| Глава 9 . Итак, поскольку обоготворяют мертвых будто за заслуги их при жизни, то мы покажем, что они не заслужили этого. Поверили, что Эней был любящим отцом, что он никогда не стремился к воинской славе, что был изувечен камнем. Насколько орудие это вульгарно и свойственно собакам, настолько и рана неславна. Но Эней оказывается изменником отечеству. Он таков же, как и Антенор. И если хотят истины, то пусть знают, что Эней покинул соотечественников своих, когда пылало отечество его, что его нужно ставить ниже карфагенской женщины, которая не пошла за мужем Аструбалом, покорившимся неприятелю, не подумала, взяв детей, сохранить бегством свою красоту и свое потомство, но легла в огонь пылающего Карфагена, как в объятия погибающего отечетва. Эней благочестив ли потому, что он взял с собою единственного сына своего и престарелого отца, когда он покинул Приама и Астианакта? Но римляне должны скорее проклинать его, так как они ради благосостояния императоров и их семейств клянутся во вред своим детям, женам и всему тому, что для них дорого. Боготворят сына Венеры, и Вулкан, зная это, терпит, и Юнона позволяет. Если сыновья достигают неба за почтение к родителям, то не скорее ли должно считать богами юношей аргивских за то, чти они, вопреки обычаю, запрягшись в колесницу парою, привезли мать, чтобы она принесла примирительную жертву. Почему не скорее богиня – та дочь отца, умиравшего от голода в темнице, которая питала его своими сосцами, так как она показала большую любовь? Что другого славного принадлежит Энею, разве то, что его нигде не видно в сражении лаврентинском. Равным образом и Ромул сделался богом после смерти. Если он сделался богом потому, что основал город, то почему же и другие основатели городов до женщин включительно не делались богами? Да, Ромул и брата умертвил, и похитил чужих девиц хитростью. Потому он бог, потому он Квирин, что благодаря ему родители подняли тогда крик. Чем Стеркулин заслужил божество? Если Стеркулин, любя поля, унаваживал их, то Авгей еще более собрал навозу. Если Фави, сын Пика, тронутый умом, поступал против права, то его должно было скорее лечить, чем боготворить? Если дочь Фавна отличалась таким целомудрием, что даже не жила вместе с мужчинами или по дикости, или по сознанию безобразия, или стыдясь отцовского сумашествия, то насколько достойнее ее добрая Деа Пенелопа, которая сумела сохранить свое целомудрие, находясь среди стольких презреннейших друзей? И Санкт получил капище от царя Плотия за гостеприимство. И Уликс мог доставить вам еще одного бога от гуманнейшего Алциноя. Глава 10 |
| Heureux ceux qui sont morts pour leur atre et leur feu, Et les pauvres honneurs des maisons paternelles. «Блаженны те, кто принял смерть за свой очаг, и за пламя очага, и за бедную честь отеческих домов». Эти строки, возникшие, как известно, меньше чем за год до того, как сам Пеги принял именно такую смерть в битве на Марне, очень буквально исполнив собственные слова, написаны, конечно, не для того, чтобы быть комментарием к «Энеиде», однако очень хорошо ее поясняют: Эней, хранитель троянских пенатов, то есть богов очага, символы которых он несет с собой из Трои в Италию, из прошлого в будущее, готовый на подвиг смерти и более тяжелый для него (см. кн. I, 94 и др.) подвиг жизни, на последовательное отречение от счастья только для того, чтобы передать святыню, отеческую святыню, молодой верности своего сына и его потомков, – необходимое звено между Анхизом и Асканием, между Дарданидами и Ромулом. Он весь без остатка в своем сыновнем долге и отцовском долге; и это не две разновидности долга, но единый долг. Таким Эней раз и навсегда врезан в сердца всех своих читателей: с престарелым