| Аристей с восторгом описывает Иерусалимский храм, богослужение в нем, Иерусалимскую крепость и Палестину: «Страна эта имеет все в изобилии, так как всюду хорошо орошается и хорошо защищена. Ее окружает река, называемая Иорданом, которая никогда не пересыхает… Разливаясь, подобно Нилу, ко времени жатвы, она увлажняет большую часть страны» (§116). Очевидно, автор представляет себе палестинское земледелие по образцу египетского, а Иордан, ширина которого даже в пору разлива измеряется метрами, – по образцу Нила, ежегодно затопляющего все египетские поля. Автор жил в Египте, знал, что Египет дар Нила, и думал, что так должно быть везде; вряд ли он видел Иордан собственными глазами. …Иерусалимский первосвященник Елеазар в духе эллинистической аллегории разъясняет Аристею смысл еврейских законов, в частности пищевых запретов – «чтобы у тебя не было ложного представления, будто Моисей написал эти законы от чрезмерного внимания к мышам, ласкам и подобным животным. Напротив, все эти постановления возвышенно составлены ради праведности, для чистого созерцания и исправления нравов». Это очень важный момент в «Послании Аристея». Задача «Послания…» апологетическая – показать, что лучшие из язычников восторгаются еврейским народом и его Законом, заботятся о судьбах еврейского народа и о благосостоянии иерусалимского храма. Но не менее важна проходящая красной нитью сквозь все Послание мысль, что еврейская вера есть не что иное, как возвышеннейшая философия, в эллинистическом понимании этого слова. Те самые пищевые законы, над которыми смеются недоброжелатели еврейского народа, суть аллегория, несущая в себе глубокий нравственный смысл. Такая апология была важна для образованного александрийского еврейства перед лицом эллинского мира: она призывала эллинов относиться к евреям без предубеждения, а также – что, может быть, не менее важно – давала возможность самим образованным евреям не стыдиться своей веры. Это соображение – изложить основы еврейской религии таким образом, чтобы не вызывать насмешки язычников, – могло, как мы увидим далее, влиять и на сам текст перевода Писания на греческий язык. |
| Мы располагаем достаточно обширным археологическим материалом, относящимся ко времени Птолемеев, который в значительной мере проясняет соответствующие места из Священного Писания. Имеются данные и о соседях иудеев, которые мы черпаем из архива Зенона (т.н. «папирусы Зенона»), некоего высокопоставленного лица в годы правления Птолемея II. Из этого источника мы многое узнаем о состоянии дел в районе нынешней Иордании. 520 К тому же надписи III в. до Р. X., два иудейско–арамейских папируса и восемь глиняных черепков из верхнеегипетского Эдфу и местечка Завийет–эль–Мейтин свидетельствуют о присутствии иудеев в Египте. Существуют также надписи на древних александрийских гробницах и надписи на монетах, найденных в районе вокруг Александрии. Имена, встречаемые в надписях, в основном библейские, арамейские и греческие. 521 В годы своего правления Птолемей II Филадельф (285–246 гг. до Р. X.) послал в Иерусалим Аристея Александрийца, начальника своей стражи, к первосвященнику Елеазару, прося текст Пятикнижия Ветхого Завета, чтобы перевести его на греческий язык. Об этом сообщает сам Аристей, который рассказывает, что иудейский первосвященник послал вместе с текстом еще и 72 мудрых книжника, бывших также и филологами, для переводческого труда. Надо добавить, что иудейский историк Иосиф Флавий признает историчность текста Аристея («Письмо Аристея»). 522 Перевод Ветхого Завета был абсолютно неизбежен, поскольку в то время греческий язык и греческое образование были распространены по всей ойкумене как следствие завоеваний Александра Великого. В Египте тогда проживало около миллиона иудеев, чей родной язык был греческий. Переводчики начали свой труд с Закона (Пятикнижия) на острове Фарос, за пределами Александрии, под сенью одного из чудес света – Александрийского маяка высотой 180 м, поставленного Птолемеем I Сотером (323–285 гг. до Р. X.). Согласно Аристею, 72 переводчика работали каждый по отдельности. Когда же они закончили свой труд и сверили переводы, то увидели, что их тексты абсолютно идентичны! |
