| На первоначальное пребывание статуи Сараписа в Синопе указывают и другие авторы, именно Евстафий в своем комментарии к Дионисию Периэгету, и Климент Александрийский (последний приурочивает рассказ к Птолемею Филадельфу). Таким образом, античная традиция, повидимому, согласна в вопросе о происхождении Сараписа, и вопрос этот не был бы спорным в современной науке, если бы те же самые историки не сохранили других версий, противоречащих только что приведённым. По словам Тацита, некоторые считают родиной Сараписа Селевкию, другие – Мемфис. Селевкийское происхождение божества отмечено и у Климента Александрийского (Рготг. 4:48), что же касается Евстафия (Geor. graeci minores. ed. Müller, II, 262), то последний не только не ограничивается синопской гипотезой, но даже объясняет причину её возникновения: «Синоп», говорит он, «это гора Мемфиса» (Σινπιоν γ ος Μμφιδος), причём это последнее свидетельство как будто подтверждается Павсавием (I, 18:4), по словам которого в Мемфисе существовало древнейшее святилище божества ερν… πιφανοτατον μν στιν Αλεζανδρεσιν, ρχαιτατον δ ν Μμφει). Само слово «Сарапис» вызывало различные толкования: по Плутарху одни производили его от глагола σαρειν, другие от σορ πιδος, т. е. «гроб Аписа», а иудейскохристианская версия связывала имя этого популярного божества с библейской традицией, отождествив его с Иосифом – Σας παις (Firmicus Maternus, De errore prof. relig XIII, 2). С другой стороны, помимо рассказа о синопском происхождении статуи Сараписа, сохранилась другая версия, бросающая свет на вопрос о творце этого произведения. По словам стоика Афенодора, воспроизведённым у Климента Александрийского , царь Сесострис, покоритель большей части Эллады, на возвратном пути в Египет захватил с собой много греческих мастеров, одному из которых, по имени Бриаксий, было поручено сделать статую Сараписа. Этот Бриаксий был, по объяснению автора, не афинянин, а другой, носящий то же имя, то есть, иными словами, Афенодор указывает, что его не должно смешивать с известным греческим скульптором IV века, современником и, вероятно, учеником Скопаса. (См. S. Reinach, Revue archéologique, t.XLI, p. 17 и C. Robert y Pauly – Wissowa, III, 1,916 ff.) Разумеется, этот рассказ представляет собой чистейший вымысел, но само сопоставление легендарного греческого скульптора времён Сесостриса с известным Бриаксием указывает, по справедливому замечанию W. Amelung’a (Revue arch. II, 1903, juilletaoût, p. 185), что именно ему приписывали создание знаменитой статуи в александрийском Серапеуме. Творение Бриаксия послужило образцом для многочисленных скульптурных изваяний, которые в довольно большом количестве найдены археологами почти во всех странах на побережье Средиземного моря. (См. о них статью Weitz’a y Roscher’a Ausführliches Lexicon d. griech. u. Römisch. Mythologie, IV 364 ff.). |
| Замещение вакантных митрополичьих кафедр совершается в Константинопольской Церкви довольно скоро после их освобождения – спустя десять или пятнадцать дней по смерти того или другого правящего иерарха, а иногда даже священный синод в одном и том же заседании совершает, путем перемещения иерархов, целый ряд новых избраний на вакантные кафедры. Сравнительная быстрота в замещении вакантных архиерейских кафедр обусловливается не только церковными нуждами епархий, но и гражданско-политическими мотивами, в виду принадлежащих архиереям на православном Востоке гражданских прав и полномочий. Народ в епархиях не может долго оставаться без архипастыря, своего защитника и покровителя пред иноверным правительством... При избрании митрополитов кандидаты предлагаются синодально, т. е. они называются и оцениваются при участии патриарха и членов священного синода, которые после соборного рассмотрения и принимают кандидатуру тех или иных лиц. Не только патриарх и группа синодальных членов, но и каждый член синода в отдельности имеет право предложить своего кандидата, который также может быть принят священным синодом после предварительной