| Речка при въезде в Аджарис-Цхали – моя , и взрослыми называется не иначе, как Павлина речка. Она стала моею, когда Люся была ещё совсем мала, и не стремилась к собственности. Но в одну из поездок, услышав о Павлиной речке, Люся вдруг сообразила усмотреть здесь обиду для себя, раскапризничалась, как она вообще умела капризничать. Её еле успокоили, сделав компенсацию из ручья, протекавшего несколько далее, за Аджарис-Цхали. Правда, этот Люсин ручей был менее Павлиной речки; но, я помню, у него оказались какие-то свои достоинства, так что мне стало завидно. Оба этих горных потока впадают в реку Аджарис-Цхали, протекая по сравнительно небольшим ущелиям. А между ними, на пригорке, стояла каменная двухэтажная сторожка для остановки проезжающих. В нижнем этаже жил чрезвычайно преданный папе, как и все папины подчинённые, сторож Ахмет, а в верхнем – было две или три комнаты, разделённые коридором. Мы считали эту сторожку собственным нашим домом, т. е. не отца своего, а нашим, детским, и одна комната была моя, другая – Люсина. Приехав, располагались в этих комнатах гораздо свободнее, чем дома: ведь дома нужно было соблюдать порядок, не разводить грязи, а тут, в почти пустых комнатах, можно было делать всё, что угодно. Раз или два, за всё время, какой-то проезжающий инженер остановился в одной из этих комнат. Хотя он весьма скоро уехал, но нашему внутреннему негодованию и ревности не было конца. Мы не могли понять, как смеет «какой-то чужой человек» располагаться в нашей сторожке и почему папа, столь внимательный ко всем нашим прихотям, не примет мер, чтобы удалить незваного гостя. Моё негодование смягчалось только тем, что занята была Люсина комната, а не моя. Нас встречал приветливый к нам Ахмет, которого мы очень любили. Он был аджарец. Это – народ картвельской группы, весьма близкой к грузинам, населяющий долины Чороха и Аджари-Цхали. Находясь то в пределах Турции, то на границах её, это племя, когда-то христианское, издавна перешло в магометанство, но не стало, с ренегатами, фанатиками новой веры. |
| По мнению некоторых, в домах иудейских, как в домах Аллеппо в настоящее время, нижний этаж главным образом предназначался для хозяйственных целей, как-то: сохранения провизии, масла, вина, помещений для прислуги и т. п. При входе по лестнице во второй этаж мы вступаем в комнаты довольно поместительные и высокие, нередко довольно изящно отделанные и убранные коврами, занавесями и софами ( Mk. XIV, 15 ). Вероятно, в одной из подобных обширных и высоких горниц говорил ап. Павел свою обширную прощальную речь к пресвитерам эфесским ( Деян. ХХ, 17, 18 ), и из окна этой комнаты заснувший юноша, Евтихий, упал на улицу и поднят мертвым. К большей части восточных домов присоединяется еще строение, так называемое oleah. Оно обыкновенно строилось над портиком, или воротами, и заключало в себе два или три покоя. Там помещали странников, хранили гардероб и другие домашние принадлежности. Сюда же удалялись также для отдохновения и молитвы ( Mф. VI, 6 ). Вход в нее был с улицы, не входя в дом; но на случай нужды она имела также сообщение с галереей дома. Небольшая горница для Елисея ( 4Цap. IV, 10 ), прохладная комната Еглона, из которой вышел Аод в преддверие, замкнувши двери горницы ( Cyд. III, 2 ), горница над воротами ( III Цap. XVIII, 33 ), внутренние комнаты ( III Цap. XX, 30 ) – все это, конечно, указывает на олею, или верхнюю комнату. Кровля домов всегда была плоская, окруженная перилами ( Bmop. XXII, 8 ), несколько покатая, для стока дождевой воды; она служила как для отдохновения, так и для сна, для бесед и молитвы, наконец, и для хозяйственных целей ( I Цap. IX, 25 ; IIЦap. XI, 2 , Деян. Х, 9 , Мф. Х, 27 и др.). На них совершалось иногда поклонение идолам, но чаще произносилась молитва чистая и духовная к единому, истинному Богу. С кровлей соединялась верхняя комната, как мы уже заметили выше. С улицы и со внутренности двора вела на кровлю и в горницу особенная лестница. И кто на кровле, говорил Спаситель, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего ( Mф. XXIV, 17 ). |