| Эннисигей (Посейдон) от Амфитриты родил Тритона, владычествующего над морским дном. Арею Каферия родила богов – страх и ужас. Ему же она родила Гармонию, с которой соединился Кадм. Маия, дочь Атланта, родила Зевсу – вестника богов Гермеса. Семела, дочь Камда, родила Зевсу веселого бога Диониса, смертная родила бессмертного. Теперь и Семела, и Дионис находятся среди богов. Алкмена родила Зевсу Геракла. Гефест взял себе женою младшую из харит – Аглаю. Златокудрый Дионис сделал своею супругою дочь Миноса – Ариадну. Она стала бессмертной и не стареющейся по воле Зевса. Геракл по совершении своих тяжелых подвигов взял себе женою стыдливую Гебу на изобилующем снегом Олимпе. Персия, дочь океана, родила солнцу Цирцею (Κρην) и Эита. Зит, взявши супругою дочь океана Идию, родил Медею. Бессмертные богини делали своими супругами смертных. Деметра, соединившись с Язионом на критской земле, родила Плутоса (богатство). Гармония родила от Кадма Ину, Семелу, Агаву, Автоною, которую взял Аристей, и Полидора в Фивах. Дочь океана Каллироя от Хризаора родила Тириона, которого убил Геракл. Зоря родила Тифону Мемнона, царя Эфиопов, и царя Имафиона. От Кефала Зоря родила Фаетона, которого Афродита, похитив, сделала ночным стражем божественных храмов и божественным демоном. Сын Эзона (Язон) по окончании своих тяжелых подвигов взял с собой на корабле Медею, дочь Эита, и сделал своею супругою. Медея родила ему Мидия, которого по воле Зевса воспитал на горах Хирон филлиридский, из дочерей Нерея Псамофа от Эака родила Фока. Фетида от Пелея родила Ахиллеса. Киферская (богиня Афродита) от Анхиза родила Энея. Дочь солнца Цирцея от Одиссея родила Агрия и храброго Латина, которые владычествовали над всеми тирсинцами (тирренцами). Калипсо родила от Одиссея – Навзифоя и Навзиноя. Таково содержание теогонии, изложенной нами с незначительными сокращениями. «Труды и дни» хронологически предшествуют теогонии, но то, что они имеют своим содержанием, хронологически следует за теогонией. «Труды и дни» имеют своим предметом людей, а люди явились после богов. Большая часть «трудов и дней» не имеет отношения к религии. |
| Равным образом писатели нашей отечественной Церкви признают подлинность Аристеева письма, как это можно видеть из предисловия к библии славянской, изданной в 1752 году (при Елисавете Петровне) от Святейшего Синода; из Четьи-Минеи, под 3-м числом февраля, в житии Симеона Богоприимца; также из статей, помещенных в «Христианском» (за 1842, II) и «Воскресном Чтениях» (VI-й год). После столь многих свидетелей нам нет нужды входить в состязание с теми, которые старались заподозрить сказания Аристея; тем более что их возражения явились очень поздно 30 и ныне достаточно опровергнуты учеными критиками 31 . Внутренними доказательствами подлинности Аристеева письма должно признать: а) Верное знание обычаев египетского двора. Так Аристей подробно рассказывает о пиршествах и многочисленных подарках египетского царя, по случаю перевода св. книг. Для позднейшего писателя не было бы понятно, почему царь делает такие издержки для дела не очень важного для него, каково перевод Св. книг. Но Аристей знал, что пиршества и подарки для египетских царей суть обыкновенные средства высказать свою пышность и великолепие; без них не обходились самые маловажные дела 32 . б) Подробное знание многих частностей. Например, Аристей передает все разговоры царя с Димитрием Фалерейским, – перечисляет все дары, выданные первосвященнику иудейскому и переводчикам, – называет по именам всех 72х толковников, – излагает вопросы царя, сделанные каждому из толковников во время семидневного пира и ответы сих последних. Подобные сведения мог выдать только современник. в) Наконец сам план письма, в котором Аристей передает известия, показывает, что он был очевидцем, а именно: он записывал все обстоятельства в том самом порядке, как они происходили перед его глазами. Что же касается до того, что Аристей одним слогом передает письма ученого грека Димитрия, и царя египетского, и первосвященника иудейского, – на это скажем, что Аристей был не издатель писем Димитрия и др., а сочинитель своего письма; следовательно, он не мог иначе передавать мысли Димитрия, Птоломея и первосвященника, как собственным языком. |
