| Ars poetica. 408-411). В киевских поэтиках, напр. в «Rosa inter spinas…» (Роза между шипами…) (прочитана в 1696/97), поэзия понимается как плод полученных благодаря прилежному учению навыков, а одаренность вообще не принимается во внимание. Автор курса поэтики «Cedrus Apollinis…» (Аполлоновый кедр… 1702) Иларион Ярошевицкий, основываясь на текстах Горация, предлагает слушателям 4 составляющие возникновения художественного текста. На 1-е место он ставит природное дарование, на 2-е - мастерство, т. е. указания и предписания, поэтические основы и правила, на 3-е - практику. Четвертая составляющая - подражание, к-рое имеет большое значение как для ораторских, так и для поэтических способностей. Еще одну трактовку мысли Горация предлагает в поэтике 1705 г. архиеп. Феофан (Прокопович). Он пишет о 2 необходимых условиях становления поэта: поэтическом вымысле, или подражании, и ритме речи, основанном на определенных правилах, или стихотворном мастерстве. Можно сказать, архиеп. Феофан развивает мысль Горация. И наконец, автор поэтики «Hortus poeticus...» (Сад поэтический... 1736) иером. Митрофан (Довгалевский) полностью поддерживает римского классика в том, что ни природные способности без знания поэтического искусства, ни искусство без природных способностей не могут создать поэта. Как видно, киевские дидаскалы по-разному интерпретировали высказывание Горация о значении природного дарования и труда в становлении поэта. Т. о., следует признать, что обвинения в преклонении перед античными образцами и в слепом копировании западных трактатов, нередко выдвигавшиеся в адрес профессоров К.-М. а. историками литературы в XIX - нач. XX в., не имеют достаточных оснований. Тем не менее в киевских трактатах встречаются фрагменты, почти дословно повторяющие другие курсы или перефразирующие известные ранее высказывания. Профессора К.-М. а. были знакомы с итал. ренессансными поэтиками: «О поэтическом искусстве» M. Дж. Виды ( Vida M. G. De arte poetica. R., 1527), «Семь книг поэтического искусства» Дж. |
| 1886. 9. С. 4-42; он же. Киевская Академия в кон. XVII и нач. XVIII ст.: Речь... на торжеств. акте КДА 26 сент. 1901 г. К., 1901; Петров Н. И. Киевская Академия во 2-й пол. XVII в. К., 1895; он же. Значение Киевской Академии в развитии духовных школ в России с учреждения Св. Синода в 1721 г. и до пол. XVIII в.//ТКДА. 1904. 4. С. 520-577; 5. С. 50-102; он же. Киевская Академия в царствование имп. Екатерины II (1762-1796 гг.). К., 1906; Серебренников В. Киевская академия с половины XVIII в. до преобразования ее в 1819 г. К., 1897; Вишневский Д. К. Киевская Академия в 1-й пол. XVIII ст.: (Новые данные, относящиеся к истории этой Академии за указанное время). К., 1903; Титов Ф., прот. Киевская академия в эпоху реформ (1796-1819). К., 1910-1915. 5 вып.; он же. Имп. КДА в ее трехвековой жизни и деятельности (1615-1915): Ист. записка. К., 20032; Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великороссийскую церк. жизнь. Каз., 1914. Т. 1; Sydorenko A. The Kievan Academy in the 17th Cent. Ottawa, 1977; Хижняк З. I. akaдeмiя. К., 19812; akaдeмiя в iмehax, XVII-XVIII ст. К., 2001; Шевченко I. Багатоликий cbim Петра Могили// Он же. Украïна мiж Сходом i Заходом: Нариси з icmopiï культури до поч. XVIII ст. Льbib, 2001. С. 175-198; Isaievych Ia. Voluntary Brotherhood: Confraternities of Laymen in Early Modern Ukraine. Edmonton; Toronto, 2006; Яковенко Н. Kuïbcьki професори за лаштунками Гадяцькоï угоди: (Про спробу перетворення Могилянськоï koлeriï на yhibepcumem)//350-lecie Unii Hadziackiej (1658-2008). Warsz., 2008. S. 305-326; Яременко М. В. Kuïbcьki студенти 1738 року: Спроба колективноï фomorpaфiï//ЗНТШ. 2008. Т. 256. С. 191-215; он же. akaдeмiя за гетьманування Ibaha Мазепи: Рго et contra двотисячного контингенту buxobahцib//Ibah Мазепа i його доба: Icmopiя, культура, haцiohaльha пам " ять. К., 2008. С. 156-195; он же. Чи був 1701 pik pyбiжhuм для Могилянськоï akaдeмiï у cnpuйhяmmi киïвських npoфecopib XVIII ст.?