| - Мои рассказы и повесть, вряд ли, подойдут издательству «Молодая гвардия», – словно бы услышав мои внутренние сомнения, сказал Белов. – Я больше пишу о современной деревне… Если вы интересуетесь положением в современной деревне, то, может, и почитаете… Что-то подкупало в этой простоте и доверительности, которая исходила от Василия Ивановича Белова, немногословного, стеснительного, чуть-чуть неуверенного в себе, ведь он пришёл в «чужое» издательство, тут и «своих» полно, а всех даже и такое мощное издательство прокормить не в состоянии, конкурс рукописей был слишком велик, даже не столько рукописей, сколько имён, порой и дутых. Но и дутые были «своими». Не выбросишь, столько лет кормили». «Свои» всегда существовали при любом издательстве. Но всё же и сам новоиспечённый заведующий редакцией русской прозы, и главный редактор Николай Родичев, который был в тот момент в командировке на Сахалине, считали служебным долгом искать «свежие силы» для литературы. Поэтому, наверное, Виктор Васильевич на одном дыхании прочёл оставленную рукопись – за день-два. И понял: это настоящая проза, без фальши, без подделки. Но как включить её в план издательства? Мучительный вопрос! Ведь на издание своих трудов претендовали «мэтры», а тут мало кому известный автор. Без долгих раздумий Виктор Петелин решил отдать рукопись на рецензию Юрию Лаптеву, проректору Литинститута, лауреату Сталинской премии, который тоже писал о деревне, следовательно, знал её. Кому же, как не ему. « Вскоре Юрий Лаптев принёс рецензию, я лихорадочно смотрю на последние абзацы рецензии: печатать в таком виде не следует. М-да-а. Такого я не ожидал. А Юрий Григорьевич начинает мне объяснять, что если напечатаем такое произведение, то завтра же нас всех разгонят, обвинят в клевете на колхозное крестьянство, как уже не раз бывало в нашей истории литературы, а вы, Виктор Васильевич, ещё молодой и этого не знаете, а я всё это сам пережил». Отрицательная рецензия! Тот, кто сталкивался с «издательской кухней» знает, что это такое. Она могла разом «перечеркнуть» рукопись вологодского автора, негативно повлиять на его дальнейшую творческую судьбу. Петелин понимал, что следовало каким-то образом «спасать положение». Он позвонил писателю Виктору Чалмаеву, который охотно сотрудничал с «Советским писателем», причём, высказал своё мнение о прозе Белова, уж очень хотелось поддержать молодой талант. |
| Сочинено было сказание, будто Владимир Всеволодович Мономах, желая поискать себе славы прежних русских князей, послал своё войско на греческую империю, чтобы оно пленило грады и веси, – будто император греческий Константин Мономах (умерший за 60 лет до занятия Владимиром великокняжеского престола), желая купить мир у Владимира, прислал ему царский венец (с другими регалиями), чтобы он был венчан им от посланных трёх епископов, – будто Владимир Всеволодович, сам венчавшийся царским венцом, заповедал не делать этого последующим великим князьям, дабы удельные князья не воевали с ними из зависти и не погубили государства, и будто он передал венец своему младшему сыну Юрию Долгорукому для хранения из рода в род, пока Бог не воздвигнет царя, истинного самодержца, в государстве русском. См. у Карамзина к т. II примечание 220. Что касается до происхождения наших князей от Августа Кесаря, то воспользовались литовским сказанием, будто первый государь Пруссии Прус, был брат Августа Кесаря, и начали выводить Рюрика из Пруссии, выдавая его за потомка Прусова (Степенная книга I, 7 и 78 fin.). Что сказание о Владимире Мономахе и новая генеалогия Рюрика сочинены не позднее Василия Ивановича, см. редакции сказания о Владимире, в которой есть и о происхождении Рюрика от Пруса, в Описании сборников Публичной Библиотеки А. Ф. Бычкова, лист 95 (cfr у Карамзина ibid.). Девяносто-однолетний автор сказания называет себя Спиридоном-Саввой и не без вероятности может быть принимаем за митрополита Спиридона Сатану, о котором говорили мы выше (так называемая шапка Мономаха известна по духовным завещаниям великих князей с Ивана Даниловича Калиты. Иван Давилович просто называет её золотой шапкой, т. е. без прибавления, что она Мономахова.– Вивлиофика I, 50. На Дмитрия Ивановича при его венчании на великое княжение, 4 Февраля 1498 года, она возложена была уже как шапка Мономахова, – Собрание государственных грамот и договоров II 27. Наконец, к ней сочинено было и наше сказание. О прочих регалиях, будто бы присланных Константином Мономахом Владимиру Мономаху , сравнивай духовные завещания великих князей в том же томе Вивлиофики и в Собрании Государственных Грамот т. I). |
