| В эту ночь Серая Волчица напряженно ждала. А когда луна стала опускаться на запад, она села, подняла к небу свою слепую морду и завыла в первый раз после рождения Ба-Ри. Издалека Ба-Ри услыхал ее зов, но не ответил. Для него началась новая жизнь, и он навсегда распростился со своим домом. 19. Вторжение Стояла замечательная пора — весна еще не кончилась, а лето еще не наступило. Ночами светила луна, сверкали звезды. В одну из таких ночей Казан и Серая Волчица покинули низину между двумя холмами и отправились на долгую охоту. Они не могли больше оставаться в прежнем логовище, их влекли новые места — такое всегда случается с животными после того, как их дети начинают самостоятельную жизнь. Казан и Серая Волчица направили свой путь на запад. Охотились они большей частью по ночам и на всем пути следования оставляли за собой недоеденные тушки зайцев и куропаток. Отойдя миль на десять от своего бурелома, они затравили молодого оленя, но и его бросили после первой же трапезы. От сытой жизни они сделались толстыми, гладкими. Каждый день они подолгу лежали, греясь на солнышке. Соперников у них было мало. Рысь охотилась южнее, в более густых чащах. Волков тоже поблизости не было. Вокруг шныряли только куница, соболь да норка, но эти звери не мешали Казану и Серой Волчице. Однажды они повстречались с огромной старой выдрой, у которой с наступлением лета шерсть уже начала приобретать светло-серый оттенок. Казан, потолстевший и ленивый, поглядел на выдру с полным равнодушием. Серая Волчица принюхалась — запах напоминал рыбий. Для них выдра имела не больше значения, чем, например, плывущее бревно. Это было существо не из их стихии, нечто вроде рыбы. И они продолжали свой путь, не ведая о том, что это непонятное животное с темными ластами скоро станет их союзником в одной из тех смертельных схваток, после которых остаются в живых только самые сильные, в одной из тех войн, история которых является достоянием молчаливой луны, немых звезд и ветра, чей шепот еще никому не удалось разобрать. |
| Мы уже упоминали, что в числе пошлин, собиравшихся в каждой епархии, не все шли на одного архиерея, а некоторые назначались и на его свиту, в частности, на его соборян. К пошлинам последнего рода принадлежали: а) пошлины ставленые, о них, равно как и о назначении их на соборян, нами сказано прежде; б) соборная куница, т. е. куница на соборный клир, о ней упоминается, по крайней мере, по Ростовской епархии (А. э. 1. 176, 202, 293); в) пошлины за освящение церквей и антиминсы. До Стоглавого Собора размер этих пошлин не было определен и «о антиминсех продажу чинили великую» (Стоглав. Гл. 5, вопрос 2). В Новгороде, например, причт Софийского собора по грамоте 1504 г. брал с сельских церквей, в приходе которых числилось 500 – 600 обеж, за каждый антиминс по рублю и по полтора рубля новгородских, а при освящении церквей брал и все те приношения, какие делали христолюбцы по случаю этого освящения. Но Стоглавый Собор определил, чтобы за антиминсы и освящение церквей по всем епархиям соборные протопопы с причтами взимали от большой церкви по полуполтине, а от церквей теплых и придельных по пяти алтын, а из приношений, делаемых христианами по случаю освящения церквей, брали только третью часть (Стоглав. Гл. 47). г) Венечная пошлина. Эта пошлина относилась к архиерейским пошлинам в каждой епархии, но не вся: с некоторых церквей, или приходов, она поступала на причт кафедрального собора. Так, во Владимире со всех приходов на посаде венечная пошлина собиралась на причт городского Успенского собора, а в Новгороде она собиралась на софийских соборян не только на посадах, но и в 110 погостах Новгородских пятин, т. е. едва не с половины церквей собственно Новгородского края. Венечную пошлину на архиереев, по Стоглаву, собирали поповские старосты и десятские священники, а на соборы «свою венечную пошлину» взимали сами соборные протопопы и священники (гл. 69). д) Проскурная пошлина. Новгородский софийский причт брал проскурную пошлину с посадских церквей и с 90 монастырей: «с иного монастыря до гривны новгородской, с иного больше того, а с иного меньше». |
