| 2010. Нелюбов Б. А. Древние Восточные Церкви: Армянская Церковь //АиО. 1999. 2(20). С. 308–339. См. также 2465. Нравственное Богословие См. также: Аскетика 2091–2151); Этика 3054–3061) Общие вопросы 2011. Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан//ЦиВр. 1992. 3. С. 26–42. 2012. Флоровский Г. В., прот. Этос Православной Церкви//ВРЗЕПЭ. 1963. 42/43. С. 133–147. 2013. Чаплин В., прот. Нравственность в Церкви и вне ее: Православный взгляд в условиях меняющегося общества//ЦиВр. 2000. 3(12). С. 87–100. См. также 2728, 2948, 3055, 3122. Священное Писание – источник христианской нравственности См. 132, 292, 336, 489, 2334 и др. Христианская нравственность в истории 2014. Данилевский И. Н. «Добру и злу внимая равнодушно...»?: (Нравственные императивы древнерусского летописца)//АиО. 1995. 3(6). С. 145–159. 2015. Дронов М. , прот. «Не противься злому...»//АиО. 1996. 1(8). С. 136–158. 2016. Румянцева В. С. Епифаний Славинецкий и «Правила поведения для юношества» Эразма Роттердамского//ИВ. 2000. Вып. 1(5). С. 79–86. 2017. Скурат К. Е. Обличение пороков в русской церковной литературе XI-XVII вв.//БТ. 1996. Сб. 32. С. 223–234. 2018. Сомин Н. В. Профессор В. И. Экземплярский и его книга «Учение Древней Церкви о собственности и милостыне»//ЕжБК ПСТБИ, 1997. С. 48–50. См. также 393, 435, 2441. Обязанности христианина по отношению к самому себе 2019. Бурова О. К. Самосовершенствование: анахронизм или проект?//BiP. 2000. 1. С. 103–108. Культурологический анализ: человек в совр. о-ве. Мотивация поведения. Нравственная жизнь христианина См. также: Духовная жизнь христианина 2099–2134). 2020. Лега В. П. О вере и целомудрии//ЕжБК ПСТБИ, 1998. С. 29–33. 2021. Трауберг Н. Л. Мир под оливами; Только детские книги; La sua voluntade...//Страницы. 1999. Т. 4. 2. С. 280–286. Размышления о том, как трудно «христианскому» о-ву сохранить и осуществлять нравственные заповеди Христовы. См. также 1420, 1569, 1659. Христианское воспитание См. также: Церковное образование и воспитание 2629– 2744). |
| В этих словах Ориана Фаллачи, называвшая себя неверующей, оказывается куда большей наследницей христианской цивилизации, чем сам Иоанн Павел II, который так часто от этой цивилизации отрекался. Я, честно говоря, испытываю дискомфорт при одном упоминании «о двух культурах». Когда их ставят на один и тот же уровень, словно две параллельные действительности. Две действительности, имеющие одинаковые значения и ценность. Не стоит так скромничать, господа. Наша культура – это Гомер, Фидий, Сократ, Платон, Аристотель, Архимед. Древняя Греция с ее божественной культурой и архитектурой, поэзией и философией, с ее принципами демократии. Древний Рим с его великолепием, с его понятием Закона, литературой, дворцами, амфитеатрами, с его водопроводом, мостами, дорогами, которые построены римлянами по всему миру. Наша культура – это Иисус, который умер на кресте, чтобы научить нас любви и справедливости. Наша культура – Церковь… Есть и наследство Эразма Роттердамского, Монтеня, Томаса Мора и Декарта…Музыка Моцарта и Баха, Бетховена, Россини, Доницетти, вплоть до Верди, Пуччини…Это музыка, без которой мы не можем жить и которая для мусульманской культуры стыд и великое преступление. Наконец, слава Богу, у нас есть наука и технология как ее производное. Наука, которая всего лишь за несколько веков совершила захватывающие дух открытия, поистине изменив лицо планеты. На Западе мы больше не умираем с голода и от излечимых болезней, как это происходит в мусульманских странах. Согласны? Но даже если считать, что все эти достижения не важны (в чем я лично очень сомневаюсь), скажите мне, какие завоевания принадлежат другой культуре, культуре фанатиков с бородой, чадрой и паранджой? Лекция папы, конечно, по тону и выраженности мысли, по ответственности, которая лежит на нем как на главе крупнейшего христианского сообщества, представляет собой совсем иной текст, чем филиппику, вырвавшуюся из души Орианы Фаллачи после событий 11 сентября 2001 года. Но ведь самой своей реакцией мусульманский мир показал, что и папа с его академическим словом для них «по другую сторону баррикад», а мы для себя должны заметить, что он «по нашу», вместе с Орианой Фаллачи, со всеми теми, кто не отказывается в настоянии на том, что единственная богооткровенная религия есть христианство. Что ценности христианской европейской цивилизации, святые отцы, и наши храмы, и наша музыка, и словесность, и дух наших народов, воспитанных Христовой Церковью, есть то, что передано нам как сокровище, которое надо хранить и от которого не имеем права отступиться. |
