| Обуянный азартом разоблачений литератор не вспоминал при этом, что награждена была Оксана Георгиевна не за какие-то специальные заслуги перед большевистской властью, а за педагогический труд. За вполне конкретные достижения в педагогике отмечена она высшей наградой страны, на благо которой трудился и ее отец – святой Юрий Новицкий... Эпилог В ночь на воскресенье, 13 августа 1922 года, четверо новомучеников российских: митрополит Вениамин и Юрий Петрович Новицкий, архимандрит Сергий и Иван Михайлович Ковшаров были расстреляны возле станции Пороховые по Ириновской железной дороге. Говорят, что перед смертью их обрили и одели в лохмотья. Николай Чуков сидел уже в другой камере, отдельно от Юрия Петровича Новицкого. Ночью на 13 августа он слышал шум в коридоре, но не знал наверняка, что значит этот шум. Просто встал и раскрыл тетрадку с дневником, а утром обнаружил, что он нарисовал там четырех ангелов с крыльями... § 1. Казнь была совершена тайно... Делалось все, чтобы скрыть дату ее. 12 августа после отчаянных хлопот Ксении Леонидовне удастся получить разрешение на свидание с женихом. «Начальнику ДПЗ. Петрогубревтрибунал настоящим разрешает свидание гражданкам Брянчаниновой Ксении Леонидовны и Новицкой Ксении Георгиевны с осужденным Новицким Юрием Петровичем во вторник, 15 августа» 126 . Но не будет и этого свидания... Сразу, как только Ксении Леонидовне выдадут разрешение на свидание, в ночь с 12 на 13 августа Юрия Петровича Новицкого расстреляют. А Ксения Леонидовна и четырнадцатилетняя Оксана Георгиевна еще два дня будут ждать свидания... Что это? Чудовищная бюрократическая ошибка или заведомая циничная ложь? Вероятнее, последнее. В понедельник, 14 августа, в первый день Успенского поста, духовным чадам митрополита Вениамина, принесшим для него передачу, сказали, что «гражданин Казанский, гражданин Шеин, профессора Ковшаров и Новицкий потребованы и отправлены в Москву»... На самом деле все четверо уже были зарыты в безымянной могиле где-то невдалеке от станции Пороховые по Ириновской железной дороге. |
| К организации «духовных союзов» патриарх Тихон призвал в послании от 19 января 1918 года. В Петрограде такое «Братство приходских советов», председателем правления которого стал протоиерей Николай Семенович Рудинский, было создано еще в октябре 1917 года. Комиссаром братства по общеепархиальным делам «для представительства и зашиты общих прав и интересов Петроградской епархии» был избран присяжный поверенный Иван Михайлович Ковшаров. Юрий Петрович Новицкий принимал участие в работе приходского Совета Скорбященской, что за Литейным двором, церкви. В этом качестве он и подписывал обращение к товарищу Народного Комиссара по просвещению Союза Коммун Северной области З. Гринбергу об открытии Богословского института. Сам Богословский институт Юрий Петрович Новицкий рассматривал, прежде всего, как то живое дело, вокруг которого может активизироваться объединение православных приходов Петрограда, но стенами которого оно не ограничится. К сожалению, многие документы, касающиеся Общества православных приходов, весной 1922 года, когда начались аресты членов правления общества, были уничтожены, и проследить всю работу Ю. П. Новицкого по преобразованию Братства приходских советов в Общество православных приходов пока не удается, зато о том сопротивлении, которое встречал Юрий Петрович на пути создания этого общества, свидетельств сохранилось вполне достаточно. «Мало-помалу в течение апреля и мая 1922 года были арестованы почти все деятели этого Братства (Общества – Н.К.) – пишет в «Воспоминаниях «смертника» о пережитом» 26 протоиерей Михаил Чельцов . – Я чувствовал себя почти спокойно, ибо к этому Братству не имел никакого отношения, даже находился и лично, и принципиально во враждебном настроении. Я и доселе думаю, что Братство это, если не активно, то пассивно, если само не способствовало, то своим положением какого-то самодовлеющего епархиального правящего органа наряду с митрополитом содействовало закрытию Епархиального Совета, коего я был председателем» 27 . Тем не менее можно совершенно определенно сказать, что многие протоиереи и преподаватели-профессора из числа тех, что сообща организовывали Богословский институт, стали и ядром правления Общества православных приходов, организованного Юрием Петровичем Новицким. |
