| Священническое пение (παπαδικν) совершалось и поныне совершается одними священнослужащими лицами, в алтаре или посреди церкви, без участия хора и мирян. Первообраз этого пения мы видим в Апокалипсисе, именно в пении 24-х старцев, окружающих Агнца на престоле 6 . Клиросное церковное пение первоначально исполнялось мирянами поодиночно посреди церкви, а потом, особенно с IV века, особо посвященными для того лицами – клириками. Но в нем всегда участвовали и миряне. Клирики обязаны были не только петь при совершении богослужения, но вместе с тем предначинать общенародное пение и управлять им. Непосвященные миряне допускались к пению на клиросе с известными ограничениями, а именно: собор Лаодикийский (367 г.), прав. 15 и 59, и собор Трульский (691 г.), прав. 33, воспрещали мирянам петь и читать с амвона, предначинать пение и петь песнопения, не заключающиеся в церковнобогослужебных книгах. О певцах, как особой степени клира, не раз упоминается уже в правилах апостольских (прав. 25, 27, 43), но собственно первым учредителем вполне благоустроенного хорового церковного пения должно считать св. Иоанна Златоуста , который, действуя против ариан, ввел в Константинополе клир особых певцов при богослужении, под руководством придворного учителя пения, установил правила певческой хирономии, а равно и знаки нотописи 7 . Занятие церковным пением было не чуждо и женщин. Они не только упражнялись в келейном или домашнем пении, но участвовали и в пении храмовом, как общенародном, так и хоровом. Более способные из них составляли в храме особый от мужского лик или хор, который пел с мужским хором попеременно (антифонно) и по временам соединялся с ним для общего пения. В сочинении Мефодия еп. Патарского (310312) „Пир десяти дев“ изображается хор дев, поющих похвальный гимн девству с предначинанием строф одной из них. Исторически известен также церковный хор обетных дев, устроенный в Эдессе св. Ефремом Сириным 8 . Пение общенародное в храме получило свое начало еще в век апостольский 9 . Ого происходило с участием всех предстоящих в храме, без различия возраста и пола, и состояло или в ответных восклицаниях народа на возглашения священнослужащих (наприм., „Господи помилуй; аминь; и духовп твоему“ и проч.), или же в припевах одиноким псалмопевцам (на прим. |
| при богослужении, были усвоены пророками, у коих находились в тесной связи с дарами словесного творчества и божественных откровений. Царственный пророк Давид восторг своего духа изливал в творении псалмов, в бряцании на псалтири и гуслях и в псалмопении. Пророки древнего Израиля изрекали свои пророчества нередко стихами и произносили их нараспев. Девять пророческих ветхозаветных песней послужили образцами и для новозаветных песнопений, входящих в состав канонов. В Новозаветной Церкви пение освящено примерами Самого воплотившегося Господа и Его Пречистой Матери, учреждено апостолами, умножено и упорядочено святыми отцами. Св. Иоанн Златоуст говорит, что Сын Божий принес людям «все обилие благодати, – принес нам небесные песни» и таким образом землю сделал небом ( Беседа 23 на Поел. Еф.). И в другом месте: «Спаситель воспел, чтобы и мы пели подобным же образом»(Беседы на Евангелие от Матфея). Воспевая гимны Богу, люди становятся общниками небесных сил, подражают и уподобляются им. И это, по Иоанну Златоусту , есть преимущество христиан, которое «принадлежит им по благодати Христовой»( Беседа 18 на 2 послание к Кор.). Людей к пению, – гласит церковная песнь, – возглавляет благодать. Согласно с этим и на языке человеческом стройное пение приравнивается к пению ангельскому, а способность к пению и его разумению признается особым даром Божиим. Так послы русского князя Владимира, а затем и Степенная книга греческое пение в Цареградском храме Софии и в Киеве называли ангельским. Так в сказаниях о новгородском певце XVI века Иване Шайдурове говорится, что Бог открыл ему уразумение смысла знаменных церковных распевов, и он дополнил русскую нотопись особыми знаками (киноварными пометами). Составителями как церковных песнопений, так и древних их напевов были люди, просиявшие мудростью церковного устроения, благочестием и святостью жизни, а также и различными духовными дарованиями. В числе их особенно известны имена: св. Игнатия Богоносца , установившего в Антиохийской церкви пение антифонное (попеременное), св. Климента Александрийского , определившего церковный характер пения, св. Иустина мученика , составившего книгу «Певец», св. Афанасия Александрийского , благоустроившего распевное чтение при богослужении, св. Ефрема Сирина , составителя многих песнопений и напевов и учредителя греческой крюковой нотации, преп. Авксентия, усердно обучавшего народ общему пению, св. Иоанна Златоуста , учредителя и благоустроителя церковных хоров, св. Романа Сладкопевца – творца кондаков и икосов, Анатолия, Патриарха Константинопольского, первого песнописца стихир, Космы, епископа Маюмского и Феодора Студита , обильных творцов канонов, особенно же св. Иоанна Дамаскина , составителя многих церковных песнопений и установителя в Восточной Церкви церковного осмогласия, св. Амвросия, епископа Медиоланского и св. Григория Двоеслова , устроителя церковного пения в западных православных церквах. |
| —659— знаменного ирмолога, принадлежащего Воскресенскому, „Новый Иерусалим“ именуемому, монастырю“. А через год Ст. В. Смоленский издал и ещё чрезвычайно важный для изучения древнерусского церковного пения труд: „Азбуку знаменного пения (извещение о согласнейших пометах) старца Александра Мезенца“ 1888 г. Исходя из той мысли, что без научного исследования русского церковного пения и знания основ его в крюковом нотописании невозможно создать теории чисто русской музыки, Ст. В. Смоленский счёл необходимым издать этот замечательный в своём роде труд А. Мезенца, который может быть признан лучшим руководством, изъясняющим систему знамен. Азбука А. Мезенца, тщательно проверенная по 4 рукописям, изложена в труде Смоленского на 24 страницах. Остальные 108 стр. заняты введением к труду (25–48 стр.) и примечаниями (43–132 стр.), в которых сделано множество разъяснений и указаний относительно певческого значения лиц, фит и знамен. Наконец, в приложении к этому труду в нескольких параллельных таблицах представлено постепенное развитие знаменного письма и древнерусских церковных мелодий путём сопоставления одних и тех же попевок в различные эпохи исторического развития православно-русского церковного пения. Рассматривая эти таблицы, каждый ясно может видеть, как наше древне-церковное пение – это величественное произведение нашего народного творчества, приноровлённого к потребностям русского слуха и музыкального чувства, постепенно развивалось и совершенствовалось в подробностях его мелодического строения и в своей записи. Этот капитальный труд Смоленского, говорит О. Металлов, „во всех отношениях расширяет круг познаний в области крюковой семиографии и углубляет взгляд исследователя в саму сущность, внутреннюю сторону крюковой системы нотописания, раскрывая в ней особые качества, отличающие её от нотописи, дающие возможность выражать в пении различные оттенки силы и мягкости напева, модуляцию и т. п.“. В 1889 году Ст. В. Смоленский занял должность директора Синодального училища церковного пения и в то же время вступил в число профессоров Московской консер- |
| Менее, чем год спустя после этой лекции, 2 января 1889 г., о Д.В. Разумовский скончался. Вместе с ним учёный мир лишился глубокомысленного и всестороннего исследователя в области истории и археологии церковного пения, а Московская Консерватория – опытнейшего преподавателя. —298— Насколько важны сочинения о. Разумовского, настолько же заслуживает внимания и его практическая деятельность, особенно его участие в издании нотных певческих книг. Исправления, сделанные Д. В. Разумовским в этих книгах, на основании точных документов, приближают его имя, по справедливому замечанию Ст. В. Смоленского, к славному в истории церковного пения имени старца Александра Мезенца, справщика 1667 г. Протоиерей Д. В. в значительной мере расширил сведения по истории церковного пения, добытые трудами его предшественников. В этом отношении особенно ценен его труд: „Церковное пение в России“. Сочинение это, удостоенное Археологическим Обществом серебряной медали, не только объединяет всё, сделанное по истории церковного пения предшественниками автора, но и открывает совершенно новые горизонты. Оно распадается на 3 отдела: в 1-м излагается история богослужебного пения древней христианской церкви, во 2-м история одноголосного пения Русской церкви и в 3-м история многоголосного пения. К третьему отделу приложена азбука столповой знамени с сборником фитников и кокиз и азбука демественного пения. О. Д.В. Разумовский извлёк всё, что можно было извлечь из крюковых и нотных богослужебно-певческих книг, и теоретических сочинений Александра Мезенца, Тихона Макарьевского, Николая Дилецкого и др. В своей книге он расшифровал целый ряд незнакомых до него музыкальных знаков, изъяснил мало известную до него систему крюкового нотописания, для которого он изобрёл даже типографский набор, установил точное понятие об осмогласии, дал характеристику каждого гласа, указал, как применялась теория восьми гласов в том или другом распеве и раскрыл глубокую важность изучения древних ладов для музыки будущего. На основании отрывочных сведений, добытых им из рукописей, Д. В. Разумовский нарисовал целую, полную и живую картину постепенного развития нашего церковно-певческого искусства. |