| В 1946 году помещение было возвращено церкви. В 1963 году церковь была электрифицирована, в 1987 году крыша и купола покрыты оцинкованным железом. http://sharangha.ru/hrams/10-kazanskiyhram.html По историческим справкам из «Государственного Архива Кировской области» и из Вятского Епархиального Архива, приход в честь Казанской иконы Божией Матери был основан в 1872 г. (анкетные сведениях о приходе Казанско-Богородицкой церкви села Роженцово на 1882 г.) . «Лесная местность прихода была единственной причиной заселения этого края крестьянами степных уездов. Лесная же местность была главной причиной и в открытии села, так как по отсутствии удобных дорог крестьяне увидели себя вдали от приходского храма и своего духовного отца. Все жители прихода - русские и православные, из них мужского пола - 1403 и женского - 1506. Прихожане, хотя жители и лесные и народ неграмотный, но благодаря своему усердному посещению приходского храма смягчают прежний свой грубый характер. К пище и еде не имеют изысканного вкуса. В одежде довольствуются своими домоткаными зипунами и бублёнными полушубками. Лес в приходе смешанный: ель, пихта, береза, липа; с небольшим количеством дуба, вяза, клена, рябины и черемухи. Сосновый лес находится в западной части прихода. Постоянные жители лесов - из зверей: медведь, волк, заяц, белка, куница, лисица и лось; из дичи: рябчик, тетерев и глухарь. Местные жители прихода ремеслами не занимаются» (Основание: ф. 574, оп. 1, д. 950/11, л. 1228-1229). Приход был открыт по определению Вятской Духовной консистории (протокол от 06.03.1872 г.) в 1872 г. из 15 селений в 7 верстах вокруг села Роженцова из деревень сел. Нежнурского и Шаранги. Приход отнесен к четвертому благочинническому округу Яранского уезда, где был единственным приходом благочиния. В клировой ведомости Казанско-Богородицкой церкви села Роженцово Царевосанчурского благочиния на 1873 г. указано, что «церковь деревянная на таковом же фундаменте устроена по благословению преосвященного Аполлоса епископа Вятского и Слободского в 1872 г. из молитвенного дома в честь Казанской Божией Матери, освящена 1 апреля 1872 г. в честь Казанской иконы Божией Матери царевосанчурским благочинным протоиреем Михаилом Алексеевичем Никоновым. Эту дату принято считать годом основания села. Причта при сей церкви по штату положено: настоятель и псаломщик. Духовенство обеспечено содержанием ругою и другими сборами от прихожан. Земли при церкви нарезано 66 десятин. Метрические книги за сей год велись исправно. Расстояние сей церкви от г. Вятки 300 в., от местного благочиния 40 в. Ближайшие к сей церкви села Троицкое - Шаранга в 14 в. и Николаевское - Нежнур в 15 в. |