| Таким образом, для десяти подсудимых приговор полностью совпал с обвинением: высшая мера наказания с конфискацией имущества. Никто из подсудимых вины за собой не признал. Параллельно ВЦУ «Живой Церкви» сняло со всех духовных саны, а с митрополита и еп. Венедикта – и монашество. Защита организовала подачу кассации в Кассационный Трибунал и немедленно выехала в Москву. В течение всего процесса прот.Николай сидел в одиночной камере, а после вынесения смертного приговора, с 5 июля, они захотели поместиться вместе Юрием Петровичем Новицким, с которым они были ближайшими соратниками и друзьями, но уже 7 числа узников развели по одиночным камерам: «Ну, дай Бог встретиться при более благоприятных обстоятельствах», – сказал Юрий Петрович, – и мы расстались...». Молодой профессор, юрист, автор монографии «История русского уголовного права», интеллектуал из старинного дворянского рода, «Новицкий очень близко принимает к сердцу интересы церковной жизни, а боевые из них сосредотачиваются сейчас около Богословского института и Общеприходского совещания», – писал отец Николай. Уничтоженное в мае 1922 года «Общество приходов» было пульсом церковной жизни Петрограда, а незаменимым председателем его правления был Юрий Петрович. В 1921 году у Ю.П. Новицкого скончалась жена, и на воле сиротствовала дочь Оксана. О чем думали в камере смертника отец Николай и Юрий Петрович? Конечно, о детях. У внука нмч. Юрия Петровича Новицкого, Юрия Ивановича Колосова, сохранилась его последняя записка: «Дорогая мама. Прими известие с твердостью. Я знаю давно приговор. Что делать? Целую тебя горячо и крепко. Мужайся. Помни об Оксане. Целую крепко. Юрий…». Вырастила Оксану Георгиевну и заменила ей мать Ксения Леонидовна Брянчанинова . Опытный юрист, видя, что вины за осужденными никакой нет, но доказывать что-либо на этом судилище совершенно бесполезно, и все предрешено, в последнем слове Ю.П. Новицкий предложил себя в жертву, если она нужна, чтобы не гибли другие. В архиве митрополита Григория имеется только один рисунок, и сделан он в камере смертника в ночь с 12 на 13 июля 1922 года, когда приговоренные к расстрелу слышали, как четверых выводили из камер… Когда о. |
| В такой момент епископ Алексий был призван в беспокойный Петроград из своего тихого Новгорода. О своём новом правящем архиерее, будущем священномученике, епископ Алексий писал владыке Арсению в письме от 14 мая 1921 года: «Митрополит Вениамин держит в своих руках все нити управления, и от него, с одной стороны, исходит инициатива различных начинаний, с другой – сильная поддержка тех, кто трудится на том или ином поприще. Он всё знает, что у него делается, а также кто и как делает своё дело, и он умеет показать и своё одобрение, и своё неудовольствие. Он прекрасно учёл и понял, в чём заключается при настоящих условиях и в таком городе, как Петроград, сила архипастыря – в возможно частом и тесном общении с народом, и он и себя лично, и своих викариев направляет к тому, чтобы всё более и более расширять круг своего молитвенного общения с верующим народом. И это ему удаётся в большой мере». 28 мая 1922 года митрополит Вениамин обратился к пастве с посланием, направленным против возникшего в Москве обновленческого раскола, а на следующий день 29 мая был арестован. После ареста митрополита Вениамина епископу Алексию пришлось временно принять управление Петроградской епархией. В ночь с 12 на 13 августа митрополит Вениамин вместе с архимандритом Сергием (Шеиным), Юрием Новицким и Иоанном Ковшаровым был расстрелян. Патриарх Алексий, известный осторожностью своих суждений, относительно обновленцев высказывался категорично: «Обновленчество как таковое по существу не ересь и даже не раскол, как мы понимаем этот термин во всём его объёме. Оно не более как рабское следование путём ветхозаветного Хама и новозаветного Иуды». Обновленцы добивались, чтобы епископ Алексий присоединился к расколу и согласился возглавить его в Петроградской епархии. Получив ультимативный документ из Москвы от Высшего Церковного Управления (ВЦУ), согласно которому он должен был немедленно признать власть ВЦУ или покинуть Петроградскую епархию, епископ Алексий не колебался. Он тут же составил следующее заявление: «В Высшее Церковное Управление. |
