| ПОСЛЕДНИЕ ЯЗЫЧНИКИ (V – VI вв.) Прокл Диадох (410–485 гг.) Прокл – последний великий представитель языческого идеализма, доведший неоплатоническое учение о иерархии бытия до высшей степени всеохватывающей систематичности, тончайшей детальности и аналитической рассудочности, родственной по духу поздней схоластике. Попытка дать язычеству приведенную к завершающему синтезу доктрину диктовалась нуждами предсмертной борьбы старого миросозерцания с христианством. Если в сочинениях Прокл выдвигал против возникавшего христианского богословия – языческое, то всей своей жизнью он противопоставлял церковному идеалу святости – философский, был настоящим «святым» для своих единомышленников: именно так Прокла рисует его преемник на посту главы афинской Платоновской Академии Марин. Прокл был необычайно плодовитым автором: ему принадлежат обильные философско–теоретические сочинения (часто облеченные в форму платоновской эксегезы), примыкающие к ним труды по астрономии и математике и шесть гимнов. Гимны Прокла – исключительно наглядный пример парадоксальной по своей сути историко–культурной ситуации на границе античности и средневековья. Они имеют традиционную, восходящую к Гомеру метрическую и лексическую форму, полны вокабулами и словосочетаниями древнего эпоса; в них звучат имена старых божеств – Гелиоса и муз, Афродиты, Афины, Гекаты и Януса, – но в сфере традиционалистского созерцания когда–то скульптурно–выпуклые образы этих божеств «утоньшились» и до бесплотности «выветрились». Среди этих гимнов наименее отвлечен по своему настроению, наиболее наполнен живым чувством приводимый нами гимн II (к музам), выражающий пессимизм неоплатонического мудреца, одинокого среди толпы, чуждой его мудрости и отдающейся новой религии. ГИМН МУЗАМ 209 210 Свет воспоем, воспоем, что к высям стезю указует, – Девять то сладкогласных Зевеса великого дщерей, Те, что в писаньях благих очистительных таинств отраду Душам людским даровали, плененным жизненной бездной, Их разрешая от бедственных уз томленья земного. |
| Несмелов, предвосхитивший принципы экзистенциальной философии и этим повлиявший на Бердяева. Концепции профессора Московской Духовной академии М.М. Тареева предвосхитили ряд идей философии жизни, экзистенциализма и диалектической теологии неопротестантизма XX века. Очень разных русских философов объединяли общие интуиции бытия и близкие философские подходы, которые с самого начала отличали их от европейских коллег: «Русской религиозной мысли вообще была свойственна идея продолжающегося Боговоплощения, как и продолжающегося в явлении Христа миротворения. Это – отличие русской религиозной мысли от западной... Русская религиозно-философская мысль ставила по-иному проблему религиозной антропологии, чем католическая и протестантская антропология, и она идет дальше антропологии патристической и схоластической, в ней сильнее человечность... Русская мысль – существенно эсхатологическая, и эсхатологизм этот принимает разные формы» (Н.А. Бердяев). Таким образом, при формировании русской философии XIX века определились основные ее интенции. Прежде всего, русский ум отказывается от интеллектуального европоцентризма и обращается к религиозным истокам культуры, русская философия становится по преимуществу религиозной. Философский гений вслед за писательским обращается к Православию, ищет источники вдохновения в русской культуре, в отечественной проблематике. И в отталкивании от гипертрофированного западного рационализма, и в темах, и в методологии русская философия развивается в русле платоновской традиции, испокон веков передающейся через православный эллинизм, патристику и русское Средневековье: от платоновского образного мышления – к экзистенциальному, от платоновского идеализма, созерцания мира вечных идей, – к богосозерцанию и созерцанию драмы творения Божьего. С самого начала русский философский ум охватывает широкий круг проблем. В постановке бытийных вопросов и в методологии русская философия во многом предварила развитие европейской философии новейшего времени. Философия России XIX века обогатила русскую культуру, усложнила национальное сознание. |