| Мартин Лютер был сыном простого рудокопа. После окончания Эрфуртского университета в 1505 году, в 22-летнем возрасте он внезапно и против воли отца вступил в августинский монастырь. Он сразу стал ревностным монахом и быстро обратил на себя внимание генерального викария ордена Штаупица — представителя мистико-библейского направления в Германии. Он привлек Лютера в новооснованный университет в Виттенберге, побудил его выступить на церковной кафедре. Через 12 лет ревностный августинский монах под влиянием тогдашних мистиков-каббалистов превратился в столь же ревностного противника авторитета католической церкви и стал призывать ко всеобщему протесту. Одним из преподавателей в Виттенбергском университете был Филипп Шварцерд, более известный под своим эллинизированным псевдонимом Меланхтон. Он-то и стал не только ближайшим сподвижником Лютера, но вдохновителем и даже автором того самого Аугсбургского Исповедания, которое легло в основание лютеранства . Меланхтон был внучатым племянником известного гуманиста Рейхлина — знатока еврейского языка и европейской философии. Гуманист увлекался сопоставлением новопифагорейского учения с каббалой и считал, что они стремились возвысить дух человеческий до Бога. Противником Рейхлина явился Пфефферкорн, который предложил сжечь все еврейские книги, за исключением Ветхого Завета, потому что в них встречаются насмешки над догматами и обрядами христианской религии. Каббалист Рейхлин вступился за Талмуд, находя в нем много полезного для христиан, и советовал в каждом немецком университете открыть по две кафедры еврейского языка. Богословский факультет в Кельне потребовал от Рейхлина изъять из продажи все свои проиудейские сочинения и публично отречься от Талмуда. Его обвиняли в том, что он подкуплен евреями. Римский папа Лев Х либерально отнесся к Рейхлину и опомнился лишь тогда, когда порожденное любителями Талмуда и Каббалы реформационное движение стало грозить Риму. На первых порах Лютер действовал при самой горячей поддержке гуманистов Эразма Роттердамского и Рейхлина. Лютер очень высоко ценил Рейхлина и называл его своим отцом. Братом Лютера можно считать внучатого племянника талмудиста Рейхлина, вышеупомянутого Меланхтона. Такова была питательная среда, из которой с неизбежностью выросли плевелы разрушительной проповеди протестантов всех мастей. Корни этой проповеди уходят в зараженные иудаизмом герметические учения «мистиков» XIV–XV веков и надежно прикрыты громкой славой главного исполнителя Мартина Лютера. За этой фигурой трудно распознать истинных вдохновителей, но их влияние нетрудно проследить по тем плодам, которые принесло это учение. Вкратце оно сводится к следующему: |
| Наша культура — это Гомер, Фидий, Сократ, Платон, Аристотель, Архимед. Древняя Греция с ее божественной архитектурой, поэзией и философией. Древний Рим с его понятием закона, литературой, дворцами, амфитеатрами, с его водопроводом, мостами, дорогами, построенными по всему миру. Наша культура — это почитание Христа, Который умер на кресте, чтобы научить нас любви и справедливости. Наша культура — Церковь… Наследие Эразма Роттердамского, Монтеня, Томаса Мора и Декарта… Музыка Моцарта и Баха, Бетховена, Россини, Доницетти, вплоть до Верди и Пуччини… Музыка, которая для мусульманской культуры стыд и великое преступление. Наконец, слава Богу, у нас есть наука и технология как ее производное, — наука, которая за несколько веков совершила захватывающие дух открытия, поистине изменив лицо планеты. Но даже если считать, что все эти достижения не важны (в чем я лично очень сомневаюсь), скажите мне, какие завоевания может предложить нам “другая” культура 1 , грозящая превратить мир в царство террора? Лекция папы, конечно, по тону и выраженности мысли, по ответственности, которая лежит на нем как на главе крупнейшего христианского сообщества, представляет собой совсем иной текст, чем филиппика, вырвавшаяся из души Орианы Фаллачи после событий 11 сентября 2001 года. Но ведь самой своей реакцией мусульманский мир показал, что и папа с его академическим словом для них “по другую сторону баррикад”, а мы для себя должны заметить, что