| По-видимому, к этому же раннему диалогу «О молитве» относятся и следующие два фрагмента. «Прекрасно, говорит Аристотель, что мы должны быть всего более робкими, то есть благоговейными, когда дело идет о богах». Аристотель считает, что «совершенными делает людей не обучение, а переживание и определенная расположенность души» (из греческого автора IV–V веков н. э. Синесия). Вполне очевидно, что Аристотель здесь покамест вращается вполне только в круге идей Платона. Однако уже видно, что изложение у Аристотеля — не ученическое и не формальное, но свидетельствующее о большой глубине и свежести чувств молодого человека. То же самое и, пожалуй, даже в гораздо более интенсивной форме надо сказать и еще об одном диалоге периода Академии, диалоге под названием «Евдем, или О душе». Время создания диалога «Евдем» в значительной степени характеризуется самим содержанием этого диалога. Обстоятельства, приведшие Аристотеля к созданию диалога, известны из рассказа Цицерона. Евдем, ученик Платона, изгнанный ранее со своей родины — Кипра, тяжело заболел, путешествуя по Фессалии. Врачи города Феры, где Евдем лежал больной, признали его безнадежным. И тогда Евдему во сне привиделся прекрасный юноша, который обещал, что Евдем скоро поправится, а спустя некоторое время после этого умрет тиран Фер Александр, и что по прошествии пяти лет Евдем вернется на родину. Аристотель во введении к своему диалогу рассказывал, как оправдались первое и второе предсказания. Евдем выздоровел, а тиран вскоре был убит братьями своей жены (359 г.). Тут же следует заметить, что третье предсказание не оправдалось. Евдем примкнул к партии, готовившей возвращение на родину друга и ученика Платона Диона Сиракузского (в этой партии было много членов Академии), и погиб в битве у стен Сиракуз в 354 году, как раз по прошествии пяти лет после его сна. В Академии это истолковали так, что предсказание имело в виду не земную, а вечную духовную родину души. Введение диалога, где повествуется об этих событиях, посвящено памяти Евдема. Самая же история сна Евдема должна была, по мысли Аристотеля, подтвердить учение Платона о неземном происхождении души и ее будущем возвращении на свою родину. Такое введение давало повод для беседы о бессмертии души. В диалоге молодого Аристотеля возродился мир платоновского диалога «Федон» — образы временного изгнания души с ее родины и пленения в телесных оковах. |
| —245— К сему Канцелярия присовокупляет, что об ассигновании поименованным лицам следующих им, по положению, денег сообщено Хозяйственному Управлению при Святейшем Синоде. Справка: По распоряжению О. Ректора Академии, всем вышеозначенным лицам дано знать о назначении их на духовно-учебную службу. Определили: Принять к сведению. X. Отзыв доцента Академии Александра Мартынова о кандидатском сочинении действительного студента Василия Архангельского: «Отношение Св. Иустина Философа к платонизму». «Сочинение г. Архангельского имеет более широкую постановку, чем какая непосредственно намечена темою: оно излагает целую систему богословия св. Иустина как догматического, так и нравственного, и при том с отношением не только к языческой философии, но и к иудейству. Такая сверхдолжная заслуга сама по себе, конечно, не была бы укоризненною, если бы она не вредила полноте и обстоятельности раскрытия главного вопроса, постановленного темою. Вопрос этот наш автор стремится разрешить принципиально: вместо подробного раскрытия частных пунктов Иустинова учения, в коих указывается зависимость христианского философа от Платова, он предлагает систематическое изложение платонизма, как целой доктрины, и в параллель с ним – такое же целостное представление христианской философии Св. Иустина. Результатом такого сопоставления двух доктрин является полная противоположность их в существенных и основных пунктах, что и отмечает наш автор в кратких выводах из отдельных глав и в общем заключении своего исследования. Такой метод, конечно, имеет свои достоинства и действительно поражает тех тенденциозных исследователей (как Энгельгардт: Das Christenthum Justins d. Märtyrers; Erlang. 