| предназначена на содержание отличных воспитанников Академии с наименованием их пожизненно Платоновыми и с особым строем жизни, определенным специальной инструкцией митрополита Платона 15 ; институт платоников перешел в новую Академию и существовал с небольшим перерывом (с 1824 по 1837 гг.) и с некоторыми видоизменениями до 1860 года. Если здания и финансовые средства обеспечивают материальное существование всякого ученого учреждения, то необходимейшим прямым питательным источником его ученой и учебной жизнедеятельности является библиотека. И этот первейший источник своей ученой жизнедеятельности новая академия заимствовала от тех же детищ митрополита Платона. Именно, библиотека Троицкой семинарии легла в основу библиотеки новой Академии, войдя в нее полностью: а на обогащение и процветание этой библиотеки митрополитом Платоном положено особенно много заботь и трудов и немало собственных личных средств 16 . Около двух с половиной сотен томов ценных изданий пожертвованы митрополитом Платоном из собственной библиотеки с завещанием: «все сии книги, мне собственно принадлежащие, отдаю навсегда в библиотеку семинарии Троицкой Лавры. Почему их и числить казенными и поставить в особо устроенном шкафе, не смешивая с другими и при них и сей (представленный митрополиту Платону) каталог хранить». Другие книги приобретались по личной инициативе, выбору, или же во всяком случае при живом непосредственном участии митрополита Платона. Кроме библиотеки Троицкой семинарии в основание академической библиотеки легла часть книг старой академии, а также полные библиотеки бывших питомцев старой Академии и семинарии и ближайших учеников митрополита Платона – Мефодия, архиепископа псковского (в 1816 г.) и Августина, архиепископа московского (в 1823 г.), завещавших свое книжное богатство в лице Академии старым, воспитавшим их платоновским учреждениям. Таким образом, можно сказать, не обинуясь, что слава библиотеки новой Академии есть прежде всего слава митрополита Платона. Из других научных средств Академии нелишне вспомнить, что основу минералогического кабинета новой Академии составили пожертвованные митрополитом Платоном в Троицкую семинарию (в 1790 г..) деревцо окаменелое и гриб окаменелый, и затем пожертвование, сделанное Академии в 1823 году одним из воспитанников Троицкой семинарии, с такой мотивировкой: «сие потому более для меня приятно, что я нахожу случай хотя несколько быть признательным к тому месту, где получил воспитание и образование» 17 , т. |
| Порядок следования фрагментов воспоминаний определен нами в ходе изучения текста воспоминаний, однако он неоднозначен – в силу того, что сочинение не было завершено и отделано. Н. П. Гиляров-Платонов в стенах Московской духовной академии (Новые материалы из фондов ЦГИАМа). Публикация Г. С. Прохорова Более 10 лет жизни Н. П. Гилярова связаны с учебой (1844–1848), а затем службой (1848–1855) в Московской духовной академии (далее – МДА). Именно там, по рекомендации Академического правления, как первому студенту в курсе ему была назначена стипендия, учрежденная митр. Платоном (Левшиным) . По традиции платоновский стипендиат присоединял к своей фамилии имя покойного митрополита Московского. Необыкновенная важность времени, проведенного Н. П. Гиляровым-Платоновым в Московской духовной академии выражается уже тем, что «итоговая» автобиографическая книга «Из пережитого» заканчивается воспоминанием, по жанру напоминающим гимн Академии: Академии же моя вечная признательность, что давала простор моей внутренней жизни. Она мне снисходила, даже баловала меня. (...) Воспоминания об этом не могут меня не трогать и обязывают отнестись к месту окончательного образования моего и начального служения с теми же словами, с какими обращалась библейская песнь к Иерусалиму: «Забудь меня рука моя, я тебя не забуду». 