворному изучению христианских преданий западных сравнительно с восточными, и именно с Русскими. Доселе, с той точки зрения только эстетической, немецкая критика односторонне и поверхностно относилась к Русскому национальному искусству, как это показано выше в статье об Отзывах иностранцев об этом предмете. Пипер первый из немецких историков искусства с должным уважением взглянул на памятники Русской иконописи, и в Евангелическом Календаре за текущий год предложил любопытный образец сравнения одной из Русских миниатюр XV века с рельефами романского стиля Пармского баптистерия (1196–1283 г.). Историки старой эстетической школы извлекли бы из этого сравнения только тот результат, что Пармские рельефы, хотя старше Русской миниатюры почти тремя столетиями, однако несравненно изящнее ее (что, впрочем, вполне справедливо). Издатель Евангелического Календаря, пренебрегая избитыми общими местами об отсталости Русского церковного искусства, обратился к существенной его стороне, к первобытности предания, для того чтобы при его пособии объяснить родственные ему явления на Западе. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Православный восток в трудах общественных и церковных деятелей России XIX века 23.04.2004 400 Время на чтение 14 минут Сразу следует сделать маленькое, но очень существенное замечание к выбранной теме. Говоря о Православном Востоке, мы подразумеваем здесь не весь христианский Восток в истинном значении этого понятия, а лишь отдельную часть - Константинопольский патриархат и территории Востока, зависимые от него. В смысле всеобъемлющем Православный Восток включает в себя, конечно же, еще Иерусалимский и Александрийский, и Антиохийский патриархаты. Также сюда относятся и те Поместные Церкви Востока, которые в историческом своем развитии были связаны с Матерью Церквей - Константинопольским патриархатом (например, Элладская, Сербская, Болгарская Православные Церкви и проч.) Итак, рассмотрим ситуацию, сложившуюся в церковной среде Константинопольского патриархата XIX столетия. Именно, политика Константинопольской Церкви по отношению к христианским народам Османской империи и компромиссные решения фанариотской связанные по вопросу греко-болгарских церковных противоречий XIX века и, как следствие, отлучение болгар от церковного единства с Константинополем, пожалуй, эти вехи Православного Востока являются для нас ключевыми и наиболее привлекательными. Научных монографий, изданных и напечатанных в России по церковным вопросам Греческой Церкви немного Советская историография не обогатила наследие дореволюционной церковно-исторической школы Лишь церковные историки, занимавшиеся проблемой греко-болгарских церковных конфликтов XIX столетия, рассматривали Восток не только с точки зрения " узла противоречий " и " столкновений интересов держав-победительниц " , но и с позиции внешнеполитических связей Русской Церкви синодального периода с Восточным престолом в Константинополе Интересны сборники и публикации по церковным вопросам Востока в настоящее время Отрадным событием явилось издание писем константинопольского грека на русской службе Г. П. Беглери к профессору Санкт-Петербургской Духовной академии, советнику обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева по восточному вопросу И. Е. Троицкому. Издание представляет летопись церковно-политической жизни во Вселенском патриархате за 20 лет после Берлинского конгресса 1878 г. Составитель монографии Л. А. Герд проработала архивы И. Е. Троицкого в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. А сколько неоценимых источников еще лежит под спудом в АВПРИ или в ОР РГБ? |
| Издал и перевел на основании нескольких рукописей Б. Тураев (С.-Петербург, 1897, VIII+175 стр. in-4°) (Записки Императорской Академии Наук, VIII серия: по Историко- Филологическому Отделению том I, 7). Цена 1 р. 50 к. Сколько знаю, эфиопская касса типографии Императорской Академии Наук никогда еще не работала так усиленно, как в 1896 и 1897 гг.: академик Дорн, П.К. Коковцов, далее и О.Э. фон-Лемм, издали по-эфиопски только строки, тогда как в «Часослове Эфиопской Церкви» даны 84 страницы in-quarto эфиопского текста. Ученый издатель, доцент С.-Петербургского Университета Б.А. Тураев , материалы для издания собрал в библиотеках С.