1878), которые все богословие св. Иустина склонны признать лишь слегка измененным повторением положений платоновой философии. Но он не вполне удовлетворяет тех исследователей, которые, признавая основные воззрения Св. Иустина чисто христианскими, усматривают однако ясные следы платоновского влияния в некоторых ясных пунктах богословия св. отца. Эти частные пункты требовали бы гораздо более тщательного обследования, чем какое теперь дано им в сочинении г. Архангельского. Тогда, вероятно, и тот решительно отрицательный результат, к которому пришел наш |
| Конференции 1. Доклад: «Энергии простоты или простота энергии? Парадигмы патристической философии на Востоке и на Западе» — Международная конференция: «Оппозиция Запад – Восток в культурных традициях христианского мира». Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 10-13 мая 2016 г.Доклад: «Аристотель и трансцендентальная онтология» — XVI Свято-Троицкие ежегодные международные академические чтения, РХГА, 25-27 мая 2016 г. Санкт-Петербург. 2. Доклад: «Аристотель и трансцендентальная онтология» — XVI Свято-Троицкие ежегодные международные академические чтения, РХГА, 25-27 мая 2016 г. Санкт-Петербург. 3. Доклад: «О влиянии онтологии Аристотеля на схоластическую теологию» — XXVII Ежегодная богословская конференция ПСТГУ, 26 ноября 2016 г. 4. Доклад: «Бог и предикаты (Часть 2)» — круглый стол: «Как должно говорить и писать о Боге согласно святым Отцам». Университет Дмитрия Пожарского, 18.02.2015. 5. Доклад: «Онто-тео-логия: pro et contra» — регулярный семинар сектора философии религии ИФ РАН Scientia de religione, 26.02.2015. 6. Доклад: «Предпосылки учения о трансценденталиях в античности: Доаристотелевский период» — XV Свято-Троицкие ежегодные международные академические чтения, РХГА, 27-30 мая 2015 г. Санкт-Петербург. 7. Доклад: «Метафизика Исхода» и исход из метафизики: две парадигмы в патристической философии. — Конференция: «Метафизика в интеркультурном пространстве: история и современность», 18 декабря 2015г. Институт философии РАН. 8. Доклад: «Этика и преодоление онтологии». XXII Международные Рождественские образовательные чтения. 28 января 2014. Храм Христа Спасителя. Секция «Онтология нравственных начал». 9. Доклад: «Платон и онто-гено-логия». Универсум Платоновской мысли. Корпус текстов Платона в истории его интерпретаций – II. Санкт-Петербургский Государственный Университет. Институт философии. 24-25 июня 2014 г. 10. Доклад: «Бытие и Единое у Платона». 2-я международная Платоновская конференция. РГГУ, 18-19 сентября 2014. 11. Доклад: «Бог и предикаты (Часть 1)». Ежегодная богословская конференция ПСТГУ. 11 ноября — 2 декабря 2014. 12. Доклад: «Деконструкция генологии: Хайдеггер и неоплатонизм». 86-е заседание Научно-методологического семинара богословского факультета ПСТГУ. 29 марта 2013 г. |
| В академии по настоянию владыки стали преподавать французский язык. В этом он видел глубокий смысл: ученикам, получившим доступ к научной литературе, шире открывался мир великой эллинской философии, византийского православного богословия. Любитель и знаток церковного пения и устава, владыка задумал ввести их преподавание в академии, с тем чтобы будущих священнослужителей заранее ознакомить с порядком церковного служения. Поощрялась научная работа. С благословения владыки Платона лучшие сочинения питомцев печатались. В Троицкой семинарии воспитанник ее, Никольский, перевел на церковнославянский язык трудные места из греческого «Добротолюбия»; Апполос (Байбаков) – на русский «Духовные песни» Геллерта и «Христианскую философию» Манна. Дамаскин (Семенов-Оруднев) – на латынь платоновское «Богословие». Библиотеки Троице-Сергиевой Лавры