оценки. В протоколах священного синода иногда прямо и указывается, кто именно из синодальных членов предложил в синоде того или другого кандидата архиерейства 354 . При указании кандидатов на ту или другую митрополичью кафедру всегда и неизменно намечаются три лица, из которых потом члены священного синода избирают в храме одного. Этот порядок, имеющий каноническое оправдание и подтверждаемый фактами древней истории Восточной Церкви, соблюдается и тогда, когда священный синод уже предрешил избрание на митрополичью кафедру определенного кандидата. Так, ректоры Халкинской богословской школы, архимандриты Апостол и Герман, были возведены в достоинство мнтрополитов Ставропольского и Селевкийского посредством предварительного указания и двух других кандидатов на ту же кафедру, хотя было уже ясно, что священный синод именно этих лиц определил к избранию. Правда, они получили лишь титулярное достоинство митрополитов, но аналогичное действие священного синода применялось и при избрании правящих митрополитов. Значит, в практике Константинопольской Церкви и теперь в точности хранится древний порядок соборного избрания трех кандидатов, который не нарушается никакими внешними влияниями и посторонними воздействиями. |
| Ты искусно поддерживаешь раздоры среди восточных, склоняешь лаской, подкупаешь благодеяниями…» (ib., с. 7). Открытое гонение последних дало Церкви мучеников, мощи которых исцеляют болезни, устрашают демонов. Падшие во время гонения могут иметь оправдание для себя в слабости, которая не могла противостоять мукам. «Ты же, – обращается Иларий к Констанцию, – преступнейший из смертных, все зло гонения соразмеряешь так, чтобы и во грехе лишить извинения и в исповедании мученичества. Отец твой, этот изобретатель человеческих смертей, научил тебя настаивать на своем без видимого упорства, поражать без меча, преследовать без огласки, убивать, не навлекая на себя подозрения, лгать, скрывая ложь, исповедовать веру без убеждения, ласкать без искренней расположенности, добиваться своего, не обнаруживая своих желаний» (ib., с. 8). Это – волк в овечьей шкуре. «Ты встречаешь священников иноземцев, которыми Христос был предан, преклоняешь голову для благословения, чтобы попирать веру; удостаиваешь трапезы, от которой Иуда вышел для предательства; отменяешь поголовную подать, которую уплатил Христос, чтобы не было соблазна; освобождаешь, цезарь, от оброка, чтобы побудить христиан к отступничеству; облегчаешь свое, чтобы было потеряно Божие. Таковы-то твои деяния, лживая овца!» (ib., с. 10). Затем Иларий переходит к перечислению деяний этого хищного волка, рассказывая о насилиях, чинимых его чиновниками в Александрии, Трире, Милане, Риме, Тулузе (ib., с. 11), и излагает историю Селевкийского Собора, завершившегося благодаря императору торжеством меньшинства над большинством, и выясняет роль Констанция в этом деле (ib., с. 12–15). «Констанций под угрозою ссылки вынудил у епископов подписи под своим богохульным определением. Он хвалится своею победой над восточными, потому что подчинил своей воле десять легатов и устрашал народ чрез префектов, а епископов чрез дворцовых чиновников, по всем провинциям Востока утверждает епископов-еретиков, зарекомендовавших себя общением с еретиками. Употребляет все усилия, чтобы всю вселенную, за которую пострадал Христос, подарить диаволу» (ib., с. |
| Здесь было объявлено: «Так как слово «единосущный» возбуждает у некоторых сомнение, то никто не должен упоминать о нём и употреблять его в учении, потому что оно не встречается в Писании» 205 . В арианском вероизложении, предъявленном в 359 году на соборе Селевкийском, было сделано то же самое. В этом вероизложении говорилось: «Так как слово «единосущный» во все времена, даже до сего дня, смущало многих, то мы отвергаем (κβλλομεν) единосущие, как не принадлежащее Писанию» 206 . Арианские Соборы в своём протесте против слова «единосущный» являются отголоском тех возражений, какие делались против него в среде ариан. Слово это