| Хор Донских казаков Сергея Жарова после первого выступления в Вене, 1923 год. В центре, молодой казачий офицер, руководитель Сергей Жаров. Новая Зеландия. На пароход сели без боязни, считая себя уже опытными моряками. Опереточная группа, ехавшая с нами, вносила оживление в пароходную жизнь. Было весело и приятно. Слегка поругивали Стюарта, когда он в семь часов утра будил нас, принося к завтраку чашку чая с яблоком. По дороге в Христчерч у Южной Зеландии разыгралась дикая буря. Укачало всех. Несколько человек из хористов буквально подумывали о самоубийстве, но прошло и это испытание. За три часа до концерта, с двадцатичетырехчасовым опозданием мы, как пьяные, вступили на берег. Стоило многих усилий, чтобы привести себя в порядок к предстоящему выступлению. Изводили одеколон, подкреплялись вином и с грехом пополам провели первый концерт. Буря настолько повлияла на казаков, что одна мысль о море вызывала в них испуг. Но ехать пришлось. Несколько хористов осталось в Австралии, купив здесь на заработанные деньги фермы и навсегда променяв свою профессию певца на сельскохозяйственную работу. Казака тянуло к земле. Трудно было расстаться с дорогими друзьями, делившими с нами так долго все наши радости и невзгоды. Ехали обратно в Европу, соскучившись по ней. Везли с собой первые накопленные деньги. На пароходе диктаторски забрали кухню в свои руки. Научили повара приготовлять борщ и русские котлеты. Теперь пищей были довольны, а с нами и все пассажиры. Вели себя уже свободнее. Ехали через Панамский канал, фотографировали шлюзы и тащившие наш пароход вагонетки. Пересекли Карибское море и остановились у острова Кюрассау. Попробовали знаменитое вино. Хоровым специалистам оно не понравилось. «Больно мудреное», – был общий диагноз. – «Попроще бы...» В конце апреля прибыли в Саутгемптон. С большим удовлетворением вступили на землю. В отель большинство шло пешком, чтобы «чувствовать под ногами почву». ПАРИЖ 25 августа 1926 года мы впервые увидели Париж. Здесь нас встретил донской атаман и представители казачьего союза. Нас встречали, как победителей. В последний раз атаман видел нас оборванцами в Болгарии. Теперь мы были «Донским казачьим хором», о котором писалось и говорилось. |
| «Миллионы на оборону, но ни цента на дань», – решили американцы. Первым американским кораблем, появившимся на сцене два года спустя, был корабль «Филадельфия», 36-пушечный фрегат капитана Бейнбриджа, быстро захвативший корсара Мешбоа из Танжера, который только что перед этим сам захватил американский бриг «Селия». Коммодор Эдвард Пребл, командовавший американской эскадрой, прибыл в Танжер, потребовав возмещения ущерба и объяснений. Местный правитель заверил его, что это ошибка, и поклялся в вечной дружбе с Америкой. Затем Пребл отправил американский корабль «Филадельфия» на патрулирование у Триполи. В конце октября «Филадельфия» вышла на перехват пиратского корабля Берберского побережья, пытавшегося прорваться через американскую блокаду. Бейнбридж попытался подрезать его, но подплыл слишком близко к берегу и сел на риф. Окруженный роем небольших вооруженных судов, Бейнбридж попытался затопить свой корабль, что удалось только наполовину из-за мелководья, а затем сдался. Американцев посадили в местную крепость, пока паша Триполи прикидывал, на какой выкуп можно рассчитывать. Из-за решеток тюрьмы экипаж «Филадельфии» с тоской наблюдал, как их корабль спустили на воду и перевооружили под мусульманских захватчиков. Адмирал Пребл, узнав, что «Филадельфия» находится в руках пиратов, немедленно начал спасательную операцию. Командование поручили лейтенанту Стивену Декейтеру, в будущем – одному из прославленных лиц ВМФ США, известному всему миру своим высказыванием: «Это – моя страна, права она или нет.» Уже в возрасте двадцати четырех лет Декейтер стал капитаном американского корабля «Энтерпрайз». Для выполнения задачи, он предпочёл другой корабль под названием «Бесстрашный» и набрал 70 человек экипажа, готовых умереть, но выполнить приказ, приказав им сжечь захваченную «Филадельфию». Захват американского военного корабля пиратским судном был неприемлемым унижением. Декейтер получил приказ и отплыл 3 февраля 1804 года вместе с бригом «Сирена» под командованием лейтенанта Чарльза Стюарта, и шесть дней спустя они достигли Триполи, идя против сильного ветра. А потому вошли в гавань только 19 февраля. |
