| Однако из замечаний Плутарха (I в н. э.) и Прокла (V b. н. э.) явствует, что содержание самых ранних диалогов было очень схоже с содержанием поздних критических сочинений Аристотеля. Отсюда можно сделать вывод, что либо философские расхождения Аристотеля с платонизмом нужно отнести еще к его академическому периоду, либо его диалоги — к более позднему времени. На основании этих свидетельств ряд исследователей вообще отрицали в диалогах какие бы то ни было следы платоновской философии. Вместе с тем, диалоги явно противостоят как единое целое всем прочим сочинениям Аристотеля. Философы-неоплатоники в своей интерпретации сближали их, по существу, с диалогами Платона. Из сообщения же неоплатоника Прокла ясно, что он имеет в виду ситуацию в одном определенном сочинении, скорее всего диалоге «О философии», в котором Аристотель, помимо всего прочего, критиковал и платоновское учение о бытии. Распространять это мнение Прокла на все диалоги Аристотеля нет никаких оснований, равно как и нет оснований отрицать огромное влияние Платона на ранние сочинения Аристотеля, хотя последний уже тогда позволял себе кое-где выступать против учителя. Прежде чем мы перейдем к главным произведениям Аристотеля академического периода, необходимо коснуться одного интереснейшего явления, которое, хотя и засвидетельствовано немногими источниками, тем не менее играет, по нашему мнению, огромную роль для характеристики Аристотеля. Этот факт заключается в том, что в первые же годы своего пребывания в Платоновской Академии Аристотель стал читать в ней целый большой курс риторики. Выше мы обратили внимание читателя на то обстоятельство, что риторикой Аристотель занимался всю жизнь. Он читал лекции по риторике до своего отъезда из Академии в 347 году; и он же возобновит чтение этих лекций уже в основанном им Ликее, после возвращения в Афины в 335 году. Философ-эпикуреец Филодем (I b. до н. э.) даже упрекает Аристотеля в том, что он слишком много занимается таким внешним делом, как риторика, и гораздо меньше обращает внимания на философию. |
| Но, на беду всем полисам, междоусобные войны то и дело вспыхивали в самом сердце Греции. В 90-80-х годах соперничали три крупнейшие полиса: Афины, во многом утерявшие свои демократические традиции, аристократическая Спарта и Фивы, где постоянно шла борьба олигархов и демократии. Теперь Афины, славились не победами и завоеваниями, а Платоновской Академией. Спарта гордилась знаменитым полководцем, царем Агесилаем, а Фивы — борцами за демократию, Эпаминондом и Пелопидом. Философствование Платона в садах Академии шло под грохот Коринфской войны (394–387 гг.) между враждующими Спартой и Фивами. Союзниками фиванцев были Коринф, Аргос и Афины, так что родной город Платона был втянут в изнурительные военные действия. Но и Платон оказался причастным к последствиям этой войны, когда известный афинский полководец Хабрий был обвинен в потворстве Фивам и чуть ли не в измене В это время союзы городов менялись с нестерпимой быстротой, так как в греческие дела вмешивались постоянно и персы, и македонцы, сталкивая одних и миря других. В Коринфскую войну, когда Афины помогали Фивам, Хабрий заставил отступить непобедимого спартанца Агесилая, угрожавшего фиванцам. Но прошли годы, и, когда в 366 году Афины и Фивы снова оказались во враждебных лагерях, Хабрия обвинили в измене, вспоминая его давнюю помощь фиванцам. Оратор Лаодамант (а ораторы в эти годы были главными политиками) требовал для Хабрия смерти, той самой «сократовской цикуты» которая когда-то потрясла афинян. И здесь Платон, памятуя о беззащитности своего старого учителя, поднял голос в защиту Хабрия, отстаивая долг дружбы. Слава Платона была столь велика, что на сей раз его друга миновала чаша с цикутой. Хабрий погиб за Афины в морском сражении у Хиоса в Союзническую войну (357–356 гг.), и его гробница находилась в ряду самых почетных по соседству с Академией, постоянно напоминая Платону и о его друге, и о его решительном заступничестве. Бурные события за пределами Академии нет-нет да и давали о себе знать. Платон был свидетелем борьбы фиванцев со Спартой. |