| To, что в письме Аристея ближайшим образом относится к переводу, состоит в следующем: Птоломей Филадельф однажды посетил распространенную им с большими издержками Александрийскую библиотеку, дабы лично ознакомиться с ее состоянием. Во время этого посещения тогдашний библиотекарь. Димитрий Фалерейский, объявил царю, что число томов в библиотеке возросло уже до 200 тысяч, но что вскоре число это возрастет до 500 тысяч вследствие уже принятых им, библиотекарем, мер. Библиотекарь сказал также царю, что, но его мнению, достойны внесения в библиотеку и книги иудеев, содержащие в себе законы; но так как они написаны на чуждом языке, то необходимо перевести их на греческий. Царь дал обещание снестись письменно с иудейским первосвященником относительно приготовления этого перевода. При разговоре царя с Димитрием о переводе иудейских книг присутствовал Аристей. Но еще до этого времени он нередко беседовал с двумя начальниками царских телохранителей – Созибием Таректским и Андреем о находившихся в Египте пленных иудеях и об их освобождении. Теперь Созибий и Андрей стали, советовал Аристею воспользоваться намерением Филадельфа – вступить в сношение с иерусалимским первосвященником и при первом удобном случае обратиться к царю с просьбою о пленниках. Аристей так и сделал. Царь благосклонно отнесся к его ходатайству, даровал свободу иудеям, ему собственно принадлежавшим, а своим подданным за каждого раба-иудея заплатил по 20 драхм. Сумма, на этот раз издержанная, простиралась до 400 талантов. Но вследствие своей необыкновенной доброты царь решился выкупить и тех иудеев, которые со времен Александра Великого находились в руках египтян, в качестве рабов, и еще раз заплатил за них наличными деньгами 660 талантов. После этих событии и прежде, нежели сделаны были последние приготовления к переводу еврейских книг, Димитрий, как библиотекарь, должен был высказать свое мнение о дальнейшем ходе дела. В своем письменном докладе царю, он признал нужным выписать в Египет из Иудеи точную копию с книги иудейского закона и для его перевода 72 ученых иудея, по 6 из каждого колена. |
| Труд Александра, в свою очередь, тоже сохранили в пространных выдержках доксографы – уже не раз упоминавшийся Климент Александрийский и «отец церковной истории» Евсевий Памфил Кесарийский ; еще ранее пользовался его книгой Иосиф Флавий (Древн. I. 15). Так как у Евсевия приведено больше извлечений, чем у Климента, ясно, что в его время труд Александра, выписки из которого составляют около двух третей 9-го тома Евсевиева «Приготовления к Евангелию», еще не был утрачен. Перечисленные авторы у наших доксографов распределены следующим образом: Авторы Евсевий. Пригот . Климент. Стром . Аристовул VIII. 10, IX. 6, XIII. 12. Димитрий IX. 19, 21, 29. I. 141. Евполем IX. 17, 26, 30–34, 39. I.141,1.153. Артапан IX. 18, 23, 27. Клеодем IX. 20. Аристей IX. 25. IX. 20, 24, 37. I.154. Феодот IX. 22. Иезекииль IX. 28, 29. I.155. Вкратце об этих писателях. Аристовул и Димитрий уже были представлены. Евполем – автор исторических сочинений «Об иудеях Ассирии», «О царях Иудейских» и одного трактата о преемстве пророков; он был знаком с книгами Паралипоменон 173 . Артапан написал книгу о древнейшем периоде истории еврейского народа под названием «Иудаики». Он впервые отождествил Моисея с Мусеем (Μοαυσαος), учителем Орфея и основателем Елевсинских мистерий, приписав ему, наряду с изобретением философии, учреждение некоторых египетских культов и проявив тем самым изрядное свободомыслие в интерпретации священного предания евреев 174 . Клеодему, иначе прозванному Малхом, Александр усваивает звание «пророка» и говорит о нем как о заслуживающем доверия авторе, который «рассказал историю иудеев так же, как Моисей, законодатель их» 175 . Очевидно, давая такую оценку, Полигистор сопоставлял труд Клеодема с Пятикнижием Септуагинты или какими-либо посредствующими произведениями, в которых были законспектированы писания пророка Моисея. Аристей, написавший труд «Об иудеях» в середине II в. до н.э. 176 , пересказывает родословную Иова в соответствии с послесловием книги Иова в Септуагинте. Филон стал автором поэмы «Об Иерусалиме»; Феодот написал гекзаметром эпическую поэму «Об иудеях», переложив на стихи сюжет книги Бытия. Иезекииль был поэтом-трагиком, источником вдохновения которому послужила жизнь Моисея. Написанная им в ямбических триметрах драма носила название «Исход». Основной идеей, воодушевлявшей этих писателей, по словам Евсевия, было то, «что Моисей и народ иудейский старше древних эллинов» (Церк. ист. VI. 13:7). Очевидно, желанием доказать это была обусловлена и потребность иметь под руками текст Библии на греческом. То, что авторы посвятили себя не переводам священных летописей, а их пересказам, несомненно, связано с тем, что первые уже существовали, причем выверенные и одобренные традицией. |