он “по нашу”, вместе с Орианой Фаллачи, со всеми теми, кто не отказывается настаивать на том, что единственная богооткровенная религия есть христианство. Что ценности христианской европейской цивилизации, святые Отцы и наши храмы, наша музыка и словесность, и дух наших народов, воспитанных Христовой Церковью, есть то, что передано нам как сокровище, которое надо хранить и от которого мы не имеем права отступиться. Христианство, конечно, религия веротерпимости, что было подчеркнуто, в частности, в последующих заявлениях Бенедикта XVI. Христианин не может не испытывать уважения к сознательной глубокой религиозности иноверного человека. |
| Писании. Гуманизм вызывал в умах ученых критическое отношение к средневековому строю католической церкви. С идеями гуманистическими Франция ознакомилась особенно во время походов Франциска I в Италию. Этот король названный отцом и восстановителем наук – в царствование которого рос и воспитывался Кальвин, – стоя под влиянием сестры своей Маргариты Ангулемской, гуманистически образованной и сочувствовавшей идеям реформации, любил окружать себя учеными, приглашал во Францию Эразма Роттердамского и вызвал из Италии и Германии на университетские кафедры профессоров из среды гуманистов. Идеи гуманизма с кафедр французских университетов проводились в общественное сознание; между тем как с другой стороны сатира, осмеивавшая католические монашеские ордена и духовенство, подрывала уважение к ним в народных массах. Поэтому неудивительно, что протест Лютера в Германии нашел и во Франции не только сочувственные отголоски, но и горячих последователей его вероучения. Сочинения виттенбергского реформатора были очень распространены во Франции и с увлечением читались многими, особенно в среде университета. Из последователей Лютера назовем Лефевра Этапльского (Le Fevre d’Etaples), по словам Ранке, этого патриарха реформации в Франции и лютеранина до Лютера, как назвал его Поленц 5 . По месту рождения земляк Кальвина Лефевр 6 с 1507 по 1520 год, занимаясь изучением Библии , издал много замечательных экзегетических сочинений. Вышедшие в свет в 1512 году толкования его на послание ап. Павла к Римлянам, с греческим текстом, и на четверо-евангелие замечательно не только в том отношении, что они методом грамматически-историческим раскрывают смысл Св. Писания, но особенно в том, что содержат в себе главные пункты протестантского вероучения. В других сочинениях Лефевр восставал против мнений и обрядов католической церкви определенно не указанных в слове Божием. С кафедры университетской он рекомендовал многочисленным своим слушателям вместо чтения повествований о католических святых и изучения систем схоластического богословия читать Св. |
| Последним событием, утвердившим Реформацию в Ливонии, явилось решение ландтага в Вольмаре 17 января 1554 г. Оно было подписано архиепископом Вильгельмом, епископами Дерптским Германом, Эзельским и Курляндским Иоганном, Ревельским Фридрихом и орденским магистром Генрихом фон Галеном и предусматривало, что всякий беспрепятственно и свободно исповедует свою веру до всеобщего христианского Собора, что ни один пастор и церковнослужитель не может быть определен на должность проповедника и пастыря, если не имеет свидетельства о хорошем образовании, достойном поведении и христианском посвящении . Тем самым правители Ливонии даровали всем Ливонским землям свободу религии. Протестантство было уравнено в правах с католичеством. Когда в 1561 г. Южная Эстония попала в зависимость от Великого княжества Литовского, католическая Церковь не стала начинать спора с прибалтийскими дворянами по вопросам вероисповедания. Польский король Сигизмунд Август грамотой от 28 ноября 1561 г. признал неприкосновенность лютеранской Церкви в Лифляндии, гарантировал ее права на землю и другие владения и повелел даже вернуть или возместить то имущество, которое лютеранские церкви потеряли во время войны. Шведское правительство не только признало все права лютеранской Церкви в Северной Эстонии, а после ухода поляков также и в Южной Эстонии, но и заботилось о том, чтобы весь ущерб был действительно возмещен. См.: Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. СПб., 1893. Т. 1. С. 81. Николаев А. История эстонского народа. Таллин, 1926. С. 50. Встречаются и другие транскрипции его имени: Андрей Кнопф фон Кистрин (у Чистовича), Кнэпкен и др. Известно, что он был ровесником Эразма Роттердамского и вел с ним переписку. У Л. Арбузова и А. Николаева — Сильвестр Тегетмайер. Арбузов Л. А. Очерки истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. С. 130. Gadenbusch F. К. Livlandische Jahrbiicher. Riga, 1780. Th. 1. Abschn. 2. S. 304. Geschichte Esthlands/Hrsg. von J. E. Ph. Willigerod. Reval, 1814. S. 104. |