1819 Тем самым Академия в рамках хронотопа книги (имеющего характер, свойственный автобиографическим романам) оказывается той самой «агорой», к которой стремится личность, чтобы с нее обратиться Urbi et Orbi: Во всяком случае интерес бытовой, педагогический и психологический, который приписываю я своему детству и отрочеству, кончился, потому что рост кончился. Дальнейшие события моей жизни, если заслуживают внимания, то не сами по себе, а по тому, что дали видеть и знать людей, прямо или косвенно двигавших судьбами и просвещением России... 1820 Между тем, пребывание в Академии связано с одним из наиболее спорных и драматических моментов в жизни Гилярова-Платонова – отставкой из Академии осенью 1856 г. |
| Если здания и финансовые средства обеспечивают материальное существование всякого ученого учреждения, то необходимейшим прямым питательным источником его ученой и учебной жизнедеятельности является библиотека. И этот первейший источник своей ученой жизнедеятельности новая академия заимствовала от тех же детищ митрополита Платона. Именно, библиотека Троицкой семинарии легла в основу библиотеки новой Академии, войдя в нее полностью: а на обогащение и процветание этой библиотеки ми- —714— трополитом Платоном положено особенно много забот и трудов и немало собственных личных средств. 3428 Около двух с половиной сотен томов ценных изданий пожертвованы митрополитом Платоном из собственной библиотеки с завещанием: «все сии книги, мне собственно принадлежащие, отдаю навсегда в библиотеку семинарии Троицкой Лавры. Почему их и числить казенными и поставить в особо устроенном шкафе, не смешивая с другими и при них и сей (представленный митрополиту Платону) каталог хранить». Другие книги приобретались по личной инициативе, выбору, или же во всяком случае при живом непосредственном участии митрополита Платона. Кроме библиотеки Троицкой семинарии в основание академической библиотеки легла часть книг старой академии, а также полные библиотеки бывших питомцев старой Академии и семинарии и ближайших учеников митрополита Платона – Мефодия, архиепископа псковского (в 1816 г.) и Августина, архиепископа московского (в 1823 г.), завещавших свое книжное богатство в лице Академии старым, воспитавшим их платоновским учреждениям. Такими образом, можно сказать, не обинуясь, что слава библиотеки новой Академии есть прежде всего слава митрополита Платона. Из других научных средств Академии нелишне вспомнить, что основу минералогического кабинета новой Академии составили пожертвованные митрополитом Платоном в Троицкую семинарию (в 1790 г.) деревцо окаменелое и гриб окаменелый, и затем пожертвование, сделанное Академии в 1823 году одним из воспитанников Троицкой семинарии, с такой мотивировкой: «сие потому более для меня приятно, что я нахожу случай хотя несколько быть признательным к тому месту, где получили воспитание и образование» 3429 , т.е. следовательно, в лице Академии, Троицкой семинарии. |
| Платоновская философия после смерти основателя Академии продолжала развиваться, бол ее того, платоновская философия в эпоху эллинизма приобрела гораздо большее распространение и влияние, чем при жизни Платона. Несмотря на появление новых философских течений: эпикуреизма, стоицизма, скептицизма – резко отмежевавшихся от наследия Платона, платонические концепции с I–II века н.