| д. А. И. I, 155, стр. 275. 518 Духовенство было тяглым сословием относительно архиереев и называлось официально «тяглыми попами» (см. напр. А. Э. I, 105 и 197; см. также у Горчакова, О земельных владениях, в прилож. 3. I, IV, VI, X), подобно тому как крестьяне были тяглым сословием, относительно князей. Духовенство подлежало отчасти окладным, отчасти неокладным сборам. К первым относились: дань (налагавшаяся на дворы, землю, пашню и т. п.), подъезд (см. выше § 47, пр. 115), даньские пошлины, «с оброком куница», взимавшиеся за самое собирание дани и оброчных денег, пошлины десятильничи, доводчичи, заездчичи и проч., шедшие в пользу десятильника и других служебных органов, и т. д. К неокладным пошлинам относились: ставленные (взимавшиеся при поставлении), патрахильные и орарные (с вдовых священников и дьяконов), переходные и новичные (разрешавшие переход из одной епархии в другую и из одной церкви в другую) и проч. К последней категории принадлежали и те пошлины, которые уплачивались мирянами, напр. судные (связывавшиеся с производством церковного суда), венечные (взимавшиеся при выдаче венечных памятей), похоронные (взимавшиеся при разрешении погребения скоропостижно умерших) и др. См. об этом Макарий, VIII, 212 и сл. Перов, 76–94. 522 «А в духовных делах десятильником не судити никого, а срочити им пред святители ставитись, и святители их сами судят или кому повелят от священных» А. И. I, 155 стр. 276. 523 Впрочем, из 69 гл. стоглава видно, что наблюдение за грамотами предоставлялось поповским старостам в отношении к сельскому только духовенству, городским же духовенством грамоты должны были предъявляться десятильнику. 525 На соборе 1675 г. подтверждено было воспрещение мирским людям вмешиваться в духовные дела и десятильникам собирать церковную дань и другие архиерейские доходы. Относительно последнего пункта собор выразился: «для тех денежных сборов и церковных даней, и для всяких архиерейских доходов посылаемы были с наказы десятильники, наши дворяне и дети боярские... |
| Татьяна Ткачук: Спасибо. Отец Георгий, церковь считает, что в эвтаназии совмещаются сразу два греха — это желание умереть и умышленное убийство. Но, с точки зрения здравого смысла, смерть иногда является единственным выходом — и для самого больного, и для его измученных родственников. Отец Георгий, возможны ли исключения в оценке священников просьбы об эвтаназии? Георгий Чистяков: Думаю, что все-таки невозможны. Мне кажется, что это тема, в которой будут согласны все — православные, католики, протестанты, люди самых разных убеждений. Но каждый верующий скажет, что это сфера, в которую мы ни в коем случае не должны вмешиваться. Тем более, что же мы сравниваем себя с Голландией? В Голландии совсем другой уровень медицины. В России очень часто люди, и об этом сегодня уже говорил офицер, который нам звонил, люди очень часто требуют смерти, ждут смерти и просят, чтобы прекратили их страдания, просто потому, что им не оказывается медицинская помощь. Потому что в районной больнице или даже в больнице областной, а иногда и московской не хватает медикаментов, не хватает возможностей лечить больного, потому что мало коек, и больного выгружены выпихивать врачи или администрация больница тогда, когда ему могла бы быть оказана помощь. Иными словами, наша медицина настолько плохо финансируется, что самая малейшая мысль об эвтаназии открывает путь к чудовищным злоупотреблениям. Если наша медицина будет финансироваться, то тогда окажется, что на порядки меньше будет людей, которым будет хотеться умереть. Уже Ирина Куница хорошо сегодня об этом говорила: стоит человеку дать обезболивающее, стоит человеку обеспечить уход, стоит человеку помочь в больнице или хосписе, он захочет жить. Ему не хочется жить, потому что он в условиях собачьих находится, только по этой причине. Поэтому, наверное, нам надо не проблему эвтаназии обсуждать, а проблему того, как плохо финансируется наша медицина, и как необходимо на порядки больше денег вкладывать в медицину, чем они у нас вкладываются. Татьяна Ткачук: Спасибо, отец Георгий, Вы абсолютно правы, но мы и эту проблему сегодня обсуждаем, потому что мы все время к ней возвращаемся, о чем бы ни начинали говорить. |