и Московской академии приобретали заслуженную славу первых книгохранилищ России. В них начиналась работа по созданию истории отечества. Туда станут обращаться за консультациями Н. И. Новиков 186 H. М. Карамзин и последующие историографы... Архиепископ Платон, как и в Твери, рекомендовал будущим пастырям быть по жизни своей добрым примером для прихожан. – Дух Святый в душу тлетворную не входит, – говорил владыка. – При даре слова и при знании всех правил красноречия зело и необходимо потребна добрая совесть, честность нравов и сердце, благочестия и страха Божия исполненное. Ежели проповедник желает привести других в движение, наперед сам то движение в себе должен почувствовать. Мудрость в одних словах, а не в делах состоящая давно осуждена истиною Божиею. Итак, дабы слово учителя духовного было действенно, надобно, чтоб оно утверждалось на честности, совести и непорочности нравов. При всей своей строгости архиепископ Платон отличался редким великодушием и снисходительностью к другим. И сколько тому было примеров! Владыка терпеть не мог медлительности и задержки в исполнении своих приказаний, но как только узнавал, что неисправность происходила не от нерадения и лености, а от недоумения и неловкости, терпеливо переносил ее. Бывали случаи и иного рода. Один раз певчий его явился в нетрезвом виде в келлию владыки и, полагая, что его нет дома, запел песню. Платон за такую дерзость велел отвести его в съезжий дом, но когда тот, поведенный уже служителями, тут же запел ирмос: «Безумное веление мучителя злочестиваго люди поколеба», владыка улыбнулся и приказал его оставить. |
| Чтобы реализовать свои цели, «адепты справедливости» должны быть «активны», сплотиться и составить «кружок»: «Сила же кружка в доносах и шпионстве, и даже убийствах, убийствах тайных (не надо явных, не надо рисковать собою: ни к чему), но неумолимых и неизбежных, как мифический рок или как сицилийская „Мафия“» 1264 . В этом утверждении архим. Серапион выступает не только как антипод Достоевского, но и противоречит сам себе, поскольку немного выше решительно отвергает «общую воинскую повинность» и присягу на Евангелии как противоречащие духу Христову. По этому поводу он почему-то не преминул вспомнить слова: «взявший меч – мечем и погибнет» 1265 . Итак, оптинский архимандрит – с масонами, попом Гапоном («новым мучеником за истину»), народовольцами, эсэрами и – старокатоликами… Используя известное выражение вождя мирового пролетариата, вполне можно говорить о Серапионе Машкине как «зеркале русской революции». Из «Хронологической схемы жизни» о. Серапиона известно, что в феврале 1905-го он в письме к Флоренскому выражал свой протест по поводу уклонения Московской духовной академии от забастовки, а также дважды письменно обращался к Иоанну Кронштадтскому , а затем просил проф. Н. А. Заозерского помочь организовать в академии третейский суд между ним и о. Иоанном 1266 … В какой мере его социальный радикализм обусловлен гностическими установками, можно, конечно, дискутировать, но связь платоновского идеализма с тоталитарной утопией при этом, безусловно, придется иметь в виду. Тем более, что и столь во многом единомысленный с Машкиным о. Павел Флоренский тоже подвел итог своему новоплатоническому синтезу глобальным проектом общественных преобразований («Предполагаемое государственное устройство в будущем», 1933), над осуществлением которого трудился уже в заключении... Как известно, после кончины о. Серапиона Флоренский приехал в Оптину пустынь с письмом от Московской духовной академии за рукописным наследием мыслителя и взял на себя обязательство подготовить к изданию его магистерскую диссертацию. |