э. постепенно проникаю т в новые школы. «Средний стоицизм» активно усваивает идеи Платона и Аристотеля, философия стоика Посидония, насколько позволяют судить скудные свидетельства об этом философе, была одной из первых попыток соединить стоическую ортодоксию с элементами платонизма и аристотелизма 438 . В античной интеллектуальной традиции в целом все яснее обнаруживается тенденция к сближению различных противостоявших друг другу философских учений, наступает эпоха философской эклектики. История платонизма после Платона, история Академии хорошо описана в литературе 439 , поэтом у мы остановимся на фигурах, которые, как представляется, наиболее характерны для понимания судеб наследия Платона в эллинистический период. Речь пойдет о трех мыслителях – Плутархе, Нумении и Плотине. Плутарх 440 – автор знаменитых «Сравнительных жизнеописаний» – был не только замечательным историком и литератором, но и философом. Плутарх – мыслитель далеко не первого ряда, тем не менее, его мысль представляет большой интерес, с точки зрения оценки тенденций, акцентов, подходов характерных не только для него одного, но в целом для эпохи. Стоит напомнить, время жизни Плутарха – период глобального сдвига в истории античного мира, мыслитель жил в «золотой век» Антонинов – римских императоров, при которых Империя достигла вершины своего могущества. Но менее чем через сто лет после смерти мыслителя Империю ожидает вековая полоса кризисов и междоусобиц, из которых Рим выйдет уже христианским. Стилистически и по составу идей Плутарх близок Филону Александрийскому и мыслителям – христианам III в. Клименту и Оригену . Мысль Плутарха фрагментарна (и это при удивительно хорошей сохранности корпуса его сочинений), и отрывочна, редко где мыслитель проявляет желание и стремление последовательно развернуть какую – либо философ скую тему 441 , удержавшись от привлечения не философских контекстов и ассоциаций. Плутарх считал себя последователем Платона и Ксенократа, однако основную миссию философии он видел не столько в познании сущего, сколько в искусстве жить в согласии с целым. Парадигматическое бытие, мир идей Плутарха – это мир героев «Сравнительных жизнеописаний», по образу которых должно выстраивать свою жизнь, «учиться добродетели». Значительное место в цикле философских работ Плутарха занимает толкование различных мифов, ритуалов и символов. |
| Но такое «царственное знание» должно быть присуще и тому, кому предстоит управлять не целым городом, а лишь собственной семьей и собственным домом . Более того, по тому же признаку — обладанию истиной — определяется подлинный оратор в отличие от софиста , подлинный врач и, конечно, подлинный философ . Следовательно, тип образования, измышленный Платоном для «царя», оказывается ценен и значим для всех: в любой области человеческой деятельности высшей образовательной ценностью является стремление к истине, к обладанию подлинным знанием. Требование такой истины пронизывает все творчество Платона. Оно четко сформулировано уже в знаменитом обмене репликами из Гиппия Большего : — Не ускользнет ли это различение, Сократ, от нашего собеседника? — Во всяком случае, клянусь собакой, Гиппий, оно не ускользнет от того человека, перед которым мне было бы особенно стыдно нести околесицу и говорить, лишь бы говорить, не заботясь о деле. — Кто же этот человек? — Я сам, Сократ, сын Софрониска; вот кто не позволит мне выдвигать непроверенные утверждения и делать вид, что я знаю то, чего не знаю. Мерилом служит теперь не успех, а истина; поэтому так ценно настоящее знание, основанное на строгом доказательстве; образцовым примером такого знания являются положения геометрии, как напоминает Менон . Эта тема проходит сквозь все творчество Платона: Протагор , а еще раньше первые Сократические диалоги объясняют нам, что духовное превосходство, ρετ, предполагает или, скорее, состоит в знании, в постижении Блага; в VII книге Государства знаменитый миф о пещере утверждает освободительную мощь знания, которое избавляет душу от невежества, παιδευσα, названного уже в диалоге Горгий самым страшным из зол. Это «научное» образование вовсе не было для Платона только мечтой: почти сорок лет (387–348) он давал его своим ученикам в Академии. Устройство Академии В новое время ведутся споры о том, была ли Академия «Обществом ревнителей развития науки» или, скорее, высшим учебным заведением . Это пустой спор. Бескомпромиссный реализм платоновской школы, да и наивность той архаической эпохи не позволяют переносить на них наше современное