| ВЕНИАМИН (Казанский Василий Павлович), митрополит Петроградский и Гдовский. 1874 г. – родился на Нименском погосте Андреевской волости Каргопольского уезда, Олонецкой губ., в семье священника. 1893–1897 гг. – учился в Санкт-Петербургской Духовной Академии. 1895 г. – пострижен в монашество, иеродиакон. 1896 г., 19 мая – иеромонах. 1902 г. – архимандрит, ректор Самарской духовной семинарии. 1905 г. – ректор Санкт-Петербургской духовной семинарии. 1910 г. – епископ Гдовский. викарий Санкт-Петербургской епархии. 1917 г. – по избранию от клира и мирян архиепископ Петроградский и Ладожский, затем – митрополит Петроградский и Гдовский. 1917–1918 г. – участник Собора Российской Православной Церкви. 1917 г., август – па открывшемся Соборе Российской Православной Церкви избран членом Св. Синода. 1918 г., 26 января – по определению Собора назначен священноархимандритом Александро-Невской Лавры. Участвовал в открытии Богословско-пастырского училища Петроградской епархии для подготовки священно- и церковнослужителей, преподавателей Закона Божия. Активно участвовал в организации Богословского Института. 1922 г., 15(28) мая – обратился к пастве с посланием, направленным против возникшего в Москве обновленческого раскола. 1922 г., 16(29) мая – арестован и привлечён к суду по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей. 1922 г., 10 июня-5 июля – суд над большой группой духовенства и мирян г. Петрограда. 1922 г., 6 июля – приговорён к смертной казни. 1922 г., ночь с 12 на 13 августа – расстрелян вместе с архимандритом Сергием [Шеиным], Юрием Новицким, Иваном Ковшаровым. 1992 г., 5 апреля – Архиерейским Собором Русской Православной Церкви причислен к лику святых. ВЕНИАМИН (Троицкий Александр Васильевич ), епископ Стерлитамакский. Родился в г. Торжке, в семье священника (младший из трех братьев). Иподиакон епископа Феофила [Богоявленского], был им рукоположен в иеромонаха. 1920-е годы – сослан в Ташкент. 1929 г. – епископ Стерлитамакский (Уфимский?). Вскоре вновь арестован, скончался в ссылке в Мелекессе. |
| Живя в доме Ореста Марковича Новицкого , Юрий Петрович находился в атмосфере образованной религиозной семьи. Можно по-разному оценивать усиленную клерикализацию народного просвещения, проводившуюся в 1880–1905 годах К. П. Победоносцевым , но значительная часть русской интеллигенции была воспитана именно в этом духе. Другое дело, что часть молодежи лишь следовала традиционной церковности, не вдумываясь в богословские тонкости, часть отторгала навязанную религиозность, а часть обращалась к религиозному поиску, осмысливала принципы жизни с этих позиций. Новицкий принадлежал к числу последних. Его религиозность была глубокой и осмысленной, будучи взрослым, он продолжал эту внутреннюю работу. В 1913–1914 годах в Киеве посещал заседания религиозно-философского общества. Переехав в Петроград, продолжал жить той же активной религиозной жизнью, был членом Совета Духовной академии. В числе его друзей и знакомых, естественно, были священники, причем это была элита Петроградского духовенства. Один из них – Николай Константинович Чуков, настоятель Университетской домовой церкви, а затем Казанского собора, ректор Богословского института (в будущем – митрополит Ленинградский Григорий) – был не только прогрессивным священнослужителем, но и сотрудником Академии наук по исследованию Севера России. Другие: настоятель церкви Спаса-на-Сенной, профессор Духовной академии Александр Петровский ; настоятель Троицкого собора Михаил Чельцов ; епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников); первый викарий епархии, епископ Ямбургский Алексий (Симанский), будущий патриарх всея Руси; настоятель Троице-Сергиева подворья архимандрит Сергий (Шеин). Многие из этих людей входили затем в Правление общества православных приходов вместе с Юрием Петровичем. Подчеркну, однако, что его религиозность не была ни бездумной, ни узкоортодоксальной, она опиралась на философию Всеединства, введенную в оборот В. С. Соловьевым и развитую Л. П. Карсавиным. На этой идее последний построил систему христианского мировоззрения и видел в ней фундаментальную категорию исторического процесса. |
