| Ундольского. Буквари и беседы Св. Иоанна Златоустог о на Матфея действительно печатались при Арсении Суханове ; большая часть других книг, упоминаемых в этом отделе, описана Ундольским не вполне точно и в существе дела представляет те самые книги, какие описаны выше. Из них молитвослов 1662 года представляет собою не новую какую либо книгу, а тот же потребник 1662 г., который в печатном издании имеет следующее многосложное заглавие: и «Евхологий си есть молитвослов или требник» (см. о нем в «Описании» А. С. Родосского 274). Напрестольное Евангелие 1662 г., показанное Ундольским под 781, есть тоже самое Евангелие, какое указано им и под 782; начатое 22 июля 1662 г., оно печаталось до 5 января 1663 г. (книга печатного двора 58 л. 103 – 108); в самом печатном заглавии этой книги выход ее ошибочно отнесен к 1662 году и опровергается первою приведенною здесь датою: «напечатася в лето от создания мира 7171, от воплощения же Бога Слова 1662 года января в 18 день» (см. у Родосского 273). Полный круг служебных миней 1663 г. есть ничто иное, как ошибочное название минеи общей, изданной в этом году вместе с минеей праздничной. Остаются в этом третьем отделе под сомнением только два издания, указываемые автором со ссылкой на Ундольского: поучения Ефрема Сирина 1661 и лицевой апокалипсис 1663 г. В черновых записях печатного двора за время Суханова упоминаний об издании этих книг действительно нет никаких, и нужно думать, что этих изданий тогда не было: поучения Ефрема Сирина ранее Суханова издавались четыре раза и последнее из этих изданий было в 1652 г. вместе со словами аввы Дорофея ; после Суханова Слова Ефрема Сирина (в числе 112 слов) изданы в 1667 году в 2400 экземплярах и долгое время оставались нераспроданными (кн. 69 л. 5 и 12, так же и 67 л. 71); об издании же лицевого апокалипсиса в Москве за весь семнадцатый век в записях печатного двора мы не имеем никаких документальных данных. Краткими замечаниями о характере книжной справы при Арсении Суханове и об отношениях последнего к жившему тогда в Москве газскому митрополиту Паисию Лигариду, также сведениями о кончине Суханова автор и заканчивает свое исследование. |
| Приведенные выписки с достаточной полнотой рисуют нам облик «великого раба Божия» Ивана Ивановича Троицкого, нашедшего в Церкви Христовой, в чистом и кротком монашеском житии живой и приснотекущий источник жизни вечной. О письмах игумении Арсении В те же примерно годы, что жил Иван Иванович, тайны духовной жизни изъясняются представителями русского старчества и совершенно иным образом, в иных выражениях, и стиль этих писем совершенно непохож на стиль писаний смиренного Ивана Ивановича и даже далек от него. Но удивительное дело! При очевидной разнице в манере, способе выражения основ жизни и веры Христос и Его святая Церковь в этих словах совершенно те же, что и в письмах кроткого старца, по слову апостольскому, «разделения же дарований суть, а тойжде Дух и разделения действ суть, а тойжде есть Бог, действуяй вся во всех» (1 Кор 12:4, 6). Мы разумеем здесь письма игумении Арсении , старицы Усть-Медведицкого монастыря, жившей во второй половине XIX века и скончавшейся во время паломничества в Саров в 1905 году . Душа матушки очень высока. Она ищет идеалов во Христе, ни с чем иным не сопоставимых, поэтому ее взгляд на монашество очень строг: она всячески удерживает от вступления на этот путь без должного расположения. «Я всегда рада слышать, если в ком-нибудь открывается желание к монашеской жизни», – пишет она одной образованной интеллигентной девушке. «Но при этом нужно знать, – продолжает мать Арсения, – какая причина заставляет избрать эту жизнь и какую цель имеет человек в этом избрании?». «Стены монастыря, черная ряса, даже все внешние подвиги жизни монастырской ничего не значат без внутреннего подвига, который составляет цель жизни