| Я присутствовал на этом мероприятии и могу сказать, что за фасадом развития информтехнологий, в частности, ознакомления активистов молодежных движений с возможностями Интернета, скрываются определенные планы. Например, как использовать современные средства связи, чтобы собрать в нужное время и в нужном месте толпу и устроить акцию, как мне видится, нечто вроде «твиттерной революции», как это произошло, например, в Ливии. Прямо об этом, конечно, не говорилось, но совершенно конкретно подразумевалось...» («МК» 25681). Но на нашей территории открыто занимаются воспитанием не просто лидеров будущих протестов - по сути однодневок, а чиновничества, ориентированного на либеральные ценности. Каждый может бесплатно записаться на семинары Московской школы политических исследований - МШПИ. С 1992-го она занимается «гражданским просвещением региональных лидеров». Согласно отчету за 2009-й, на тот момент было проведено 1600 семинаров, в которых приняли участие более 8000 человек. В 2013-м году такие занятия пройдут в ряде западных государств. Более 70 выпускников стали членами российского парламента, более 200 воспитанников школы были избраны в региональные, городские и районные органы власти. Финансируют школу Агентство международного сотрудничества в области развития, Агентство США по международному развитию, программа «Открытый мир» библиотеки конгресса США, соросовский институт «Открытое общество», Совет Европы, американский фонд Чарльза Стюарта Мотта, ведущая американская корпорация военно-промышленного комплекса «Локхид Мартин», есть и другие спонсоры. Согласно отчету для Минюста, в 2011 г. из иностранных поступлений школа потратила более 39 млн. руб., из российских - около 4,7 млн., (по материалам сайтов «Ведомости» и «Столетие»). Попечительский совет школы - это песнь песней: высокопоставленные граждане Германии, Великобритании, Швеции, Франции, США, бывший Советник президента США, Член Палаты лордов, представитель Фонда Сороса, и Фонда «НМ Ротшильд и сыновья». Руководитель изъясняется в соответствующем духе: «Школа - это площадка для дискуссий на такие темы, как верховенство права, гражданское общество, современная экономика, эффективность демократических институтов, современные СМИ». |
| — Не больше, чем у Карла Стюарта стать королем Англии. Подойдите поближе и судите сами, джентльмены. В душе этой бедной девушки происходит в некотором роде тяжба между жизнью и смертью, что делает ее предметом, достойным внимания философа… Мистер Торнтон, теперь я к вашим услугам. Мы осмотрим вашу рану в соседней комнате и тем временем пофилософствуем вволю о причудах человеческого духа. — Карл Стюарт-внук низвергнутого короля Иак. 2 , претендент на английский престол. В 1745 году, опираясь на содействие французов, он поднял восстание среди племени горной Шотландии, но был разбит англичанами и спасся бегством. Хирург и прапорщик удалились, а Уэрли внимательно осмотрелся по сторонам, стараясь угадать настроение людей, собравшихся в каюте. Бедная Хетти полулежала на своей постели. На лице ее, хранившем просветленное выражение, можно было, однако, заметить признаки близкой смерти. Возле нее находились Джудит и Уа-та-Уа. Джудит сидела, охваченная глубокой печалью. Делаварка стояла, готовая оказать любую помощь. Зверобой, совершенно невредимый, стоял в ногах постели, опершись на свой карабин. Воинственный пыл на его лице уступил место обычному открытому, благожелательному выражению, к которому теперь примешивались жалость и мужественная скорбь. Змей занимал задний план картины, прямой и неподвижный, как статуя, внимательно наблюдая за всеми. Непоседа дополнял группу; он сидел на стуле возле двери с видом человека, который чувствует неуместность своего присутствия, но стыдится покинуть свое место. — Кто этот человек в красном? — спросила Хетти, заметив капитанский мундир. — Скажи мне, Джудит: ведь это друг Непоседы? — Это офицер, командир военного отряда, который спас нас всех от рук гуронов, — тихо ответила сестра. — Значит, я тоже спасена? А мне казалось, будто здесь говорили, что меня застрелили и я должна умереть. Умерла мать, умер отец, но ты жива, Джудит, и Гарри тоже. Я очень боялась, что Гарри убьют, когда услышала, как он кричит в толпе солдат… — Ничего, ничего, милая Хетти, — перебила ее Джудит, старавшаяся в эту минуту больше чем когда-либо сохранить тайну сестры. — Гарри невредим, и Зверобой невредим, и делавары тоже невредимы. |
