| О таковой Высочайшей награде имею честь сообщить Вашему Преосвященству и препроводить для выдачи священнику Поведскому полученные для него из Капитула Орденов, знаки упомянутого ордена, покорнейше прося о получении оных почтить меня уведомлением“... Так как Великому Князю угодно было, чтобы священ ник Поведский украшен был Высочайше дарованною ему наградою непременно в день Праздника Рождества Христова, то я, получивши от Обер-Прокурора Орденские знаки не ранее 23-го декабря, не знал, кал исполнить волю Его Высочества. Если бы я послал эти знаки чрез почту, то они никак не могли бы дойти до села Леонтьева к 25-му числу. – К счастию, один из моих певчих попросился у меня на праздник домой и его путь лежал чрез город Волочек; я и воспользовался этим случаем для пересылки Орденских знаков к Благочинному, в ведомстве коего состоит село Леонтьево. – При этом я предписал Благочинному, священнику Вышневолоцкой Троицкой церкви И. Никольскому, чтобы он Орденские знаки немедленно послал с благонадежным причетником в село Лентьево, отстоящее от города в 8-ми верстах, для вручения оных священнику Поведскому. – Таким образом воля Его Высочества исполнена была в точности. Вот к какой длинной переписке подал повод совер- —357— 1884 г. шенный сельским священником подвиг освящения какого-то пустынного, устроенного в лесу, приюта для питомцев академии художеств. – Не могу не сообщить при сем, что наш совокупный с г. Обер-Прокурором доклад по этому делу Святейший Синод выслушал не без удивления и на ходатайство Его Высочества о награждении столь высоким Орденом священника Поведского за не особенно трудный и важный его подвиг согласился не без затруднения. Возвращаюсь назад. Настоятель Ниловой Пустыни, архимандрит Арсений с братиею обратился ко мне с донесением от 1-го числа, за 289, такого содержания: „Ваше Высокопреосвященство! До глубины души проникнутые верноподданническим чувством безграничной преданности и любви к Августейшему Монарху Нашему, Его Императорскому Величеству, Государю Императору Александру Александровичу, мы, нижайше, осмеливаемся представить св. икону Преподобного – отца нашего Нила, Столобенского чудотворца и умиленно просить Ваше Высокопреосвященство, благоволите, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший наш Отец и Архипастырь, стать посредником и ходатаем при искреннейшем желании нашем выразить верноподданнические чувства поднесением от обители упомянутой св. иконы Его Императорскому Величеству седьмого сего декабря – в день празднования памяти Святого Угодника Божия“. |
| Рассмотрение доктрины о Таинствах Г. и. начинает с их определения: «Таинства - это мистические символы [сакраментальные знаки], святые установления или священнодействия, установленные Самим Христом и включающие в себя Его Слово, знаки и саму знаменуемую реальность. Посредством Таинств Христос постоянно напоминает нам и время от времени как бы воскрешает в нашей памяти те величайшие блага, которые Он даровал людям… запечатлевает Свои обетования и внешним образом представляет нашему вниманию то, что внутренним образом совершает в нас, укрепляя и взращивая тем самым нашу веру через действие в наших сердцах Божиего Духа. Наконец, Таинствами Он отделяет нас от других людей и религий, посвящая и связывая нас с Собой и знаменуя и обозначая то, что Сам требует от нас». Из новозаветных Таинств признаются 2 - Крещение и Причастие. Покаяние, рукоположение и венчание Г. и. называет «божественными установлениями», а конфирмацию и миропомазание отвергает как «человеческие установления» (позднее, однако, конфирмация была введена в практику мн. реформатских церквей). Чистота и целостность любого Таинства покоятся на Божественном установлении, и ошибки служителей не могут нанести им вред, так же как действительность Таинств не зависит от личности самого служителя - «сущность Таинств мы получаем от Господа, тогда как внешние знаки - от Его служителей». Г. и. различает Таинства Ветхого и Нового Заветов. Ветхозаветные Таинства были заменены новозаветными: обрезание - Крещением, а пасхальный агнец и жертвы - Вечерей Господней. С т. зр. Г. и. Таинства состоят из Слова, к-рое и делает их Таинствами, знака и знаменуемой реальности: «Так, в Крещении внешний знак - это вода и внешнее омытие совершается церковнослужителем. Однако знаменуемое - это возрождение и очищение от грехов. Точно так же в Вечере Господней внешние знаки - это хлеб и вино, которые изъяты из привычной для них области применения - пищи и пития. Однако знаменуемое - это переломляемое Тело Христово и изливаемая за нас Кровь Христова или, др. |