| SPb., 1890. T. 1. S. 64). О других вкладах кн. К. И. Острожского в Борисоглебский собор в Новогрудке в 1518–1519 гг. см.: Ярушевич. Ревнитель православия. С. 147–148. Подлинность грамоты кн. К. И. Острожского церкви св. Николая в Смолевичах вызывает сомнения. Явно недостоверна дата документа, язык его заметно отличается от того, которым написаны другие грамоты князя (Ярушевич. Ревнитель православия. С. 183). Вкладная запись кн. К. И. Острожского Дерманскому монастырю не может датироваться 1507 г., так как в ней Константин Острожский фигурирует как «пан виленский», каким он был между 1513 и 1522 г. В рамках этого временного промежутка употребленный в записи «8 индикт» указывает на 1520 г. Подлинность грамоты монастырю в Тороканях вызывает сомнения: в 1517 г. не существовало еще уряда «каштеляна волынского», позднее среди волынских каштелянов не было Пясечинских. По мнению М. С. Грушевского, язык грамоты дает основания утверждать, что это фальсификат 2-й пол. XVIII в. (Грушевський. Icmopiя України—Руси. Т. 5. С. 264). Грамота 1507 г. была затем дополнена новым пожалованием Сигизмунда I 1511 г., по которому кн. К. И. Острожскому предоставлялось право в монастыре «общину въстановити и ряд справити подлуг их закону греческого». Особенность этого документа в том, что он определяет порядок выборов игумена обители — кандидата на игуменство должны были предлагать королю «князи, панове и земяне Волынское земли» вместе со старцами монастыря. При этом игумен обязывался дать королю 60 золотых «челобитья» (Архив Юго-Западной России. 1907. Ч. 8. Т. 4. 34. С. 289). Эта попытка поставить Жидичинский монастырь под коллективный патронат Волынских владык — одно из первых проявлений стремления сословных объединений шляхты и мещанства подчинить своему контролю церковные учреждения, находившиеся ранее под великокняжеским патронатом. Полоцкий привилей содержит ряд статей, определявших статус и характер отношений между разными группами местного духовенства. Так, подтверждалось право владыки получать с попов в свою пользу налог — «куница соборная шерстью» (аналогичная норма есть и в витебском привилее — там же. |
| А Куница говорит: — Нет, Терентий спать на дворе сядет. Я поверху промышляю, я его и съем. Терентий-Тетерев услыхал их спор, испугался. Полетел на опушку, сел на макушку и давай думать, как ему злых зверей обмануть. На дереве сядешь — Куница поймает, на землю слетишь — Лисица сцапает. Где же ночевать-то? Думал-думал, думал-думал, — ничего не придумал и задремал. Задремал — и видит во сне, будто он не на дереве, не на земле спит, а в воздухе. Кунице с дерева его не достать и Лисице с земли не достать: вот только ноги под себя поджать, — ей и не допрыгнуть. Терентий во сне ноги-то поджал да бух с ветки! А снег был глубокий, мягкий, как пух. Неслышно по нему крадётся Лисица. К опушке бежит. А поверху, по веткам, Куница скачет и тоже к опушке. Обе за Терентием-Тетеревом спешат. Вот Куница первая прискакала к дереву да все деревья оглядела, все ветки облазила, — нет Терентия! «Эх, — думает, — опоздала! Видно, он на земле, в кусту спал. Лисице, верно, достался». А Лисица прибежала, всю опушку оглядела, все кусты облазила, — нет Терентия! «Эх, — думает, — опоздала! Видно, он на дереве спал. Кунице, видно, достался». Подняла голову Лиса, а Куница — вот она: на суку сидит, зубы скалит. Лисица рассердилась, как крикнет: — Ты моего Терентия съела, — вот я тебе! А Куница ей: — Сама съела, а на меня