| Разумеется, это делалось неспроста, а по большему почтению и любви к св. Юрию. Глава девятая Упомянув не раз, что Степан Иванович отдавал видимый преферанс тому, что исходило «не з стороны московськой», я должен предупредить читателя, чтобы он не поспешил счесть Вишневского политиком, сепаратистом, или, как нынче называют, «хохломаном». Правда, что тогда на хохломанство не только смотрели сквозь пальцы, но даже совсем и знать о нем не хотели; но если бы кто приступил к душе Степана Ивановича и «со всяким испытанием», то он не нашел бы там ничего политического. Вернее всего, он почувствовал бы себя там как в амбаре, где все навалено и все, почитай, есть, но никто толком ничего не отыщет. Вишневский противоречил решительно всем, кроме своей первой жены, здесь уже довольно подробно описанной Степаниды Васильевны, из рода тверских дворян Шубинских. Если собеседник был хохломан и хвалил все малороссийское, то Вишневский непременно хотел выставлять недостатки малороссийских нравов и делал это с талантом, доводя свои сравнения до большой меткости и едкости. Тогда он усердно похвалял Польшу, особенно Батура и Собиесского , — называл «Богдана» великим «пьянычкой» и приводил спор к решительной, по его мнению, формуле, что «Польша впала и нас задавила». Но отзывался кто-нибудь со вздохом за Польшу — и Степан Иванович сейчас переменял вал в своем органе и вел речь на великорусский мотив. Он махал рукою и презрительно заключал: Но Вишневский не был и поборник строгого уважения к властям, а, напротив, как выше показано, сам весьма часто и даже почти при всяком случае готов был унижать и оскорблять органы законной власти. Не был он и демократом, не был и народником в нашем нынешнем понятии. Напротив, самое скромное и, по-видимому, безобидное учреждение выборной должности городских голов его смешило, и он ни за что не хотел называть их «головами», а называл иначе. Словом, Вишневский, по короткому, но меткому определению простых людей, был «пан, як се належи — як жубр из Беловежи », то есть он был «барин как следует, все равно что зубр из Гродненской пущи, который не чета обыкновенным быкам, а всех их отважнее и сильнее. И как пан, он наблюдал свое полное достоинство и знал толк в этом деле. Не имея настоящего образования и не читав неизвестных еще тогда политических рассуждений, написанных позже такими людьми, как Токвиль , — он верно понимал космополитические стремления настоящего аристократизма, свойственные также и настоящему демократизму, ибо при обоих объединяющим стимулом является принцип, оттесняющий в сторону симпатии национальности. Вишневский недолюбливал поляков, но чуть речь заходила о каких-нибудь именитых людях «московських», — он сейчас начинал строить иронические гримасы и, улучив минуту, когда Степанида Васильевна не была в комнате, говорил: |
| «Конкретика» в том, что 18 марта 1992 года премьер правительства Москвы Ю. Лужков издал распоряжение 637-РП « О передаче в пользование приходу Русской Православной Церкви Московского Патриархата церкви Власия в Староконюшенном пер. (ул. Рылеева, 20)...» Приведу выдержки из одного интервью, что весной 2006 года взял у Анатолия Полетаева. Многое по ситуации тех лет разъясняет: - Я верующий, православный человек, - делился Анатолий Иванович . - И возвращение храма в лоно Церкви только приветствовал. Тем более что возвращали мы храм полностью восстановленный, к чему и я, и коллектив приложили