отцом на плечах и с ручонкой сына в своей руке. Герой Вергилия знает: стоит думать только о будущем, но о нем не стоило бы думать, оно не заслуживало бы ничьих жертв, если бы не было всего, что «отцовское» и «отеческое», – заповеданного наследия чести и благоговения. Без «отцовского», без «отеческого» весь пыл и вся жертвенная готовность Ниса и Эвриала лишились бы предмета, ушли бы в пустоту и там потерялись; без «сыновнего», «отроческого», без мальчишеской радости Аскания или Ниса и Эвриала из самого состава чести и благоговения ушла бы субстанция надежды. Можно и часто необходимо во имя долга отказаться от счастья: так поступает Эней в IV книге, по приказанию богов покидая любимую женщину и приятные стены Карфагена, и так поступает «Юноша Честь» (Jeune Homme Honneur), с его «вергилианским сердцем», в катренах Пеги. От чего нельзя отказаться, так это от надежды. Храбрость Ниса и Эвриала, вызывающихся идти в опасный путь, важна как подтверждение надежды на будущность рода: |
| Эней Софист (конец V в.) Софист Эней был учеником философа и ритора Гиерокла (умершего в 485 г.). Он преподавал в сирийском городе Газе, который славился в то время своими школами и соперничал с Антиохией. Учитель Энея, Гиерокл, был язычником, сам Эней – христианином: ему приписывают диалог «О бессмертии души», в котором христианин Эвкситей опровергает доводы ряда греческих философов, приводимые его противником, язычником Феофрастом. Кроме этого диалога от Энея дошли двадцать пять писем к друзьям и знакомым, свидетельствующие о том, насколько прочно держалась классическая традиция в риторических школах и в литературном языке даже простых личных писем на разные темы. ПИСЬМА 239 Лаэрт в старости уже не хотел царствовать и управлять людьми, а предпочел стать садовником и заботиться о деревьях 240 . Ты, мне кажется, подражаешь ему: ведь ты, покинув город и своих близких, уже столько времени сидишь в деревне и беседуешь с растениями. А следовало бы тебе вспомнить не о Лаэрте, а о Сократе и о его поучительных словах, в которых он изящно и убедительно высказывает философскую мысль, что поля и деревья ничему научить не могут, – не то, что люди в городе. Поверь же ему, проникнись презрением к полям, которые не приносят земледельцам плодов мудрости; вспомни о своих привычных занятиях, в которых можно и самому кое–чему умному научиться, и других научить, а самое главное, порадовать своих друзей. Пусть пропадут пропадом те, кто причинил такой ущерб вашему делу! Сколь это меня огорчило, я – клянусь богами – даже сказать не могу! Однако потом, к счастью, мне пришла на ум некая утешительная мысль, которой мне кажется уместным поделиться с вами; я подумал, что ваша беда вовсе не лишена некоторой пользы: теперь вы убедитесь в том, что ни золото, ни серебро, ни роскошные одежды – словом, все то, чего добивается толпа, – имущество непрочное и ненадежное, да, по правде говоря, вовсе и не принадлежит тому, кто им владеет, раз его может похитить каждый, кому захочется. А вот знания и мудрость – то, над чем люди неразумные издеваются, – это добро прочное, надежное и неотъемлемое. О нем и старайтесь заботиться больше всего, и для охраны его не понадобятся вам ни стены, ни оружие, ни сторожевые отряды. |
