| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АРИСТЕЙ ЭКЗЕГЕТ Евр. писатель, автор фрагментарно сохранившегося соч. «О евреях» [греч. Περ Ιουδαων], посвященного библейскому Иову . А. Э. следует отличать от автора «Послания Аристея к Филократу» (см. «Аристея послание к Филократу» ). Фрагменты сочинения А. Э. известны по цитатам из Евсевия Кесарийского (Praep. Evang. IX 25. 1-4), к-рый в свою очередь ссылается на Александра Полиистора (ок. 105-30 до Р. Х.). Эти отсылки позволяют датировать фрагменты временем не позднее сер. I в. до Р. Х. Наиболее распространенная датировка - сер. II - сер. I в. до Р. Х. Как и евр. неканоническая традиция (Таргум Псевдо-Йонатана на Быт 36. 11), А. Э. относит события жизни Иова, к-рого он считает потомком Исава , ко времени ветхозаветных патриархов и отождествляет Иова с Иовавом, одним из идумейских царей, упомянутых в Быт 36. 31-39. По мнению А. Э., Иов (также в Иов 1. 1 (LXX)) жил в местности Аустис, рядом с Едомом и Аравией. Изображения Иова у А. Э. и в LXX имеют ряд совпадений в порядке описания его страданий и в используемой лексике (Иов 1. 3а; Praep. Evang. IX 25. 2) - три друга, пришедшие утешать Иова, названы «царями» (но не в евр. тексте Иов 2. 11). Эти совпадения могут отражать как зависимость одного источника от др., так и наличие общей традиции. Образ Иова во фрагментах отличается от известного по канонической Книге Иова тем, что Иов представлен А. Э. только страдальцем, а черты вопрошающего Иова, к-рый пытается понять проблему страдания праведника, отсутствуют (Р. Доран). Лит.: Walter N. Fragmente jüdisch-hellenistischer Exegeten: Aristobulos, Demetrios, Aristeas//Jüdische Schriften aus hellenistisch-römischer Zeit. Gütersloh, 1975. Bd. 3: Unterweisung in lehrhafter Form/Hrsg. W. G. Kümmel, H. Lichtenberger. S. 257-300; Holladay C. R. Aristeas//Fragments from Hellenistic Jewish Authors. Chico, 1983. Vol. 1. P. 261-275; Doran R. Aristeas the Exegete//The Old Testament Pseudoepigrapha/Ed. J. H. Charlesworth . N. Y., 1985. Vol. 2. P. 855-858. Рубрики: Ключевые слова: |
| По сравнению с евр. текстом в LXX очевидно стремление подчеркнуть существование в книге надежды на воскресение мертвых (ср.: Иов 3. 21; 4. 20; 5. 11; 6. 10; 7. 9; 14. 14; 22; 40. 1). Из МТ невозможно сделать вывод о вере участников диалогов в загробную жизнь (14. 7-14; в LXX речь изменена, чтобы подчеркнуть веру в воскресение). В «биографической» приписке это ясно выражено: «...написано, что он (Иов.- Авт.) опять восстанет с теми, коих воскресит Господь» (42. 17a). Тем самым открывается возможность увидеть в Иове уже не спорящего с Богом, но страдальца, к-рый терпеливо переносит несчастья и надеется на посмертное вознаграждение. Такое толкование, как и родословие Иова от Исава, его брак с аравитянкой и его отождествление с Иовавом из Быт 36. 33, т. е. создание образа Иова, богобоязненного язычника, жившего задолго до принятия законов Моисея, повлияло не только на раввинистических, но и на раннехрист. толкователей, к-рые использовали образ Иова именно из LXX, а не из евр. Библии ( Gerleman. 1946. P. 202). Краткая версия LXX сохранилась в саидском (копт.) переводе ( Dieu L. Nouveaux fragments prehexaplaires du livre de Job en Copte sahidique//Muséon. N. S. Louvain-la-Neuve, 1912. Vol. 13. P. 147-185; Schaller. 1980. S. 402). Важным свидетелем текста этого варианта LXX является также иудейский эллинистический экзегет Аристей ( Euseb. Praep. evang. IX 25. 1-4; ср.: Jüdische Schriften aus hellenistisch-römischer Zeit. Gütersloh, 1976. Bd. 1: Historische und legendarische Erzählungen. Lfg. 2: Fragmente jüdisch-hellenistischer Historiker/Hrsg. N. Walter. S. 293-296). Как и в LXX, здесь родословие Иова возводится к Исаву, а Иов отождествляется с Иовавом; согласно Иов 2. 