немало усилий... Это были стены без крыши, окон и дверей, отопления и прочих коммуникаций... Возвращению храма Церкви мы были рады. Но... Нам-то куда было деваться? По существующему законодательству, по Федеральному закону «О культуре», статья 33, нам должны были предоставить равноценное помещение. Однако от Москомимущества предложений не поступало. Несколько лет тянулись арбитражные суды, пока, наконец, нас силой не «выселили». Ютились мы сначала в трёх сырых подвалах. Потом нам «предоставили» бывший детский садик - здание под снос, в аварийном состоянии... В сентябре 96-го постановлением правительства Москвы 733 нам на 15 лет и в безвозмездное пользование передали один из залов действующего кинотеатра «Победа». Выданный нам на помещение ордер администрация кинотеатра тут же в арбитражном суде опротестовала. Мне удалось попасть на приём к Юрию Михайловичу Лужкову. Он дал указание своему первому заму О.М. Толкачеву, курирующему Москомимущество: «...отдайте «Бояну» всё, что занимает театр «Новая опера», после его отъезда из «Зенита»...»... - Анатолий Иванович, что же полтора года медлили, договор не подписывали? - А вы взгляните, какие площади нам выделены. По постановлению правительства Москвы - это 2730 кв. м, по договору - 2113. - Куда же 600 «квадратов» делись - испарились? - 600 метров - это пристрой за сценой, сделанный «Новой оперой» к основному зданию, где размещались мастерские, складские, гримёрные. Но к тому времени по БТИ эти метры не проходили. И потом, взгляните на прочие условия договора: не полное хозяйственное ведение, как, например, театру «Новая опера» в реконструированном здании, не безвозмездное пользование, но - аренда, и по цене 180 рублей за квадратный метр в год. Цена будто бы льготная, но до дефолта августа 1998 года это в совокупности составляло около 80 тысяч долларов США в год. После дефолта - около 15 тысяч, и всё равно - цена для нас неподъёмная... |
| 94 Село Поляны получило своё название от Полян (поле), – Славянского племени, занимавшего нагорный берег Днепра и прилегавшего на северо-западе к Деревской земле (Древлянской) по Тетерову, на западе в Погорыце к южным расселениям Дреговичей, на юго-западе по среднему течению Буга – к Тиверцам, а на юге, быть может, к Улучам, впоследствии отодвинувшимся к Карпатам и за Днестр, («Очерки Русской исторической географии» Н. П. Барсова, издание 1885 года, стр. 128–129). 95 Название своё село это получило от находящегося здесь красивого Става, или озера при р. Горыни. 96 См. «Полнее Собрание русских летописей», изданное по Высочайшему повелению археографическою комиссиею – в СПб., т. 2, 1843 г., в «Прибавлении к Ипатиевской летописи» – Густынская летопись, стр. 347. 98 Привилегия вел. кн. Александра читается так: «бил нам челом староста Луцкий Маршалок Волынской земли князь Семен Юрьевич и просил у нас, абыхмо ему дозволылы ярмарки мети в Степани и поведал пред нами, штож месту нашему Луцкому не шкодно есть. И мы на его челобитие то учинылы и тот ярмарок в месте его Степани призволылы есмо ему меты на Светого Спаса день един в году. Писано в Вильне. Мая 2 дня Индикта 2» (Метрик. Литов. 191, стр. 185). Волын. Еп. Ведом. за 1882 г. 35; стр. 1128 изд. ст. А. Сендульского «м. Степань Ровен. уезда». 99 Декрет Сигизмунда по этому поводу читается так: «Во имя Божие станься! Кдыж з прироженого звычаю небеской и земской уставы, обычай есть каждому, а звлаще человечеству во всяких речах слушную заплату учиныты, цнотливую высокостью славы, которую он походят з низкаго ряду к размножению, что у высокий стан, овшски годнейшая речь есть, высокость персоны щедростливостию паньскою вышей размножение обродыты обдарыты. А протоку выгоистой тое речи памяти, Мы Жигимонт… бачиты велыкие послуги Гетмана найвыжшаго вел. княжества Литовскаго, старосты Луцкаго, Браславскаго, Виннецкаго. Маршала Волынской земли князи Канстантина Петровича Острожскаго не только за вас, али еще за славное памяти Отца нашего Казимира и брата нашего Александра, же он горла своего на противку неприятелей наших и накладов велыкых не жаловал, штож звык чыниты до нынешнего дне и хотяче ему оным его працам и накладам никоторую часть заплаты учиныты, пожаловали есьмо его и дали ему замок Степань за мистом и зо всими волостьми и тую третью часть замка Степаня и место и всих волостей, которой ж спала была на князя Юрия Ивановича Дрбровицкаго, бо тое именье дал был отец наш Юрию Семеновичу до своей воли, а што пользе отец наш дал кому до иого воли, то есть в нашей воли, кдыж тот замок есть в нашей воли. |