| Это, конечно, не так. Риторика у Аристотеля была только оформлением философской мысли и в философском плане продумывалась до конца. Вероятно, во взгляде на цели риторики и состояло расхождение Аристотеля со знаменитым Исократом, школу которого он, очевидно, покинул очень рано. Может быть, надо считать, что лекции по риторике молодого Аристотеля в Академии были вообще символом расхождения обеих школ, Исократа и Платона, и служили только укреплению Платоновской Академии в глазах тогдашнего общества. Чтобы точно себе представить, в каком направлении развивалась риторическая теория Аристотеля, когда Аристотель был еще в Академии, достаточно прочитать знаменательные страницы из платоновского «Федра». Платон здесь резко критиковал пустое и бессодержательное красноречие и защищал риторику в качестве метода познания человеческой души и внутреннего воздействия оратора вообще на человеческие души. У Исократа Аристотель несомненно научился блестящему построению речи и красивому употреблению слов, но присоединил к этому глубочайшее философское содержание, на первых порах почерпнутое именно у Платона. Правда, в настоящее время многим представляется весьма маловероятными блеск и изящество речи Аристотеля. Дошедший до нас текст Аристотеля весьма труден и мало доступен для понимания ввиду нагромождения сложных и тончайших логических рассуждений. Однако необходимо помнить, что большинство сочинений Аристотеля являются записями его слушателей и претерпели множество искажений в течение сотен лет со стороны переписчиков, комментаторов и издателей Аристотеля. Во всяком случае, дошедшая до нас «Риторика» Аристотеля поражает нас еще и теперь глубочайшим знанием жизненных ситуаций, поразительным умением в них разбираться и находить из них выход. Поэтому общепризнанный взгляд на сочинения Аристотеля как на нечто неудобочитаемое, а иной раз даже и бессвязное, является совершенно неправильным. Но доказать это можно только путем анализа отдельных тончайших рассуждений Аристотеля. Сейчас мы ограничиваемся только приведением некоторых античных взглядов на этот предмет. |
| Диоген Лаэртский упоминает о таком случае: когда Пиррон плыл на корабле и вместе со своими спутниками попал в бурю, то все стали паниковать, лишь один Пиррон, указав на корабельную свинью, которая безмятежно хлебала из своего корыта, сказал, что именно так надо вести себя истинному философу. Об ученике Пиррона Тимоне мало известно: только то, что он был поэтом и своё учение излагал в форме стихов, силл. В дальнейшем скептические идеи стали развиваться в платоновской Академии во II в. до Р.Х. Ученики Платона по-своему развили учение основателя Академии. Схолархи Карнеад и Аркесилай, считая себя истинными платониками, стали развивать тему критики сенсуализма и пришли к выводу, что истина непознаваема. Произведения Карнеада и Аркесилая не сохранились. Сторонником академического скепсиса является древнеримский оратор и философ Цицерон. До нас дошли многие его работы, где он излагает своё понимание академического скептицизма. Также с академическим скептицизмом мы можем ознакомиться в работе блаж. Августина «Против академиков», где он критикует их учение. В дальнейшем пирронизм возрождается в I в. до Р.Х. у Энесидема и Агриппы и затем уже во II в. после Р.Х. у Секста Эмпирика, систематизатора и, возможно, наиболее талантливого представителя пирронизма. Секст Эмпирик написал две работы – «Три книги Пирроновых положений» и «Против учёных». Элементы скептицизма можно найти у знаменитого врача II в. Галена, который был уверен, что хороший врач должен быть философом. Античный скептицизм, как и вся эллинистическая философия, ставила прежде всего этические вопросы, считая главным решение проблемы, как жить в этом мире, как добиться счастливой жизни. Обычно считают, что скептицизм – это прежде всего сомнение в познаваемости истины, и поэтому сводят скептицизм только к теории познания. Однако в отношении пирронизма это совсем не так. Сомнение в возможности познания истины в пирронизме, разумеется, есть, однако оно играет вспомогательную роль для решения этических вопросов. Секст Эмпирик делит все философские школы на две группы: догматические и скептические. Догматиков он также делит на собственно догматиков и академиков. Догматики и академики считают, что вопрос об истине они уже решили: догматики, т.