| I. Когда Мезенец в 1668 г. составлял свое «Извещение о Согласнейших Пометах» (Азбуку, изданную впоследствии Смоленским), в котором так наивно отстаивал крюковую нотопись перед линейной, где-то на верхах уже пронеслось западное поветрие. кинувшее Россию в объятия Европы. Мезенец, монастырский старец, его не почуял. Иначе он заблаговременно перевел бы хотя некоторые крюковые рукописи на ноту и тем бы значительно облегчил задачу будущим ученым. Он же, наоборот, отнесся к линейной системе свысока, и восхвалял крюки. Вся беда заключалась в том, что, вместе с крюками, вытеснен был весь знаменный распев, ибо другие распевы – более удобоисполнимые и «готовые на все» – уже проникли в самые центры русской музыкальной жизни. Еще лет за десять до работ Мезенца в Москву приехал греческий певец, диакон Мелетий, приглашенный самим царем для обучения царских и патриарших певчих «греческому» пению. Значит, надобность в знаменном пении уже пропала. Царь устанавливал моду, и ему новшества пришлись весьма по вкусу. Он велел организовать театр и придворные развлечения, на немецкий «манер». Он же покровительствовал Н. Дилецкому, виленскому академику. Деятельность Дилецкого в Москве закончилась полным триумфом новых идей. Пение по крюкам сохранилось лишь в далеких скитах старообрядцев (оно у них практикуется и до ныне). На смену русскому знаменному распеву пришли с юга – киевский, уже гораздо более бедный, и южно-славянский или греческий (как он часто и неправильно называется) – совсем легкий и веселый. Русские композиторы и теоретики школы Дилецкого – напр., Василий Титов или Иоанн Коренев – снабдили их гармониями на 4 голоса. Все пошло прахом. Наступил XVIII в., реформы Петра, а в 1735 г. приехали первые итальянские музыканты (Арайя). Национальные художественные богатства были глубоко зарыты, на долгие годы. II. Как и следовало ожидать, – ничего значительного в церковно-певческом отношении эта итальянская эпоха, ни следующая за ней немецкая, не дали. Проницательные русские композиторы, вроде Бортнянского, несмотря на полную подражательность их стиля, в душе стремились к старому 35 , Николай I, поручая своих певчих Глинке, просил его не делать из них итальянцев. |
| Эти беспорядки вызвали обличения со стороны духовного правительства и меры к сокращению богослужения, но не прекратились до введения в употребление новых распевов 29 . Новое пение гармоническое и разнообразное в своем составе и характере должно было оживить отправление богослужения, а сокращенные и упрощенные напевы предупреждали замешательства в пении и сокращали богослужение и таким образом прекращали и всякие поводы к беспорядкам. 3) Заимствование в Великую Россию новых греко-славянских распевов главным образом через посредство юго-западных славян и их певцов соединено было с переменой семейографии напевов из крюковой в линейную. Линейная система нотации во второй половине 16 века «уже была известна славянским землям, как доказывает Псалтирь Иоанна Русса, напечатанная линейными нотами». В конце 16 века познакомилась с линейными нотами и южно-русская Церковь . Различные города галицкой Руси посылали тогда своих дьячков в порубежные православные области для изучения напевов не только славянских (наприм. сербских), но и греческого 30 . В первой половине 17 века обучение церковному пению в школах православных юго-западных братств совершалось уже систематически по учебникам, написанным киевским, т. е. линейным знаменем, которое тогда хорошо было известно всей южной Руси – Малой, Белой и Червонной. В Великой России киевское знамя стало известно около половины 17 века через южнорусских выходцев, принесших с собой и напевы и нотные книги и утвердилось в ней покровительством п. Никона и царя – Алексея Михайловича, особенно же в начала 18 в. покровительством Петра 1-го. Перемена нотации, однако, произошла не вдруг и не без борьбы между защитниками и противниками той и другой системы. Противником линейной нотописи быль наприм. А. Мезенец, а защитниками дьякон Коренев, монах Тихон Макарьевский и другие. Но и доныне суждения о сравнительном достоинстве этих систем нотации различны 31 , и доныне крюковая нотация не вышла из употребления у приверженцев мнимой старины. Причиной перемены системы нотописания на юге России в 16 и 17 вв. |
