| И я б заслушивался волн, И я глядел бы, счастья полн, В пустые небеса; И силен, волен был бы я, Как вихорь, роющий поля, Ломающий леса. Да вот беда: сойди с ума, И страшен будешь как чума, Как раз тебя запрут, Посадят на цепь дурака И сквозь решетку как зверка Дразнить тебя придут. А ночью слышать буду я Не голос яркий соловья, Не шум глухой дубров – А крик товарищей моих, Да брань смотрителей ночных, Да визг, да звон оков. Это стихотворение написано счастливым молодоженом вскоре после соединения с любимой невестой. Никто и ничто не может заменить человеку Бога. Человек, оставивший Бога, раньше или позже, но непременно приходит к такому концу. А человек, одаренный такой возвышенной душой, как Пушкин, тем более. Неспособная напитаться низменным, душа поэтическая, душа одаренная, душа возвышенная стремится к Богу. Без Бога она чувствует себя умирающей от голода. И не находит ничего, потому что сама в свое время закрыла для себя двери и засыпала дорогу. Что дальше происходит с блудным сыном? Испытывая муки голода, ведя рабскую жизнь в подчинении у жестокого хозяина, он вспоминает о своем Отце: «В доме Отца моего наемные слуги живут в счастье и довольстве, а я здесь погибаю от голода». Он решает возвратиться в дом Отца и сказать: «Я не достоин быть Твоим сыном. Прими меня хотя бы в число Твоих наемников». Эта благая мысль просыпается и в душе поэта. Среди трагических стихотворений Пушкина особое место занимает стихотворение «Дар напрасный, дар случайный». В нем отчетливо сформулирована позиция отчаявшейся души: Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена? Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?.. Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум. Как я уже говорил, обращение души человеческой к Богу часто бывает связано с каким-нибудь человеком, несущим свет Христов, который своей верой и своей жизнью является истинно духовным светильником. |
| – ОШи, что ты здесь делаешь, — спросил сонным голосом Ты. – Ты должен бежать отсюда, — сказал с тревогой старый пес. – Куда бежать, зачем? – Я чувствую приближение беды. Я слышу стук копыт, который не предвещает ничего хорошего. Разбуди своих братьев, и бегите отсюда прямо сейчас! – А как же ты? – спросил он своего старого друга. – Я уже стар и далеко не убегу. Но ты еще можешь спастись. По тревожному голосу ОШи Ты понял, что времени на глупые вопросы у него не было. А потому вскочив на лапы, он несколько раз лизнул в морду доброго соседа и умчался в хижину. Подбежав к подстилке, на которой спала его единоутробная родня, он стал толкать их. – Что тебе надо, неудачник? – Вставайте! Нам нужно уходить отсюда! Он прыгал от одного к другому, но в ответ слышал только недовольное сонное ворчание: – Отстань, неугомонный. – Дай поспать! – Ты никогда не изменишься. – Кажется, я слишком сильно стукнул тебя сегодня головой. Но если ты не оставишь нас в покое, я сделаю это еще раз! Поняв, что все его попытки уговорить их останутся безрезультатными, Ты выбежал из хижины и бросился галопом на край деревни. Оглянувшись в последний раз на родные места, он увидел, как на темном холме появились черные фигуры всадников. Кочевники стремительно спускались к деревне, постоянно увеличиваясь в числе. Он ускорил бег. Через какое-то время сзади раздался крик и шум. Началось разграбление деревни. Но он был уже слишком далеко, потому шум сзади стал постепенно затихать, пока не исчез совсем. Прошло достаточно времени, пока он понял, что погони нет, а потому сбавил бег, остановился и прислушался. Вокруг царила ночная тишина. Какие-то