//350-lecie Unii Hadziackiej. Warsz., 2008. S. 623-637; он же. Akaдeмiя в 1817 р.: Kiheць icmopiï?: (Про реформу Киïвських Атен, ïх peцenцiю та buзhaчaльhi дати)//ТКДА. |
| Ист.: Петров Н. И. Описание рукописей Церковно-археологического музея при КДА. К., 1875-1879. 3 вып.; он же. Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве. М., 1891-1904. 3 вып.; Лебедев А. А. Рукописи Церковно-археологического музея КДА. Саратов, 1916. Т. 1; Калиновський С. Короткий вступ до загальноï фiлocoфiï//Фiлocoфcьka думка. 1969. 3. С. 89-102; Козачинський М. Про paцiohaльhe знання або велику лoriky…//Там же. 1. С. 98-116; Гeopriй Кониський, Фiлocoфiя природи або фiзuka//Там же. 2. С. 100-111; он же. Фiлocoфcьki твори. К., 1990. 2 т.; Г. З. Теофана Прокоповича//Фiлocoфcьka думка. 1970. 3. С. 92-107; Ihokehmiй (Гiзeль), архим. Праця з загальноï фiлocoфiï//Там же. 1. С. 100-114; он же. Buбpahi твори. К.; Льbib, 2009-2012. 3 т. в 4 кн.; Теофан (Прокопович), Фiзuka. Кн. 4//Фiлocoфcьka думка. 1970. 4. С. 94-106; он же. Дbi nepшi i haйroлobhiшi основи математики…//Там же. 5. С. 98-110; он же. Фiлocoфcьki твори. К., 1979-1981. 3 т.; Стефан Яворський, [митр.]. Змагання nepunamemukib//Фiлocoфcьka думка. 1971. 2. С. 98-110; он же. Про душу//Там же. 4. С. 90-102; он же. Чи мamepiя власне ichybahhя…//Там же. 3. С. 95-107; он же. Фiлocoфcьki твори. К., 1992. Т. 1; Йосиф Кононович-Горбацький, Poздiл 9: Предикаменти//Фiлocoфcьka думка. 1972. 1. С. 90-101; он же. Лorika: Другий трактат//Там же. 2. С. 81-93; он же. Оратор Могилянський//Там же. 3. С. 86-99; Запаско Я., Я. Пам " ятки книжкового мистецтва: Кат. cmapoдpykib, виданих на Ykpaïhi. Льbib, 1981-1984. 2 кн. в 3 ч.; Ничик В. М., Роменец В. А. Первые отечественные учеб. пособия по философии и психологии на Украине в нач. XVII в.//ФН. 1986. 6. С. 112-117; Памятники этической мысли на Украине XVII - 1-й пол. XVIII ст. К., 1987; Пам " ятки братських шkiл на Ykpaïhi (kih. XVI - поч. XVII ст.): Тексти i дocлiджehhя. К., 1988; Рус. и иностранные рукописи Научной б-ки Иркутского гос. ун-та. Новосиб., 1995. Ч. 1: Кириллические рукописи древнерусской и новой традиции; akaдeмiя в документах i piдkichux виданнях з фohдib Haцiohaльhoï б-ки Украïни iм. В. I. Вернадського. К., 2003. Вип. 2: Документи з icmopiï akaдeмiï за мamepiaлaмu фohдib Ihcmumymy рукопису (1615-1817); Стислий опис kypcib фiлocoфiï, що викладалися в akaдeмiï у XVII-XVIII ст.// Симчич М. В. Philosophia rationalis у akaдeмiï: Компаративний ahaлiз могилянських kypcib лoriku kih. XVII - 1-й пол. XVIII ст. Bihhuця, 2009. С. 175-229. |