е. последователи Аристотеля, Эпикура, стоиков и др., утверждают, что они истину нашли, а академики утверждают (тоже догматически), что истину найти невозможно. Ищут же истину только скептики. Поэтому, говорит Секст Эмпирик, существуют три главнейших рода философии: догматическая, академическая и скептическая. Диоген Лаэртский пишет, что, кроме названия «скептики» (от σκπτομαι, «рассматривать, исследовать»), их ещё называли апоретиками (от слова «апория»), дзететиками (от ζητω, «искать») и эфектиками (от πχω, «воздерживаться от суждения») (Диог. Лаэрт., IX, 70). |
| Чистое мышление, чистая мысль – это встречается уже у Аристотеля: Бог, по Аристотелю, есть чистая мысль, которая мыслит сама себя. Философы поздней Академии Альбин и Аммоний объединили это положение Аристотеля с платоновскими положениями, показав, что ум, мысля сам себя, мыслит в себе идеи. Таким образом они произвели соединение аристотелизма и платонизма. Ум – это не просто пустое аристотелевское множество, а множество, наполненное идеями. Оказывается, что ум не прост. Плотин, продолжая ход рассуждения своих предшественников по Академии, обнаруживает, что Ум, который является отдельной ипостасью, не является ипостасью последней. С одной стороны, он прост – это простота Ума, мыслящего и познающего сам себя. Но, с другой стороны, познавая сам себя, Ум уже раздваивается. Если ум мыслит сам себя, то он, следовательно, существует и как субъект познания, и как его объект. Ум как субъект мыслит, а мыслит он сам себя, следовательно, является объектом познания. Поэтому даже в этом акте самопознания Ум не может быть абсолютно простым. Он прост, но эта его простота не абсолютна, она всегда раздваивается: «…стремясь к самопознанию, Ум внутренне разнообразится» (III, 8, 8). Но всё же Ум прост, он не распадается на субъект и объект. Откуда в нём эта простота, это единство? В самом Уме нет ничего, что обеспечивало его простоту и его единство. Следовательно, должна существовать ещё одна субстанция, объединяющая Ум, придающая ему простоту и единство, субстанция, совершенно единая и не допускающая никакого разделения в себе. Эту субстанцию Плотин называет Единое – τ ν. «Единство первично, множество же – вторично, и так как Ум есть число (то есть множественен), то, следовательно, сам происходит от чего-то уже абсолютно Единого. Ум, конечно, тоже по-своему един, но един, как единство множества его эйдосов, то есть, будучи одновременно созерцающим и созерцаемым, двойственен, а двойственность есть порождение предшествующего единства» (III, 8, 9). Именно Единое, абсолютно единое, существует само по себе и придаёт единство и Уму, и Душе, и всему нашему миру. |
| Архим. Филарет (Амфитеатров), взяв за основу конспект архим. Иринея, старался избегать в своих лекциях заимствований из зап. богословия и опирался исключительно на Свящ. Писание. Поэтому каждая фраза его богословских трактатов на лат. языке подтверждалась текстами из слав. Библии, при необходимости - греческим и еврейским текстами с соответствующими филологическими пояснениями. Архим. Филарет отошел от дореформенной системы «трехслойных» лекций по богословию (догматика, нравоучение, полемика), выделив последние 2 «слоя» в отдельные курсы. Его лекции содержали преимущественно правосл. вероучение, полемические трактаты присутствовали лишь в тех местах, где без этого нельзя было обойтись (напр., в изложении учения об исхождении Св. Духа). Что касается нравоучительных выводов, то они были сохранены, но не в виде старых «нравственных уроков» «вообще и в частности», а в виде «христианской практики», проверенной на духовно-нравственном опыте самого ректора ( Смирнов С. К. 1879. С. 