| «Итак: что Афины – Иерусалиму? что Академия – Церкви? что еретики – христианам? – риторически вопрошает далее Тертуллиан . – Наше установление – с портика Соломонова, а он и сам передавал, что Господа должно искать в простоте сердца ( Прем.1:1 ). Да запомнят это все, кто хотел сделать христианство и стоическим, и платоническим, и диалектическим. В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины – после Евангелия» (О прескрипции... 7). В XX в. эти же фразы о превосходстве веры над философией повторит известный русский философ Лев Шестов, одна из работ которого так и называется: «Афины и Иерусалим». Но, отрицая на словах философию, на деле Тертуллиан использует многие философские положения: например, сократовский метод самопознания, кинический принцип опрощения жизни, а также многие стоические положения. Тертуллиан утверждает, что существует некоторая единая познавательная способность, а чувства и разум – это проявления этой способности. И в мыслях, и в чувствах проявляется одна душа. И чувства, и разум по своей природе безошибочны и дают нам истину в её полноте и целостности. Но всё же первичны чувства, а разум есть как бы продолжение чувства, действие в области невидимых вещей. Поэтому и чувства, и природный разум безошибочны, ибо даны человеку Богом (см.: О душе, 17). Ошибается человек, который неправильно толкует данные чувств и разума. Тертуллиан настолько доверял внутреннему опыту, свидетельству души, что, возможно, именно это явилось причиной его согласия с ересью монтанистов – ведь они утверждали приоритет своего внутреннего мира перед Откровением. В своём понимании души Тертуллиан основывался на некоторых стоических положениях, хотя в работе «О душе» не преминул заметить, что нельзя изучать душу, основываясь на учениях философов, «этих патриархов ересей» (О душе, 3). Основываться надо на Священном Писании , а оно говорит о телесности души. Тертуллиан приводит в качестве примера известную притчу о богаче и Лазаре, где сказано, что душа Лазаря наслаждается прохладой, а душа богача мучается от жажды. Мучения и наслаждение не может испытывать то, что не наделено телесной природой (см.: О душе, 6). Душа телесна также и потому, что если бы она была духом, она не могла бы руководить телом. Душа – это тончайшее тело, разлитое в материальном теле человека. В качестве доказательства Тертуллиан приводит тот факт, что человек при рождении наследует материальные свойства родителей, что ребёнок похож на родителей не только внешне, но и некоторыми чертами характера, т.е. душой. Правда, надо отдать должное Тертуллиану в том, что он отмечает заслугу стоиков в их учении о материальности души в противовес платоновскому и аристотелевскому имматериализму: «Стоики почти нашими же словами говорят о том, что душа – это телесная субстанция (как дыхание и дух очень близки друг другу по своей природе)» (О душе, 5). |
| 2) Но не в одной подготовке дело; главным образом – дело в духовных дарованиях. Относительно этого нужно сказать, что редко можно встретить людей, которые, как г. Флоренский, так быстро схватывали, так прочно усвояли и так разносторонне и глубоко анализировали то, с чем сталкивалась их мысль. 3) Г. Флоренский поступил в Академию не потому, что его послали, не потому, что перед ним были закрыты двери других высших школ, а вопреки тому, что ему —180— представлялась близкая возможность стать профессором Университета. Его привлекла в Академию его религиозная настроенность и его глубокий интерес к тем проблемам, которые составляют жизненный нерв занятий нашей школы. Он пришел в Московскую Академию за тем, за чем некогда пришел в неё Владим. Серг. Соловьев. Но Влад. Серг. очень скоро покинул её, а г. Флоренский систематически в скромном образе студента изучает весь круг преподаваемых у нас дисциплин, и будет глубоко прискорбно, если этот богослов-философ-математик станет украшением иного учреждения, а не Московской Духовной Академии. Г. Флоренский написал уже немало самостоятельных работ, некоторые из них им напечатаны. Укажу сначала первые, потом назову некоторые из известных мне по его рукописям вторых. I. О суевериях (и чудесах). Новый Путь. 1903, 8. Спиритизм, как антихристианство. Ibid. 1904, 3. О символах бесконечности. Ibid. 1904, 9. К почестям вышнего звания. Сборник «Вопросы религ.» 1906, 1. О типах возрастания. Богослов. Вестн. 1906, 7. Об одной предпосылке миросозерцания. Весы. 1903, 9. Предисловие к работе Ельчанинова «Мистицизм Μ. М Сперанского». Бог. Вест. II. Учение о прерывности, как элемент миросозерцания. Обширная монография в двух частях. К вопросу о функциях постоянных внутри данного контура (математические основания для учения о свободе воли). Учение Джона Стюар. Милля об индуктивном происхождении геометрических аксиом (под руководством проф. Лопатина). Идея Бога в платоновском государстве (под руководством профес. кн. С. Трубецкого). Устройство вселенной по Анаксимандру. |