| Нет»: Рядом с митрополитом Вениамином и Юрием Петровичем Новицким, архимандритом Сергием и Иваном Михайловичем Ковшаровым все эти яковченки, семеновы, каузовы, смирновы, красиковы, крастины, драницыны, гуревичи и гиринские и не могли выглядеть иначе. Порою дело доходило до анекдотов. Один из членов трибунала, к примеру, оказался студентом, получившим двойку на экзамене у профессора Новицкого. В связи с этим или просто по необходимости, но судьи то и дело как бы забывали, что они сулят Новицкого, просили его дать ту или иную необходимую им юридическую справку. Но все это то, что касается внешней стороны процесса. Толпы людей у здания Филармонии, величественные, почти монументальные фигуры обвиняемых, рядом с которыми жалкими и ничтожными выглядели исполнители написанных в ГПУ ролей. Была, однако, и внутренняя наполненность процесса. Мы говорили, что дело о сопротивлении изъятию церковных ценностей было, так сказать, притянуто за уши. Митрополита Вениамина судили за другое. Судили за отлучение им от Церкви Александра Ивановича Введенского. Судили за открытое сопротивление разработанному Тучковым плану превращения Церкви в отдел ГПУ. Поэтому ни о какой страдательности и невиновности митрополита Вениамина не может быть и речи. Он страдал за вполне конкретную вину перед советской властью в целом, ГПУ и Введенским, в частности. И, разумеется, если бы митрополит Вениамин раскаялся, если бы покорился обновленческому ВЦУ, возможно, он был бы прошен. Митрополит Вениамин не раскаялся. Он сделал то, что обязан был сделать. Исполнил свой архиерейский и сыновний долг перед Русской Православной Церковью. Спас ее от страшной беды... Да, мы знаем, что чекистам удалось обмануть епископа Алексия (Симанского), удалось заставить будущего патриарха снять наложенное митрополитом Вениамином на Введенского запрещение. Мы рассказывали, как торжествовал в те дни Александр Иванович Введенский. Но это ведь он торжествовал, он думал, что побелил... А это было не так. 18 июня, когда на петроградском процессе завершился наконец допрос основных обвиняемых, вся Россия услышала голос запертого в Ярославле митрополита Агафангела. |
| ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ваш чин? ШЕИН. Действительный статский советник. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Революция в какой должности вас застала? ШЕИН. Члена Государственной думы. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Какой фракции принадлежали? ШЕИН. Националистов. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Религиозные вопросы вас давно интересовали? ШЕИН. Я не помню дня моей жизни, когда я ими не интересовался. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Постоянно? ШЕИН. Постоянно». Нужно отметить, что в противостоянии обвинителей и судей своим подсудимым первые всегда проигрывали. И, конечно, не потому, что подбирались недостаточно умные и опытные юристы. Нет... Слишком велики были противостоящие им люди. Рядом с митрополитом Вениамином и архимандритом Сергием, Юрием Петровичем Новицким и Иваном Михайловичем Ковшаровым все эти яковченко, семеновы, каузовы, смирновы, красиковы, крастины, драницыны, гуревичи и гиринские и не могли выглядеть иначе. Порою дело доходило до анекдотов. Один из членов трибунала, к примеру, оказался студентом, получившим двойку на экзамене у профессора Новицкого. В связи с этим или просто по необходимости, но судьи то и дело как бы забывали, что они судят Новицкого, просили его дать ту или иную необходимую им юридическую справку. Но это то, что касается внешней стороны процесса. Толпы людей у здания Филармонии, величественные, почти монументальные фигуры обвиняемых, рядом с которыми жалкими и ничтожными выглядели исполнители написанных в ГПУ ролей. Была, однако, и внутренняя наполненность процесса. Мы говорили, что дело о сопротивлении изъятию церковных ценностей было, так сказать, притянуто за уши. Митрополита Вениамина судили за другое. Судили за отлучение им от Церкви Александра Ивановича Введенского. Судили за открытое сопротивление разработанному Тучковым плану превращения Церкви в отдел ГПУ. Поэтому ни о какой страдательности и невиновности митрополита Вениамина не может быть и речи. Он страдал за вполне конкретную вину перед советской властью в целом, ГПУ и Введенским, в частности. И, разумеется, если бы митрополит Вениамин раскаялся, если бы покорился обновленческому ВЦУ, возможно, он был бы прощен. |