птицы иногда выкрикивали из темного леса, звезды освещали небо, а легкий ветерок нежно касался его шерсти. Вместе с тем ветер донес до него неизвестный, но аппетитный запах, и он не спеша двинулся в его направлении. Прошло немного времени, и горизонт осветился заревом рассвета. Как раз в это время Ты приблизился к полосе леса, из которого и доносился чарующий запах. Потеряв много сил в побеге и переволновавшись, он уже давно проголодался и теперь постоянно думал о еде. Теперь я один, — размышлял он сам с собой, — и должен сам позаботиться о своем выживании. С этими мыслями он углубился в лес. |
| В виде опыта мисс Поттерсон дважды закрывала и открывала глаза, и каждый раз заставала обе фигуры на месте, как вдруг, словно сквозь сон, ей послышался смутный шум в распивочной. Она вздрогнула, все трое переглянулись, и тут до них ясно донеслись громкие голоса и шарканье ног; потом послышалось, как второпях поднимают все окна, и тогда в дом ворвались крики и говор с реки. Еще минута, и Боб Глиддери с грохотом протопал по коридору, причем каждый отдельный гвоздь в его сапогах стучал так громко, будто все гвозди разом. — Что случилось? — спросила мисс Аби. — На кого-то наскочили в тумане, сударыня, — отвечал Боб. — Народу на реке уж очень много. — Скажи, чтобы все чайники поставили на огонь, — крикнула мисс Аби. — Смотри, чтобы котел был полон. Достань ванну. Да повесьте одеяла к огню! Согрейте грелки. А вы, девушки, там, внизу, не теряйте головы да поворачивайтесь поживее! Пока мисс Аби то отдавала эти приказания Бобу, схватив его за волосы и стукая об стенку головой, чтоб он был начеку и не терял присутствия духа, то осыпала кухню градом распоряжений, — завсегдатаи распивочной, толкая друг друга, бросились к пристани, и шум на берегу еще усилился. — Пойдем посмотрим, — сказала мисс Аби своим гостям. Все трое кинулись в опустевшую распивочную и оттуда вышли через стеклянную дверь на веранду над рекой. — Там внизу кто-нибудь знает, что случилось? — спросила мисс Аби своим властным голосом. — Это пароход, мисс Аби, — крикнула какая-то фигура, смутно маячившая в тумане. — Всегда так бывает, что пароход, мисс Аби, — крикнул кто-то другой. — Вон его огни, мисс Аби, видите, мигают вон там, — крикнул третий. — Он пары выпускает, мисс Аби, оттого и туман гуще и шума больше, видите? — объяснил четвертый. Лодки отчаливали, загорались факелы, люди с топотом бежали к самой воде. Один из них свалился в воду с громким всплеском, и его благополучно извлекли под взрывы хохота. Требовали врача, требовали спасательный круг, крик переходил из уст в уста. Невозможно было разобрать, что происходит на реке, потому что каждая лодка, едва успев отчалить, пропадала в тумане. |
| Есть места, где нет человеческого жилья, но Сам Бог смотрит за природой, где живут в своих норах лесные звери, где крестьянин пробирается по тропам, сидя на осле или муле и тихо мурлыча под нос песню о своих тревогах; места, где можно было наслаждаться тенистой листвой деревьев и щебетаньем птиц. И когда в таких местах прокладываются автомобильные дороги, то плачет и рыдает человек, любящий свою мать – землю. Нашим отцам было жалко даже пыль, по которой они ходили, а мы безжалостно выравниваем бульдозерами те места, в которых, подобно стогам, Бог насыпал землю и образовал холмы и горы. Когда я вижу на Святой Горе проложенные для нашего удобства широкие дороги, то у меня возникает ощущение, будто мы изувечили хребет старца Афона. Это бывает при каждом прокладывании новой дороги: сначала мы намечаем её просекой, при этом