монашеской», – пишет она дальше в том же письме. «Монастырская жизнь очень тяжела, – пишет матушка к своей близкой духовной дочери. – Она требует особенного призвания Божия, особенной душевной потребности жить высшими идеалами. Без этого она даже смысла не имеет». Подобную же мысль высказывает мать Арсения и в письме к В. И. П.: «Вы желали священства, монашества. Это хорошо. Но я боюсь, что в первых шагах вы увидете, что только место и платье переменили, а жизнь внутри и даже совне осталась та же. Надо отречение от себя, последование Слову Божию под руководством и направлением духовного человека». В начале этой переписки матушка пишет: «Не стремитесь так усиленно узнавать волю Божию в вашем деле, чтоб не принять за волю Божию горячность собственного сердца». «Надо знать что сердце наше так испорчено, – продолжает мать Арсения в письмах к В. И. П., – так помрачено грехом что не только творить волю Божию или познать ее мы не можем, но даже действовать в нас и в нашей жизни мы не допускаем всесвятой воле Божией». Так серьезны были взгляды матушки Арсении на жизнь духовную, на жизнь под руководством. |
| Матушка скончалась, как истая странница. Явился вопрос: во что одеть настоятельницу Усть-Медведицкого монастыря, дочь богатых людей на Дону? Рубашка, парамант, ряса, апостольник, клобук, четки свои, а кожаный пояс сняла с себя Лия и надела на матушку, мухояровую мантию прислал свою настоятель Саровской пустыни игумен Иерофей, он же прислал перламутровый крест в руки, потом замененный отцом Феодором ее постригальным, деревянным крестом, привезенным им с собою из Усть-Медведицкого монастыря. Сандалий не оказалось вовсе, и матушку обули в ее старенькие башмаки. Дивеевская монахиня Калерия и некоторые другие приехали читать псалтирь по матушке, но монашки Самарского монастыря, только что вечером пришедшие из Сарова в Дивеев, услыхав о кончине игумении Арсении, тотчас же ночью возвратились в Саров, говоря, что они обязаны читать и петь по матушке игумении Арсении. Как только Саровские монахи-плотники приготовили деревянный гроб, то положили в него матушку, подостлав полотно и покрыли мухояром, а Самарские монашки перенесли гроб с телом из номера в кладбищенскую церковь . Пели монашки очень хорошо. Псалтирь над телом не читали, потому что церковь запиралась от любопытных, и читали в номере, где матушка скончалась. Между тем, как монахиня Агния и о. протоиерей Феодор Прокопьев рассказывали про Саровское событие, гроб с телом матушки оставался в Усть-Медведицком монастырском Казанском храме несколько дней, так как кроме сестер обители ехали и шли сюда люди разных сословий, разного состояния, собственно, к матушке, попрощаться с нею. Сколько искренних горьких слез было тут. Каждый вспоминал все те благодеяния или материальные, или духовные, которыми матушка осыпала каждого человека, обращавшегося к ней. Псалтирь над гробом день и ночь читали все сестры монастыря, храм не запирался. Наконец, наступило второе августа, – день, назначенный для погребения игумении Арсении. Иеромонах Петр отслужил раннюю литургию и панихиду в Преображенском храме. К поздней литургии прибыли священнослужители из станицы. Обедня прошла при большом стечении народа и в горьких слезах. |
| Наиболее обширной была ее переписка с родным братом святителя Игнатия (Брянчанинова) – Петром Александровичем, который после смерти святителя обрел в матери Арсении близкого по духу человека. В дальнейшем Петр Александрович обращался уже к матушке как к своей духовной наставнице. Труды святителя Игнатия (Брянчанинова) были особенно близки духовным понятиям игумении Арсении Это и неудивительно. Игумения Арсения хоть и не была лично знакома со святителем Игнатием, но, изучив изданные его труды и проповеди, сразу же признала близость своих духовных понятий к учению святителя и отправилась на Бабайки – поклониться