11 LXX, его друзья также названы царями (или правителями - τραννοι) (о др. вербальных совпадениях см.: Schaller. 1980. S. 402). Спорным остается вопрос, восходит ли текст добавления (Иов 42. 17b/e LXX) к Аристею (ср.: Gerleman. 1946. P. 74-75; против этого: Schaller. 1980. S. 402. Not. 41). О дальнейшем расширении текста И. к. в LXX до объема, соответствующего МТ, что стало результатом работы Оригена над Гекзаплами с использованием перевода Феодотиона, см.: Schaller. 1980. S. 401-402. Ср.: Ziegler J. Beiträge zum griechischen Job. Gött., 1985. |
| Родословие И. от Исава, его брак с аравитянкой и отождествление с Иовавом из Быт 36. 33, т. е. его характеристика как жившего задолго до Моисеева законодательства богобоязненного язычника, оказали большое влияние на образ И. как в раввинистической, так и в раннехристианской традиции ( Gerleman G. Studies in the Septuagint. Lund, 1946. Vol. 1. P. 202). (См. также соответствующий раздел ст. Иова книга .) В апокрифическом «Завещании Иова» Иов на гноище. Миниатюра из Книги Иова. 1-я пол. IX в. (Vat. gr. 749. Fol. 181v) Иов на гноище. Миниатюра из Книги Иова. 1-я пол. IX в. (Vat. gr. 749. Fol. 181v) (о проблемах датировки (I в. до Р. Х.- II в. по Р. Х.) см. в ст. Завещания апокрифические ) отражены иудейские традиции, связанные с образом И. Апокриф начинается с того, что И. обращается к 7 сыновьям и 3 дочерям (все они названы искаженными греч. именами) и объявляет, что он происходит от Исава, а жену его зовут Дина. Прежде его имя было Иовав, но Господь открылся ему и переименовал его в Иова (Test. Job. 2. 1). Т. о., в апокрифе И. предстает прозелитом, кроме того, здесь же он назван «царем всего Египта», что, по мнению исследователей, может указывать на егип. происхождение апокрифа, возможно из общины терапевтов (Test. Job. 28. 7; Philonenko. 1958). И. изображен языческим царем, к-рому ангел сообщает о сатанинской сущности почитаемых в его царстве идолов, после чего И. повелевает разрушить языческий храм, что вызывает гнев сатаны. И. стойко переносит несчастье, посланное сатаной, и противостоит всем искушениям со стороны жены и друзей, попавших под влияние сатаны ( Schaller. 1980. P. 303). В иудаизме существует неск. традиций датировки жизни И. Как и LXX, иудейский эллинистический писатель Аристей Экзегет возводит родословие И. к Исаву, а И. отождествляет с Иовавом. Родина И. у него также Авситида (Уц), где И. правил как царь; его друзья также названы царями (или правителями) (ср.: Иов 2. 11 LXX; о др. совпадениях см.: Schaller. 1980. P. 402). Спорным остается вопрос, восходит ли к Аристею добавление в LXX Иов 42. 17b/e (ср.: Gerleman G. Studies in the Septuagint. 1946. Vol. 1. P. 74-75; против: Schaller. 1980. P. 402). |
| 5:9. О таких речах см. в коммент. к 4:11,12. 5:10. Большинство ветхозаветных пророков сталкивалось с неприятием их вести; противодействие иногда заканчивалось даже смертельным исходом. В иудейскойтрадиции еще больше подчеркивалось мученичество пророков, поэтому вряд ли кто-либо мог возражать против заявления Иакова. Иллюстрация мысли на примерах проявления добродетели была издавна известна (философы-стоики часто использовали примеры мудрецов как образец стойкости). 