| В историографии XIX - нач. ХХ в. издание Петром I грамоты в 1701 г. рассматривалось как поворотный момент в жизни коллегии. Исследователи акцентировали внимание на том, что грамота установила независимый от магистрата юридический статус киевских школ, предписала «ратным людям» разных полков, а также казакам и мещанам профессорам и спудеям «обид и утеснения не чинить». Также подчеркивалось, что грамота даровала коллегии новый статус - статус академии. Но употребление этого названия было, вероятно, следствием механического перенесения целых фраз из прошения о защите студентов от городского суда, к-рое было направлено в Москву могилянской корпорацией и Киевским митрополитом. Грамота 1701 г. лишь частично гарантировала учебному заведению статус автономии (от магистрата), четко регламентировала иерархию подчинения ректора и префекта и их власть над воспитанниками. Если первичная инстанция не справлялась со своими обязанностями, то следовало жаловаться на нее Киевскому митрополиту («первенствующему и полномочному началнику, архимандриту, игумену, ректору и пану», как называли его в одном из документов 2-й пол. XVIII в.), в ведомстве к-рого находились киевские «латинские школы». Когда же и тот не наводил порядок, то жалобы следовало принимать киевскому воеводе. О других аспектах независимости К.-М. а. в грамоте ничего не говорится, но известные факты из ее истории свидетельствуют об отсутствии полной автономии: профессора назначались только по благословению митрополита, архиерей мог пересматривать содержание курсов, без его воли не менялись академические внутренние правила-инструкции. Даже в ближайшее после издания грамоты время номинирование новоизбранного ректора не могло состояться без согласия гетмана, не говоря уже о подчинении К.-М. а. с 20-х гг. XVIII в. Синоду и о том, что назначения преподавателей зависели от воли монарха. До 60-х гг. XVIII в. в коллегии грамоту 1701 г. специально не выделяли как особый документ среди остальных привилегий. Специальный упор на термине «академия» в Киеве начинают делать лишь с 60-х гг. XVIII в., когда учебная корпорация коллегии с целью защитить себя от угрозы закрытия стремилась обратить внимание высших церковных и светских властей на особое отношение к академии со стороны монархов. И до 1701 г., и после коллегию называли академией, а в дальнейшем могли одновременнно именовать коллегией, латинскими школами и даже, как исключение, университетом (впрочем, университетом коллегию называл еще франц. инженер Г. Левассёр де Боплан, служивший в Речи Посполитой в 30-40-х гг. XVII в.). Обер-секретарь Сената И. К. Кирилов в соч. «Цветущее состояние Всероссийского государства» (1727), написанном с использованием сенатских материалов, ни разу не назвал коллегию академией, а только школой и уч-щем. Регулярное название «академия» закрепилось лишь во 2-й пол. XVIII в., когда была заведена и соответствующая печать. |
| В киевских курсах риторики обычно выделяется 3 стиля: «stylus sublimis» (высокий стиль), «stylus medius» (средний стиль) и «stylus infimus» (низкий стиль). За каждым из этих стилей закреплялись определенные жанры и арсенал лингвостилистических средств. Много внимания уделялось письмам. Раздел о письмах относился то к риторике, то к поэтике. Обычно объяснялось, что такое письмо, каковы его материя, форма, цель и происхождение, выделялись главные части письма, приводились примеры. В 60-80-х гг. XVIII в. в классе риторики кроме курса словесности преподавали также арифметику, географию и Закон Божий. Позже арифметика и география вошли в программу высшего грамматического класса. В 80-х гг. XVIII в. в К.-М. а. ввели преподавание русского языка. Преподаватель истории и географии получил указание излагать эти предметы на русском языке с соблюдением «выговора, каков употребляется в Великороссии». Три лучших студента были направлены для изучения словесных наук, особенно для освоения «великороссийского говора и произношения», в Московский университет, с тем чтобы по окончании курса они возвратились в Киев преподавать. В кон. XVIII - нач. XIX в. в К.