| Библейские комментарии являются своеобразной литературной формой экзегезы. Также к форме экзегезы относятся глоссы, схолии, катены, постиллы и проповеди (гомилии). Сочинение блж. Августина «О христианском учении» содержит некоторые экзегетические правила. 16 . Тернер (Turner) Генри Эрнест Уильям (1907–1995) – английский священник, богослов и академик. 17 . Серапион Тмуисский (греч. Α Σεραπωνо Θμοεως; нач. 6 в. – после 362), святой исповедник, сподвижник Афанасия Великого . 18 . Неоплатонизм – направление античной философии 3–6 вв., ставившее своей целью систематизацию разноречивых элементов философии Платона в соединении с рядом идей Аристотеля. На неоплатонизм оказал влияние стоицизм с его учением о тождестве мирового начала (огня) с внутренним Я человека. Основателем этого направления обычно считают Плотина (3 в.), автора «Эннеад», учение которого было продолжено его учениками Амелием и Порфирием. Центральной философской темой неоплатонизма является характерная для платонизма проблема отношения между видимым и умопостигаемым мирами. При этом неоплатонизм выстраивает иерархию уровней реальности, самый высший из которых лежит за пределами умопостигаемого мира – это абсолютно невыразимое первоначало, о котором можно говорить лишь, чем оно не является. Основное содержание неоплатонизма сводится к разработке диалектики платоновской триады ипостасей – «Единое-благо» ( " ν), «бытие-ум» (Νος, нус), «душа» (Ψυχ, псюхе). Низший уровень в неоплатонической иерархии занимает материя. Как и Единое, она лежит вне бытия, но Единое лежит выше бытия, а материя ниже. Будучи противоположной Единому-благу, материя, согласно Плотину, представляет собой зло. Тем не менее видимый мир гармоничен, благ и прекрасен, будучи образом умопостигаемого. В последующем неоплатонизме утвердился тезис, что и материя происходит из высшего начала и, т. о., не является абсолютным злом. Цель человеческого существования неоплатоники, начиная с Плотина, видели в освобождении души от страстей, происходящих от тела, и направление ее на умственное созерцание. |
| Название «академия» за флорентийскими платониками укрепилось в силу их вольного характера; это было не официальное учреждение, а кружок гуманистов, объединившихся вокруг своих лидеров, одним из которых был Марсилио Фичино, и вокруг почитаемого ими великого античного философа Платона. Марсилио Фичино (1433–1499) – фигура уникальная не только в истории Возрождения, но и вообще в мировой культуре. Он был маленького роста, почти горбун, весьма некрасивый. Но влиятельный флорентиец Козимо Медичи проникся необыкновенной симпатией к Марсилио за его ум и трудоспособность. Видя его интерес к платоновской философии, Медичи купил виллу рядом со своим домом и подарил её Фичино, чтобы всегда иметь удовольствие беседовать с мудрым философом. А для того чтобы Фичино лучше разбирался в платоновской философии, Медичи подарил ему полный кодекс всех произведений Платона на греческом языке (подарок не менее ценный, чем вилла, ибо существовал в единственном экземпляре). На этой вилле Фичино и создал многие свои шедевры. Он перевёл на латынь всего Платона, а также всего Плотина, трактаты «герметического корпуса» (т.е. работы, приписывавшиеся Гермесу Трисмегисту (Триждывеличавому) (вымышленному автору, якобы современнику Моисея, обладавшему магической мудростью богов), Порфирия, Прокла, Ямвлиха, Дионисия Ареопагита . Он пишет и свои работы: «О христианской религии», «Платоновская теология о бессмертии души», «О жизни», «Толкование на «Пир» Платона» и др. В частности, в первой работе Фичино высказывает мысль о том, что существует некая всеобщая религия, а все остальные религии в той или иной мере причастны ей, христианство же является её высшим и лучшим проявлением. Благодаря покровительству Медичи Марсилио Фичино стал католическим священником, что, впрочем, не мешало ему произносить проповеди о божественном Платоне и возжигать свечи в храме перед его бюстом, настолько велика была его любовь к этому греческому философу. Философию Фичино рассматривал как сестру религии, а о мире учил по образцу платоников, считая его иерархически упорядоченным. Иерархия мира насчитывает, по мнению Фичино, пять ступеней: Бог, ангелы, душа, качества и материя. Душа находится посередине этой иерархии и связывает все её звенья. Таким образом, центром иерархии оказывается не Бог, а человек. Картина эта не пантеистическая, а скорее пенентеистическая, ибо всё происходит из Бога и Бог объемлет Собою всё. Качества – это некая ступень перехода от божественного единства к множественности мира, то, что даёт качественное многообразие предметам мира. |