| А.Г. Елфимов рассказал о проделанной ранее работе, о планах на будущее, о том, что сейчас, например, готовится к изданию при поддержке известного мецената Коваленко Бориса Ивановича (род в с. Петропавловка Омской области) очередной том альманаха «Тобольск и вся Сибирь. Муромцево» – о районе с богатой историей, но в нём будет показана роль сибирского крестьянства, как станового хребта русской государственности. Прозвучала мысль о том, что многие учёные, в частности Иван Солоневич, утверждали, что нет в истории человечества более великой государственности, чем русская, которая существует вот уже 1150 лет. Можно говорить и о той демократии, сказал далее А.Г. Елфимов, которую насаждают США, но истинная демократия существовала только в России, например, Новгородское Вече и другие подобные формы народного управления. Аркадий Григорьевич рассказал и о том, как проходила подготовка 28-го выпуска альманаха, отметил огромный вклад в создание этого проекта художника Ивана Евгеньевича Лукьянова и главного редактора альманаха «Тобольск и вся Сибирь» Юрия Петровича Перминова, который сумел создать этот грандиозны выпуск альманаха с использованием материалов более 200 авторов. В этом томе есть и омские авторы. В своей речи Аркадий Григорьевич отметил, что сейчас приходит много отзывов об этой работе, например, письмо командующего Северным флотом России адмирала Н.Евменов, где дана превосходная оценка этого проекта. Состоялись презентации альманаха в Тюмени с участием отделения Русского географического общества, в Государственной исторической публичной библиотеке России, в библиотеке Минусинского регионального музея им. Н.М. Мартьянова, в Государственной универсальной научной библиотеке Красноярского края, Новосибирской государственной областной научной библиотеке. Далее слово было предоставлено историку, краеведу Александру Андреевичу Лосунову, который является соавтором многих выпусков альманаха: «Тобольск и вся Сибирь», в том числе и в новых выпусках, которые готовятся к печати: «Муромцево», «Белорусы в Сибири» и других. Александр Андреевич поблагодарил А.Г. Елфимова за масштабный проект исследования истории Северного морского пути, который ждали и в Санкт-Петербурге, и в Москве, и в Омске. Уникальность этого издания и в том, что выпущено оно своевременно, так как именно сейчас интересы многих стран мира устремлены в Арктику. Прозвучала благодарность издателям, главному редактору Юрию Петровичу Перминову и за то, что труды Александра Васильевича Колчака заняли в этом издании достойное место. |
| О их судьбе можно было бы только гадать, если бы не одно обстоятельство. С Волоцким уделом связал свою жизнь и сын А. Ф. Голенина – Андрей Андреевич. Подобно отцу он служил волоцкому князю Борису, затем его сыну Ивану, а после смерти последнего в 1503 г. перешел к внуку Бориса Волоцкого – Юрию Ивановичу, владевшему Рузой, где и находились земли Голениных. В 1508 г. он еще упоминается как воевода князя Юрия, но вскоре (во всяком случае до 1515 г.) постригся в монахи под именем Арсения и стал одним из самых видных старцев Иосифова монастыря. Именно к этому времени относится данная Андрея Андреевича, согласно которой он отдал обители ряд своих владений, в том числе и село Скирманово, относительно которого специально оговаривалось, что оно входило в «те земли, коими землями жаловал государь наш князь Борис Васильевич отца нашего князя Ондрея Федоровича» 117 . Отсюда становится ясным, что А. Ф. Голенин реально владел