-М. а. курс русской поэзии читался по руководству еп. Аполлоса (Байбакова) «Правила пиитические о стихосложении российском и латинском…» (1-е изд.: Байбаков А. Д. Правила пиитические в пользу юношества, обучающегося в Московской славено-греко-латинской академии. М., 1774), латинской - по учебнику архиеп. Феофана (Прокоповича), русская риторика - по сочинениям М. В. Ломоносова, латинская - по книге католического автора Габриэля Франциска Ле Же (1657-1734) (1-е изд.: Le Jay G. F. Ars rhetorica ad Tullianam rationem exacta. Venetiis, 1730; в 1797 и 1800 издана в С.-Петербурге) и книге немецкого пастора Иоганна Фридриха Бурга (1689-1766) (1-е изд.: Burg J. F. Elementa oratoria, ex antiquis atque recentioribus facto praeceptorum delectu tironibus eloquentiae. Breslau, 1736; в 1776 издана в типографии Московского ун-та). В классе поэтики изучали и переводили на латынь катехизис, изучали латинскую просодию, периоды, тропы и фигуры, разделы об изобретении и украшении из риторики Ломоносова, читали книгу о должностях человека и гражданина, двустишия Катона, а для примера и подражания - произведения лучших латинских и русских поэтов. Ученики сочиняли стихи на русском и латинском языках. В риторическом классе читали комментарии к Евангелиям, изучали российскую и латинскую риторику с объяснением на обоих языках. Для подражания и перевода читались произведения лучших русских и латинских авторов и занимались риторическим разбором этих произведений. Ученики сочиняли периоды, хрии, письма, большие речи на русском языке и латыни. |
| Ч. Скалиджеро ( Scaligero G. S. Poetices libri septem. Gen., 1561) и др., а также с написанными на основе трактатов эпохи Возрождения пособиями, в т. ч. с академической поэтикой Якоба Понтана «Три книги поэтических наставлений» ( Pontanus J. Poeticarum institutionum libri tres. Ingolstadii, 1594). Р. Лужны считает очевидным факт решающего влияния на киевские поэтики польск. курсов, в частности «Praecepta poetica» М. К. Сарбевского. Авторитетными в К.-М. а. были также иезуитские курсы «Новое искусство остроумия» Якоба Мазена (1606-1681) ( Masenius J. Ars nova argutiarum. Coloniae, 1649) и «Три книги поэтических наставлений» Герарда Йоханнеса Воссия (1577-1649) ( Vossius G. J. Poeticarum institutionum libri tres. Amst., 1647). Из риторик помимо трактата Кипрьяну Суариша (1524-1593) в К.-М. а., как и в учебных заведениях всей Европы, популярным был трактат «Orator extemporaneus...» (Импровизированный оратор…) польск. иезуита Михала Радава (1615-1687). Косвенным свидетельством этого факта может считаться то, что среди старопечатных изданий, хранящихся в НБУВ, находится 6 экз. этой риторики. Б-ка К.-М. а. не раз пострадала от пожаров. Возможно, поэтому в Киеве не найдено ни одного экземпляра поэтик Скалиджеро и Понтана, трактат Виды есть только в издании 1766 г. Печатные зап. учебники были дороги, особенно в XVII в., поэтому среди киевских рукописей имеются переписанные трактаты Радава и Мазена. В киевских книгохранилищах находятся рукописи поэтик и риторик сер. XVII - 2-й пол. XVIII в., привезенные в К.-М. а. из учебных заведений др. городов. В нек-рых киевских курсах поэтики можно встретить попытки систематизировать литературную практику и на основе ее анализа создать элементы теории, к-рые не встречаются в классических трактатах. Напр., 10 приемов начала эпитафии приводит риторика «Paraenesis» (Указание) (1725?). Примером самостоятельного развития в К.-М. а. теории словесности может служить разработанное ее преподавателями учение о «тренах» и «тренодии» (от греч. «плач», «погребальная песнь»). |