| Ты в когтях своих кровавых, Зверь бесчувственный, увозишь Сердце той, что так смиренно Быть твоей рабыней жаждет. Ты увозишь — о злодейство! Три косынки и подвязки, Черно-белые в полоску, С ножек гладких, словно мрамор. И еще сто тысяч вздохов, Чье неистовое племя, Будь сто тысяч Трой на свете, Все их разом бы пожрало. Беглец Эней, Бирено беспощадный, Сгинь, пропади, гори в аду с Вараввой! Пусть безжалостен пребудет Твой оруженосец Санчо, Чтоб вовеки Дульсинея Не сняла с себя заклятья. Пусть за твой поступок низкий Взыщется с нее, несчастной, Ибо часто в этом мире Праведник за грешных платит. Пусть тебе всегда приносят Жажда славы неудачу, Радость — горькое похмелье, Верность — разочарованье. Беглец Эней, Бирено беспощадный, Сгинь, пропади, гори в аду с Вараввой! Пусть от Лондона до Темзы, От Гранады до Атарфе, От Севильи до Марчены Все зовут тебя коварным. Если в «сотню», в «королевство» Иль в «кто первый» дуться сядешь, Пусть нейдут к тебе тузы, Короли не попадают. Если стричь пойдешь мозоли, Пусть тебе их режут с мясом; Если вырвать зуб решиться, Корень пусть в десне оставят. Беглец Эней, Бирено беспощадный, Сгинь, пропади, гори в аду с Вараввой! В то время как горюющая Альтисидора вышеописанным образом сетовала, Дон Кихот молча на нее взирал, а затем, обратившись к Санчо, спросил: — Заклинаю тебя памятью твоих предков, милый Санчо, не скрывай от меня правды. Скажи, не захватил ли ты случайно три косынки и подвязки, о которых толкует влюбленная эта девушка? Санчо же ему на это ответил: — Косынки я и правда захватил, а насчет подвязок — ни сном, ни духом. Герцогиня не могла надивиться дерзости Альтисидоры; впрочем, она и прежде знала ее за девицу бедовую, проказливую и разбитную, но все же не представляла себе, что развязность ее дойдет до такой степени, и тем сильнее было удивление герцогини, что об этой шутке Альтисидора ее не предуведомила. Герцог, желая подлить масла в огонь, сказал: — Сеньор рыцарь! Меня возмущает, что, воспользовавшись гостеприимством, здесь, у меня, вам оказанным, вы решились похитить у моей служанки во всяком случае три косынки, а может быть, даже и подвязки: это свидетельствует о том, что у вас дурные наклонности, и противоречит общему мнению, которое о вас сложилось. Возвратите же ей подвязки, иначе я вызову вас на смертный бой, не страшась, что лихие волшебники изменят или же исказят черты моего лица, как это они сделали с моим лакеем Тосилосом, вступившим с вами в единоборство. |
| С ужаса, как недалёко от смерти он был. Ахиллес же Пламенный, крикнувши страшно и выхватив меч изощренный, 285 Бросился; но сопротивник рукой подхватил уже камень, Страшное дело, какого не подняли б два человека, Ныне живущих, а он и один им размахивал быстро. Тут Ахиллеса напавшего – камнем Эней поразил бы В шлем или в щит, но они от него отразили бы гибель; 290 Сын же Пелеев мечом у Энея исторгнул бы душу, Если б того не узрел Посейдон, потрясающий землю. Быстро к бессмертным богам устремил он крылатое слово: “Боги! печаль у меня о возвышенном духом Энее! Скоро герой, Ахиллесом сраженный, сойдет к Аидесу, 295 Ложных советов послушав царя Аполлона, который Сам, безрассудный, его не избавит от гибели грозной. Но за что же теперь, неповинный, он бедствовать будет? Казнь понесет за вины чужие? Приятные жертвы Часто приносит богам он, на небе великом живущим. 300 Боги, решимся, и сами его из-под смерти исторгнем. Может, и Зевс раздражится, когда Ахиллес у Энея Жизнь пресечет: предназначено роком – Энею спастися, Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана, Смертного, Зевсу любезного более всех человеков, 305 Коих от крови его породили смертные жены, Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион. Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно , Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться”. Быстро ему отвечала богиня верховная Гера: 310 “Землю колеблющий, собственным разумом сам размышляй ты, Должно ль избавить тебе, иль оставить троянца Энея Пасть под рукой Ахиллеса великого как он ни славен Мы, Посейдаон, богини и я и Паллада Афина, Тысячу крат перед всеми бессмертными клятвой клялися 315 Трои сынов никогда не спасать от грозящей напасти, Даже когда Илион пожирающим пламенем бурным Весь запылает, зажженный светочьми храбрых данаев”. Геры услышавши речь Посейдаон земли колебатель, Встал, устремился сквозь шумную битву и трескот оружий 320 К месту, где храбрый Эней и герой Ахиллес подвизались Быстро как бог, разлил он ужасную тьму пред очами Сына Пелеева, ясень пелийский сияющий медью, |