указанными селами, хотя и не упомянул их в своем завещании. Данное обстоятельство объяснить довольно легко, если вспомнить, что боярин при переходе к новому сюзерену обычно получал определенные земельные владения в его уделе. При этом он должен был оставить свои земли в прежнем уделе старому сюзерену. Между тем, начиная с московско-тверского докончания 1375 г., княжеские соглашения фиксируют новую норму – право бояр сохранять при отъезде свои вотчины в прежнем княжении 118 . Однако, учитывая право свободного отъезда бояр, теоретически возможно представить ситуацию неоднократного отъезда бояр к новым сюзеренам и сохранения за собой полученных вотчин. Неудивительно, что в этих условиях князья предпринимают усилия по предотвращению подобных коллизий. В первую очередь это отразилось на крестоцеловальных записях. Сохранившийся в митрополичьем архиве формуляр крестоцеловальной записи свидетельствует о том, что боярин начинает приносить присягу князю и его детям не только лично, но и от имени своих детей: «А мне, имярек, и детей своих болших к своему государю, к великому князю имярек, привести, и к его детем» 119 . В случае с вотчиной Голениных в Волоцком уделе видим, что только после смерти сына князя, которому они приносили присягу, полученная от сюзерена вотчина становится их полным владением. До этого момента она представляла условное владение и могла быть отобрана в случае прекращения службы. Подобные земли, в отличие от родовых, впоследствии получили название выслуженных вотчин. |
| В XVII веке стали распространяться у нас, вроде Пчелы, сборники Апофегмат, или изречений великих мужей, с краткими сведениями о их жизни, и с присовокуплением некоторых анекдотов. Из этих сборников, неоднократно печатавшихся в первой половине XVIII века, вошло многое в знаменитый Письмовник Курганова. Таким образом, книга Курганова, содержащая в себе, между прочим, и собрание народных пословиц, заменяла для грамотных людей XVIII века старинные сборники Пчел; и как эти последние были значительно распространены, или вполне, или отрывками, между рукописями от XIV до XVII столетия; так и Письмовник был любимой народной книгой до начала текущего столетия. После всего сказанного, нельзя усомниться в народности наших старинных сборников, известных под названием Пчел. Происхождение их чужеземное; но они были усвоены нашими грамотными предками, дополнены и переделаны на русской почве. Они вполне удовлетворяли вкусу читателей: и если были заменены впоследствии, то такими сборниками, которые, по содержанию своему и изложению, сходствовали с ними. Наша старина соединяла со сборниками Пчелы личность одного русского человека, известного под именем Даниила Заточника. Слово о нем, или моление его к князю, помещается в этих сборниках русской редакции, или вполне или отрывками; или же распространяется различными нравственными изречениями и пословицами. Неизвестно, кто такой был этот Даниил, и за что был сослан князем своим на Лаче озеро (Олонецкой губернии); но имя и место его ссылки упоминаются в наших летописях под 1378 годом. Неизвестно также, что в дошедших до нас списках, собственно, принадлежит Даниилу, и что вставлено или присочинено позднейшими списывателями. До изданного г. Ундольским Моления Даниила, по рукописи XV века, сочинение это было известно по спискам XVI и XVII веков и, по своему содержанию, безусловно было относимо ко временам Юрия Долгорукого. Это же прежнее мнение удержано и в «Обзоре русской духовной литературы»: «Даниила Заточника послание к князю Юрию Долгорукому – плод русской христианской мудрости, благодушной среди скорбей» 191 . |