| Жизнь и произведения Аристотель – один из выдающихся представителей философской мысли античности. Философия Аристотеля оказала на последующую мысль огромное влияние, по степени воздействия его можно сравнить только с Сократом и Платоном. Правда, в поздней античности Аристотель был долгое время мало известен, но в средние века, особенно после того, как в Западную Европу начало проникать арабское научное знание, трактаты Аристотеля всё больше и больше стали привлекать к себе внимание, а в XIII в. благодаря трудам Фомы Аквинского его идеи прочно обосновались на кафедрах западных университетов. После этого отношение к нему было разное: и восторженное, и полное неприятие, но дань этому философу отдавали все философы вплоть до наших дней. Аристотель в отличие от Платона и Сократа был не только философом, но и учёным, и оставил после себя множество трактатов по естественным наукам – физике, биологии, а также по искусству и политике. Аристотель стоит у истоков многих наук, и действительно его можно назвать первым крупным учёным-энциклопедистом Европы. Аристотель родился в 384 г. до Р.Х. в городе Стагиры на северо-западе Греции, рядом с Македонией. Отец его Никомах был врачом царя Македонии Аминты III. Из некоторых работ Аристотеля можно сделать вывод, что и сам Аристотель (по месту своего рождения называемый также Стагиритом) овладел врачебным мастерством. Однако врачом он стать не захотел и в 367 г. до Р.Х. уезжает в Афины, где поступает в Академию Платона и на двадцать лет становится его верным и лучшим учеником. Сам Платон говорил, что если Ксенократ (один из учеников) нуждается в кнуте (т.е. чтобы его подгоняли), то Аристотель нуждается в узде. Действительно, Аристотель критиковал Платона, и, во многом следуя учению Платона, он всё-таки от многих платоновских мыслей отказался и создал своё собственное учение. Об отношении к Платону – можно ли считать аристотелизм разновидностью платонизма – поговорим позже. В эпоху Возрождения принято было противопоставлять Аристотеля Платону, в раннем Средневековье и поздней античности наоборот, Аристотель вместе с другими учениками часто назывались платониками – так считал, например, блаж. Августин. Сам Аристотель считал себя многим обязанным своему учителю, хотя в одном из своих трактатов он написал фразу, которая часто даётся в такой формулировке: «Платон мне друг, но истина – дороже» 26 . |
| Изложение, правда, довольно объективно; но систематической и принципиальной критики воззрений Киреевского нет («для нее было-де другое время»! – стр. 116). И тем не менее, как и в других полемических этюдах о славянофилах, вывод сделан очень тяжеловесный и тем более внушительный, что высказан в форме какого-то совсем неясного намека: «все 2089 , что пережито Россией, – так заключил проф. свою лекцию, – с того времени, как велись споры между славянофилами и западниками, утверждает нас в убеждении, что дорога ко всемирно-историческому призванию остается по-прежнему одна, – от мрака к свету»! Заключение, конечно, импозантное, – особенно после того, как, по справке, оказалось, что стремиться от мрака к свету заповедал не только Николай Станкевич, но косвенно и сам Мефистофель (см. конец лекции). Этот эффект, правда, слушатели простили профессору (ведь он все же читал публичную лекцию, а на публичных лекциях без эффектов нельзя!). Но привыкшие к определенности и ясности, без сомнения, уходя из аудитории, мысленно обращались к оратору в духе и тоне платоновских диалогов 2090 : – «Но определи же, странник, что такое этот свет? Что блуждать в потемках не безопасно, что нужно по возможности выбираться к свету, – это мы и до лекции знали; но что такое этот свет и где найти его»?! Некоторые, поставив мысленно этот вопрос, конечно, пытались вывести на него ответ из содержания лекции, – определить искомый свет по противоположности с той тьмой, в которой, по смыслу лекции, блуждал Киреевский и, так как источник тьмы, «смертная сторона» славянофильского миросозерцания, по профессору, заключается в «безмерном преувеличении значения иррациональных элементов в жизни и истории», то.... то никакого —533— вывода и не получалось: один рог дилеммы оказался очень притупленным! В самом деле, что противоположно этому увлечению иррациональными элементами? Конечно, «познания и ум, – источник главный сил», как это и объяснил услужливо Мефистофель. Но что же такое ум? Ведь ум, как глаз, не порождает света: он может нам только сообщить о присутствии света или освещенных предметов, если будет на них направлен. |