говоришь. Вот я тебе! И схватились они драться. Жарко дерутся: снег под ними тает, клочья летят. Вдруг — трах-та-та-тах! — из-под снега чем-то чёрным как выпалит! У Лисицы и Куницы от страха душа в пятки. Кинулись в разные стороны: Куница — на дерево, Лисица — в кусты. А это Терентий-Тетерев выскочил. Он как с дерева свалился, так в снегу и заснул. Только шум да драка его разбудили, а то, наверное, и сейчас бы спал. С тех пор все тетерева зимой в снегу спят: тепло им там, и уютно, и от злых глаз безопасно. Водяной конь На широкой-широкой сибирской реке выбирал старик сети, полные рыбой. Внук ему помогал. Вот набили они лодку рыбой, закинули сети опять и поплыли к берегу. Старик гребёт, внук правит, вперёд глядит. |
| — Я Куница — всех мелких зверей убийца. Я страшней Хоря, со мной не спорь зря. Ступай-ка из терема вон, пока цела. Испугалась Белка Куницы, ускакала. Ничего не натаскала Куница, стала так в дупле жить: на своей шёрстке. Год живёт, другой живёт — крошится старый дуб, шире дупло. На третий год узнали про то дупло пчёлы. Прилетели. Видят — дуб, в дубу — дыра с лошадиную голову. Кружат, жужжат, спрашивают: — Терем-теремок, кто в тереме живёт? — Жил Дятел пёстрый — нос вострый, жил Скворец — первый в роще певец, жил Сыч — попадёшь к нему в когти — не хнычь, жила Белка — по веткам скакалка, по дуплам сиделка, теперь я живу — Куница — всех мелких зверей убийца. А вы кто? — Мы пчелиный рой — друг за дружку горой. Кружим, жужжим, жалим, грозим большим и малым. Ступай-ка из терема вон, пока цела! Испугалась Куница пчёл, убежала. Натаскали пчёлы воску, стали в дупле жить. Год живут, другой живут — крошится старый дуб, шире дупло. На третий год узнал про то дупло Медведь. Пришёл. Видит — дуб, в дубу — дырища в целое окнище. Спрашивает: — Терем-теремок, кто в тереме живёт? — Жил Дятел пёстрый — нос вострый, жил Скворец — первый в роще певец, жил Сыч — попадёшь ему в когти — не хнычь, жила Белка — по веткам скакалка, по дуплам сиделка, жила Куница — всех малых зверей убийца, теперь мы живём — пчелиный рой — друг за дружку горой. А ты кто? — А я Медведь, Мишка, вашему терему крышка! Влез на дуб, просунул голову в дупло, да как нажал! Дуб-то пополам и расселся, а из него — считай-ка сколько лет копилось: шерсти, . да сена, . . да воску, . . . да моху, . . . . да пуху, . . . . . да перьев, . . . . . . да пыли — . . . . . . . да пх-х-х!.. Теремка-то и не стало. Кукушонок Кукушка сидела на берёзе среди рощи. Вокруг неё то и дело мелькали крылья. Птицы хлопотливо сновали между деревьями, высматривали уютные уголки, таскали пёрышки, мох, траву. Скоро должны были появиться на свет маленькие птенчики. Птицы заботились о них. Они спешили — вили, строили, лепили. А у Кукушки была своя забота. Она ведь не умеет ни гнёзд вить, ни птенцов воспитывать. Она сидела и думала: |
| «Царю Государю Михаилу Феодоровичу бьет челом богомолец твой, Рождества Пресвятыя Богородицы на сенех дьякон Акиндин. Кликал государь, за ваше государское многолетное здравие товарищ мой диакон Никита, многолетия в навечерие Рождества Христова, а я государь, кликал в новечерие Богоявления Господа нашего Иисуса Христа, и товарищу моему, государь, дьякону Никите за кликанье дано своего царскаго жалования по книгам с казеннаго двора сукна, а из большаго приходу 2 руб. денег. Милосердый государь царь и великий князь Михайло Феодорович всея Русии самодержец, пожалуй меня богомольца своего, вели, государь, и мне дать свое государское жалованее, кликальное сукно и деньги против товарища моего дьякона Никиты по книгам. Царь государь, смилуйся, пожалуй» 2058 . 