казалось им соблазнительным потому, что, по их представлениям, оно будто бы напоминало единосущность, какая имеет место между отцом и сыном в людях. Ариане, по Афанасию, именно так говорили против выражения «единосущный»: «Поскольку человеческие порождения единосущны, то потребна осторожность, чтобы, назвав Сына единосущным, не подать мысли, будто Он то же, что и рождение человеческое» 207 . Другие из ариан, вооружаясь на слово «единосущный», винили употреблявших его в савелианстве. По их воззрению, употреблявшие это слово склоняются к мысли, что Отец и Сын одно Лицо, одна Ипостась и в этом смысле единосущны 208 . У иных из ариан опровержение слова «единосущный» основывалось на софизмах. На один из таких софизмов находим указание у Василия Великого . Арианствующие возражали: «Если Сын единосущен Отцу, а Отец не рождён, Сын же рождён, от одна и та же сущность и не рождённая, и рождённая» 209 . Наконец, ариане в своё оправдание, что не принимают слова «единосущный», ссылались на исторические примеры. Они указывали на определение собора Антиохийского против Павла Самосатского, на котором осуждено было слово «единосущный» 210 . Подобно выражению «единосущный», на Соборах арианских вызывало непримиримое противодействие, как мы сказали, другое выражение, употреблённое в символе Никейском: «Из сущности Отца». Ариане устрашались этого изречения и питали к нему непримиримую ненависть 211 , о чём и заявляли часто самым решительным образом. |
| Это отождествление заслуживает объяснения. Евдокс занимал последовательно епископские кафедры Германикийскую и Антиохийскую. Тогда он исповедовал аномейство, однако после Селевкийского Собора 359 г. он перешел в омианство, которое, поскольку ему потворствовал Констанций, считалось официальным учением «государственной Церкви». По правде говоря, богословская эволюция Евдоксия, вызванная к тому же чисто оппортунистическими побуждениями, была скорее видимой, нежели реальной, ибо омианство прежде всего отличалось своей расчетливой туманностью: если Сын считается подобным ( μοιος) Отцу, то речь может идти лишь о нравственном подобии. Омиане, действительно, отвергали не только православное учение о единосущии, но даже и всякую мысль о подобосущии (омиусианство). Вот почему, и по справедливости, кафолические христиане видели в омианах ариан и часто именно так их и называли 570 . Эта еретическая разновидность христианства стала национальной религией большинства германских народов, у которых она сохранялась в таком виде в течение достаточно продолжительного времени 571 . Далее идет осуждение «полуариан, или духоборцев». Полуарианами часто называли тех, кто, решительно отмежевываясь от учения Ария, испытывал в то же время неприятие к термину ομοοσιος и подозрение в отношении некоторых из его защитников. Именно в рядах этого направления и появились противники признания Божества Святого Духа. Константинопольские отцы пользуются термином «полуариане» в узком смысле, отождествляя их с пневматомахами. Отметим, что в своем переводе Дионисий Малый заменил слово «полуариане» словом «македониане» 572 . Савеллиане отличались иным типом уклонения. Савеллий, происходивший, по-видимому, из Ливии, приехал в Рим в конце правления папы Зефирина (199–218); он стал проповедовать там одну из разновидностей модализма – учения, отрицавшего подлинное различие Божественных Лиц. Савеллиане так и не оформились в организованную секту: они принадлежали к широкому течению, сторонники которого не имели с Савеллием ничего общего, кроме присущих им модалистских тенденций. |