5:11 . Вся Книга Иова, вероятно, была предназначена для ободрения израильтян после их выхода из плена; хотя, казалось, справедливость Божья покинула их, а окрестные народы издевались над ними, они знали, что Бог в конце концов защитит и оправдает их и положит конец их пленению. В эллинистической еврейской традиции далее прославляется этот образ стойкости Иова (напр., 3авет Иова и Аристей Экзегет). (Более поздние раввины по-разному оценивали этот опыт: одни позитивно, другие негативно. Завет Иова использует язык стоиков, описывая эту важную для них добродетель – стойкость, и переносит некоторые ранние характеристики Авраама на Иова; это в дальнейшем могло привести ряд раввинов к выводу, что Иовпревосходит Авраама.) 5:12 . Клятвы были словесным подтверждением, гарантией призвания божественного свидетельства; нарушение клятвы, данной Богу, считалось нарушением третьей заповеди ( Исх. 20:7 ; Втор. 5:11 ). Как и в ряде греческих философских течений, в некоторых группах ессеев не разрешалось давать никаких других клятв после того, как они завершили свои вступительные клятвы (по данным Иосифа Флавия, это не относилось к ессеям, которые написали Свитки Мертвого моря); фарисеи, однако, разрешали клятвы. О клятвах другого типа см. в коммент. к Мф. 5:33–37 . Клятвами обычно призывали в свидетели богов – в подтверждение истинности намерений клянущегося, – и они должны были исполняться, в противном же случае на голову клятвопреступника обрушивались проклятия. Обеты относились к особой категории клятв, смысл которых был в отказе или временном воздержании от чего-то. |
| Г. б. в александрийской диаспоре Толкование Свящ. Писания александрийскими иудеями в III в. до Р. Х.- I в. по Р. Х. имело немало общих черт с палестинской традицией, однако происходило в совершенно иных условиях. В эллинистической диаспоре Египта (см. Александрия ) перед иудеями стояла задача выразить свою веру и традиции языком эллинистической культуры. Характерный для раннего палестинского иудаизма буквалистский подход к историческим повествованиям Писания продолжает существовать и в эллинистической диаспоре, в к-рой были группы, стремившиеся к точному исполнению всех предписаний Моисеева законодательства ( Philo. Somn. I 102). Произведения авторов этой группы в большинстве случаев до наст. времени не дошли. Однако этот подход был, в частности, характерен для таких иудейских авторов, как Деметрий Хронограф (III в. до Р. Х.), Артапан, Аристей Экзегет , автор псевдо-филоновских гомилий на Книгу Ионы (De Iona) и историю Самсона (De Sampsone), и др. Общим для этих авторов было то, что они отрицали, что Моисей говорил аллегориями ( Siegert F. Early Jewish Interpretation in Hellenistic Style//Hebrew Bible: Old Testament. Gött., 1996. P. 189-196). Проблема библейских антропоморфизмов и букв. понимания мн. заповедей Моисея в александрийской Г. б. решалась методом аллегорического толкования текста, возникшего еще в древнегреч. традиции толкования мифов в школах платонизма и стоицизма (см., напр.: Plat. Resp. 377 C ff; 368 A ff; Heracl. Pont. Quaest. Homer. 1). Филон упоминает сторонников крайнего аллегорического подхода, «которые, считая писанный закон заключающим в себе символы мысленных предметов, слишком много придают значения этому символическому смыслу законов, а к букве закона относятся небрежно» ( Philo. De migr. Abr. 89). В большинстве же случаев применение аллегорического метода ограничивается истолкованием антропоморфизмов и непонятных для язычников заповедей. Уже LXX (см. разд. о древнегреч. переводах в ст. Библия ) во мн. случаях передачи антропоморфизмов и антропопатизмов предлагает перевод-интерпретацию. |