представление о постоянно становящейся и обновляющейся науке: наука существует в готовом виде вне нас, в мире идей, и задача состоит в том, чтобы ее достичь, а не в том, чтобы ее создать. Различение высокой науки и ее педагогического двойника, знания, которое тиражируют школьные программы, так четко проведенное в Новое время Максом Шелером, появляется в греческой мысли лишь начиная с Аристотеля . Что до молодой платоновской науки, еще трепещущей от свежести, как только что выловленная рыба, тут не может быть и речи об автономии педагогики: обучение совпадает с исследовательским методом. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АКАДЕМИЯ ПЛАТОНОВСКАЯ [греч. Ακαδμεια, Ακαδημα], школа Платона , названная так по имени общественного гимнасия, существовавшего, вероятно, со времен Солона (нач. VI в. до Р. Х.) в сев.-зап. пригороде Афин на месте святилища в честь местного героя Академа. После первой сицилийской поездки, когда Платон познакомился с Дионом (387), придворным тиранна Сиракуз Дионисия Старшего, он приобрел небольшое имение (κηπδιον - Diog. L. III 19-20) недалеко от А. П. и вел занятия либо у себя, либо в гимнасии, причем и здесь и там Платон устроил святилища в честь Муз . По-видимому, школа Платона - созданный по его личной инициативе кружок единомышленников, составивших своего рода неофиц. политический клуб и вместе чтущих память отмеченного божеством учителя философии Сократа ,- образуется в 80-х гг., и в ней по инициативе и по образцу Платона начинают писать диалоги (с обязательным участием Сократа), полемизируют с др. сократиками, софистами и риторами, ведут диспуты и занимаются математикой. Когда Платон во второй раз едет на Сицилию (367-366), в А. П. появляется Аристотель , при к-ром развивается стихия диспутов и расширяется система лит. и лекционных жанров (диалоги с участием современников, доклады, курсы лекций, трактаты). Последовательность схолархов А. П. после смерти Платона (347) восстанавливается на основе прежде всего «Списка академиков» Филодема (Academicorum index Herculanensis), IV кн. Диогена Лаэртского и статьи Πλτων из «Суды» . На Филоне из Ларисы, к-рый в 88 г. покинул Афины, не оставив преемника (Seneca. Nat. quaest. VII 32, 2), прерывается цепь непосредственного преемства схолархов А. П. Ученик Филона Антиох Аскалонский разрывает с учителем еще при его жизни и основывает собственную школу (Numenius. Frg. 28, 11-12 des Places: τρας ρξας Ακαδημας), назвав ее Древней А. П. (Cic. Brut. 315; Luc. 70), к к-рой он относил Платона и его ближайших последователей, противопоставляя ей скептицизм Аркесилая; в этом двойном разделении истории А. П. ему следовал Цицерон . |
| 582 Буквальные совпадения с «Протагором» Платона исследованы в статье Keseling R Iustin’s Dialog gegen Trypho (cap 1–10) und Platon’s «Protagoras»//Rheinisches Museum fur Philosophie Bd 75 (1926) S 223–229, близость речи старца к речи Диотимы в «Пире» Платона отмечена в статье Schmid W Fruhe Apologetik und Platonismus Ein Beitrag zur Interpretation des Proöms von Iustin’s Dialogs/Ερμηνεα Festschrift Otto Regenbogen Heidelberg, 1952 S 177, 178), о заимствованиях из платоновского «Федра» пишет Гирцель (Указ соч Т 2 С 369), влияние «Тимея» Платона устанавливает де Фрэ De Fraye Е De l’influance du Timee de Platon sur la theologie de lustin Martyr Paris, 1896 583 В книге Hubik К Die Apologien des HI Iustins Wien, 1912 отмечено сходство фигуры Трифона и его спутников с фигурой софиста в платоновском «Протагоре», Гофман (указ соч – С 20,21) усматривает влияние платоновского диалога в той «наталкивающей» роли реплик Трифона, какую они играют в основной части диалога, способствуя «продвижению вперед» речи Иустина, а также в сократовском методе разговора Иустина со старцем во вводной части 589 Здесь и далее текст цитируется по Творения святаго отца нашего Иоанна Златоуста , архиепископа Константинопольского в русском переводе Т 7 Кн 1 СПб, 1901 С 148 и сл В