срубаются даже самые старые деревья. В старину деревья валили топором, а при таком способе вырубки больно было и дереву, и дровосеку. Топор поднимался и опускался с большим сочувствием. А сегодня жестокая бензопила как будто ведёт химическую войну с лесным царством: ты видишь, как высокие дубы подкашиваются, словно тростинки, а шум машин не даёт нам услышать стоны природы. Во время одного такого прокладывания дороги у нас на пути оказался старый платан. Игумен сказал: – Ребята, а нельзя ли его обогнуть? Посмотрите: хоть он и старый, но всё ещё цветущий. – Никак нельзя, – сказали лесорубы. Просьбу игумена не уважили, сочтя её проявлением сентиментальности. Бензопила начала пилить огромный ствол платана. Когда она дошла до середины, то из дерева послышался крик боли какого-то небольшого животного. Вскоре, подобно трупу, платан с грохотом повалился на землю, и тут всем явилась сцена любви к детям и самопожертвования до смерти маленького лесного зверька. Он устроил себе норку в дупле только что спиленного дерева. Несмотря на шум злодейской машины, он не убежал, спасая свою жизнь, но уселся над своими детёнышами подобно орлу, чтобы защищать и охранять их, совершенно беззащитных перед зубьями пилы. Несчастная мать оказалась смертельно раненой в живот и вместо прощального поцелуя окропила детей своей кровью. |
| Я тихо спрашиваю сестру, бесшумно лавирующую между столами: – Будет жить? Сестра отрицательно качает головой. Вспомнил его фамилию: Кукушкин. Шум. Резкий широкий шум. Бомба упала в госпиталь. И как муравейник: бегут, складывают инструменты, лекарства. Нас – на носилки, бегом, опять в грузовики. С полумертвыми, с полуживыми, с докторами, с сестрами. Едем через корни, овражки, кочки. Ой, какой крик в машине! Переломанные кости при каждой встряске вонзаются в твое собственное тело. Вопим, все вопим. Ой-ой-ой! – Давайте в Вязьму! Вот она и Вязьма. Скоро доедем. Стоп, машина! – Что там? – говорит шофер. – В Вязьму с другой стороны уже входят немецкие танки. Мы в вагонах-теплушках. Поезд тянет набитые телами вагоны медленно. Налет авиации. Стоп! Скрежещут колеса, тормоза. Кто на ногах, выскакивает в лес. В раздвинутые двери нашего товарняка вижу, как лес взлетает корнями вверх. Убежавшие мчатся обратно в вагоны, а мы – лежачие – только лежим и ждем. Смерть так и носится, так и кружит над нами, а сделать ничего не можем. Пронесет или не пронесет? Бомбежка окончена. Едем дальше. Тишина. Куда-то приехали. И вдруг… Приятная, нежная музыка. Где это мы? На каком-то вокзале в Москве. На каком? Так до сих пор и не знаю. Кто на ногах, идет на перрон. И у одного вернувшегося я вижу в руках белую булку. Белую как пена, нежную как батист, душистую как жасмин. Белая булка и музыка. Как, они здесь заводят музыку?! Едят белые булки?! Что же это такое? В то время как там ад, светопреставление, здесь все как было? Да как они могут?! Как они смеют?! Этого вообще никогда не может быть! Никогда! Белая булка и музыка – это кощунство! Сейчас, когда я пишу эти строки под Москвой на даче, я любуюсь распускающимися астрами. Война, хотя и не в глобальном виде, кочует по свету из одной точки земного шара в другую. Одумаются ли когда-нибудь люди или прокляты навеки? Источник: Розов В.С. Удивление перед жизнью. Воспоминания. Москва: АСТ, 2014. С. 60-67. Тираж 1000 экз. На войне человек – как на «рентгене»! Евгений Весник |