| Первоначальное происхождение крюковых певческих знамен из Египта доказывают как путешествия по Египту ученых, так особенно сходство очертаний этих знамен с демотическими буквами египетскими и частью образные их фигуры и значение их названий. Особенно сходны по очертаниям с египетскими греческие знамена: исон, олигон, оксия, горгон, хоревма и некоторые другие. 482 Хрисанф формы этих знаков признает подражаниями движению рук в певческой хирономии, существовавшей ранее нотной письменности. Так петаста, имеет подобие руки, поднятой как бы для полета, кентима – подобие пальца, простертого для укола. Это предположение действительно оправдывается фигурами многих знаков. 483 Крюковая нотация затем сложилась в нотную систему в Сирии во времена св. Ефрема Сирина (в 4 в.), введена во всеобщее употребление в восточной церкви со времен св. Иоанна Дамаскина (8 в.), где обработана и усложнена в 1013 веках. Крюковые нотные знаки разных начертаний и доныне употребляются у греков, болгар, армян и у наших чтителей русской старины старообрядцев. 484 Очертания и значение греческих певческих знамен в течение веков неоднократно изменялись, а между тем недостаточно уяснены в старых греческих теориях и учебниках, а потому древнейшая нотная письменность или весьма трудна, или и совершенно невозможна для чтения в наше время. В греческой церковной нотописи с древних её времен доныне всего насчитывается пять смен, именно: 1) древне-эллинская буквенная нотопись с первых веков церкви до 8 века; 2) крюковая сирийская св. Ефрема и Иоанна Дамаскина до 10 века включительно; 3) крюковая же византийская 1113 века; 4) сложная Кукузелева с её видоизменением в 18 веке; 5) новейшая упрощенная нотопись 19 века. Образность старых крюковых греческих певческих знамен, для легчайшего их усвоения учащимися, однако же без их начертаний и без указания их певческого значения, достаточно уяснена в их толковании Михаилом Влеммидом (13 в.), которое приложено на особом пергаментном листке к Стихирарю 1365 г., находящемуся в библиотеке Синайского монастыря. Присоединяем к сему очертанию этих знамен и некоторые дополнительные о них замечания. 485 |
| 270 Те же греческие буквы, по свидетельству Боэтия, употреблялись и в нотописи западной церкви во времена св. Амвросия и Августина, 271 затем они заменены латипскими буквами. После того, по словам Лавуа – сына, в основание западной семиографии положены знаки читально-певческие: точка, запятая и два ударения – острое и облеченное. Звуковое значение их узнавалось по их взаимному относительному положению и по расстоянию, отделяющему их от текста. Такая нотопись читалась с трудом: „казалось, будто рой мух ползает между строками“. Затем расстояния между этими знаками и словами наглядно и точно определены и как бы масштабом измерены четырьмя горизонтальными линиями; а наконец, в 11 веке самые ноты, через монаха Гвидо Аретинского, получили особые названия, заимствованные им от первого слога каждого стиха гимна св Иоанну: ut , re, mi и т. д. 272 В 1550 г. парижский каноник Иоанн Мурис для обозначения долготы звуков ввел в употребление квадратную форму нотных знаков Но из первых опытов священной музыки западной церкви почти ничего не осталось до наших дней. „То же, что уцелело, было переделано и искажено по приказанию ученых и потеряло свою первобытную простоту... С 11 века музыкальное церковное искусство устанавливается на Западе прочно и детает громадные успехи. Затем в продолжение 12 и 13 в. появляются все лучшия и лучшия произведения. По своему характеру пение Грегорианское в общем имеет колорит пения величественного и равного. Оно не допускает мелодий с живым характером движения. Основанная на нем храмовая музыка Запада означенных веков носит характер строго церковный, бесстрастный, скорбный и даже суровый. „Радость в ней сурова, гнев не умолим. „Lauda Sion“, гимн на Рождество Христово, Victimae paschali вместо того, чтобы быть гимнами радости, имеют мрачный, суровый характер, ожидаешь, что вслед за ними раздастся Misere, так как дух, оживляющий это произведение, тождествен с духом церкви, которая смотрит на жизнь как на приготовление к смерти“. Но характер западного церковного пения того времени всего лучше выясняется из знаменитого гимна „Dies irae“, составленного в 13 веке. |