| Много лет он проработал в Пушкинском доме, занимался наукой, и вдруг начал писать художественные книги, пришло признание, а с ним – поездки по миру, выступления, общественная деятельность – его жизнь, получается, сильно изменилась. Не мешает ли слава творчеству и не искушает ли его как верующего человека? «Жизнь действительно изменилась, и главное ощущение – что пространство впереди не так велико. В молодости хочется все услышать и узнать, много времени тратится впустую. Когда человек получает что-то в позднем возрасте, с одной стороны, есть время для работы, с другой – он понимает, как противостоять каким-то вещам. У меня перед глазами – пример любимого учителя Дмитрия Лихачева, настоящая слава пришла, когда ему было под 80 лет – и, благодаря нему, я понял, что такое правильно обращаться со своей известностью. Дмитрий Сергеевич нес ее чрезвычайно благородно и с достоинством. Как говорил он сам, жизнь его «перепутала» – когда он был молод и полон сил, он работал простым корректором в издательстве. Он научил сохранять достоинство и помнить, что в любых обстоятельствах надо держать себя в руках». Второй вопрос был о том, как и когда Евгений Германович успевает творить, ведь у него очень плотный график, а пишущему человеку необходима некая «внутренняя комната» – уединение и настрой для полноценного писательства. «Не хожу на утренние эфиры, поздно ложусь. Но особой творческой обстановки не нужно – пишу в самолетах, поездах, гостиницах. У меня нет возможности и времени ждать вдохновение – это из области романтической, надо просто сесть и работать, а пишу я много. Кажется, Наполеон повсюду возил за собой ванную. Вот так и моя «внутренняя комната» – всегда при мне», – ответил автор. В книге узнаваем особенный язык писателя, его многозначность, многослойность, глубина – тот самый упоминаемый им в романе супертекст, где слово в контексте обретает совсем иное звучание и становится намного больше своего смысла. Роман литературно безупречен, и, кажется, слово стало еще более емким. Не приходите в отчаяние |
| Устройство молитвенных домов у хлыстов и скопцов имеет некоторые особенности как с наружной, так и с внутренней стороны 1080 . Обыкновенно, дом, специально предназначенный для богослужебных собраний, устраивается или посреди двора и в таком случае около него нередко можно встретить нечто в роде „тайника“, куда можно было бы спастись в случае опасности 1081 , или же где либо в огороде, напр., около гумна 1082 ; или, наконец, в глубине сада 1083 . Окна такого дома почти постоянно закрыты ставнями, так что посторонние лица, сколько бы раз они ни проходили мимо него, никогда не могут проникнуть своим глазом во внутренность 1084 . При совершении богомолений дом этот бывает обставлен строгим караулом 1085 , который некоторые хлысты наивно объясняют изречением Спасителя, заповедавшего творить добрые дела так, чтобы „левая не ведала, что творит правая рука“ 1086 . Внутренность молитвенного дома хлыстов и скопцов поражает первого посетителя его крайнею своею пустотою: весьма обширная комната, вмещающая в себе от 50 до 100 человек и более, при том так, что последние свободно могут предаваться своим религиозным пляскам, заключает в себе несколько лавочек, одиноко стоящих вдоль стен. Другой мебели „в сионской горнице“ не полагается, кроме единственного стола посреди комнаты или в переднем углу ее, на котором всегда находятся крест и евангелие 1087 . Впрочем, в некоторых особенно богатых и многолюдных кораблях кроме этой мебели находятся еще кресла, стоящие в углах, на которых восседают кормщик, кормщица и другие влиятельные лица. Так было, напр., в корабле Милютина в Алатыре 1088 . Молитвенная комната у скопцов всегда или, по крайней мере, в большинстве случаев разделяется перегородкою на две половины: мужскую и женскую 1089 ; у хлыстов, напротив, такой перегородки не существует, так как у них и мущины и женщины радеют вместе 1090 . Пол комнаты обыкновенно содержится в чистоте, нередко даже он устилается холстом 1091 . В потолке комнаты иногда устраивают окно, которое в некоторых случаях служит для вентиляции, в других же – удобною лазейкою на чердак, если бы грозила опасность собранию со стороны местных властей 1092 . |
| Тем важнее становилась в эти годы семья для тех, кому она служила заградительной стеной против жизни, «как у всех». Но об этом я не могу говорить в тоне объективированного анализа, а только в тоне личного признания. Позволяя себе несколько таких признаний, я весьма далек от того, чтобы видеть в себе на протяжении моей жизни образец гражданского мужества — какое там! Но если у меня с ранних лет была, если не решимость к действию, то хотя бы внутренняя независимость, давшая мне силу засесть за изучение тех материй, которыми я всю жизнь занимаюсь, — я обязан этим всецело старшим по возрасту, начиная с родителей и их друзей. Мой отец родился в 1875 г., в один год со Швейцером и