| Относительно проповедничества других Православных Церквей Востока можно сказать, что оно полностью или в большой степени находилось под влиянием византийских проповеднических традиций . 4.4. История гомилетики в России. Современные гомилетические пособия До XVII века в России не было какого-либо отдельного труда, посвященного вопросам церковной проповеди. Руководственные наставления относительно этого рода пастырской деятельности почерпались православными пастырями вначале из Священного Писания и из тех творений отцов Церкви, которые имелись в славянском переводе . Затем образцами для подражания стали проповеди замечательных русских проповедников, таких как митр. Иларион Киевский , еп. Кирилл Туровский , еп. Серапион Владимирский , творения которых явились для современников своеобразной практической гомилетикой. О значении их проповеднических трудов для гомилетической науки проф. Я. К. Амфитеатров пишет так: «Все области проповеднических истин более или менее раскрыты нашими отечественными проповедниками и имеют свои образцы. В проповедях изъяснены обязанности пастыря-проповедника, указана подлинная цель наставления церковного, определены даже различные роды и формы поучений; в проповедях же и предисловиях самих проповедников изложены дух, сущность метода и слог церковного красноречия, и изложены весьма точно» . Первым опытом изложения правил церковного проповедничества в нашей стране был труд Ректора Киево-Могилянской коллегии архимандрита Иоанникия Голятовского «Наука, альбо способ зложеня казаня» . Это пособие было издано в 1665 г. в качестве приложения к сборнику собственных проповедей автора, озаглавленного «Ключ разумения». Предмет «Науки» довольно узок: он ограничивается лишь указанием способов составления проповедей и имеет две части. Первая часть имеет теоретический характер. В ней автор говорит о выборе текста Священного Писания, который должен составить основание проповеди, о делении проповеди на части (экзордиум — вступление, наррация — повествование, конклюзия — заключение), указывает на возможные предметы и источники проповеди. Но такой способ составления проповеди, по словам Голятовского, не всем доступен. Поэтому во второй части своего труда киевский ученый предлагает более легкий и доступный способ в составлении проповеди — он дает советы как пользоваться его проповедями, помещенными в «Ключе разумения». Труд архим. Иоанникия написан под влиянием риторических руководств средневековья: автор большое значение придает форме проповеди, уделяет внимание вопросу, как сделать проповедь занимательной с внешней стороны. |
| Пред Причащением их священник читал: «Верую, Господи, и исповедую...», «Вечере Твоей тайной ... разбойника исповедаюся Тебе...» «И ударяет иерей десницею перси своя единою и с ним вси причаститися имущии глаголюще: “Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Си”. Вторицею же бьюще перси глаголет: “Помяни мя, Владыко, егда приидеши во Царствии Си”. Третицею же ударяющее перси глаголет: “Помяни мя, Святый, егда приидеши во Царствии Си”. И абие молитву сию: “Владыко Человеколюбче, Господи Иисусе Христе Боже мой, да не в суд или во осуждение…”» По скончании же сих молитв приходит един по единому со всяким благоговением и страхом