| Седьмая – жертва восклнкновения. Воскликновение (λαλαγμς) есть воинский победный клич. Воскликновение – не то же, что – вопль (λολυγμς). Когда на войне после победы кричат воины, это и есть воскликновение, радостный клич и знак победы. Поэтому пророк ублажает будущих свидетелей победы Христовой, воспевающих победный гимн; он говорит: блажени людие, ведущии воскликновение ( Пс. 88:16 ). Итак, воскликновение есть победный шум и крик на войне. После того как Спаситель одержал победу над всеми врагами Своими,– дерзайте, яко Аз победих мир ( Ин. 16:33 ), – мы, воспевая гимн в честь Победителя, производим тот победный шум, который ублажает пророк в словах: обыдох и пожрох в селении его жертву хваления и воскликновения ( Пс. 26:6 ). Восьмая жертва Богу – сокрушенный дух: жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит ( Пс. 50:19 ). Видишь, какие у нас существуют жертвы? Есть и еще особая жертва, совершаемая в евангельской проповеди, – учительное слово, о котором апостол Павел говорит: священнодействующе благовествование Божие, да будет приношение Божие благоприятно, освященно Духом Святым ( Рим. 15:16 ). Видишь, как он показал, что и проповедь возносится пред Богом как жертва? Итак, имеешь первую жертву – спасительный дар, вторую – жертву мучеников, третью – молитвы, четвертую – воскликновения, пятую – правды, шестую – милостыни, седьмую – хвалы, восьмую – сокрушения и смирения, девятую – проповеди. Не опустил ли я чего? И действительно: я насчитал девять, а имел в виду сказать о десяти. Итак, какая же жертва пропущена? Да, есть и десятый вид жертвы – жертва плодоношения, о которой говорит Павел: приях от Епафродита посланная от вас, воню благоухания, жертву приятну ( Флп. 4:18 ). Видишь, что и благотворение святым Павел называет жертвой? Вот как разнообразны наши жертвы. Пожри Богови жертву хвалы. А я похвалил, братья, всех вас, или лучше сказать, мы все похвалили, и прежде всех Бог, жертву, которую вы совершили: я разумею именно благотворение бедным. |
| И сосны лишь да ели Вершинами шумели. И вдруг, как будто наяву, Изба передо мною. Я к ней, стучу – молчат. Зову – Ответа нет; с мольбою Дверь отворила я. Вхожу – В избе свеча горит; гляжу – Везде сребро да злато, Всё светло и богато». Жених А чем же худ, скажи, твой сон? Знать, жить тебе богато. Невеста Постой, сударь, не кончен он. На серебро, на злато, На сукна, коврики, парчу, На новгородскую камчу Я молча любовалась И диву дивовалась. Вдруг слышу крик и конский топ… Подъехали к крылечку. Я поскорее дверью хлоп И спряталась за печку. Вот слышу много голосов… Взошли двенадцать молодцов, И с ними голубица Красавица-девица. Взошли толпой, не поклонясь, Икон не замечая; За стол садятся, не молясь И шапок не снимая. На первом месте брат большой, По праву руку брат меньшой, По леву голубица Красавица-девица. Крик, хохот, песни, шум и звон, Разгульное похмелье… Жених А чем же худ, скажи, твой сон? Вещает он веселье. Невеста Постой, сударь, не кончен он. Идет похмелье, гром и звон, Пир весело бушует, Лишь девица горюет. Сидит, молчит, ни ест, ни пьет И током слезы точит, А старший брат свой нож берет, Присвистывая точит; Глядит на девицу-красу, И вдруг хватает за косу, Злодей девицу губит, Ей праву руку рубит. «Ну это, – говорит жених, – Прямая небылица! Но не тужи, твой сон не лих, Поверь, душа-девица». Она глядит ему в лицо. «А это с чьей руки кольцо?» – Вдруг молвила невеста, И все привстали с места. Кольцо катится и звенит, Жених дрожит, бледнея; Смутились гости. – Суд гласит: «Держи, вязать злодея!» Злодей окован, обличен И скоро смертию казнен. Прославилась Наташа! И вся тут песня наша. Сказка о попе и о работнике его Балде Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару. Навстречу ему Балда Идет, сам не зная куда. «Что, батька, так рано поднялся? Чего ты взыскался?» Поп ему в ответ: «Нужен мне работник: Повар, конюх и плотник. А где найти мне такого Служителя не слишком дорогого?» |