22 к стр. 166. Шуба Рождественскому протопопу Якову «Декабря 30. 1635 г. протопопу Якову сделана шуба, на верх пошло камки куфтерю таусиновой травкой 10 аршин 10 вершков с полувершком по рублю аршин, в подкройку – цки куньи с руковы – в них 49 куниц, по 11 алтын по полторы деньги куница, на опушку и на ожерелье и 2 бобра ценою 4 руб. с полтиною, на вставку к ожерелью полтора соболя – цена 25 алтын, на нашивку 26 золотников шелку багроваго по 6 денег золотник, пришито 15 пуговиц серебрянных золоченых – цена 3 руб. 7 алт., и всего шубе цена – 36 руб. 17 алт. полтретья деньги. Кафтан камка адомашка двоелична, шелк зелен да червлен; камки пошло 2 аршина с полуаршином по 30 алт. арш., в подкройку цки куньи – цена 13 р. с полтиною, да в прибавку 8 куниц по 11 алт. с полтретью деньги куница, на опушку 9 арш. Пуху – цена рубль; на ожерелье соболь – цена полтина, на нашивку 21 золотник гвоздичного шелку по 6 денег золотник, пришито 12 пуговиц серебряных резных, весу и задело 21 алт. 2 деньги; и всего кафтану цена – 28 р. 14 алт.; шапка бархот червлен. Бархату пошло полдесять вершка, цена рубль 10 алтын с полтретья деньги; на испод пошло 10 пупков собольих – цена рубль, на подпушку 2 звена пуху – цена полтора рубля, и всего шапке – цена 3 р. 27 алт. с полуденьгою» 2059 . 23 к стр. 166. Товары на платье Рождественскому протопопу Андриану |
| Начинаются у чеканов тревоги, чеканят они целый день. Всем теперь слышны и видны. — Чек-чек! Чек! Чек-чек! — будто косу отбивают. — Пора! — люди говорят. — Время косы отбивать! В самый раз: налились травы, затучнели луга. Чекан зачеканил! Загадочный зверь Кошка ловит мышей, чайка ест рыбу, мухоловка — мух. Скажи, что ты ешь, и я скажу, кто ты. И слышу я голосок: — Угадай, кто я? А ем жуков и муравьёв! Я подумал и твёрдо сказал: — Дятел! — Вот и не угадал! Ещё я ем ос и шмелей! — Ага! Ты птица-осоед! — Не осоед! Ещё я ем гусениц и личинок. — Гусениц и личинок любят дрозды. — А я не дрозд! Ещё я грызу сброшенные лосями рога. — Тогда ты, наверно, лесная мышь. — И вовсе не мышь. Бывает, я сама ем даже мышей! — Мышей? Тогда ты, конечно, кошка. — То мышка, то кошка! И совсем ты не угадал. — Покажись! — крикнул я. И стал вглядываться в тёмную ель, откуда слышался голосок. — Покажусь. Только ты признай себя побеждённым. — Рано! — ответил я. — Иногда я ем ящериц. А изредка рыбу. — Может, ты цапля? — Не цапля. Я ловлю птенцов и таскаю из птичьих гнёзд яйца. — Похоже, что ты куница. — Не говори мне про куницу. Куница мой старый враг. А ем я ещё почки, орехи, семена ёлок и сосен, ягоды и грибы. Я рассердился и крикнул: «Скорей всего, ты — свинья! Ты лопаешь всё подряд. Ты одичавшая свинья, которая сглупу забралась на ёлку!» — Сдаёшься? — спросил голосок. Ветки качнулись, раздвинулись, и увидел я… белку! — Запомни! — сказала она. — Кошки едят не только мышей, чайки ловят не только рыбу, мухоловки глотают не одних мух. А белки грызут не только орешки. Паучок С дерева вниз спускался на паутинке паучок. Да ловко так: выпускал паутинку и на ней, как на канате, спускался всё ниже и ниже. Я подошёл, чтобы лучше разглядеть этого акробата. Зацепил пальцем паутинную ниточку повыше паука, покачал паука в воздухе, как бумажный мячик «раскидай» на резинке, и стал поднимать поближе к глазам. Да не тут-то было! Тяну паука за паутинку вверх, а он паутинку разматывает и опускается вниз. Я быстрей тяну, он быстрее разматывает. Я руками перебираю, только пальцы мелькают, а он паутину выпускает и скользит вниз. Как будто я катушку за нитку тяну вверх: тяну, тяну, нитка разматывается, а катушка ни с места. Крутится, вертится, а вверх ни на сантиметр! |
|
|