его могиле и познакомиться с учениками. Родство «в духе» было засвидетельствовано обоюдно. Эта близость духовных воззрений становится очевидной и для всякого, кто с деятельным вниманием подходит к сочинениям святителя, вчитывается в письма матери Арсении. Изучение слова Божиего, усвоение душою евангельских идеалов, деятельность ума и сердца, направленная на постижение этих идеалов, – вот чем была наполнена внутренняя жизнь усть-медведицкой игумении. Будучи внимательной и собранной подвижницей, она вникала в смысл богослужебных текстов, любила чтение святых отцов. Такая самоорганизация и неподдельное смирение позволили ей стяжать благодатные дары, способность глубоко понимать тонкие движения человеческой души. «Жесток путь спасения, – говорила матушка в своей переписке, – жестоко бывает иногда и слово, высказанное о нем, – это меч обоюдоострый, и режет он наши страсти, нашу чувственность, а вместе с нею делает боль и в самом сердце… И будет ли время, чтоб для этого меча не осталось больше дела в нашем сердце?» И, вместе с тем, мать Арсения признавала тревожным сигналом именно отсутствие этой сердечной боли и борьбы, видя в этом признаки нерадения, бездействия, хуже – мечтательности. Путь к Господу, к Истине, как считала матушка, нужно прокладывать не через мечтательность и надуманные «духовные» состояния, а через собственную немощь, «через полноту греховности нашей». |
| После некоторой паузы, я продолжал ещё несколько речь о сновидениях, предвещательных о смерти, и указал при этом на самого Владыку Филарета Московского , которому было предъизвещение, почти что наяву, от его родного отца с указанием даже самого точного числа (19 числа) в месяце, но только без названия самого месяца. Владыка промолвил на это: «все это бывает истинно... сколько по силе благодатной столько же верно и психологически... И живые могут видеть о живых сны подобного же рода, т. е. в смысле предуказания на их кончину... Да впрочем, ты сам живой пример... твой сон, помнишь, о покойном Митроп. Арсении (Киевском) так поразил меня тогда, что я и доселе его твёрдо знаю... Этот сон следовало бы, по всему праву, передать тогда же в печати, и я готов бы идти сам во свидетели». Я ответил, что действительно хотел было сообщить про этот сон Вас. Феод. Певницкому 332 , – когда он начал печатать биографические записки о Владыке Арсении, – но как-то пропустил время... Слово за словом беседа наша продолжалась... но преосв. Антоний как-то особенно пристально всматривался в меня и следил за содержанием моих слов. И, наконец, спросил: «да ты однако, с чего это взял вести сегодня начатые разговоры с вопроса ко мне на счёт Владыки... т. е. видывал ли я в последнее время его во сне?.. Я догадываюсь, что, вероятно, ты имеешь что-либо в этом роде сказать и обо мне, как о покойном Арсении... Только избави Бог!.. я не желаю и молю Господа всегда, чтобы не послал мне кончину внезапную... а хотя и болезненную-страдальческую, только бы постепенно и мирно приблизившуюся... Говори же, не стесняйся»... Я не мог не умилиться этими, как бы детскими любопытственными желаниями Владыки Антония, и не удержался на первом же слове утвердительном... да! ... «я видел во сне, только не Владыку Филарета, а преосв. Афанасия, бывшего здешнего... и видел именно в ночи на Покров Пресвятой Богородицы... и, сколько сознаю, под влиянием тех мыслей, какие запали мне в душу накануне... Вы ведь служили Литургию 30 Сентября здесь в Крестовой церкви... и затем объявили своё желание и даже распоряжение, что будете служить и в Покров в кафедральном Соборе, несмотря на Вашу особенную бывшую слабость здоровья. Тут-то я и стал размышлять: что убо сие хощет быти? Последние ли это искры жизненности или дал бы Господь, возгреваемые искры к восстановлению сил для долгого будущего?» |