Божиим, со умилением же, и аще мощно и со слезами, и кождо их покланяется единощи до земли и воздвигся слагает руце крестообразно к персем и лобзает прежде честный крест. Поддержащии же великий покровец клирики под Святою Чашею подлагают причаститися хотящему покровец под браду, он же отверз уста своя благолепно (и аще усы великие имать прежде скрутив я еже никакоже омочитися им в Божественной Крови) и очима зря с верою и со страхом приемлет Божественныя Тайны от руки иерейския. Иерей же коегождо их причащая глаголет: “Честныя и святыя и пречистыя Плоти и Крови...” Причастник же поклонься с благоговением низко отходит и внутрь души своея хваля и благодаря Бога о толицей благодати еяже сподобися» и т.д. Этих двух выдержек, думаю, вполне будет достаточно, чтобы убедиться, что оригиналом для подобных тирад могилянского Служебника послужили римские миссалы. Здесь мы видим и римское учение о времени пресуществления Св. Даров в Тело и Кровь Христовы во время произнесения слов Спасителя «Приимите, ядите» и «Пийте от нея вси», и недостаточность для пресуществления священных обрядов («прилагая к сему и свое произволение»), мы видим биение в перси, испускание слез, благоговейное открытие рта, зрение очей с верою и страхом, закручивание усов, лобзание честного Креста, и проч., и проч. – все это мысли и обряды и доселе присущие римскому богослужению, римскому вероучению и никогда не были известны в практике Греко-Восточной Церкви. |
| Феофилакт, архиепископ Тверской и Кашинский (Лопатинский Федор) Уроженец Волыни. Обучался в Киево-Могилянской коллегии, затем в Коллегии святого Афанасия в Риме. В Киево-Могилянской коллегии принял монашеский постриг. Был наставником Киево-Могилянской коллегии. В 1704 году был вызван в Московскую Славяно-греко-латинскую академию, где был преподавателем богословия, затем наставником. С 1706 по 1708 годы – префект Московской Славяно-греко-латинской академии. С 1708 по 1722 годы – ректор Московской Славяно-греко-латинской академии и архимандрит Московского Заиконоспасского монастыря. С 21 января 1722 года – советник Святейшего Синода. С 9 марта 1722 года архимандрит Московского Чудова монастыря. 24 февраля 1723 года хиротонисан во епископа Тверского и Кашинского. 9 марта 1725 года возведён в сан архиепископа. 25 июня 1725 года назначен архиепископом Псковским. 15 июля 1726 года переведён на Рязанскую кафедру. 1 октября 1726 года, по личной двукратной просьбе, возвращён императрицей Екатериной I на Тверскую кафедру. С 1723 года – второй вице-президент Святейшего Синода. 6 апреля 1735 года был взят под стражу в Санкт-Петербурге и препровождён в Тайную канцелярию. 13 декабря 1738 года архиепископ Феофилакт был лишён епископского сана и заключён в Выборгскую крепость. 31 декабря 1740 года освобождён из крепости и восстановлен в прежнем сане. Скончался 6 мая 1741 года. Погребён в Александро-Невском монастыре. Преосвященный Феофилакт был школьным товарищем и другом архиепископа Феофана (Прокоповича ; † 1736). Он входил во вторую группу архиереев Петровского времени, состоявшую из архиереев малорусского происхождения, воспитывавшихся в Киево-Могилянской коллегии. Главное направление богословского учения в Киево-Могилянской коллегии было схоластическое, его-то архимандрит Феофилакт принёс из Киева в Москву и строго держался всё время в период своего ректорства. Архимандрит Феофан (Прокопович) ввёл новый метод преподавания, выработанный протестантской богословской наукой, что послужило причиной раздора между