| 4 . Что может быть милостивее того «благочестия», когда мертвецам приносятся человеческие жертвы и когда в огонь подливают кровь людей, словно масло? 5. Но, пожалуй, виноват не царь, а поэт, который мужа, благочестием славного, 534 ославил страшным преступлением? Где же, о поэт, то благочестие, которое ты весьма часто прославляешь? Смотри, вот «благочестивый» Эней …Рожденных в Сульмоне Юных бойцов четверых и вспоённых Уфентом столько ж В плен живыми берет, чтобы в жертву манам принесть их, Вражеской кровью залить костра погребального пламя. 535 6 . Почему он, в то время как отправлял побежденных на заклание, сказал: …мир и живым я дал бы охотно 536 – хотя, имея тех живыми в своей власти, приказал их убить вместо скота? 7. Но в этом, как я сказал, вина не того, кто, пожалуй, и грамоты не ведал, но твоя. Хотя ты и образован, все же понятия не имеешь, в чем заключается благочестие: то, что тот царь совершал преступного и отвратительного, ты счел благочестивым. Вероятно, по той лишь единственной причине Эней был назван благочестивым, что почитал отца своего. 8. Но что же сказать тогда по поводу того, что добрый Эней, мольбы презрев, смерти предал просящих? 537 Ведь заклинали его тенью отца и надеждами Юла, 538 но тот вовсе не смилостивился, но кричал, загораясь яростью грозной. 539 9. Разве хоть ктонибудь может счесть, что тот, кто от ярости загорается, словно солома, и кто, забыв о тени отца, именем которого его молили о [пощаде], не мог обуздать гнев, имел в себе хоть чтото доблестное? Итак, вовсе не благочестив тот, кто лишал жизни не только тех, кто не сопротивлялись, но и кто молили о пощаде. 10. Ктонибудь скажет здесь: так что же есть благочестие, где оно и каково? Конечно же, [оно] у тех, кто не приемлет войны, кто хранит со всеми мир, у кого друзьями являются даже враги, кто считает всех людей за братьев, кто умеет сдерживать гнев и усмирять сдержанностью любое душевное негодование. 11. Какая же мгла, какие тучи мрака и заблуждений покрыли души людей, которые считают себя весьма благочестивыми именно тогда, когда поступают особенно нечестиво! Ибо чем набожнее они почитают тех земных идолов, тем большими преступниками они становятся по отношению к истинному Богу. |
| Mosh. s. 87. 3949 X, 38 – I, 89, 90. Ориген считает напрасным трудом оспаривать положения, высказанные Цельсом не серьезно, а скорее в насмешку, так, напр., «не была-ли мать Иисуса красива и не за красоту-ли её соединился с ней Бог…». Здесь нет ничего от носящегося к Царству Божию (см. выше стр. 163). – Чем отличаются подобные речи Цельса от разговоров тех бродяг, – замечает Ориген , – которые на перекрестках спорят между собой и говорят друг другу непристойные речи? (I, 39 – I, 90). 3950 X, 38 – I, 89, 90. Ориген считает напрасным трудом оспаривать положения, высказанные Цельсом не серьезно, а скорее в насмешку, так, напр., «не была-ли мать Иисуса красива и не за красоту-ли её соединился с ней Бог…». Здесь нет ничего от носящегося к Царству Божию (см. выше стр. 163). – Чем отличаются подобные речи Цельса от разговоров тех бродяг, – замечает Ориген , – которые на перекрестках спорят между собой и говорят друг другу непристойные речи? (I, 39 – I, 90). 3953 Ахиллес, известный герой троянской войны, был сыном Пелея, царя в Фои, и нереиды Фетиды. Любкер, стр. 9. 