отдельных случаях в перевод внесены изменения автором статьи 592 Малеванский Г Догматическая система Оригена //Труды Киевской Духовной Академии 1870. Т I С 76–78 При столь высоких суждениях о личности Оригена , характерных для православных ученых, глубоко некорректной представляется нам следующая оценка его, данная недавно А Ровнером «Ориген стал основателем церковной науки и основателем христианского богословия. Он создал церковную догматику и заложил основание системному изучению христианской и иудейской религий. Он освободил христианское богословие от задач апологетических и полемических, сообщив ему самостоятельный характер и положительное значение. Он провозгласил примирение эллинской философии и христианской веры, высшей культуры с Евангелием» – Ровнер А. Христианство на перекрестке веков Ориген против Цельса//Против Цельса апология христианства Сочинение Оригена учителя Александрийского М, 1996 С 7 Такое выспренное превозношение Оригена зиждется не только на полном незнании творчества его, но и на самом элементарном непонимании сути религии Христовой, ибо никакого «примирения эллинской философии и христианской веры» у него не было, а тем более «высшей культуры» (?) с Евангелием («низшей культурой»?), апологетика и полемика занимали важнейшее место в его творчестве Далее, церковную догматику нельзя «создавать», а можно только раскрывать, основателем христианского богословия был Господь наш Иисус Христос и т п А Ровнер в своем невинном неведении подобных элементарных истин, вероятно, даже не подозревает о многих предшественниках Оригена в деле созидания храма церковной науки (мужах апостольских, апологетах) и т д |
| 26 Карнеад (ок. 214/3–129/8 до Р.Х.) – греч. философ, глава так называемой Новой платоновской Академии. 27 «…Тот, кто составил представление о человеке, по необходимости пользуется и представлением о том, что относится к нему самому, и о внешних к нему [вещах]: из относящегося к нему самому – в качестве представления о цвете, величине, фигуре, движении, разговоре, одежде, обуви; из внешнего – в качестве представления о воздухе, свете, дне, небе, земле, друзьях и всем прочем. Поэтому, если ни одно из этих представлений не увлекает нас туда и сюда тем, что оно кажется ложным, но все согласно кажутся истинными, то к [данному] общему представлению мы питаем больше доверия. Действительно, что этот человек есть Сократ, мы удостоверяемся из того, что ему присуще все обыкновенное [для него] – цвет, величина, фигура, образ мыслей, старый плащ, а затем – из того, в чем никого другого нельзя с ним смешивать. И, как некоторые врачи признают человека в настоящем жару не по одному признаку, вроде частоты пульса или обильной теплоты, но и по совокупности [признаков], как-то: теплота вместе с пульсом, неровное дыхание, покраснение, жажда и подобное, таким же способом и академик создает для себя суждение об истине на основании схождения ( τ συνδρομ) [представлений]; и если ни одно из представлений ( τν φαντασιν) в этом схождении не отвлекло его в другую сторону в качестве ложного, то он утверждает, что происходящее истинно» (Секст Эмпирик. Против ученых. 176–179; пер. А.Ф. Лосева с небольшими изменениями: Секст Эмпирик. Сочинения в двухтомах. М., 1976. Т. 1. С. 96). 29 Альбин (Алкиной). Учебник платоновской философии. IV 7 (рус. пер. см.: Платон. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1994. Т. 4. С. 628–629). 30 Это справедливо отмечает Дж. Рист, см.: Рист Дж. Плотин: путь к реальности. СПб.,2005. С. 122–123, 130. 31 См.: Плотин. Эннеады. VI 3. 8. 30–37. Ср. далее, когда Плотин переходит от речи о чувственной сущности вообще к речи о чувственной сущности человеческого индивида: «Поскольку есть логос, согласно которому есть Сократ, постольку чувственно воспринимаемого Сократа не должно называть Сократом, но это – цвета и краски, подражающие и представляющие здесь того, кто в логосе» (VI 3. 15. 32–36, пер. Т. Г. Сидаша с изменениями). |
|
|