| местах. 64 Эта память св. Артемия указывается в Уставе и Месячной минее; в М.В.С. – две памяти: Артемона, епископа Селевкийского, и Артемия епископа Селунского; в Х.М. только память Артемона, епископа Селевкии Писидийской. «Месяцеслов Востока» утверждает, что Артемон Селевкийский есть одно лицо с Артемоном Селунским и что в славянских Уставах с XIV в. находится одно имя Артемона или Артемия Селунского вместо Селевкийского (первоначально стояло: селеоукинского, из чего легко явилось: селоунского). 65 Существует трогательный обычай, особенно в Москве, в день Благовещения, как день возвещения свободы всему миру, выпускать из клеток птиц на волю. Простой народ почитает этот праздник, как один из самых больших; в этот день считают тяжким грехом заниматься хотя легкой работой; но верованию простолюдина, даже птица в этот день не вьет себе гнезда. Верят также, что на Благовещение, как и на другие великие праздники, играет солнце при своем восходе. У воров существует такое грубое суеверие: если кому удастся украсть накануне Благовещения, то целый год у того будет успех в воровстве. – Есть обычай раздавать народу в праздник Благовещения неосвященные и невынутые просфоры; этот обычай возник из полу-языческих и полу-христианских воззрений и доселе связан у нашего простонародья с разного рода повериями, а потому не должен быть поддерживаем, где существует, но должен быть уничтожаем (Рук. д. сел. паст. 1886, 14). – В виду существования в некоторых селах Самарской епархии суеверного и сопровождающегося различными непристойностями обычая раздачи приходскими просфорнями, в день праздника Благовещения, народу просфор, якобы «для благословения хлебного засева», Самарской Духовной Консисторией, согласно резолюции местного Преосвященного, строжайше воспрещено просфорням приготовлять просфоры на праздник Благовещения, для соблюдения неразумного и суеверного обычая в народе, а священникам предписано, чтобы они разъяснили своим прихожанам, что урожай хлеба зависит от благословения Божьего, которое нужно испрашивать усердной молитвой, при доброй истинно-христианской жизни. |
| Избранные же из них общим мнением десять епископов, согласно с повелением, прибыли к царю и нашли там десятерых, посланных от Собора ариминского, и акакиан, которые свой образ мыслей успели уже внушить сильным при дворе людям и чрез них приобрели царское благоволение. Из придворных, говорят, одни были их единомышленниками, другие подкуплены ими на счет церковных имуществ, а иные обмануты льстивыми речами и достоинством убеждавшего; ибо Акакий почитался не каким-нибудь обыкновенным епископом, поколику от природы был способен отлично мыслить, говорить и приводить в исполнение свои намерения, управлял знаменитою Церковию, гордился своим учителем Евсевием Памфилов ым, после которого наследовал (кесарийское) епископство, и пользуясь славою сочинений его, перешедших к нему по преемству, выдавал себя за человека, знающего более других. Быв таким мужем, он легко достигал, чего хотел. Когда же в Константинополе от обоих Соборов находилось двадцать послов, да сверх сего случилось там несколько других епископов; то сперва Гонорат, незадолго пред тем, по возвращении царя из западной империи, сделанный первым префектом Константинополя, получил приказание рассмотреть, в присутствии членов верховного совета, дело об Аэцие, а потом, вместе с правительственными лицами, рассматривал его сам Констанция. Вследствие сего Аэций оказался неправомыслящим в вере, так что богохульными его речами были раздражены и царь и все прочие. Говорят, что акакиане, сначала притворяясь, будто не знают этой ереси, нарочита домогались, чтобы суждением о ней занялся сам царь с своими приближенными, и надеялись, что Аэций на словах останется неопровержимым, что он будет в состоянии увлечь слушателей к убеждению, и ересь невольно одержит верх. Когда же последствия не оправдали их надежд; то они предложили символ, привезенный из Аримина, и начали требовать, чтобы послы селевкийского Собора приняли его. Но так как последние утверждали, что они никак не оставят слова: существо; то первые с клятвою уверяли, что и сами они не почитают Сына неподобным по существу, и даже готовы произнести проклятие против этой ереси. |