| Д. М.- единственный староболг. источник до XIII в., к-рый содержит (помимо песнопений с фитной нотацией) полностью нотированные песнопения (7 текстов). Судя по особенностям написания словесных текстов (сокращения, акценты), этот экземпляр Минеи не предполагал строки нотации. Невменные знаки проставлены над отдельными словами киноварью довольно небрежно. Нотированные т. о. песнопения относятся к различным жанрам; это 3 припева на 9-й песни канона Сретения Господня (2 февр.; Л. 153 об.; см.: Петров, Кодов. 1973. Обр. 76, 77) и 4 стихиры: 1-я стихира на литии навечерия Сретения Господня (Л. 151; см. там же. Обр. 78, 17б), 1-я стихира на стиховне службы сщмч. Анфима, еп. Никомидийского (3 сент.; Л. 3; см. там же. Обр. 79, 80), славник на стиховне вечерни в день памяти мч. Захарии (5 сент.; Л. 3 об.- 4), славник на стиховне на вечерне Обрезания Господня (1 янв.; Л. 121; см. там же. Обр. 82, 83). Впервые знаки муз. нотации в Д. М. были идентифицированы 4 рус. славистами, посвятившими рукописи отдельное издание (см.: Зографский трифологий. 1913). Первым в болг. научной лит-ре обратил внимание на певч. знак фиты Й. Иванов ( Иванов. 1931). Начало сравнительному исследованию нотации Д. М. было положено франц. ученым болг. происхождения Р. Паликаровой-Вердей ( Palikarova-Verdeil. 1953), отметившей в сравнении с парами ранневизант. и древнерус. нотаций - соответственно куаленской и шартрской, кондакарной и знаменной - наличие в староболг. памятнике характерных для визант. невменной системы 2 видов знаков - малых и больших, расположенных в одном невменном ряду. В качестве характерной особенности она выделила отсутствие полных мартирий визант. типа и обозначение гласов слав. буквами с цифровым значением. По ее мнению, малые невменные знаки (исон, апостроф, элафрон, олигон, клазма, петасти, дипли, пиазма) и большие невменные знаки - больших ипостасей относятся к разным типам нотации (Ibid. P. 228). В Д. М. оба вида знаков выписаны не в 2, а в 1 ряд. Проведя сопоставление с греч. и рус. источниками, Паликарова-Вердей обнаружила необычные невменные комбинации, в т. ч. комбинации с фитой (Ibid. P. 229). Ею были опубликованы фотокопии листов 151 и 486 (Ibid. Pl. XX, XXI). |
| 18-го числа я ответствовал на рескрипт Его Высочества, В. Князя Владимира Александровича в следующих выражениях: «Ваше Императорское Высочество! Рескриптом от 12-го сего декабря Вашему Императорскому Высочеству благоугодно было потребовать моего содействия в Святейшем Синоде к награждению орденом Св. Владимира 4-й степени священства села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Тверской епархии, Александра Поведского, совершившего в июле текущего году обряд освящения Владимиро-Мариинского приюта Императорской Академии художеств на берегу Мстинского озера. Во исполнение токовой воли Вашего Императорского Высочества, я не умедлил войти в Святейший Синод со словесным по сему предмету докладом, а на письменный о том же предмете запрос г. Синодального Обер-Прокурора ответствовал, что ходатайство о награждении помянутым знаком отличия священника Поведского, состоящего на службе, при честном поведении, почти пятьдесят лет, я не могу не признать справедливым и желательным. О чем долгом поставляю почтительнейше довести до сведения Вашего Императорского Высочества всепреданнейший слуга и Богомолец, Савва Архиепископ Тверской». Наконец Обер-Прокурор Св. Синода 23-го числа препроводил ко мне Орденские знаки Св. Владимира 4-й степени при следующем отношении за 6106: «Государь Император, по всеподданнейшему докладу моему, согласно ходатайству Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Владимира Александровича и определению Святейшего Синода, Всемилостивейше соизволил, в 22-й день сего декабря сопричислить священника села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Александра Поведского, за отлично-усердную его службу, к ордену Св. Владимира 4 степени. О таковой Высочайшей награде имею честь сообщить Вашему Преосвященству и препроводить для выдачи священнику Поведскому полученные для него из Капитула Орденов, знаки упомянутого ордена, покорнейше прося о получении оных почтить меня уведомлением». Так как Великому Князю угодно было, чтобы священник Поведский крашен был Высочайше дарованной ему наградой непременно в день Праздника Рождества Христова, то я, получивши от Обер-Прокурора Орденские знаки не ранее 23 декабря, не знал, как исполнить волю Его Высочества. Если бы я послал эти знаки через почту, то они никак не могли бы дойти до села Леонтьева к 25-му числу. К счастью, один из моих певчих попросился у меня на праздник домой и его путь лежал через город Волочек; и я воспользовался этим случаем для пересылки Орденских знаков к Благочинному, в ведомстве коего состоит село Леонтьево, отстоящее от города в 8-ми верстах, для вручения оных священнику Поведскому. Таким образом воля Его Высочества исполнена была в точности. |