13-15). Бакалавр нравственного богословия Левитский разделил свой курс на 3 части: богословская ифика (этика), божественное правоведение и христианское благоразумие. Он старался основывать курс на святоотеческих трудах нравоучительного характера, но рекомендовал для чтения и популярные в то время сочинения зап. авторов: «О подражании Христу» Фомы Кемпийского и «Об истинном христианстве» Иоганна Арндта . Гомилетику в академии решили преподавать не в виде «собеседовательной» части богословского курса, а выделить ее в особый класс церковного красноречия. Класс возглавил магистр СПбДА П. И. Розанов, читавший лекции по 3-частной системе: история церковного красноречия, должности церковного оратора, проповеднические правила. До СПбДА Розанов учился в Славяно-греко-латинской академии, знал московскую «платоновскую» проповедническую традицию, однако свой курс он строил по примеру СПбДА, основываясь на записках о высшем красноречии М. М. Сперанского (рукописные записки хранились в б-ке СПбДА; позднее изданы: Сперанский М. М. Правила высшего красноречия. СПб., 1844) и «Руководстве...», переведенном с лат. языка (Руководство к церковному красноречию/Пер. с лат.: иером. И. СПб., 1804). |
| Вып. II. С. 230–235. – Мандеи существуют и доныне (см. у Болотова же). Нет единства также и в классификации различных систем гнозиса. Гизелер, принимая во внимание происхождение его, делит гностиков на александрийских и сирийских. Первые, по нему, отправляются от платоновского представления о материи как не-сущей; характерным для них является учение об эманации. Вторые под влиянием парсизма склоняются более к дуализму (Lehrbuch Kirchengeschichte. 1844.Bd.I. Abt.I.S. 184,185–192). – Неандер обращает главное внимание на учение гностиков о Демиурге. Но так как последний, согласно их взглядам, действовал в Ветхом Завете, то и гностические направления, в сущности, различаются между собой сообразно их отношению к иудейству: одни примыкают и сочувствуют ему, другие враждебны (Kirchengeschichte. Bd. II. S. 75–77). – Баур, в общем, присоединяясь к Неандеру, вводит, однако, новый пункт сравнения гностических систем – их отношение к язычеству; почему и делит все их на три группы: a) форма гнозиса, ставящая христианство и иудейство близко к язычеству; b) форма, разделяющая христианство от иудейства и язычества и с) форма, соединяющая христианство и иудейство и противопоставляющая их язычеству (Die christliche Gnosis. S. 108–121 и др.). Все эти классификации имеют свои недостатки (изложение и критику их см. подробнее у Липсия в Encyclopädie v. Ersch. Sect. I. Theil. XI. S. 284– 286; а также у В. В. Болотова. Лекции. Вып. II. С. 185–187 и М. Э. Поснова//Труды Киевской Дух. академии. 1913. Сентябрь. С. 83–89. Шафф поэтому предлагает новую систему, соединяющую и дополняющую прежние. Он думает, что гностические системы можно делить: а) с этнографической точки зрения, Ь) религиозно-догматической и с) с этической (Geschichte der alten Kirche. S. 210–211). – Липсий, наоборот, констатируя, что все существующие классификации не выдерживают критики, считает лучшим вместо классов представить ход исторического развития гнозиса (Encyclopädie v. Ersch. S. 284–286; ср. вообще S. 284–305). А Гарнак признает даже бесполезность классификации (Dogmengeschichte. Bd. I. S. 262,267–268). Менее недостатков имеет деление Гизелера. Кроме того, как мы видели, оно нашло себе признание у Шаффа и отчасти даже во взглядах Липсия. Поэтому, за неимением лучшей, отвергая, правда, теоретически, практически ее придерживается в настоящее время большинство исследователей, особенно русских. См., например: Болотов В. В. Лекции. Вып. II. С. 197, 209, 224, 226 (хотя тут же он констатирует трудность проведения такой классификации на деле – С. 225–226); Мелиоранский Б. М. Лекции. Т. I. С. 101–103; Поснов М. Э. //Труды Киевской Дух. академии. 1913. Сентябрь. С. 89–91 и др. |
|
|