| Так, в Быт 6. 6-7 вместо «и раскаялся Господь» переведено: «и помыслил... и размыслил Бог»; в Быт 18. 30 вместо «да не прогневается Господь, если я буду говорить» переведено: «да не будет чего-либо, Господи, если я буду говорить»; и т. п. В толковании на Пятикнижие, дошедшем до нас во фрагментах у Евсевия, иудейский философ и экзегет Аристовул (II в. до Р. Х.) утверждает, что антропоморфизмы и антропофатизмы ВЗ нужно понимать в символическом смысле: руки Божии - как Его силу, схождение Господа на гору - как Его действие на этой горе (звуки трубные и горящий огонь), «таким образом, схождение Божие не было пространственным, ибо Бог - везде» и т. п. ( Euseb. Praep. evang. VIII 9. 38-10. 17). Автор послания к Филократу иудей Аристей (см. «Аристея послание к Филократу» ) (сер. II в. до Р. Х.) вкладывает в уста первосвященника Елиезера целую герменевтическую программу толкования Писания как для членов их общины, так и для язычников вне ее (Ep. Arist. 128-171). Метод аллегории используется, в частности, для объяснения смысла заповедей об употреблении в пищу животных и птиц: можно вкушать птиц, отличающихся кротким нравом (голуби, горлицы, куропатки, гуси и др.), а птицы хищные и жестокие запрещены как нечистые; эти заповеди даны для научения народа нравственности и т. п. (Ibid. 146-147). Иудео-александрийское аллегорическое толкование достигло завершения в трудах Филона Александрийского (нач. I в. до Р. Х.- сер. I в. по Р. Х.). Филон видит в Писании «священное», «правое слово» или «божественное слово», Откровение Божие, в к-ром «пророк» является лишь пассивным, бессознательным орудием вошедшего в него Духа: он ничего не говорит от себя, но Бог говорит в нем ( Philo. De spec. leg. IV 8; De vita Mosis. II 34 и др.; Трубецкой. 2000. С. 153). Постановления закона Моисеева, согласно Филону, должны исполняться с букв. точностью (De migr. Abr. 89-90), но это не мешает Филону везде выискивать возвышенный духовный (аллегорический) смысл, к-рый, по его мнению, скрывается за буквой Писания. |
| (Эдерштейм. «Жизнь и время И. Хр.», стр. 37). До XVII в. никаких сомнений не возбуждал приведенный рассказ о происхождении перевода LXX, но со времени исследования Годе (1685 г.) стали оспаривать подлинность этого предания и даже осторожный экзегет Свящ. Писания Филарет, Митрополит Московский, высказался о рассказе так: «Вероятно, рассказ Аристеев попорчен». Но верно в нем следующее: 1) в Александрии в III в. до Р. Хр. действительно было очень много иудеев, переселенных сюда еще Александром Македонским; 2) библиотека Александрийская, действительно, было богата книгами; 3) Птоломей Лаг и служивший при нем Димитрий Фалерийский, составляя египетское новое законодательство, по свидетельству Плутарха, отовсюду собирали законы и тщательно изучали их; в этом деле им помогал соправитель Лага-Птоломей Филадельф, «помешанный на любви к книгам и древним, часто подложным манускриптам» (Эдерштейм. «Жизнь и время И. Хр.», стр. 30). 4) Некто иудей Аристовул, живший при Птоломее Филадельфе (185 г. до Р. Хр.), составил для царя «изъяснение Божественных законов» и в нем говорит, что законы еврейские были переведены на греческий язык при Птоломее Филадельфе и Димитрии Фалерийском. Но, во всяком случае цифра LXX, сохранившаяся доселе для обозначения перевода Библии на греческий язык говорит в пользу Аристеева сказания о происхождении перевода, хотя сама по себе цифра LXX, быть может, отвечает числу старейшин времен Моисея или членов Синедриона Палестины, число же членов Синедриона Александрии – никому неизвестно 11 . LXX толковников перевели не всю Библию, а только Пятикнижие, это согласно и со свидетельством Талмуда, что «еврейские учители позволили перевести лишь закон Моисея». Блаженный Иероним также говорит: «и Аристей, и Иосиф, и иудеи утверждают, что переведены были LXX только 5 книг Моисея». Остальные книги, очевидно, переводились потом, но ко времени Птоломея III Евергета (245–221) в Александрии был весь полный перевод Ветхо-Заветной Библии, что видно из греческого предисловия к книге Иисуса, сына Сирахова, где автор говорит, что, прибыв в Александрию во дни царя Птоломея Евергета, он нашел там «закон и пророков» на греческом языке (см. |