3955 Аскалаф, сын Марса и Астиохи, брат Иалмена, царь Орхомена, аргонавт, жених Елены, сражавшийся под Троей, где и пал в битве. 3956 Эней, сын Анхиза и Афродиты, Дарданский царь при Иде, родственник Приама. Он принимал ближайшее участие в троянской войне. Как Ахиллес на греческой стороне, так Эней на троянской является сыном бога, любимцем богов, пользующимся покровительством Афродиты и Аполлона. Его позднейшие подвиги описаны в Энеиде Вергилия (Любкер, стр. 26:27). 3957 Эдип имел несчастье убить своего отца Лая, оставшегося ему неизвестным и женился на своей матери Иокасте, от которой он имел сыновей Этеокла и Полиника. Иокаста дана была ему в награду Этеоклом за победу над сфингом (сфинг, чудовище обитавшее около Фив и бросавшее со скалы всякого не разгадавшего его загадку). Эней разгадал загадку и тогда сфинг сам бросился со скалы. Mosh. 93 3967 Херемон жил около P. X. и своими сочинениями стремился стяжать славу философа и знатока звезд, но то немногое, что осталось от него подтверждает суждение, высказанное о нём Страбоном, что он был невежественный, легкомысленный и высокомерный человек. |
| Вырвавши сам из щита у высокого духом Энея, Тихо его положил близ Пелидовых ног, а Энея 325 Мощной рукою поднял от земли по воздуху бросил Многие толпища воинов, многие толпища коней Быстро Эней перепрянул, рукой божества устремленный Он долетел до пределов кипящего битвою поля, Где ополченья кавконов готовились двинуться в сечу 330 Там Анхизиду предстал Посейдаон, колеблющий землю, И к нему возласил, устремляя крылатые речи: “Кто из бессмертных, Эней, тебя ослепил и подвигнул С сыном Пелеевым бурным сражаться и меряться боем? Он и сильнее тебя, и любезнее жителям неба 335 С ним и вперед повстречавшися, вспять отступай перед грозным; Или, судьбе вопреки, низойдешь ты в обитель Аида После, когда Ахиллес рокового предела достигнет, — Смело геройствуй, Эней и в рядах первоборных сражайся, Ибо другой из ахеян с тебя не похитит корыстей”. 340 Так Посейдон заповедав, на месте оставил Энея. В то же мгновение бог от очей Ахиллеса рассеял Облак чудесный, и, ясно прозрев, он кругом оглянулся, Гневно вздохнул и вещал к своему благородному сердцу: “Боги! великое чудо моими очами я вижу: 345 Дрот предо мною лежит на земле; но не зрю человека, Против которого бросил, которого свергнуть пылал я! Верно, и сей Анхизид божествам олимпийским любезен! Он, полагал я, любовию их напрасно гордится. Пусть он скитается! Мужества в нем, чтоб со мною сразиться, 350 Больше не будет; и ныне он рад, убежавши от смерти. Но устремимся; данаев воинственных рать возбудивши, Противостанем врагам и других мы троян испытаем”. Рек он – и прянул к рядам и мужей возбуждал, восклицая: “Днесь вы не стойте вдали от троян, аргивяне герои! 355 Муж против мужа иди и без отдыха пламенно бейся! Трудно мне одному, и с великою силой моею, Столько воюющих толп обойти и со всеми сражаться! Нет, ни Арей, невзирая, что бог, ни Афина Паллада Бездны сражений такой не могли б обойти, подвизаясь! 360 Сколько, однако ж, смогу я, руками, ногами и силой Действовать буду и в рвении, льщусь, ни на миг не ослабну; Прямо везде сквозь ряды я пройду; и никто из дарданцев |