| Продолжалось более месяца перед глазами целой толпы любопытных, без всякого повреждения людей и предметов. (Сообщено свидетелем в 180 «Петербургского листка»; см. «Ребус» 1886 г., стр. 280). 6 . В 1887 г., Томской губ., возле г. Мариинского, на кожевенном заводе купца Савельева – в ночь на 1 сентября полный погром: почти во всех окнах двухэтажного флигеля, где жили хозяева, перебиты стекла и множество всякой посуды. Прибыли следователь, товарищ прокурора, воинский начальник; хозяева и 40 заводских рабочих показали, что видели, как вещи, лежавшие спокойно, внезапно поднимались с места и стремительно летели в окна и разбивали их. «Никто не мог уловить момента поднятия, но все ясно видели полет вещи. Корреспондент был свидетелем, как, на глазах у всех, большая табуретка, стоявшая у плиты, поднялась на воздух и полетела в окно. (Корреспонденция из Мариинска в «Сибирском вестнике»; см. «Ребус» 1887 г., стр. 429). 7 . В 1890 г., в Петербурге, в одной из казарм, в квартире полковника А. Б., почти ежегодно с 1886 г., замечались разные явления: слышались шаги, вздохи, голоса, царапание по платью или мебели, пронзительный свист, стройное пение; виделись при полном свете человеческие фигуры; растворялись и захлопывались двери сами собой и проч. – Сообщение самого свидетеля и хозяина квартиры («Ребус» 1890 г., стр. 176). 8 . В 1891 г., Курской губ., возле Обояни, в с. Горяинове, в д. крестьянина Симеона Пашкова, в течение почти года – бросание камней и кирпичей в окно, выбита рама, и камни вылетают на улицу; это повторялось почти ежедневно при толпе народа. Дочь Пашкова, 9 лет, видит разные человеческие фигуры в связи с происходившими явлениями, на себе самой терпит разные гонения – точно кто ее бьет, сшибает с ног, путает ей ноги, сбрасывает с постели; незадолго до прекращения явлений хозяин слышит в сенях крик, свист, топот и голос: «не долго буду у вас»; соседи также слышали этот шум и крик. – Сообщено по просьбе редакции «Ребуса» местным священником Иосифом Сергеевым («Ребус» 1891 г., стр. |
| И в другом месте опять утверждает: «И будут выходить и увидят трупы людей, отступивших от Меня; ибо червь их не умрет, и огонь не угаснет: и будут они мерзостью для всякой плоти» ( Ис.56:24 ). Геенна есть название состояния отверженных душ, где червь не умирает и огонь никогда не угасает ( Мф.5:22; 10:28; 18:8,9; 25:41–46 ; Ис.56:24 ; Мк.9:45–48 ). Иисус Христос символом загробного вечного состояния грешников в геенне берет предмет, к которому евреи в Его время питали страх, ужас и отвращение. Это – долина Евномова, некогда прекраснейшая, находящаяся подле Иерусалима к северо-востоку; небольшой поток протекает по ней, и потом опоясывает часть юрода. Когда евреи сильно предавались идолослужению, то в этой долине совершались отвратительные служения Молоху ( 4Цар.16:3 ; 2Пар.28:3 ). Этот сирский идол был медный, с телячьей головою, увенчанной царской короной; руки его протянуты были так, как если бы готовы были схватить кого-либо. Ему приносили в жертву детей, именно: зажигали внутри идола огонь, и когда он раскалялся, бросали ему на протянутые руки бедных детей, где они тотчас сжигались. Чтобы заглушить крик детей, во время этих жертвоприношений обыкновенно поднимали сильный крик и шум, употребляя при этом разные инструменты. После же плена вавилонского, когда иудеи получили