| Знаки высших орденов стали частью воинской символики русской армии. Так, андреевская звезда в военной атрибутике была своеобразным символом гвардии и украшала гвардейские головные уборы и лядунки (сумки для патронов), супервесты у кавалергардов тяжелой гвардейской кавалерии и даже чепраки (суконные подстилки под седло). В конце XIX - начале XX веков многие полки русской армии праздновали юбилеи — 100, 150 и более лет, и все они учреждали свои полковые знаки. Тогда более десяти гвардейских частей включили в них как элемент изображение андреевской звезды и ленты, а три гвардейских пехотных полка основой знаков сделали андреевский крест. Старейший русский полк — Преображенский — учредил знак по эскизу креста, собственноручно выполненному Петром I, скопировав обе его стороны. Этот знак стал единственным, имевшим изображение и надписи на оборотной стороне, ведь все знаки чины полков носили на мундирах привинченными. 16 армейских пехотных полков поместили на свой знак андреевскую звезду и ленту, а 11-й пехотный Псковский и 13-й уланский Владимирский полки сделали основой знака андреевский крест. Следует упомянуть, что Петр I ввел и близкий к орденам знак отличия — миниатюрный портрет императора, выполненный финифтью и украшенный бриллиантами. Он носился на груди на банте из голубой андреевской ленты. Этого знака были удостоены лишь немногие приближенные Петра. Император жаловал его тем, кого считал друзьями и единомышленниками — А.Д. Меньшикову, канцлеру И.А. Головкину и др. Осенью 1917 г. все знаки и награды с андреевской символикой в России были отменены. Положение изменилось только в последние годы. В год празднования 300-летия учреждения Андреевского ордена, 1 июля 1998 г., был принят указ Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина «О восстановлении ордена святого апостола Андрея Первозванного». С этого времени орден вновь является высшей наградой России, даже выше звания Героя Российской Федерации. По уставу «орденом награждаются выдающиеся граждане Российской Федерации за исключительные заслуги, способствовавшие процветанию, величию и славе России», но им могут быть награждены также главы и руководители правительств зарубежных государств. |
| Казалось, липкая безнадёжность строчек из поэмы «Распад атома» Георгия Иванова грозно утверждалась диковатым безумием за окном. Утром меня ждало чтение рукописи книги «Русские инсигнии». - Знаки власти чего? Власти Слова над Тьмой? Знаки могущества России? Могущество поэтической «птицы-тройки», решившейся создать «новое гениальное утешение» для читателей? А может, это попытка горькой пародии, где инсигнии, знаки русского отличия, заставят содрогнуться от зрения печального русского вертограда? Знаки великого распада, безвластия... Покоя не было, и я с некоторым недоверием внутренним припоминал слова Михаила Анищенко: «Вижу, что книга станет событием для знатоков поэзии. Жить она будет долго...». И ещё, в письме составителю книги и соавтору Марине Сергеевой: «Марина, душа моя светлая, я потрясён величием этой книги. Были в двадцатом веке поэты посильнее нас, но более значительной и весомой поэтической книги в двадцатом веке никто из них не выпускал». - Не слишком ли? - сомневался я. Партитуру этой, безусловно, уникальной для русской поэзии «симфонии» расписала Марина Сергеева. Она умело свела в оркестровой яме «инсигний» чрезвычайно разных по звучанию авторов, стянув, как лейтмотивом, семичастной композицией своеобычные стихотворения Михаила Анищенко, Валерия Новоскольцева и свои. Режиссура сработала. Части «Симфония», «Русский сон», «Путь», «Бремя гнева», «Исход», «Отец», «Michel et Christine» зазвучали как единое целое, каждый поэт выиграл соседством другого, каждое стихотворение было обогащено и обогатило другие. «Мы - трое - как части разрубленного Осириса, уже срастаемся в одно целое, где уже оживают и Руслан, и Иван-царевич, и Алёнушка выходит из воды живая и прекрасная», - отозвался после первого знакомства с книгой Михаил Анищенко. Поэтическая русская почва книги обильно насыщена реминисценциями. Семена их прорастают в открытых эпиграфах, в прямых включениях выдающихся стихотворных текстов, в своеобразных, как бы сейчас сказали, «ремиксах» строк, что у всех на устах, библейских причащениях, признаниях в любви к великим именам, великим книгам... |