Т. Манном; его однокурсником и собеседником в студенческие годы был Сергей Маковский. После окончания естественнонаучного факультета Петербургского университета он был послан совершенствоваться в Гейдельберг, потом некоторое время работал на биостанции подле Неаполя и в Африке. Моя мама была на четверть века моложе, однако ж успела мельком увидеть Льва Толстого и кончить гимназию в г. Подольске. То, что я был окружен с детства книгами по истории и т. и. со «старорежимной» орфографией, рассказами отца о старой Европе (и об Африке), рассказами его друзей о старой русской культуре — очень важно; но это не самое важное. Важнее было другое: опыт солидарности с атмосферой этого круга перед лицом совсем иной атмосферы окружающего общества. (Моя будущая жена подрастала тем временем на Северном Кавказе в обстановке суровой провинциальной скудости, но ее опыт солидарности со старшими был совершенно таким же. Поэтому и нам, повстречавшись, было легко понять друг друга.) Я никоим образом, Боже избави, не собираюсь изображать себя как идеального сына. Я даже не намерен придавать чересчур идеальных черт моим родителям. Ежедневная, ежечасная совместная жизнь, тем более в пространстве единственной комнаты коммунальной квартиры, где все каждый миг на глазах друг у друга, не могла вовсе обходиться без недоразумений и огорчений. И всё же именно эта тесная комната становилась для моей души и для моего сознания подлинным Отечеством в самом патетическом смысле этого патетического слова. Однажды лет в пятнадцать, обуреваемый бурными эмоциями teenager " a, я так и сказал моему тогдашнему собеседнику, старому другу моего отца, о котором еще пойдет речь дальше: «Моя Родина — вот эта комната, другой у меня нет!» (А он ответил: «Да, всё так, другую у тебя отняли.») А много лет после этого на вопрос старшей собеседницы: «Неужели тебе никогда не хотелось сбежать из дому?» — я ответил: «Как Вы не понимаете: из осажденной крепости не сбегают». |
| 26:1–36. Переносные святилища на древнем Ближнем Востоке. Несмотря на отсутствие данных о существовании столь тщательно продуманных и сложных переносных святилищ, как скиния, известно, что бедуины (как древние, так и современные) действительно переносят священные предметы и разборные жертвенники от одной стоянки к другой. В древних ближневосточных текстах описываются процессии жрецов, изображавших богов со всеми их священными атрибутами, которые переходили из одного города в другой в пределах одного царства. Это давало богу возможность посетить святилища, проинспектировать объекты, принадлежащие главному храму, и принять участие в ежегодных празднествах за пределами столицы. В хананейских религиозных текстах также сообщается о павильонах, предназначенных для пребывания богов. Археологи нашли в Фимне остатки мадиамского шатра-святилища, датируемого XII в. до н. э. Этот шатер состоял из покрывал, наброшенных на каркас из брусьев, но не был переносным. 26:1–36. Прямолинейная планировка святилищ. Архитектурная симметрия древних святилищ свидетельствует о том, что геометрии священного места в древности придавали большое значение. Божество считалось средоточием власти и могущества во вселенной. Поэтому святилище – по меньшей мере, символически – должно было отражать эту центральную роль такой планировкой, в которой священные пределы разделялись на зоны возрастающей святости, а жертвенник и объект, ассоциирующийся с присутствием бога, помещался в самом центре наиболее священного места в святилище. Таким способом создавалось впечатление постепенного приближения к средоточию могущества и великолепия, которое делало молитвы, жертвоприношения и воззвания к богу наиболее эффективными. Обычно храмы классифицируются археологами по принципу расположения помещений, через которые можно пройти в священное место, и по ориентации в пространстве основного помещения, освященного присутствием божества. «Прямолинейная» планировка позволяет пройти от алтаря до внутреннего святилища (целлы) по прямой линии. Другой тип планировки представлен в храмах, где помещение, в котором стоит изображение божества, расположено относительно алтаря под углом в 90°. Дверь, ведущая в прямоугольную целлу в храмах с прямолинейной планировкой, может находиться либо на короткой стене («узкая комната»), либо на длинной стене («широкая комната»). Скиния являла собой образец архитектуры «прямолинейного» типа, но ее святая святых (целла) было не прямоугольным, а квадратным в плане. |