совершенное отвращение к идолопоклонству, у них явилось отвращение и к этому месту; оно было запущено; в него свозились все нечистоты из города; тут же совершаемы были иногда и смертные казни; воздух в этом месте был заражен; для очищения его постоянно горел огонь. Место стало страшным и отвратительным, и прозвано было долиной огненной (Толков. Еванг. арх. Михаила. Мф.5:22 ). Это-то место и было избрано Спасителем образом, символом вечных мучений грешников в загробной жизни. Свойство червя неусыпного и огня неугасимого описывает отчасти Василий Великий : «Когда чувствуешь порыв к какому-нибудь греху, тогда призови пред умственные твои очи страшный оный, никому из смертных нестерпимый суд Христов, где сидит Судья на высоком и превознесенном престоле; вся же тварь в трепете и страхе предстоит перед славным и светлым Его пришествием. Все предстанут перед Ним для испытания, кто что сделал во время жизни. Тех, которые в жизни много зла творили, окружат некие страшные и грозные ангелы, взирающие на огонь уготованный, огнем дышащие по причине страшного намерения, вид имеющие подобный ночи, по причине печали и отвращения от человеков. Потом представь себе бездну, непроницаемую тьму и огонь мрачный, который имеет свойства жечь, но не имеет света. Представь род безчисленных червей, ядовитых и плотоядных, которые всегда едят, но никогда не насыщаются, и своими укусами причиняют несносные боли. Представь, наконец, жесточайшее наказание: бесчестие и вечный стыд! И этого ты бойся». |
| В бой устремляются; каждой из них отдает повеленья Вождь, а воины идут в молчании; всякий спросил бы: 430 Столько народа идущего в персях имеет ли голос? Вой молчат, почитая начальников: пышно на всех их Пестрые сбруи сияют, под коими шествуют стройно. Но трояне, как овцы, богатого мужа в овчарне Стоя тмочисленные и млеком наполняя дойницы, 435 Все непрестанно блеют, отвечая блеянию агнцев, — Крик такой у троян раздавался по рати великой; Крик сей и звук их речей не у всех одинаковы были, Но различный язык разноземных народов союзных. Их возбуждает Арей, а данаев Паллада Афина, 440 Ужас насильственный, Страх и несытая бешенством Распря, Бога войны, мужегубца Арея сестра и подруга: Малая в самом начале, она пресмыкается; после В небо уходит главой, а стопами по долу ступает. Распря, на гибель взаимную, сеяла ярость меж ратей, 445 Рыща кругом по толпам, умирающих стон умножая. Рати, одна на другую идущие, чуть соступились, Разом сразилися кожи , сразилися копья и силы Воинов, медью одеянных; выпуклобляшные разом Сшиблись щиты со щитами; гром раздался ужасный. 450 Вместе смешались победные крики и смертные стоны Боев губящих и гибнущих; кровью земля заструилась. Словно когда две реки наводненные, с гор низвергаясь, Обе в долину единую бурные воды сливают, Обе из шумных истоков бросаясь в пучинную пропасть; 455 Шум их далеко пастырь с утеса нагорного слышит, — Так от сразившихся воинств и гром разлиялся и ужас. Первый тогда Антилох поразил у троян браноносца Храброго, между передних, Фализия ветвь, Эхепола. Быстро его поражает он в бляху косматого шлема 460 И пронзает чело: пробежало глубоко внутрь кости Медное жало, и тьма Эхеполовы очи покрыла; Грянулся он, как великая башня средь бурного боя. Тело упадшего за ноги царь захватил Элефенор, Сын Халкодонов, воинственный вождь крепкодушных абантов, 465 И повлек из-под стрел, поспешая скорее с троянца Латы совлечь – но не долго его продолжалась забота: Влекшего труп усмотрев, крепкодушный воитель Агенор В бок, при наклоне его от ограды щита обнаженный, |
|
|