ними. Архимандрит Феофилакт говорил, что отец Феофан внёс в свои лекции мнения лютеранские и склонность к кальвинизму. Впоследствии архимандрит Феофилакт написал жёсткое опровержение на книгу архимандрита Феофана «Повесть о распре Павла и Варнавы с иудействующими и трудность слова Петра Апостола о не удобоносимом иге...» под заглавием: «Иго Господне благо и бремя Его легко». Эти обвинения, предъявленные архимандритом Феофилактом архимандриту Феофану в неправомыслии, поддерживал и патриарший местоблюститель митрополит Стефан (Яворский ; † 1722). |
| Ок. 1658-1665 гг. И. являлся ректором Киево-Могилянской коллегии и игуменом Киево-Братского мон-ря (был назначен при содействии Лазаря (Барановича) и киевского полковника В. Дворецкого). Точно датировать время руководства И. Киево-Могилянской коллегией невозможно. Нижняя граница - это кон. 1658 - нач. 1659 г., когда И. в качестве ректора коллегии и игумена Киево-Братского монастыря занимался ликвидацией последствий пожара, в к-ром сгорели монастырские и училищные корпуса. Благодаря ходатайствам И. киевский полковник Дворецкий универсалом от 3 мая 1659 г. восстановил сгоревшие грамоты на владения Киево-Братского мон-ря ( Титов Ф. И., прот. Императорская Киевская Духовная академия в ее трехвековой жизни и деятельности (1615-1915 гг.). К., 20032. С. 50). 31 дек. 1659 г. по просьбе И. царь Алексей Михайлович дал жалованную грамоту на ремонт и строительство монашеских и учебных корпусов, Киево-Братскому мон-рю были пожалованы местечко Саворово и с. Мухоеды (с. Мухоеды принадлежало обители еще по универсалу Б. Хмельницкого 1656 г.), той же грамотой за монастырем были закреплены имения Плисецкое (Плесецкое) и Черногородка (ПВКДА. Т. 2. Отд. 1. С. 224-226). В годы ректорства И. в коллегии преподавали Иннокентий (Гизель) и Антоний (Радивиловский) . И., будучи ректором, продолжал вести курс риторики. В 1662 г. по его инициативе в новую академическую церковь была внесена чудотворная Киево-Братская икона Божией Матери . В нояб. 1663 г., когда польск. войска заняли Правобережную Украину, И. вместе с неск. правосл. иерархами (Перемышльским еп. Антонием (Винницким) , Львовским еп. Афанасием (Желиборским) и др.) был приглашен канцлером (впосл. примас Польши) Миколаем Пражмовским в Белую Церковь, где находилась ставка короля. Там состоялся диспут о примате папы Римского между придворным проповедником и секретарем кор. Яна Казимира иезуитом Адрианом Пекарским (Пикарским) и И. Материалы диспута изложены в соч. И. «Rozmowa biaocerkiewska...» (Nowogrodek-Siewierski, 1676). В 1-й пол. 60-х гг. (до 1665) И., оставив руководство Киево-Могилянской коллегией и Киево-Братским мон-рем, уехал из Киева. В лит-ре встречаются различные даты его отъезда: 1663 (В. О. Эйнгорн считал, что И. покинул Киев до поездки в Белую Церковь), 1664 или 1665 г. Издатели сб. документов akaдeмiя kih. XVII - поч. XIX ст.: Повсякденна icmopiя: Збiphuk дokyмehmib» (К., 2005. С. 500) на основании рукописных перечней ректоров датируют фактическое руководство И. Киево-Могилянской коллегией 1660-1662 гг. Путаницу создает тот факт, что, уехав из Киева, И. не отказался от должностей ректора и игумена, поэтому и в львовском изд. «Ключа разумения...» 30 сент. 1665 г., и в грамоте на Черниговскую архимандритию 1669 г. И. называл себя «ректором и игуменом Братского монастыря» (Письма Преосв. Лазаря (Барановича). 1865. С. 89), хотя по крайней мере с кон. 1665 г. Киево-Могилянской коллегией руководил Варлаам (Ясинский) . |
|
|