| Почти каждый из этих периодов имеет свои особенности: в предмете церковного пения, в его мелодическом составе, направлении и характере, в способах и приемах исполнения, в ритме и, наконец в нотописании. Первый период греческого церковного пения, от 1 до 3 века включительно Предметом пения первенствующей церкви, по наставлению св. апостола Павла ( Еф.5:19 ; Кол.3:16 ), были: 1) псалмы Давида (ψλμοι), положенные затем в основание наших стихир;2) гимны (μνοι), послужившие впоследствии образцами для последований ирмологийных, и 3) песни духовные (δα πνευματικα, составлявшияся самими христианами по вдохновению свыше. 309 Священные еврейские псалмы и гимны всем известны и доныне употребляются при православном богослужении. К числу первых христианских песней духовных в век апостольский относятся особенно три песни, приведенные в посланиях ап. Павла ( Еф.5:15 ; 1Тим.3:16 ; 2Тим.2:1113 ). На существование в церкви особых христианских песнопений в послеапостольское время указывают: не дошедшая до нас книга „Певец“ (ψλτης) Иустина Философа (†166 г.), гимны и песни антиохийской церкви во славу имени Христова, воспрещенные Павлом Самосатским (265 г.) и, особенно, прямые о том свидетельства Филона, 310 Тертуллиана 311 и Оригена . 312 Тертуллиан в 203 году писал: „Если забавляет кого сценическое искусство: у нас довольно искусства, довольно стихов, довольно песней, довольно пения, и не басни у нас, а истина, не строфы, а простота“. Ориген говорит Цельсу, что у христиан есть свои лучшие праздники и свои лучшие гимны. Из древнейших гимнов известны: μνο; ωθινς, σπερινς, πιλχνιος, εχ π’ ρστ и славословия малое и великое. 313 К числу песнопений церкви первых трех веков относятся также песнопения на литургии св. апостола Иакова. 314 Но составу поющих лиц, как сказано выше (отд. 1, гл. 1), пение первых трех веков церкви различается: священническое, клиросное и общенародное, а по способам исполнения: пение одиночное, совокупное и попеременное или антифонное. Но, во всяком случае, оно было только голосовое, без сопровождения музыкальными инструментами (см. |
| Слово Святейшего Патриарха Кирилла на освящении закладного камня в основание храма в честь Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в Ереване 18 марта 2010 г. 11:29 18 марта 2010 г., в ходе официального визита в Республику Армения, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин закладки русского православного храма Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в районе Шенгавит армянской столицы. После богослужения Предстоятель Русской Церкви обратился к собравшимся с приветственным словом. Ваше Святейшество! Преосвященные архипастыри и пастыри! Дорогие братья и сестры! Сегодня мы совершили освящение закладного камня нового православного храма в городе Ереване, при котором будет также находиться представительство Русской Православной Церкви в Армении. Это знаменательное событие, которого мы все долго ждали. Решение о строительстве русского православного храма в Ереване и армянского — в Москве было принято Предстоятелями двух наших Церквей — приснопамятным Святейшим Патриархом Алексием II и Вашим Святейшеством. На сегодняшний день почти завершено возведение армянского храмового комплекса в Москве, и вот мы сегодня, по милости Божией, совершили освящение закладного камня и благословили начало строительства русского православного храма в Ереване. Знаменательно, что оба храма посвящены Воздвижению Честного и Животворящего Креста, о почитании которого в Армении издревле свидетельствуют многочисленные резные каменные кресты — хачкары. «Господи, святый храм сей утверди даже до скончания века», — молится Церковь словами Литургии святителя Василия Великого. Дай Бог, чтобы в этом святом храме совершалась Бескровная Жертва, проповедовалось Слово Божие, а верующие получали в молитве ко Всевышнему отраду и утешение. Премудрый Соломон, построив Божий храм, просил Господа: « при всякой молитве, при всяком прошении, какое будет от какого-либо человека во всем народе Твоем Израиле, когда они почувствуют бедствие в сердце своем и прострут руки свои к храму сему, Ты услышь с неба, с места обитания Твоего, и помилуй » (3 Цар. 8:38-39). |
|
|