| 88 Местечко Пулины упоминается под именем села Пулин в акте от 1585 года в жалобе Звегольского наместника Василия Богдановича Ильинского и войта Корецкого Томила Манцевича на Берестейского воеводича Фридриха Тышкевича о том, что он переманивает к себе из их имения – села Пулин – крестьян на условиях 20-летней льготы от повинностей (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 145). 89 Село Селец упоминается в акте от 1595 года 7 октября, в инвентаре имений, принадлежащих панам Евстафию, Юрию, Петру и Алесандру Тышкевичам-Логойским и находящихся в Житомирском повете Киевского воеводства, с исчислением крестьян и мещан и их повинностей. Как видно из этого инвентаря, село это называлось раньше Селище, а переименовано в Селец около 1593 г. Впервые его начал заселять Половицкий – слуга помещиков Тышкевичей. (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 226). 90 Село Сколобов упоминается в акте от 1605 года 11 июня, по делу об опустошении с. Мотовиловского, сожжении хуторов, истязании и ограблении крестьян, причём деятельное участие в этом опустошении принимали жители с. Сколобова по распоряжению Грижанского старосты пана Мартина Миховского (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 309). Ещё оно упоминается – под именем с. Сколобовец – в акте от 1700 года 9 сентября в инвентаре м. Горошков и принадлежащих к нему сёл, с исчислением количества крестьян, количества барщины и даней и с оценкой этих повинностей. По этому инвентарю, в селе этом находились четыре данника, из которых каждый в пользу местечка платил 50 грибов, одну курицу, три вязки льна, в каждом по 8 пучков, и – кроме того – работал ещё натурою один день (Архив, ч. 6, т. 2, стр. 3). 91 Деревни Мокренщина и Сплянщина – под именем сёл волости Черниховской – упоминаются в акте от 1640 года 7 мая – в акте разграничения имения князя Януша Острожского – волости Вильской (обнимающей тогда сёла Ивановичи, Грушки, Новополь и Зороков), от имений Стефана Немирича – волости Черниховской, в состав которой входили сёла Ставов (ныне с. Славов), Силенщина, Мокренщина Горбаша и Триковичи (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 269). |
| О судьбе первого Лжедимитрия король не мог жалеть не потому только, что непобедимый цесарь не хотел ничем поступиться Польше: ходили слухи, что некоторые из рокошан имели тайные сношения с Лжедимитрием, что дело шло у них о провозглашении его королем польским, что Димитрий обещал выслать деньги некоторым панам и, между прочим, Стадницкому, самому яростному противнику короля. Вот почему король обещал Волконскому в скором времени отправить своих посланников в Москву, и действительно, в октябре 1607 года приехали в Москву посланники Сигизмундовы – пан Витовский и князь Друцкой-Соколинской поздравить царя Василия с восшествием на престол и требовать отпуска прежних послов и всех других поляков. Переговоры длились до 25 июля 1608 года, когда посланники заключили перемирие с боярами на три года и одиннадцать месяцев на следующих условиях: оба государства остаются в прежних границах; Москва и Польша не должны помогать врагам друг друга; царь обязывается отпустить в Польшу воеводу сендомирского с дочерью и сыном и всех задержанных поляков; король обязывается тем же самым относительно русских, задержанных в Польше; король и республика должны отозвать всех поляков, поддерживающих самозванца, и вперед никаким самозванцам не верить и за них не вступаться, Юрию Мнишку не признавать зятем второго Лжедимитрия, дочь свою за него не выдавать, и Марине не называться московскою государынею. Посланники обязались писать к Лжедимитриевым полякам с увещанием оставить самозванца; на возвратном пути отсылать обратно в свои земли польских ратных людей, которые им встретятся, и разослать во все пограничные города объявления, чтобы никто не смел идти на войну в Московское государство; обязались, что поедут прямо в Польшу, избегая всяких сношений и свиданий с поляками Лжедимитриевыми; но не хотели обязаться, что король выведет Лисовского из Московского государства, потому что Лисовский изгнанник из земли и чести своей отсужден. 1 июня войско Лжедимитрия приблизилось к столице и остановилось над рекою Москвою; сначала не знали, где лучше расположиться: некоторые говорили, что надобно перейти на другую сторону и занять большую дорогу на север, по которой приходят в Москву и ратные люди и припасы. |
|
|