| На Западе сочинения с именем Дионисия Ареопагита были переведены на латинский язык в IX в. Иоанном Эригеной Скоттом и оказали сильное влияние на религиозно-философские воззрения этого средневекового мыслителя 136 . Борьба двух направлений – аристотелевского и платоновского, проявлявшаяся на Западе в спорах номиналистов с реалистами, продолжалась на протяжении всего средневековья. Она завершилась с наступлением Ренессанса полным торжеством идей Платона. Особым почитанием этот греческий философ пользовался у итальянских гуманистов. Во время пребывания в Италии Максима Грека слава Платона достигла своего апогея. Имя этого философа ставили рядом с именем Христа. В честь его учреждались праздники. Знакомство с учением Платона считалось обязательным не только для светских образованных лиц, но и для духовных. Некоторые прелаты цитировали Платона в своих проповедях. Самым выдающимся почитателем и истолкователем Платона был профессор Флорентийской академии Марсилио Фичино, лекции которого слушал молодой Максим Грек в течение нескольких лет. Вполне понятно, что идеи Платона оказали заметное влияние на религиознофилософские взгляды Максима Грека , и в частности на его представление о Боге, которое, между прочим, Максим заимствовал не у Платона непосредственно, а из одного сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита. Извлечение это гласит: «Божество существом Своим везде, нигде же есть по великому Дионисию Ареопагиту , зане ни в одном месте вмещается и определяется» 137 . Приверженность к Ареолагитским взглядам Максим высказывает и в другом месте своих сочинений, где он восхваляет мудрость Ареопа- гита, противопоставляя ее ложной мудрости древнегреческих философов 138 . Влияние платоновских идей сказывается далее в суждениях Максима Г река: 1) о радикальном дуализме души и тела и насильственном их соединении 139 ; 2) о небесном происхождении души, упавшей с неба в темницу тела, и уподоблении ее ангельским духам 140 ; 3) о катарсисе (очищении) ума и души 141 ; 4) о красоте человеческого тела, созданного «нарочитым хитрецом» (т. е. премудрым художником) 142 . |
| 6. Из доказательств [платоников] заслуживает особого внимания следующее: всякое тело, полагают они, питается телесным, а душа как нетелесная – нетелесным, а именно упражнениями в мудрости. Но и на этой позиции им не удержаться, так как Соран 200 , весьма сведущий в методической медицине писатель, отвечает им, что душа питается также и телесным, а, ослабевая, подкрепляется по большей части пищей. Разве нет? Если человека полностью лишить пищи, то душа исчезает из тела. Таким образом, даже сам Соран, очень подробно рассмотрев вопрос о душе в четырех томах и изучив положения всех философов, отстаивает телесную сущность души, хотя и отнимает у нее бессмертие. Ведь не всем дано верить в то, во что верят христиане. 7. А потому, как сам Соран фактами доказывает, что душа питается телесным, так и философ пусть докажет, что она кормится бестелесным. Но никто никогда не давал медовой воды платоновского красноречия душе, пребывающей в недоумении относительно смерти, и не насыщал ее крошками от немногословности Аристотеля. Что делать сонмищу объемных душ грубых людей и варваров, испытывающих недостаток в пище мудрости? Будучи неучеными, эти души все же обладают рассудительностью и без академий, аттических портиков и сократовских темниц, воздерживаясь от вкушения философии, все же живут. Ведь пища наук приносит пользу не самой субстанции души, но ее воспитанию, ибо делает душу не сытой, а прекрасной. Хорошо и то, что стоики отстаивают телесность искусств: еще и по этой причине душа телесна, если считать, что она питается искусствами. 8. Но при чрезмерном усердии в занятиях философией в большинстве случаев люди не смотрят под ноги (так Фалес упал в колодец 201 ), и из-за непонимания своих собственных высказываний начинают подозревать ухудшение своего здоровья (так было у Хрисиппа с чемерицей 202 ). Нечто подобное, думаю, случилось с ним, когда он отрицал, что в одном теле могут находиться двое, забыв или упустив из виду беременных, которые в одной утробе изо дня в день не по одному телу носят, но по два и по три. Из гражданского права узнаём о некой гречанке, родившей пятерых, ставшей матерью сразу всех этих сыновей, роженице, ставшей после одних родов многочадной, плодовитой родительнице с одним чревом, которая, будучи наполнена столькими телами, я бы сказал, почти народом, сама была шестым телом. 9. Все творение подтвердит, что тела, которым предстоит выйти из тел, уже находятся там, откуда выходят. Нужно считать вторым то, которое исходит из другого. Ничто, в свою очередь, не исходит из другого, если не существует двух тогда, когда одно рождается. Глава VII. Телесность души очевидна из слов Евангелия. |
|
|