| Паломница М. побывала у старца Анатолия, потом в Скиту у о. Варсонофия. Там сначала стояла долго вместе с другими у входа в хибарку... „Каждый день стоят богомольцы перед этими дверями, – пишет М., – и каждый день открываются они. За дверью сени и небольшая комната, за ней длинный коридор – галерейка, которая соединяет эту переднюю часть хибарки с другой, находящейся в ограде, в которой и живет о. Варсонофий. По стенам галерейки стоят скамьи, висят портреты... здесь ожидают Батюшку... Наконец открывается дверь внутренней келлии, и о. Варсонофий выходит в коридор. Он высокого роста, очень бодрый... Серебристые волосы вьются, бледное лицо, ласковые проницательные глаза прикрыты синими очками, но, разговаривая с кем-нибудь, Батюшка часто приподнимает их. На нем белый подрясник и черная полумантия... Отец Варсонофий обходит всех собравшихся, благословляет, с некоторыми разговаривает... Один раз удалось мне попасть и в келлию, в которой принимал о. Варсонофий. Это небольшая, но очень светлая, уютная комната с множеством икон в углу, с портретами Царской Семьи, о. Амвросия. На печке, во всю ее высоту, нарисована картина, изображающая грешную душу в виде печальной женщины, которой светозарный Ангел подает руку помощи и указывает путь на Небо. Отец Варсонофий говорил, как заблуждаемся мы, думая, что между нашей жизнью и монашеской должна быть большая разница... Уходя, я попросила о. Варсонофия дать мне какое- нибудь послушание, чтобы мне никогда не забыть Оптину и все его слова и советы. Батюшка засмеялся и сказал: „Ах ты мечтательница... Ты так наберешь себе послушаний целый воз да и не свезешь его“. ...Более десяти дней прожила я в Оптиной, и не хотелось мне уезжать из этой тихой Пустыни, так хорошо было и отрадно стоять за ее длинными службами, получать благословение Старцев, бродить по лесу и кладбищу. И удивляюсь, почему в наш тяжелый, нервный век, когда все такие измученные, все болящие и скорбящие, все ищут себе исцеления и помощи, набрасываясь на докторов, на новые рекламные средства; почему мало кто идет в эти тихие благодатные уголки, в эти лечебницы, врачующие наши души, дающие нам покой душевный, а ведь только этот душевный покой дает здоровье и телесное“. |
| «В темноте». Комната идолослужения могла быть темною: египетское идолослужение любило темные святилища (Плутарх, De Isocr. 20), как и всякие мистерии; но выражение может указывать и на скрытность культа. – «Каждый в расписанной комнате своей». Этим замечанием читатель, прежде всего, предупреждается, что соединение всех идолослужителей в одной комнате имеет лишь символическое значение (общности и широкой распространенности культа): на самом же деле это идолослужение совершается каждым в своей комнате (отчего положение дела конечно не улучшается, а скорее ухудшается), причем комната эта заботливо разрисована (ср. Иез.23.14 ) идольскими изображениями. Но является вопрос, были ли эти комнаты идолослужения у каждого в его доме или в храме. Пророку могло быть показано настоящее идолослужение (как и другие) в храмовой комнате в символических целях (Кейль), и могло быть показано оно там, потому что оно действительно совершалось в храмовых комнатах. «Мы находимся во внутреннем дворе, куда Иезекииль вообще не хочет допускать мирян, как не хочет допускать их тем более еще к владению разного рода храмовыми комнатами: в будущем они имеют принадлежать одним священникам ( Иез.40.44 и сл.). Если и не допустить, что каждый из 70 имел в храме такую комнату, то выражение может однако говорить, что и многие миряне вроде Иезании имели таковые; это подтверждается Иер 36.10 ; могли миряне и совершать в этих комнатах много такого, что возмущало священников: 4Цар 23.11 » (Сменд). Слав.: «кийждо их на ложи тайнем своем» говорит, по-видимому, не о каждении, а о каком-то новом обряде, может быть неудобопередаваемом. «Заслуживают внимания и речи приверженцев этого чуждого культа: люди их направления в Ветхом Завете редко проговариваются» (Берт.). Первая фраза выражает сомнение во всеведении Божием, выражение «оставил Господь землю сию» могло быть относительно и справедливо; оно вероятно стало обычной фразой с 597 г. (ср. Иез.9.9 ); ибо как мог Господь допустить, чтобы свыше 10 000 избранного народа было уведено в плен? Может быть фраза имела связь и с исчезновением Ковчега (ср. Иер 3.16 и Иер 12.7 ). Иезекииль вообще сохранил целый ряд таких народных суждений: Иез.11:3, 15, 12:22, 18:2, 13, 33:10, 37:11 . |