| Также народ полагал, что евреи охотились перед своим Пейсахом на христианских детей, которых убивали, используя их кровь в ритуальных целях. Известные и расследованные случаи убийств христианских младенцев взбудоражили народ настолько, что если бы не эдикт Эдуарда, то евреи были бы, вероятно, просто разорваны народом на части. Изгнанные евреи отправились в Шотландию, Францию, Швейцарию и Нидерланды, а также в Польшу. В следующую эпоху именно эти локации станут центрами революционной деятельности евреев. Однако наслаждаться спокойствием Англии суждено было недолго. После изгнания евреев из Испании в 1492 году многие испанские марраны (крещеные евреи, продолжающие тайно исповедовать иудаизм) начинают тайно переселятся в Британию. И даже делать здесь крупную карьеру. Как правило, в своих любимых промыслах. Так, некто Гектор Нуньес сделал карьеру шпиона, передав Англии (руководителю шпионажа королевы Елизаветы сэру Фрэнсису Уолсингему) важные сведения об испанском флоте, что сыграло, возможно, определяющую роль в разгроме Англией испанской армады в 1588 году. К середине XVII века марраны уже прочно осели в Англии. В 1643 году в Англию с юга Европы прибыл большой контингент евреев, центром вращения которых становится дом посла Португалии маррана Де Суза. Среди вновь прибывших был и Фернандес Карвахал (Carvajal), которого звали Великий Еврей, глава тайной конгрегации английских евреев. Марраны выдавали себя за испанцев-католиков, проводя тайные собрания в синагоге на Кричерч-лейн. Позже, в 1701 году, откроется синагога Бевиса Маркса. Это были первые религиозно-политические центры еврейства после эдикта об изгнании. Карвахал (ставший главным финансистом и поставщиком армии Кромвеля), Антонио Фернандес и Сэмюэль Мэйлотт (последний оставит много потомков в высших эшелонах британского бизнеса) основали крупнейшую торговую компанию, которая вела крупные дела с Левантом, Восточной и Вест-Индией, Канарскими островами и Бразилией, Нидерландами и Испанией. Кромвель был их человеком. Ему и его секретарю Джону Турлоу евреи передавали важную информацию, прежде всего, о планах Карла Стюарта в Голландии, а также испанцев в Новом Свете (Вольф Л. Тайные разведчики Кромвеля). Большие суммы денег предоставляли Кромвелю также крупные еврейские банкиры Амстердама, тогдашней еврейской столицы Европы. |
| Во II-й главе Корнелиус рассматривает ощущение и воображение и основанные на них суждения (SS. 32–45). В III-eй же главе, опираясь на результаты этого исследования, он старается определить смысл тех утверждений, которые касаются бытия не данного на лицо содержания сознания (SS. 45–41). Когда я утверждаю, что существуют чернокожие люди, и не вижу в тоже время негра, то ясно, что я утверждаю не бытие содержания моего наличного представления в моем сознании, ибо содержание последнего в этом случае есть образ черного человека, а мое суждение, само собою понятно, не тожественно с утверждением, что существует этот образ (хотя, конечно, и это утверждение содержится в нём). Какой же, спрашивается, смысл соединяется здесь с понятием существования? (S. 45). Экзистенциальные суждения этого рода суть, по мнению автора, суждения, выражающие на основании прежнего опыта ожидание, что при известных обстоятельствах в будущем содержание данного образа может быть предметом нашего собственного или чужого восприятия (S. 46). Если же суждения этого рода, опираясь, с одной стороны, на воспоминание нашего прежнего опыта, а с другой, – на сообщения других людей, суть индуктивные, то, значит, вопрос о них распадается на три отдельных вопроса: 1) о суждениях, основанных на воспоминании, 2) об основаниях для убеждения в правильности нашего толкования чужих сообщений и 3) об индукции, уполномочивающей нас ожидать при известных условиях возможности иметь известный опыт (ibid.). Первый из этих вопро- —335— сов рассматривается автором ниже, в V-й гл. (SS. 86–100). Что касается индукции, то, по его мнению, она выражает собою убеждение в постоянстве и неизменности тех объективных условий, которые делают возможным восприятие, и покоится на всем раннейшем опыте каждого из нас (SS. 46–48). Подобное же основание имеет и наше доверие к чужим сообщениям: мы рассматриваем слова других индивидуумов, аналогично нашим собственным словам, как обусловленные течением представлений этих индивидуумов (SS. 48). Глава IV посвящена полемике с теориями экзистенциальных суждений Юма (SS. 62–71), Джемса Милля, Джона Стюарта Милля, Бэна, Стау, Джемса (SS. 71–82) и Брентано (SS. 82–86). |