| Антоний (Радиловский) в 1537-1549 гг. являлся коадъютором еп. Лаврентия, по желанию последнего стал его преемником на Перемышльской кафедре, которой управлял более 30 лет. Он частично возвратил кафедре имения, утерянные ранее, и приобрел новые, в 1546 г. добился освобождения самборского духовенства от уплаты некоторых податей. Он получил от кор. Сигизмунда II привилей о подсудности его и последующих Перемышльских епископов исключительно королю или королевским комиссарам (1553), добился от короля запрещения польск. шляхтичам в Саноцкой земле препятствовать своим правосл. подданным в отправлении богослужений. В результате судебного процесса Антония с католич. Перемышльским епископом правосл. кафедра перестала выплачивать десятину с церковных имений в пользу католич. еп-ства. Еп. Антоний получил разрешение на строительство церквей: в Нов. Самборе, в имении католических епископов г. Радымно, в Перемышле. При храмах строились дома для священников, на церковной земле Владыче были построены дома для клирошан. Архиерей поддерживал «русских» ремесленников в Перемышле, предоставив им церковные земли; возобновил работу школы в Перемышле (1548), создал училище в Саноке (1551). Еп. Антоний основал церковные братства : при ц. Св. Троицы в Судовой Вишне (1563) и при перемышльском кафедральном соборе (известно с 1571), также было образовано братство при Крестовоздвиженской ц. в Дрогобыче (известно с 1556; с 1589 упом. братства при дрогобычских церквах св. Юра и вмц. Параскевы). В 1578 г. архиерей добился назначения своим преемником племянника Ивана Радиловского, однако в 1581 г. уступил епархию Стефану Брылинскому (в монашестве Арсений). При еп. Арсении (Брылинском; 1585/1586 - нач. 1591) епархия пришла в упадок. В 1581 г. галицкие правосл. дворяне в письме митр. Онисифору (Девочке) сообщали о том, что П. е. отдана тиуну Стефану Брылинскому, подданному перемышльского старосты. Староста распоряжался имениями кафедры, и Брылинский ему не противоречил. Кроме того, номинированный епископ был человеком, «не ученым в Слове Божьем». Несмотря на то что шляхтичи просили не рукополагать Брылинского во епископа, он был хиротонисан. После кончины еп. Арсения в 1591 г. митр. Михаил (Рагоза) поручил Львовскому еп. Гедеону (Балабану) провести ревизию П. е. По донесению еп. Гедеона, дела в епархии были в полном расстройстве: священнослужители не слушались епископа, не приезжали к нему, не брали св. миро, совершали беззаконные браки, среди священнослужителей было много двоеженцев. При еп. Арсении восстановили Спасскую ц. за Старым городом. |
| Соч.: Наставление священнику относительно отпадших в секту молоканскую. М., 1845; Слова, произнесенные при вступлении в управление киевскою паствою и Киевопечерскою лаврою, и речи, произнесенные при встрече его высокопреосвященства. К., 1860; Беседы о посте. К., 1862; То же//Странник. 1873. 3. Отд. 1. С. 177-219; Слово в день Успения Божией Матери, о чудесном даровании Киево-Печерской лавре иконы Успения Божией Матери. СПб., 1866; Приготовление к удобному разумению пророчества Исаии: Из лекций, читанных студентам СПбДА в 1823-1825 гг.//Странник. 1871. 3. С. 204-236 (отд. отт.: СПб., 1871); Введение в священные книги Ветхого Завета//ТКДА. 1873. 6. С. 1-96; 7. С. 97-194; Замечание на книгу варшавского ксендза Путятицкого под названием: «Pismo o religii naturalney obiawioney»//Там же. 1873. 5. C. 3-76 (отд. изд. К., 1874); Речь при встрече [государя в Варшаве]//Там же. 1873. 7. C. 1-8; Слово в день преставления св. Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова//Странник. 1873. Т. 3. Отд. 1. С. 262-269; Толкование на первые 26 псалмов. К., 1873; Поучения о православном богослужении//Странник. 1874. 6. С. 201-229; Речь при наречении еп. Филарета [Амфитеатрова]//ТКДА. 1874. 