| При рассмотрении этого памятника просветительной деятельности св. Стефана, невольно рождается вопрос: откуда взял Стефан такой календарь и откуда заимствовал знаки для этого календаря? Желание разрешить этот вопрос побудило меня заняться внимательным рассмотрением рунических, так называемых, жезлов и палочек, находящихся в Императорской Академии наук в С. Петербурге, тем более, что у Финских народов до и после принятия христианства времяисчисления отмечалось на деревянных жезлах и палочках. Сличая знаки, какие находились на тех жезлах и палочках (напр. знак лошади при 26 апреля, флаг при 2 мая и др.), с нарезками Зырянского календаря, я убедился, что между ними есть замечательное сродство. Известно, что времяисчисление составляет весьма важную потребность и в религиозном, и в гражданском, и в домашнем быту: в религиозном – для своевременного совершения религиозных обрядов и торжеств; в гражданскими – для собрания и внесения податей и повинностей, для отправления разным, служб и т. п.; в домашнем быту – для приготовления хозяйственных орудий, для начала известных работа, и т. д. Поэтому-то у различных народов всегда были в употреблении какие-нибудь способы времяисчисления, напр. посредством медных, каменных или деревянных брусков, палочек, дощечек н проч. 4 . У Финских народов издавна был в употреблении способ времяисчисления посредством деревянных жезлов и палочек. Кроме сохранившихся до нас вещественных памятников, мы имеем и письменные свидетельства об этом: Олаф Магнус, в своей истории северных народов 5 , рассказывает, как старик Финн учит молодого человека считать время на деревянных жезлах. Такие деревянные жезлы и палочки или календари конечно были и у того Финского племени, которое известно под именем Пермян или Зырян, еще до просвещения их светом христианства. И это самое орудие, которое Пермянам язычникам служило напоминанием о торжествах языческих, мудрая сообразительность Стефана делает орудием для истребления самой памяти о язычестве и для привития новых христианских понятий: вместо празднеств Тамалы (День), Войне ля, Золотой Кабы и, может быть других божеств, на деревянных календарях Пермян указываются им праздники Рождества Христова, Богоявления, Сретения Господня, Рождества, Благовещения и Успения Богородицы, дни памяти великих святых; а по смерти св. Стефана, просвещенный и облагодетельствованный им народ отмечает на тех же календарях и день кончины своего просветителя и благодетеля. Достойно замечали, что на календарях, усвояемых Стефану, хозяйственные знаки сохранились те же, какие находим и на календарях древнейших (лошадь, флаг, стрела и др.). Это обстоятельство ведёт к тому заключению, что и между прочими нарезками остались знаки прежних языческих календарей, только с новым – христианским значением. |
| 18 В силу древности и общности обычая некоторые наиболее скромные и приличные из знаков эллинской хирономии, именно знаки перстосложения при пении, усвоены затем и хорами певцов церковных. Они, по словам Мануила Хризафи, введены в церковно-певческую практику вместе с нотными знаками Иоанном Златоустом , Иоанном Дамаскиным и Космой Маюмским. 19 Начальник церковного хора при пении давал знаки певцам обеими руками; например, пригнув два средние перста правой руки и соединив их концы с концом пальца он символически изображал тем нотный знак оксию (двойную), а пригнув плотно к ладони все персты левой руки, указывал на способ сопровождения пения исоном (равным или монотонным пением). Точно также и певцы, при обучении их пению, должны были слагать так или иначе персты своей руки, смотря по знакам, которые они выпевают. 20 Посему-то и в толкованиях греческих певческих знамений встречаются при некоторых знаках наставления о сложении перстов в роде следующих: „исон поется с поджатыми перстами; оксиа знаменует острые копья, или как бы острым гвоздям подражает; дипли поется с тремя поднятыми перстами“ и проч. Знаки христианской певческой хиропомии, по толкованию М. Влеммида, соединены с воспоминанием событий из священной истории Нового Завета. Так, при пении знака куфисма перстами певца означаются: Христос, Моисей и Илия во время Преображения Господня и проч. 21 Прочие знаки, свойственные пению театральному и еретическому, отвергнуты предстоятелями православной церкви. Сам Иоанн Златоуст строго порицал певцов вводящих в клиросную практику „обычаи плясунов, машущих руками, топающих ногой, двигающихся всем телом“ 22 . Против театральных обычаев в пении восставали также Памво, авва горы Нитрийской, Исидор Пелусиот , блаж. Иероним и другие. Но не все церковные певцы были одинаково внимательны к порицаниям и запрещениям неприличного в церкви, а потому некоторые следы мирских приемов пения, наприм. кивание головой и топание ногой, встречаются и в позднейшем клиросном пении, хотя и не имеют уже театрального характера. |