| Почтенный профессор опять попадает впросак. Уже в VI веке последователи еретика Аполинария (IV в.) хотели приписать книгу “О церковной иерархии” своему учителю, поэтому, естественно, должны были выражать сомнения, что автором книги “О церковной иерархии” был святой Дионисий. Об этом пишет преподобный Максим Исповедник в своих знаменитых комментариях к творениям Дионисия Ареопагита . Там же преподобный Максим свидетельствует о том, что по его исследованию книга “О церковной иерархии” принадлежит святому Дионисию. Ссылаться на Эразма Роттердамского в вопросах веры для православного христианина также нелепо, как ссылаться на Боккаччо в вопросах нравственности: это две ягоды с одного поля, только с той разницей, что Боккаччо покаялся, а Эразм Роттердамский так и остался одним из предтеч реформации, хотя формально не принял ее. Протопресвитер Иоанн пишет: “Поводом для сомнений были очевидные анахронизмы, особенно в книге “О церковной иерархии”, где описываются литургические обычаи, характерные лишь для V-VIbb., такие, как обряд пострижения в монашество и чтение Символа Веры на литургии” (стр. 72–73). Что касается чина пострижения в монашество, то он в своей основе должен быть современен самому монашеству. А монашество, как религиозный максимализм, существовало до пришествия Христа; можно сказать, что монашество восходит к самой заре человечества. Уже в ветхозаветное время в Палестине существовали монашеские общины ессеев и ферапонтов (центр последних был около Синая). Своеобразным иудейским монашеством являлось назорейство. Обеты монашества, перемена имени, постриг волос, ношение особой одежды, мы можем видеть, хотя бы фрагментально, во всех религиях, в том числе буддизме, джайнизме и древнеперсидских религиях. Разумеется, это сходство было в значительной степени формальным, так как только христианское монашество обладало силой благодати, но, все-таки, сходство было очевидным. Говорить о том, что могло быть, и чего не было в I веке, который представляет для нас в литургическом отношении белое пятно на карте истории, можно только в виде рационалистических гипотез, но критики святого Дионисия выдают гипотезы за доводы, иначе нечего было бы сказать. |
| Так, с латинского языка им переведены педагогический трактат Эразма Роттердамского «Гражданство обычаев детских», части из географии («Большого Атласа») Блеу, из «Греко-римского права» немецкого историка XVI в. Левенклава, «Анатомия» Везалия и др. С преподавательской и переводческой деятельностью связян его интерес к лексикографической работе: с использованием популярного в то время словаря Амброзия Калепина он составил учебный «Лексикон латинский»; крупнейший лексикографический труд Епифания – «Книга лексикон греко-славенолатинский» – пользовался заслуженным авторитетом вплоть до начала ХШ в. В обширном литературном наследии Епифания более полутораста переводных и оригинальных сочинений. Ему принадлежит ораторские слова, построенные по законам барочной схоластической проповеди , гимнографические силлабические стихи. В Москве Епифаний снискал себе репутацию энциклопедиста. Евфимий Чудовский писал о своем учителе: «Многоученный же муж, не точию в грамматическом и риторском художестве, но и самыя философии и теологии глубин известный сказатель и искусен сый в еллинском и славенском языцех знатель»; в другом отзыве Епифаний назван «искуснейшим разсудителем и опасным (тонким – Л.С.) претолковником греческаго, латинскаго, славенскаго и полскаго диалектов». С именем Епифания Славинецкого связано зарождение в русской культуре так называемого «грекофильского» направления, ориентированного на реставрацию и поддержание традиций византийского (греческого) православия. Идейным центром «грекофильства» стал Чудов монастырь, с которым Епифаний связал свою судьбу с 1651 г., подобно тому, как позднее Симеон Полоцкий , прибывший в Москву в 1664 г., связал свою судьбу с Заиконоспасским монастырем, ставшим оплотом так называемых «латинствующих» – приверженцев западноевропейской богословской учености. Несмотря на различия в культурной ориентации и дискуссии Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий сохранили добрые отношения, оба принадлежали к лагерю сторонников церковных и государственных реформ. |