| Введение масонства во Франции вопрос, впрочем, весьма сложный. Мы указали выше (параг. 1) на заблуждение, поддерживаемое до 1910 г. годовым обзором Великого Востока, относительно первых двух гроссмейстеров. Первый из них, Карл Радклиф, лорд Дервентватер (1693–1746) – был потомком Стюартов и Бурбонов. Он провёл свою молодость при дворе Uakoba II (в Сан-Жермене) и Uakoba III (в Риме). В 1715 году он геройски участвовал в несчастном Престонском сражении; после поражения Стюартов его отец, Джемс был обезглавлен; он сам, присуждённый к смерти смог убежать из Ньюгата и достигнуть Франции. Посвящённый своим другом, Андреем Михаелем Рамзаем (1686–1743), наследником и издателем бумаг Фенелона, умершим, впрочем, добрым католиком в Сан-Жермене, в Лайе после того, как ввёл во Франции „высокие шотландские чины“ и легенду о Тамплиерах), Радклиф был в 1726 году по непроверенному преданию, основателем ложи Св. Фомы (по имени Св. Фомы Кентерберийского, святого, почитаемого в Англии приверженцами Стюартов). Рядом с английскими вельможами, офицерами шотландской гвардии Uakoba II , эта ложа включала в себе такие лица, как Шуазели и Монморанси … Под управлением Радклифа, затем под управлением Карла Эдуарда Стюарта (сына Uakoba III ) избранного гроссмейстером шотландского франкмасонства в 1745 г., ложи умножились, (хотя нельзя было привести цифры их). Заметим, что после попытки высадиться в Англию (в 1745 году) Радклиф умер на эшафоте, заявляя: „Я умираю верным, послушным, смиренным сыном католической и апостольской Церкви“. Он прибавил будто, обращаясь к своему сыну: „Учитесь умирать за своих королей“ (Вольтер, Precis du régne de Louis XV, in – 12, 1785, стр. 275). Успехи, во Франции, якобитского франкмасонства, следственно антианглийского, естественно встревожили Лондонскую Великую Ложу, которая послала на континент не- —91— сколько пропагандистов, среди них Гроссмейстера Иакова Дугласа, графа Мортонского (1702–1768). Но до путешествия этого последнего в Бретань и на берега Луары (1744–1746), у нас уже организовались ложи, чуждые стюартской политике и неопределённого философского характера. |
| Разнообразие мнений в последнем отношении иногда не имеет границ: малоазийский памятник «Нереид» или так наз. «гробницу Гарпага» одни считают весь чистой греческой работы, другие таковой признают только одну часть его, другую же приписывают восточным мастерам, а третьи наконец эту часть считают позднейшей римской работой; почти столь же разнообразные мнения предлагаются и о времени происхождения памятника. Мы не будем указывать на те затруднения, которые оказываются на почве этрусского искусства, еще доселе крайне темного в своих сюжетах, и ограничимся указанием одного наиболее известного и важного памятника, представляющего крайние трудности в герменевтике – фриза Парфенона. Со времен Спона и Уэлера, а потом Чэндлеоа и наконец Стюарта, в продолжение 60 лет, господствовало одно толкование, видевшее в скульптурном фризе этого храма изображение религиозной панафинейской помпы. С этим значением фриза согласовалось и толкование разных частностей. С иной точки зрения взглянул известный Беттихер, различивший религиозное празднество великих панафиней от чисто политического торжества, каким были малые; представляя поэтому множество разнообразных доказательств против прежнего толкования, он видел во фризе только предварительные подготовления ко всякой вообще религиозной процессии. В этом отрицании прежнего мнения сошелся с Беттихером известный мифолог Петерсен, а за ними в том же смысле, хотя не столь решительным образом, говорили Авг. Момизен и Фридрихс. Новое специальное сочинение о Парфеноне Адольфа Михаэлиса, вышедшее в 1871 г., возвращается к прежнему мнению. Прибавим, что как ни высоко ученое достоинство этого сочинения, оно еще многого оставляет желать по герменевтике сюжетов как фриз, так и фронтона. Если по всему этому недостатки в критике стиля, безусловно ясного и понятного только в крупных его явлениях, могут происходить от различных очень сложных причин, то затруднения, встречаемые герменевтикой, наводят на мысль искать объяснения в предыдущей истории нашей науки. |