| Равным образом писатели нашей отечественной Церкви признают подлинность Аристеева письма, как это можно видеть из предисловия к библии славянской, изданной в 1752 году (при Елисавете Петровне) от Святейшего Синода; из Четьи-Минеи, под 3-м числом февраля, в житии Симеона Богоприимца; также из статей, помещенных в «Христианском» (за 1842, II) и «Воскресном Чтениях» (VI-й год). После столь многих свидетелей нам нет нужды входить в состязание с теми, которые старались заподозрить сказания Аристея; тем более что их возражения явились очень поздно 30 и ныне достаточно опровергнуты учеными критиками 31 . Внутренними доказательствами подлинности Аристеева письма должно признать: а) Верное знание обычаев египетского двора. Так Аристей подробно рассказывает о пиршествах и многочисленных подарках египетского царя, по случаю перевода св. книг. Для позднейшего писателя не было бы понятно, почему царь делает такие издержки для дела не очень важного для него, каково перевод Св. книг. Но Аристей знал, что пиршества и подарки для египетских царей суть обыкновенные средства высказать свою пышность и великолепие; без них не обходились самые маловажные дела 32 . б) Подробное знание многих частностей. Например, Аристей передает все разговоры царя с Димитрием Фалерейским, – перечисляет все дары, выданные первосвященнику иудейскому и переводчикам, – называет по именам всех 72х толковников, – излагает вопросы царя, сделанные каждому из толковников во время семидневного пира и ответы сих последних. Подобные сведения мог выдать только современник. в) Наконец сам план письма, в котором Аристей передает известия, показывает, что он был очевидцем, а именно: он записывал все обстоятельства в том самом порядке, как они происходили перед его глазами. Что же касается до того, что Аристей одним слогом передает письма ученого грека Димитрия, и царя египетского, и первосвященника иудейского, – на это скажем, что Аристей был не издатель писем Димитрия и др., а сочинитель своего письма; следовательно, он не мог иначе передавать мысли Димитрия, Птоломея и первосвященника, как собственным языком. |
| Мы сделаем обозрение главнейших и важнейших для православного богослова-библеиста переводов: LXX толковников, таргумов, Пешито, Вульгаты, арабского, эфиопского, коптского, армянского, грузинского, готфского, славянского и русского. 1. Перевод LXX толковников а) Происхождение перевода LXX Первое место по древности, общераспространенности и достоинству у христианских библиологов отводится в истории переводов греческому переводу LXX толковников. О происхождении этого перевода древнейшее свидетельство находится в письме некоего Аристея, участника события. Его повторяет, с сокращением Иосиф Флавий. По обоим рассказам история происхождения перевода представляется в следующем виде. Однажды египетский царь Птолемей Филадельф, на девятом году своего правления, посетил знаменитую александрийскую библиотеку и спросил библиотекаря ее Димитрия Фалерийского о составе библиотеки. Димитрий Фалерийский ответил, что «в библиотеке находится 200 тысяч книг и что в скором времени он надеется собрать до 500 тысяч, и между прочим желал бы приобрести иудейские законы, которые пока недоступны, потому что написаны на непонятном грекам еврейском языке. Но хотя еврейский язык и