| Я погубил свою первозданную доброту и благолепие , созданную прежде красоту и убранство (срд., 3 троп. 2 песни), — бойся, душа, Господа вопиюща (взывающего)… яко неумытного, и яко судии и бога (срд., 2 песнь, 2 ирмос, 1 троп.), ибо он неподкупный, судья и Бог ( мыто по-церк.слав. значит подать, отсюда мытарь – сборщик податей, налогов). Кому ты уподобилась, душа, каменовавшая тело злодействы и убившая ум безсловесными стремленьми (срд., 2 песнь, 2 ирмос, 2 троп.), т.е. жестоко поразив (буквально «побив камнями») тело злодеяниями и убив ум бессмысленными, безумными помыслами (церк.слав. «слово» – перевод греческого lógos, у которого есть еще множество значений, в том числе и «смысл», «разум»). Никому не уподобилась ты, душа, из ветхозаветных праведников: ни Сифу, ни Еносу, ни Еноху, ни Ною, но явилася еси убога праведных жизни – оказалась чужда (бедна свойствами) жизни праведников (срд., 2 песнь, 2 ирмос, 3 троп.). Тело мое осквернилось, дух окаляся т.е. измазан грязью, обезображен (см. дальше, во 2 троп. 5 песни калом смесихся – буквально «огрязнил себя грязью», испачкал; калъ – грязь, слякоть, тина, ил), весь острупися , т.е. покрылся ранами, болячками (срд., 1 троп. 4 песни). Наг есмь чертога, наг есмь и брака, купно и вечери… — лишен я чертога (чертог – внутренняя комната в доме, спальня, особенно брачная, украшенная), лишен и брачного пира, вместе и угощения: чертог заключися мне спящу , поскольку комната была заперта, пока я спал (срд., 6 троп. 4 песни). Я стал тяжкий (лютый, свирепый) нравом , был фараону горькому… ианни и иамври , злому (вредному) фараону как Ианний и Иамврий (египетские волхвы), душею и телом, и погружен (потоплен, утоплен) умом (срд., 1 троп. 5 песни). Ты, душа, уподобилась египтянке Агари, поработившися произволением , отдавшись в рабство (а работа по-церк.слав. это именно рабство) своей воле (своему произволу), и родив нового Измаила – презорство , строптивость, непослушание (чт., 1 троп. 3 песни) … Для перевода использованы «Церковнославяно-русские паронимы. Материалы к словарю» О.А. Седаковой, «Полный церковно-славянский словарь» прот. Г. Дьяченко и «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам» И.И. Срезневского. |
| Однажды моя подруга мне сказала, что поедет на христианскую конференцию в Измир и пригласила меня с собой. Я согласился. Решил для себя, что поеду туда со своей верой и буду собирать впечатления. И вообще это будет приятным отдыхом. Мы отправились в Турцию и там я познакомился с ее отцом – очень мудрым человеком, который перед тем, как стать христианином, также был хорошим мусульманином. Знал наизусть почти весь Коран, что среди мусульман очень ценится. Когда он начал мне говорить о христианстве, мои глаза открылись. Помню, как он меня спросил: «Подумай: разве Бог может изменить Свои обещания?» Потому что мы, мусульмане, верили в то, что Коран – это последнее Откровение Бога. На меня произвело сильное впечатление то, что между Ветхим и Новым Заветом есть связь. Мусульмане думают, что евреи имеют одну религию, а христиане другую. Известное время я пожил среди христиан в Турции. Я видел, какие это хорошие люди, как замечательно относятся друг к другу, насколько отличаются от других людей. Душой они совсем другие. Что их заставляет их быть такими? Пастор был очень интеллигентным человеком, учился в Англии, жена его была англичанка знатного происхождения. Они были очень богатыми, но пастор спал рядом со мной в общежитии, где была одна большая комната для мужчин и другая большая комната для женщин. Впервые я увидел такое и все это очень мне понравилось. Я сказал себе, что здесь есть справедливость. Но так как смотрел на это глазами своей религии, то думал: все это хорощо, но раз не молятся пять раз в день, то все равно отправятся в ад. Однажды пастор попросил меня и еще одного человека остаться после вечерней службы. Я подумал, что никто ведь не знает, что я мусульманин, потому что я слушаю службу очень внимательно. По всей вероятности он хочет похвалить меня и сказать мне, что я хороший христианин. А он положил мне руку на плечо и сказал: «Ты сейчас сомневаешься, принять ли в свою жизнь Иисуса Христа. Знаю, что ты боишься, но если это произойдет, то ты очень глубоко почувствуешь Бога. Хочешь ли ты этого?» Как он мог спросить так? Внутренне я желал, очень хотел стать частью этого общества и всего, что совершалось вокруг меня. Искал такого общества, где люди честны, где есть справедливость, любовь, мудрость. Я думал, что ислам может создать такое общество, но нашел его у христиан. |
|
|