-Петербурга, Берлина, Парижа и Лондона. Под скромным выражением «на основании нескольких рукописей» разумеется почтенная цифра – одиннадцать рукописей (2 петербургские, 2 берлинские, 2 лондонские, 5 парижских); но эти одиннадцать рукописей составляют только выбор из тех литургических сборников, которые издатель обследовал в Берлине, Лондоне и Париже. Редкий между светскими учеными знаток нашего православного богослужения, издатель всюду отмечает греческий первоисточник эфиопских текстов: как египтолог ex professo, он указывает соответствие их с коптскими молитвами и песнопениями в изданиях Туки Diurnum и Theotokia. Отмеченные две особенности составляют преимущество издания Б.А. Тураева , напр., даже пред таким» высокоценным трудом, как Catalogue des Manuscrits Éthiopiens de la Bibliothèque Nationale par H.Zotenberg. в ученых замечаниях Зотанбера чувствуется пробел именно там, где сравнение с коптским текстом внесло бы в них надлежащую законченность. Эфиопский часослов издателем переведен на церковно-славянский язык. Местами это, разумеется, ново-славянский язык, «необычность» которого заметна для слуха, привыкшего к тексту наших богослужебных книг. Причина этого явления объяснена самим издателем. «Я переводил, стараясь ближе держаться подлинника» [т.е. эфиопского текста] «и сохраняя нередко даже расположение слов, желая дать хотя некоторую возможность лицам, не знакомым с эфиопским языком, составить себе понятие о том, в каком виде дорогие для нас молитвословия произносятся в отдаленной Африке». Я вполне согласен с мыслью Б.А. Тураева – перевести эфиопский текст именно на церковно-славянский язык и думаю, что от перевода на русский язык «Эфиопский Часослов», как богослужебная книга, утратил бы очень много и не приобрел бы ничего. |
| К.А. Максимович VI. Южнославянская рецепция ЗСО VI.1. Древние глоссы Трудно объяснимый плеоназм в славянском тексте ЗСО 7 по SinEuch дает основание видеть здесь следы маргинальной глоссы, попавшей в текст (в цитате глосса взята в квадратные скобки), ср.: Аще кто оукрадет главъно что или скотъ домъ подъкопает или что добро [ ло драго] оукрадетъ ... (139.13). В латинском оригинале плеонастичному слав. добро [ ло драго] соответствует сочетание meliorem praesidium «ценный инструмент» (разумеется, правильнее по-латыни следовало бы сказать melius praesidium, но не будем забывать, что средневековая латынь была далека от стандартов античной грамматики). В U это место сформулировано сходным образом, но глосса оказалась разделена на части, ср.: Аще кто оукрадеть главьно что или скотъ или домъ подъкопать или что [ ло] добро [ драго] ... (Суворов 1888, IV–V). Наличие глоссы в двух древнейших списках ЗСО свидетельствует о ее древности – она попала в текст либо еще на западнославянской почве, либо у южных славян. Любопытно, что эта глосса отсутствует в найденном нами фрагменте ЗСО из собрания БАН (ЗСО Акад., ср. выше, гл. III,3): Аще кто оукрадеть главно что или д] омъ подъкопать .е. лт да пока тс аще ли] мало что .г. лт. Мы бы, однако не стали делать из этого далеко идущие выводы, поскольку ЗСО Акад. сильно сокращены – так, в данном правиле опущено сочетание или что добро, имеющее латинский оригинал и, бесспорно, восходящее к архетипу; соответственно, комментирующая это сочетание глосса также могла подвергнуться сокращению. VI.2. Сербская и хорватская рецепция ЗСО Древнейший западнославянский пенитенциал ЗСО оставил отчетливые следы в южнославянской и древнерусской книжности. Отдельные правила ЗСО вошли в южнославянские дисциплинарно-покаянные сборники, дошедшие до наших дней. Рассмотрим те из них, источниками которых стали ЗСО. Говоря о сербской рецепции ЗСО, необходимо прежде всего иметь в виду сборник епитимий (пенитенциал), дошедший в рукописях под заглавием Правила стыхь ць по аповди стго и великаго Bacuлia. Этот епитимийник (далее: ПСО Вас. Вел.) сохранился (частично) в Берлинском сборнике XIV вв. (Цибранска 1998, 54), полная версия представлена в нескольких сербских рукописях XIV–XVII вв. из собрания Национальной библиотеки Кирилла и Мефодия в Софии, в южнославянской рукописи первой половины XV в. БАН, 48 на лл. 10а–18б, 21а–22б, 31а–31б (там же, 53–55) и (в сокращенной редакции) в русской Соловецкой кормчей конца XV в. (Sl). В 1874 г. полная (сербская) версия была издана В. Ягичем (Jagi 1874, 134–146). Для издания Ягич использовал следующие сербские списки: бумажный фрагмент Григоровича (XVI в.) и пергаменный фрагмент Григоровича (XIV в.) (основные), рукопись АН в Загребе 707 (XV–XVI вв.), АН в Загребе 709 (без даты), Шафариков 24 (без даты) (там же, 113, 115–116, 133). Краткая древнерусская редакция (далее: КР ПСО Вас. Вел.) издана по версии Sl в работе: Бенешевич 1987, 122–123. |
|
|