8. С. 180-181; Собр. слов, бесед и речей: В 5 ч. СПб., 1874; Изъяснение Божественной литургии, составленное из бесед, говоренных к Тамбовской пастве в 1836-1837 гг. К., 1874, 1879; Записки о молоканской и др. сектах в Тамбовской епархии//ТКДА. 1875. 2. С. 149-166; Письма к Иннокентию [Борисову], архиеп. Херсонскому//Там же. 1884. 8. С. 583-592; Письма к архиеп. Кишиневскому Антонию (Шокотову)//Там же. 1891. 1. С. 165-170. Ист.: РГИА. Ф. 796; Оп. 116, 453, 755, 839; Оп. 117, 315, 329, 972, 1738; Оп. 154, 829; Оп. 157, 1404, 1697; Оп. 158, 1098; Здравомыслов. Словарь иерархов. Л. 243. Лит.: Арсений, митр. Киевский и Галицкий. СПб., 1876; Памяти высокопреосв. Арсения, митр. Киевского и Галицкого. К., 1876; Толстой М. В. Воспоминание о высокопреосв. Арсении, митр. Киевском и Галицком. М., 1876; Певницкий В. Ф. Воспоминания о покойном митр. Киевском Арсении. К., 1877; Булашев Г. Очерк деятельности по народному образованию митр. Арсения//Народное образование. 1896. Апр.-окт.; Freeze G. L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia. Princeton, 1983; Римский С. В. Российская Церковь в эпоху великих реформ. М., 1999. |
| Душа матушки очень высока. Она ищет идеалов во Христе, ни с чем иным не сопоставимых, поэтому ее взгляд на монашество очень строг: она всячески удерживает от вступления на этот путь без должного расположения. “Я всегда рада слышать, если в ком-нибудь открывается желание к монашеской жизни”, — пишет она одной образованной интеллигентной девушке. “Но при этом нужно знать, — продолжает мать Арсения, — какая причина заставляет избрать эту жизнь и какую цель имеет человек в этом избрании?”. “Стены монастыря, черная ряса, даже все внешние подвиги жизни монастырской ничего не значат без внутреннего подвига, который составляет цель жизни монашеской”, — пишет она дальше в том же письме. “Монастырская жизнь очень тяжела, — пишет матушка к своей близкой духовной дочери. — Она требует особенного призвания Божия, особенной душевной потребности жить высшими идеалами. Без этого она даже смысла не имеет”. Подобную же мысль высказывает мать Арсения и в письме к В. И. П.: “Вы желали священства, монашества. Это хорошо. Но я боюсь, что в первых шагах вы увидете, что только место и платье переменили, а жизнь внутри и даже совне осталась та же. Надо отречение от себя, последование Слову Божию, под руководством и направлением духовного человека”. В начале этой переписки матушка пишет: “Не стремитесь так усиленно узнавать волю Божию в вашем деле, чтоб не принять за волю Божию горячность собственного сердца”. “Надо знать что сердце наше так испорчено, — продолжает мать Арсения в письмах в В. И. П., — так помрачено грехом что не только творить волю Божию или познать ее мы не можем, но даже действовать в нас и в нашей жизни мы не допускаем всесвятой воле Божией”. Так серьезны были взгляды матушки Арсении на жизнь духовную, на жизнь под руководством. Вместе с изложенными выше взглядами игумении Арсении на монашество мы находим в ее письмах неподражаемую веру в Христа Спасителя, неизобразимое по глубине поклонение Божественной Воле. “Боюсь сказать Господу всеведущему, — пишет она в одном из своих многочисленных писем к брату святителя Игнатия Петру Александровичу Брянчанинову, — чтоб Он дал мне то-то в тот час, то-то в другой. Боюсь проникнуть в волю Его спасающую и в ней избирать для себя полезное боюсь искать в чем бы то ни было и даже люблю такое состояние беспомощное, оно производит страх в душе, который потрясает ее всю до глубины и она себя живо чувствует во власти Бога, волю Которого она постигнуть не дерзает”. |