| Но, кроме того, и это для нашей темы особенно интересно, Василий Селевкийский усматривает богоподобие человека в его способности творить, «строить дома, корабли, ложа, столы и, забавляясь творением, руками подражать Создателю» . Всего замечательнее в этой связи то, что Василий коснулся наиболее яркого проявления творческой способности человека, его словотворчества, языкотворчества. Полный мистической загадочности, как и вся мифологема книги Бытия, эпизод с наречением Адамом имен животным и птицам в Раю привлек внимание Василия и он правильно узрел в этом повествовании проблему величайшей важности для философии имени. Василий понял, что в этом моменте жизни праотца Адама Бытописатель подошел и наметил одну из самых трудных задач в истории мысли. Ведь в этом рассказе книги Бытия заложена вся будущая средневековая полемика номиналистов и реалистов, вся философия Имени, все имяславчество. Адам всматривается во внутреннюю сущность каждого творения, каждого животного, каждой вещи, всматривается и угадывает самое существенное в них. Своим словом, находимым в каком–то непостижимом процессе творчества имени, он прочитывает внутреннюю умопостигаемую криптограмму всякого бытия. Толкователи этого места Библии прошли мимо этой проблемы, их толкование поражает исключительной неглубиной. В этом одном большая заслуга Василия Селевкийского, как толкователя Писания и как учителя о человеке. Вот как он говорит об этой богоподобной способности человека. «Адам, именованием зверей, ты подтверждаешь свое владычество. Ты подражаешь достоинству Зиждителя. Бог создает естества, а ты даруешь названия… Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское состояние… Бог говорит Адаму: «будь, Адам, творцом имен, коль скоро ты не можешь быть творцом самых тварей… Мы делим с тобой славу творческой премудрости. Пусть познают Меня, как Зиждителя по закону естества, тебя же, как владыку по смыслу именования. Давай имена тем, кому Я дал бытие» . |
| Митрополит, чрез посредство подчиненных ему установлений, судит христиан по делам о содержании жены и детей после развода, о возвращении приданого после расторжения обручения и брака, а равно и другие гражданские тяжбы, когда обе стороны желают обратиться к посредничеству митрополита. Митрополит утверждает завещания христиан и этим сообщает им законную силу, судить, при помощи епархиальных учреждений, споры и тяжбы по завещаниям относительно наследства, возникающие между православными лицами, причем исполнении судебных его решений принадлежит органам гражданской власти. Митрополит рассматривает и утверждает программы христианских школ епархии и является ответственным перед правительством за направление всего учения и воспитания. Митрополит утверждает избранных ефоров народных школ и контролирует дипломы и свидетельства учителей и учительниц, причем правительство не может увольнять последних без предварительного сношения с митрополитом. В митрополии священники приносят и присягу, когда это требуется гражданским судом. Таким образом, правящие митрополиты Константинопольской Церкви имеют двойственную власть: они, с одной стороны являются духовными начальниками вверенных им епархий и ведают здесь всю область церковно-иерархического предстоятельства, управления и суда, а с другой – им принадлежат некоторые гражданские полномочия пред лицом правительственной мусульманской власти и в защиту и ограждения христианской райи, возникшие на основе автономного строя православной Церкви в мусульманском государстве. Кроме правящих митрополитов, в составе иерархии Константинопольской Церкви имеются и два титулярных митрополита – Герман Селевкийский, схоларх богословской школы на острове Халки, и Михаил Сардский, схоларх великой народной шкоды в Константинополе. Титулярное достоинство было пожаловано этим митрополитам для чести представительства от имени двух главных школ. Константинопольской Церкви и за личные их заслуги в области просвещения. Эта митрополиты пользуются лишь правом совершения богослужений по архиерейскому чину и возглашения их имени, когда они присутствуют в храме, а в других отношениях исполняют архиерейские обязанности лишь с особого разрешения вселенского патриарха. |
|
|