| С. Ошерова) «Дело не в том, – говорил об этом месте Т. С. Элиот 5 , – что не прощает Дидона; важнее, что сам Эней не прощает себя, хотя отлично знает, что все содеянное им – в послушании року». Элиот был прав, это действительно очень важно. В стихах Ахматовой, отождествлявшей себя с Дидоной (и с шекспировской Клеопатрой, у которой явные черты Дидоны), стилизовавшей собственные переживания в формах этого образа, есть поэтическая укоризна Энею: И забыл ты в ужасе и муке Сквозь огонь протянутые руки И надежды окаянной весть… – но настоящий Эней, Эней Вергилия, не забыл ничего. Он вправду не прощает себя, и это непрощение – очень тонкая, едва уловимая для невнимательного взгляда, но очень твердая грань между поэзией Вергилия, какова она на самом деле, и тем беспроблемным – все равно, «пропагандистским» или «пророческим», – возвеличиванием власти, силы и успеха или хотя бы «исторической необходимости», какое из нее вычитывали. В самом деле, для «льстеца» нет проблем; но и для пророка в собственном, неметафорическом значении слова то, что он имеет сказать, не проблема, ибо оно принимается и произносится как внушенное свыше. Но Вергилий не был ни тем, ни другим; он был поэтом, и специально поэтом такого типа, который обречен всю свою жизнь одиноко, наедине со своей совестью, стоять между двумя открытыми, всегда открытыми возможностями, двумя пределами своего существования: нижний предел – если не «льстец», то впечатлительный, сверхчувствительный, до пассивности сговорчивый восприемник и артистический выразитель внушений своего века, какой-то медиум, наделенный даром слова; верхний предел – если не «пророк», то по меньшей мере мудрец, высвободившийся из пут своего малого времени и окидывающий взглядом большую связь времен, видящий, как «сызнова зачинается великий ряд столетий», а потому имеющий право авторитетно учить своих современников и раскрывать им смысл их судеб. Обе возможности остаются и присутствуют в каждом творческом акте Вергилия. Собственно, этот творческий акт – вновь и вновь победа «мудреца» над внушаемым артистом, но такая победа, после которой противники будут встречаться снова, и так без конца. |
| Ложная, выдуманная людьми религия никогда не потерпела бы такого факта. У Божиего апостола путь идет чрез «унизительное» бегство в корзине ночью с помощью первохристиан. Какая правдивость жизни и простота духа. Именно такие немечтательные люди были нужны Промыслу в его великом деле озарения и спасения мира неотмирной правдой. 9. Эней (9) Этого Энея мир знает меньше, чем Виргилиевского. Тот ходил по миру и совершал разные дела человеческой доблести, а этот «восемь уже Лет лежал в постели в расслаблении». Тот, путешествующий, ни одного человека не сделал лучше, а этот, расслабленный, обратил ко Господу живущих в Лидде и в Сароне. И без подвигов он это совершил, а только тем, что принял в себя силу Божию и исцелился ею. Болезнь Энея (как и болезнь многих людей в мире) была «не к смерти, а к славе Божией». После испытания он был исцелен Господом чрез Петра. «Петр сказал ему: Эней! Исцеляет тебя Иисус Христос ; встань с постели твоей; и он тотчас встал». Никакого даже вопроса не было ему, что его исцеляет Христос. И со словом (как и в творении мира) явилось дело. Эней, восемь лет лежавший, встал. Увидели его все в Сароне и Лидде и обратились ко Господу. Сам Господь, апостол Петр и Эней – три, действующих в мире, силы. Простой безвестный человек Эней молчаливо, одной своею жизнью, благовествует силу Божию. Простая, послушная, кроткая душа – Эней. 10. «Служанка, именем Рода» (12, 13–15) «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? ни одна из них не забыта у Бога» ( Лк.12:6 ). И Рода не забыта в Слове Божием. Она не обратила никаких городов к Богу, она ничего не сделала для Церкви Христовой. Она была всего лишь служанкой. Скромной служанкой у бедных людей. «Когда же Петр, ангелом освобожденный из тюрьмы, постучал у ворот; то вышла служанка, именем Рода». Слышит: стучит Петр! Как близко ей было все, свершающееся в апостольской общине. От радости она не отворила ворот Петру, а вбежала в комнату, где происходило собрание учеников, и с бьющимся сердцем объявила, что Петр стоит у ворот. |
|
|