| Сии наружные знаки, употребляемые как во исполнении преданий, так и во отправлении Богослужения, называются общим именем – обрядами. И Церковные обряды суть не что другое, как наружные действия и знаки, в преданиях и в Богослужении употребляемые, для означения истинного духовного, внутреннего Богослужения, и для знаменования вещей, к догматам Христианской веры принадлежащих. Обряды суть знаки, изображающие внутреннее, долженствующее быть, состояние истинной Церкви Христовой. Обряды суть скорлупа, под наружностию своею самое ядро или существенность духовных вещей содержащее. Обряды суть тень, на самые святые истины чрез дальновидность указующие. Как ветхозаконная Церковь имела многие и различные обряды, от Самого Бога чрез Моисея назначенные и в наружное Богослужение введенные, как-то, с мерою постановление Скинии, и после построение Храма, разделение оного на части, разные жертвенники, разные сосуды, разные омовения, разные одеяния, и прочая: так точно и новозаветная Церковь многие и различные имеет обряды, наружные знаки, уставленные премудрыми руководителями оной, уставленные сходственно с волею Божиею, в Ветхом Завете оные определившею, уставленные для означения прошедших Христовых дел, и долженствующих еще происходить внутри каждого из нас духовно. Ибо как ветхозаконной Церкви обряды не что другое были, как такие наружные вещи, которые, сами по себе ничего не делали; а означали только собою настоящее повреждение, греховность, винность и тму человеческую, и будущее чрез Иисуса Христа, чрез обещанного Богом Мессию, чрез Его примирительную Жертву, омовение, очищение, просвещение, в Его плоть облечение, с Ним соединение и освящение: так точно и в новозаветной Церкви обряды суть не что другое как такие наружные вещи, которые сами по себе никакого внутреннего действия произвести не могут; а означают только собою как низкость нашего состояния, так и драгоценность совершившегося искупления Христова; означают все те дела, которые учинил Спаситель наш для всех нас грешных, и которые еще должны учиниться в каждом из нас внутренно. |
| 339 От св. Климена Александрийского († 210 г.) дошли до нас хвалебный гимн (в кн. „Педагог“), написанный анапестическими монометрами и диметрами, и молитва – шестистопными ямбами; 340 от Мефодия, еп. Патарского (310312) – псалом (или песнь дев) 341 , написанный не везде правильным ямбом и состоящий из 24 строф с повторяющимся после каждой строфы двустрочным припевом. Метрическому же составу песнопений следовали и их напевы. Пение и чтение соответственно метрическому составу песнопении в древности не представляли затруднений ни для чтецов и певцов, ни для народа, так как долгота и краткость слогов, служившие основанием тогдашнего греческого метра, были отчасти присущи еще живому народному языку, а иногда и самый этот метр для церковных песнопений был заимствован из народных произведений. Но наряду с строго метрическим и ритмическим пением в церкви было, конечно, и пение, свободное от точных ритмических форм, примененное к песнопениям, не имеющим стихотворного размера, какова, наприм., молитва Господня и другие песнопения, хотя и в их составе (а следов. и в пении) нельзя не заметить некоторого параллелизма членов и приблизительно соразмерного их расположения. Известны ли были певцам первенствующей церкви какие-либо нотные знаки, и были ли у них нотные книги для пения? Церковное пение сначала происходило без книги, по вдохновению, а потом по книге; 342 но о нотных книгах, церковных и нотных знаках в церкви сего времени никогда не упоминается. Книга же „Певец“ св. Иустина не дошла до нас, и содержание её нам не известно. Однако из того обстоятельства, что у древних эллинов были нотные буквенные знаки и, что многие из первенствующих христиан получили основательное эллинское образование (наприм., Климент Александрийский и др.), можно заключать, что знаки эти были известны и христианам. Это предположение еще более подтверждается употреблением у христиан греческих родов пения и ладов, тонкое различение которых без нотации почти невозможно, а также и выражением св. Ефрема о Вардесане: „составил песни и положил их на тоны“. |
|
|