| Действительно Аристей и Флавий, говоря о переводе LXX, выражаются часто: переведен закон. Но в каком смысле они употребляют здесь слово: закон. В частном ли смысле закона Моисеева, изложенного в Пятикнижии? или в общем смысле, в смысле закона иудейского, заключающегося во всех книгах иудейского канона? – Последнее вероятнее. Аристей и Флавий говорят: переведен закон наш, или иудейский, но нигде не говорят: Моисеев 34 . Справедливо то, что иудеи разделяли все священное писание на три части: закон (Thorath), пророки (Nebhiim) и агиографы (Kethubim); но не менее справедливо и то, что у них было в употреблении называть все Св. Писание одним словом: закон 35 . Так Иосиф Флавий говорит, что иудеи читают в синагогах свой закон ( νομος) 36 . Но известно, что там читали не только Пятикнижие Моисея, но и книги пророков ( Лук. 4:21 . Деян. 13:17 ). Так как Флавий не мог не знать этого; то значит, он употребил здесь слово – νομος в общем смысле, разумея под ним все Священное Писание . То же самое можно видеть из свидетельств Иисуса Христа, св. апостолов и учителей Церкви. Например, Иисус Христос говорил иудеям: «не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги» ( Иоан. 10:34 ); но это написано не в Пятикнижие, а в Псалме 81-м (ст. 6-й). Подобным образом говорил Он к апостолам: «Но да сбудется слово, написанное в законе их: возненавидели Меня напрасно», но последние слова заключаются в 24-м псалме (ст. 15). Апостол Павел, в послании к коринфянам ( 1Кор. 4:27 ), приведши слова из 28-й главы пророка Исаии (ст. 11), говорит, что они написаны в законе. Блаженный Иероним 37 и Ориген 38 , упоминавшие нередко о разделении Св. Писания Ветхого Завета на три части, говорят: «знаем, что законом называются не только книги Моисея, но и псалмы и пророчества». Евсевий Кесарийский противополагает закон Новому Завету, следовательно, под законом разумеет все узаконения Ветхого завета 39 . В таком же смысле понимают закон св. Златоуст 40 и Кирилл Александрийский 41 , при объяснении известных слов: конец закона Христос. |
| Дойдя в своем рассказе до факта прибытия посольства в Иерусалим, мнимый автор письма и участник посольства Аристей забывает главный предмет своей речи и начинает в хвалебном тоне описывать Иерусалим, иудейский храм, иудейский культ и иудейскую страну... После разговора с первосвященником Елеазаром Аристей, не только сам убеждается в возвышенном характере иудейских законов, по старается убедить в том же и брата: с этою целью он рассуждает о нелепости идолопоклонства и о разумности иудейских Законов о чистом. Но рассуждения эти, очевидно, назначены неизвестным автором не для брата, а вообще для всего языческого общества. Далее, преследуя все ту же цель – возвысить иудейство, автор рассказывает, что переводчики, прибывшие в Александрию, в течение семи дней приглашались к царскому столу и здесь всех поражали своею мудростью и познаниями в области этики, политики и философии. Когда, наконец, они совершили дело перевода, и перевод был прочитан пред иудеями, то все удивились его точности, а сам царь, при вторичном чтении перевода, положительно изумился мудрости иудейского законодателя. Птоломей Филадельф выразил даже удивление, что до его времени никто из греческих поэтов и историков не пытался узнать и напомнить об иудейском законе. После этого автограф перевода был положен в царскую библиотеку, а переводчики с честью и дарами были отправлены в отечество. Если автор рассмотренного нами письма для привлечения симпатий языческого общества к иудейскому закону воспользовался именем языческого царя и его приближенных, то другие ревнители иудейства, с тою же целью, подделывали греческих поэтов и философов и их заставляли свидетельствовать в пользу иудейской религии. Так уже в III в. до Р. Хр. было составлено сочинение «об иудеях» и выпущено в свет с именем Гекатея Абдерского, философа и историка времени Александра Великого и Птоломея Лага. 44 Это, по-видимому, обширное сочинение, написанное несомненно, ad majorem gloriam judaeorum, Заключало в себе обильное собрание выдержек из греческих поэтов. |