| m. воздействовали на религ. атмосферу Нидерландов и Германии. Как правило, небольшие трактаты, написанные в свободной форме простым и доходчивым языком, были обращены к среднеобразованному читателю, духовному лицу или мирянину, окончившему лат. или обычную школу. В религ. лит-ре D. m. поднимались важные для того времени вопросы этико-религ. характера. В мон-рях Виндесхеймской конгрегации переписывались и по возможности выверялись тексты сочинений отцов Церкви. Б-ка брабантского мон-ря Роклостер была самой крупной в Нидерландах и Германии. При мон-ре Синт-Мартенс в Лёвене действовал конвикт (общежитие) для студентов по образцу подобного заведения для школьников в Девентере и Зволле. Его б-ка пополнялась за счет переписанных книг и лит-ры, поступившей по завещаниям университетских преподавателей. В кон. XV - 1-й пол. XVI в. мон-рь Синт-Мартенс стал центром изучения трудов отцов Церкви. Каноники мон-ря Мартин Липсий и Ян Влиммер сотрудничали с издателем Эразма Роттердамского Иоганном Фробеном. В 1506 г. базельский печатник Иоганн Амербах издал подготовленные канониками труды блж. Августина. В 1520 г. в монастырской б-ке работал Беат Ренан . Б-ка мон-ря Грунендал получила известность благодаря собранию сочинений блж. Августина. Приоры и каноники нек-рых виндесхеймских мон-рей вели активную переписку с гуманистами (Эразмом Роттердамским, И. Тритемием , И. Рейхлином , К. Цельтисом и др.). Ист.: Busch J. Chronicon Windeshemense: Liber de reformatione monasteriorum/Hrsg. K. Grube. Halle, 1886; Voecht J. , de. Narratio de inchoatione domus clericorum in Zwolle/Ed. M. Scoengen. Amst., 1908; Gerardi Magni epistolae/Ed. W. Mulders. Antw., 1933; Radewijns Fl. Petit manuel pour le dévotie moderne: Tractatulus devotus/Ed. F. J. Legrand. Turnhout, 1999; Devotio moderna: Basic Writings/Transl., introd.: J. Van Engen. N. Y., 1988. Библиогр.: Dols J. M. E. Bibliographie der moderne Devotie. Nijmegen, 1936-1937. 2 Bd.; Sint-Truiden P. , van. Catalogus scriptorum Windeshemensium. Leuven, 1968; Persoons E. |
| R., 1884. P. 87). Впосл. к числу возможных соавторов кор. Генриха VIII относили Уолси, Т. Мора (1478-1535), Дж. Фишера (ок. 1469-1535), Э. Ли (ок. 1482-1544), Р. Пейса (ок. 1482-1536), Дж. Лонгленда ( 1547) и даже Эразма Роттердамского ( 1536). Вместе с тем Эразм Роттердамский, признанный всей Европой эксперт в области богословской лит-ры, в переписке выражал уверенность в том, что автором был король, и заявлял, что способностей и образования Генриха VIII было вполне достаточно для написания такого сочинения (см.: Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami/Ed. P. S. Allen e. a. Oxf., 1922. Vol. 4. P. 565-569. N 1227-1228). Лютер, хотя и считал возможным автором Ли (см.: Luther. WA. 1907. Bd. 10. Hbd. 2. S. 176-177, 183; Idem. WA: BW. 1931. Bd. 2. S. 565. N 511; S. 580. N 523), в то же время допускал, что автором трактата является король, и адресовал ответное соч. «Против Генриха, короля Англии» ( Idem. Contra Henricum Regem Angliae// Idem. WA. Bd. 10. Hbd. 2. S. 180-222) ему лично. На основании нек-рых намеков, содержащихся в переписке Мора, исследователи делают вывод, что последнюю лит. и стилистическую правку сочинения осуществил по просьбе короля Мор, однако вопрос об авторстве основного текста остается открытым (подробнее об истории трактата см.: Fraenkel. 1992. S. 1-26; ср. также: O " Donovan. 1908. P. 40-93). Подробности представления трактата папе Льву X известны из письменных донесений, к-рые К. посылал Уолси (см.: Letters and Papers. 1867. Vol. 3. P. 654-656. N 1574; P. 669. N 1607; P. 690-692. N 1654-1656; ср. также: Duff. 1908. P. 5), а также из свидетельств очевидцев этого события (анализ свидетельств см.: Vian. 1962. P. 366-369; Fraenkel. 1992. S. 26-29). В письме от 14 сент. 1521 г. (текст с купюрами см.: Ellis. 1846. P. 257-262; краткое изложение: Letters and Papers. 1867. Vol. 3. P. 654-656. N 1574) К. сообщал Уолси, что неск. днями ранее он преподнес книгу папе Льву X во время личной аудиенции. Папа немедленно со вниманием прочел предисловие и двустишие кор. |
|
|