| 2 . Причащения без исповеди; 3 . Отмены поминовения на сугубой ектении на литургии; 4 . Упорядочения сборов на нужды храмов; 5 . Регистрации прихожан и согласования приходских уставов с действующим законодательством»... Сведения эти несомненно были чрезвычайно интересными и, перечитывая протоколы допросов Новицкого, невольно досадуешь на следователя, что он ограничился сухим перечислением тем, поднятых Новицким. Хотя с другой стороны понятно, что сам Нестеров, оформляя протоколы допросов, тоже испытывал сильную досаду. Ответы Юрия Петровича не давали ни малейшей зацепки для связи деятельности общества с инцидентами, имевшими место при изъятии церковных ценностей. § 4. Как мы видели, хотя и готов был товарищ Зиновьев с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, провести изъятие и расстрелять по этому поводу хоть всех представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства, но удар ушел в пустоту, затопить город кровью не удалось, директивы товарищей Ленина и Троцкого в Петрограде остались неисполненными. И когда знакомишься с протоколами допросов арестованных весной 1922 года членов общества православных приходов, видишь, что с большевистской точки зрения общество, возглавляемое Юрием Петровичем Новицким, разумеется, совершило преступление. Оно, по сути дела, сорвало выполнение директивы Ленина – Троицкого... Следователь Губревтрибунала Ф. П. Нестеров не раз, должно быть, пожалел о том, что ушли в прошлое времена революционной законности, когда урицкие и дзержинские приговаривали русских людей к расстрелу, руководствуясь исключительно одной только революционной целесообразностью. Теперь, хотя и очевидна была вина арестованных, но надо было хоть как-то обосновать ее, а с обоснованием получалось плохо. Тем более, что и свидетели отнюдь не спешили перекладывать свою «вину» на чужие плечи. «1922 года мая 18 дня. Я, следователь Петрогубревтрибунала Нестеров Ф. П., допросил митрополита Вениамина, который, будучи предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, объяснил»… |
| И вот теперь Михаил Чельцов оказался в одном фургоне смертников 123 с Юрием Петровичем Новицким. «...Объявляют, что везут не в 3, а в 1 исправдом, где обычно содержатся все приговоренные к смерти в ожидании ее. Это известие прибавляет уныния. Едем при полном молчании. Я помню только одну фразу Новицкого, обращенную ко мне: «Вас вместе с нами к расстрелу?! А знаете ли, Вы наилучший повод к кассации». 124 Свидетельство потрясающее. Юрий Петрович Новицкий, получив смертный приговор, находит в себе силы, чтобы подметить анекдотичность ситуации: вместе с членами правления общества приговорен к расстрелу человек, находившийся «и лично и принципиально во враждебном настроении» к обществу. Но при этом он, разумеется, ни в коей мере не злорадствует над отцом Михаилом, попавшим по воле членов трибунала в компанию приговоренных к высшей мере наказания, а тут же и зароняет – недаром только эти слова Новицкого и запомнились потрясенному Михаилу Чельцову ! – надежду в него: «А знаете ли, Вы наилучший повод к кассации?». В одной этой фразе – весь характер Юрия Петровича, блестящего юриста-профессионала, умеющего мгновенно выхватить самую суть правовой коллизии, человека, способного к великодушию даже в такой безысходной ситуации... Но при этом и отстраненность тоже есть. Новицкий, разумеется, не может знать наверняка, что Чельцов будет помилован, но, называя его «поводом к кассации», он как бы отделяет его от себя. До обидного мало сохранилось свидетельств и документов о последних неделях земной жизни новомученика Юрия Новицкого. Но и того, что удалось обнаружить, достаточно, чтобы проследить, как совершалось последнее восхождение Святого профессора. В камере смертников Юрий Петрович сидел вдвоём с протоиереем Николаем Чуковым. «Вот провели и первую ночь, – пишет он в своем дневнике. – Беседовали об этом кошмарном деле, о всей искусственности его вздутости, о полной невиновности, о бесполезности всей процедуры суда: ведь в обвинительном приговоре упомянуто всё, что опровергнуто показаниями, сохранены даже все опечатки и ошибки в датах, в наименованиях отдельных лиц (Богоявленский – «благочинный, распространяющий по своему благочинию письма Митрополита»!) Словом, полное невнимание ко всему, выявленному в пользу подсудимых, и, наоборот, внесение в приговор того, что не в их пользу – с точки зрения обвинения, – это членство в Думе Шеина, сенаторство Огнева и тому подобные глупости, которыми, хотя бы для виду, надо было вздуть обвинение в процесс. |
|
|