| Его личных убеждений не поколебали ни царский гнев, ни восстание на него собратий, ни лишение святительского сана, ни истома в мрачной и душной тюрьме, ни розыски Шишковского, ни угрожавшая ему смертная казнь; обрекши себя на жертву за право собственности духовенства, Арсений действовал не тайно, не ухищренно, но прямо, открыто, писал и говорил смело с самоотвержением. Кормчую он ставил выше духовного регламента, царского указа и присяги, потому что смотрел на дело свое, как на дело Божие, за которое стоять и жертвовать собою вменял себе в священную обязанность и заслугу. Собратия его втайне разделяли его убеждения; но явно никто из них не отважился присоединится к нему. Мало того, некоторые даже восставали против него. При столкновении прав и обязанностей, он опирался только на свои права, как пастырь Церкви, уклоняясь от обязанностей верноподданного. Вот от чего смелость и свобода его протестов, направленных не против личности Самодержицы, но против собратий и членов комиссии принята тогда за оскорбление Величества, а самое действие за мятеж и крамолу! Вот от чего мнения об нем различны! Народ, сострадая об нем, как о несчастном пастыре, почитал его правдивым, благочестивым, ревностным поборником Православия, и как сама Императрица выразилась в письме своем, «святым»; она же находила в Арсении «лицемера, пронырливого, лукавого, злобного, опасного для себя враля». Такое мнение Государыни, по-видимому, возбуждено в ней не одними резкими протестами Ростовского владыки, в ее царствование, но какими-нибудь предшествовавшими обстоятельствами в царствование ее тетки Елисаветы Петровны, когда были партии и против нее; потому что она, как видно из ее писем, почитала Арсения не только противником ее воли, но и личным своим врагом. Так расходился суд народа об Арсении с судом разгневанной Государыни. Предавая тот и другой суд суду Божию, не оставим забвению пастырских подвигов Ростовского митрополита, который открыл мощи своего святого предшественника Димитрия и, по поручению св. |
| Асенефа (Клементьева) (1802 - 1892) — монахиня Горицкого Воскресенского женского монастыря, Христа ради юродивая, блаженная. В миру Клементьева Раиса Михайловна, родилась 19 июня 1802 года в имении Несвойском в 30 верстах от Вологды, сестра игум. Арсении (Клементьевой). Летом 1816 года поступила в Горицкий Воскресенский монастырь Новгородской губернии. Ревностно исполняла различные послушания: писала иконы, пела и читала в церкви, ежедневно приносила до 40 ушатов воды, поднимаясь в гору по крутому берегу р. Шексны, несла суровый пост, не вкушая пищи иногда в течение 12 дней. После 13 лет послушнического искуса игум. Маврикией (Ходневой) пострижена в мантию с именем Асенефа, после чего приняла подвиг юродства, благословение ей дал задонский затворник Георгий Машурин. Одежду и обувь Асенефа меняла раз в год - в день своего рождения, в остальные дни ходила оборванной, часто босой. Спала на голом полу, большую часть ночи проводила в сыром подвале. Пищу, которую ей приносили с игуменского стола, отдавала старицам и птицам, сама же питалась скудно. Асенефа часто уходила молиться на гору Мауру и подолгу стояла на камне, на котором сохранился след стопы прп. Кирилла Белозерского. В конце жизни Асенефа была парализована, лишилась зрения, после чего приняла на себя подвиг старчества: к ней приезжали за советом монахини и миряне, блаженная получала множество писем с просьбой о молитвенной помощи, в которой она никому не отказывала. Блаженная удостоилась дара прозорливости: предвидела убийство имп. Александра II и смерть своей сестры игум. Арсении, предсказала закрытие монастыря в 1929 году. Воспитанница Асенефы мон. Асенефа (Корчагина) стала игуменией Горицкого монастыря (1910-1920). Блаженная Асенефа скончалась 19 апреля 1892 года в Горицком монастыре. Отпевал её многочисленный сонм священнослужителей при большом стечении народа. Подвижница похоронена с сев. стороны Воскресенского собора. Свидетельства о её блаженной жизни записал архим. вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря Неофит (Следников), присутствовавший при встрече прав. Иоанна Кронштадтского с блаженной старицей в 1891 году. Известные монахини [ править править код ] |
|
|