труден, однако мудрому и щедрому царю, если будет угодно, легко можно приобрести перевод иудейских законов на греческий язык». Птоломей, похвалив Димитрия за заботу о собирании книг, выразил свое согласие на приобретение перевода иудейских книг. В это время в библиотеке случился друг царя Аристей и начал просить его о даровании свободы 120 тысячам иудеев, находившихся в Египте в рабстве. Дав и на эту просьбу свое согласие, Птоломей велел сделать Димитрию Фалерийскому надлежащий письменный доклад о переводе иудейских книг. Согласно этому докладу и совету благоразумных мужей, постановлено было снарядить торжественное посольство в Палестину, во главе которого были поставлены Аристей и Андрей, друзья царя. Посольство снабжено было богатыми для храма и первосвященника дарами (они подробно и с любовью описаны Флавием) и отправлено к иерусалимскому первосвященнику Елеазару. |
| Труд Александра, в свою очередь, тоже сохранили в пространных выдержках доксографы – уже не раз упоминавшийся Климент Александрийский и «отец церковной истории» Евсевий Памфил Кесарийский ; еще ранее пользовался его книгой Иосиф Флавий (Древн. I. 15). Так как у Евсевия приведено больше извлечений, чем у Климента, ясно, что в его время труд Александра, выписки из которого составляют около двух третей 9-го тома Евсевиева «Приготовления к Евангелию», еще не был утрачен. Перечисленные авторы у наших доксографов распределены следующим образом: Авторы Евсевий. Пригот . Климент. Стром . Аристовул VIII. 10, IX. 6, XIII. 12. Димитрий IX. 19, 21, 29. I. 141. Евполем IX. 17, 26, 30–34, 39. I.141,1.153. Артапан IX. 18, 23, 27. Клеодем IX. 20. Аристей IX. 25. IX. 20, 24, 37. I.154. Феодот IX. 22. Иезекииль IX. 28, 29. I.155. Вкратце об этих писателях. Аристовул и Димитрий уже были представлены. Евполем – автор исторических сочинений «Об иудеях Ассирии», «О царях Иудейских» и одного трактата о преемстве пророков; он был знаком с книгами Паралипоменон 173 . Артапан написал книгу о древнейшем периоде истории еврейского народа под названием «Иудаики». Он впервые отождествил Моисея с Мусеем (Μοαυσαος), учителем Орфея и основателем Елевсинских мистерий, приписав ему, наряду с изобретением философии, учреждение некоторых египетских культов и проявив тем самым изрядное свободомыслие в интерпретации священного предания евреев 174 . Клеодему, иначе прозванному Малхом, Александр усваивает звание «пророка» и говорит о нем как о заслуживающем доверия авторе, который «рассказал историю иудеев так же, как Моисей, законодатель их» 175 . Очевидно, давая такую оценку, Полигистор сопоставлял труд Клеодема с Пятикнижием Септуагинты или какими-либо посредствующими произведениями, в которых были законспектированы писания пророка Моисея. Аристей, написавший труд «Об иудеях» в середине II в. до н.э. 176 , пересказывает родословную Иова в соответствии с послесловием книги Иова в Септуагинте. Филон стал автором поэмы «Об Иерусалиме»; Феодот написал гекзаметром эпическую поэму «Об иудеях», переложив на стихи сюжет книги Бытия. Иезекииль был поэтом-трагиком, источником вдохновения которому послужила жизнь Моисея. Написанная им в ямбических триметрах драма носила название «Исход». Основной идеей, воодушевлявшей этих писателей, по словам Евсевия, было то, «что Моисей и народ иудейский старше древних эллинов» (Церк. ист. VI. 13:7). Очевидно, желанием доказать это была обусловлена и потребность иметь под руками текст Библии на греческом. То, что авторы посвятили себя не переводам священных летописей, а их пересказам, несомненно, связано с тем, что первые уже существовали, причем выверенные и одобренные традицией. |
|
|