| Араго, Натуралисты: Эйлер («блестящие способности к математике»), Линней, 10. Лаплас, 20. Жоффруа Сент-Илер, Гаусс. Жюссье, «творец „Естественно системы " » (в ботанике), Физики, химики и инженеры: Кювье, Эрстедт, открывший электромагнетизм, Гумбольдт Между «писателями», обладающими наследственным талантом, наиболее известными можно считать Скалигера (О) Гроция (Р. О.) Сталь (Р. О.) Нибура (О) 5 . Маколея (P.O.), с которым едва ли может сравниться по степени известности Галлам или Порсон (О.О.), и Джона Стюарта Милля (О). Очевидно, заключение о силе их таланта, основанное на количестве их даровитых предов, может оказаться совершенно ошибочным. Не имеют даровитых предков: английские писатели Дефо, Свифт, Стерн и Бентам, немецкие – Лессинг и Фихте, 3 французские – Монтескье, Рабле, Вольтер, Руссо, Шам- польон и Шатобриан, Боссюэ и Фенелон. Еще полнее это преобладание ненаследственно даровитых замечается между поэтами. Ни один из них не имеет выдающихся отца и деда; только Коупер имеет выдающегося деда; один Гете имеет выдающуюся мать. Наиболее известными изнаследственно-даровитых можно считать Гете, Коупера, Мильтона и Тассо. Таким образом, в числе ненаследственно даровитых оказываются такие знаменитости как: Поп, Шекспир, Вальтер Скотт и Байрон – в английской литературе, Шиллер – в немецкой, Ариост, Данте, Петрарка, Альфиери – в итальянской, все французские поэты, например, Расин, Корнель, Мольер, Беранже, все испанские поэты, не исключая Сервантеса, Кальдерона и Лопе де Веги, Камоэнс – единственный представитель португальских поэтов у Гальтона, все греческие и римские, как то: Эсхил, Софокл, Еврипид и Аристофан, Плавт, Теренций, Виргилий, Овидий, Гораций и Ювенал. Если сравнить эти данные с тем, что представляет статистики относительно русских ученых, писателей и поэтов, то сходство окажется полное. Ленский (Семья и Школа), исследовав, по методу Гальтона, родственные связи наших литературных деятелей, пришел к заключению, что только «выдающиеся» русские писатели имеют даровитых родственников, а никак не первоклассные, «знаменитые». |
| 1996. P. 290-331). Валашское княжество в кон. 40-х - 50-х гг. XIX в., стремление к объединению княжеств. После событий 1848 г. целью революционеров, эмигрировавших в европ. страны, стало не столько достижение отдельных свобод, сколько объединение княжеств. Стремясь к интернационализации проблемы политического, экономического и гос. объединения румын, они использовали личные связи, участвовали в заседаниях представителей различных демократических кругов, издавали труды и статьи в европ. прессе, выступали на конференциях, издавали румын. периодику (напр., в Париже - газеты Junimea român (Румынская молодежь), Republica Român (Румынская республика)) и т. д. Активную деятельность развернули за границей Д. Брэтиану, добившийся поддержки Г. Дж. Темпла, лорда Палмерстона, и лорда Д. Стюарта в Великобритании, Й. Гика - в Стамбуле, Й. Майореску - в Австрии, А. Голеску-Негру - во Франции. Значительную роль в деятельности румын. эмиграции сыграл Бэлческу. Поворотным пунктом в процессе движения за объединение румын стала Крымская война (1853-1856). После подписания 2(14) июня 1854 г. австро-тур. договора и занятия княжеств австр. войсками, а также учитывая спад революционного движения в Европе, румынские революционеры активизировали пропагандистскую работу: в Бухаресте стали издаваться газеты Timpul (Время) и Pamria (Родина) (дек. 1854 - янв. 1855), активно агитировавшие за объединение княжеств. По завершившему войну Парижскому мирному договору (18(30) марта 1856) протекторат над Дунайскими княжествами устанавливала Османская империя; Российская империя соглашалась на свободу судоходства по Дунаю, уступала Молдавскому княжеству устье Дуная и часть Юж. Бессарабии, возвращала Османской империи Олт; также было принято решение о запрещении всем черноморским государствам держать на Чёрном м. военный флот. В княжествах предусматривался созыв диванов ad-hoc, на к-рых должен был решаться вопрос об объединении; организацией выборов в диваны должна была заниматься Османская империя. Парижский конгресс не решил вопрос об объединении, как на это надеялись румыны, однако предоставил реальные условия для его достижения ( Isar . |
|
|