| Соб. 1900. Ноябрь). Древних евр. рукописей насчитывалось в начале сего века до 700, коими пользовались издатели Еврейск. Библии , сделанной в Вене в 1806 г. 6 III. Распространение древней священной письменности через переводы Древнейшим и важнейшим из всех переводов еврейских священных книг несомненно был перевод 70. Он сделан был при Птоломее Филадельфе, бывшем соправителе Птоломея Лага в Египте, где в Александрии была замечательная библиотека, для которой и назначался перевод. Грек Аристей в письме к своему брату (Филократу) рассказывает, что Филадельфа побудил к этому благому делу библиотекарь Димитрий Фалерийский, а также и то, что Филадельф послал за переводчиками в Иерусалим множество пленников, которым поручено было привезти лучший список всего состава еврейских священных книг, и по 6 переводчиков от каждого колена, т.е. 72. Многое из этого подтверждает и другой писатель, а именно Арисетовул (181–147). Другие писатели сообщают, что переводчики были помещены на острове Фаросе, и по разным комнатам попарно. И однако они все перевели верно и согласно, п. ч. видимо им была оказываема Божия помощь. 7 Плутарх свидетельствует, что Птоломеям внушил мысль приобрести в библиотеку книги о царях, в чем нельзя не видеть подтверждения о снабжении библиотеки переводом 70. Совершилось это около 280 лет до Р. Христова. В это время совершался быстрый обмен понятий между всеми народами, объединенными завоеваниями Александра Македонского, в Империи которого Цари Птоломеи, жившие в городе его имени, были одними из первых наследников великого объединителя народов. Все ученые того времени, имевшие отношение к еврейству, обязательно пользовались переводом 70, как напр. Флавий, Филон, Аристовул и др. Христианские писатели почти исключительно пользовались им. Поэтому перевод 70 стал для них вскоре дороже еврейского текста, почему и на другие языки для христиан делались переводы с греч. перевода 70, как то: Ефиопский, Коптский (Египетский), Армянский, Славянский, древнеиталийский (до IV в.) и даже Арабский (позже сирского – Пешито). |
| Не знаю я, какой лжец первым додумался выстроить в своих выдумках эти семьдесят александрийских каморок, в которых якобы восседали за своим писанием толковники. Ведь ни Аристей – защитник того самого Птолемея, – ни Иосиф, писавший много позже, ни словом об этом всем не упоминают. Напротив, они пишут, что семьдесят были собраны в одной базилике и работали вместе, а вовсе не пророчествовали. Быть пророком и быть переводчиком – это совершенно разные вещи: одному Дух возвещает будущее, а другой, в меру своего образования и словарного запаса, передает текст так, как сам его понял. Или, может быть, нужно считать, что Цицерон «Экономику» Ксенофонта, «Протагора» Платона и речь Демосфена в защиту Ктесифонта перевел по вдохновению какого-то «риторического духа»? Или свидетельства из одних и тех же книг Дух Святой по-разному излагал через семьдесят толковников и через апостолов, и вторые попросту лгут, утверждая, что в Писании есть то, о чем на самом деле не сказано? Так что же? Мы отказываемся от древних? Нет, конечно. Мы просто сами трудимся в дому Господнем, по мере сил дополняя их труд. Они делали свой перевод до пришествия Христа и то, чего не поняли, перевели темно и неясно; мы работаем после Его Страданий и Воскресения, так что пишем не столько пророчество, сколько историю. Рассказ о том, что ты видел своими глазами, и о том, о чем ты только слышал, ведется по-разному: что лучше понимаем, то и излагаем яснее. Так слушай меня, мой недоброжелатель! Внемли, хулитель! Я вовсе не отказываюсь от перевода Семидесяти и не считаю его никуда не годным, но апостолов, конечно, предпочитаю всем этим «толковникам». Христос говорит со мной их устами, а ведь дар апостольства, как я читал, стоит выше пророческого в ряду даров Духа Святого 5 , дар же толковника указан последним. Так почему же тебя так терзает злоба? Зачем ты подстрекаешь невежд против меня? Если тебе показалось, что я в переводе где-то ошибся, спроси евреев, побеседую с их учителями в разных городах; того, что у них о Христе написано, нет в твоих книгах. Другое дело, что они потом уничтожили те свидетельства Писания, которые апостолы использовали против них, так что латинские рукописи надежнее греческих, а греческие – еврейских. |
|
|
