| Отречение от мира – начало лестницы, ведущей в рай Первая ступень, с которой начинается восхождение человека к Богу, по Иоанну Синайскому, есть отречение от мирской жизни ради Бога. Под миром, который следует отвергнуть, прп. Иоанн понимает то же, что и возлюбленный ученик Христов, апостол Иоанн Богослов: «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую» . Похоть – это чрезвычайно сильное влечение, желание или жажда чего-то. Мир – это человеческая жизнь на земле, полностью подчиненная стремлению к чувственным телесным удовольствиям (похоть плоти), погоне за зрелищами (похоть очей) и борьбе за самоутверждение своего Я среди людей (гордость житейская). Вступающий на лестницу спасения прежде всего должен отвергнуть мир или плоть, то есть решительно искоренять из себя телесные похоти и душевные страсти, главным образом, корень всех страстей – самолюбие или гордыню. «Не любите мира, ни того, что в мире, – призывает Иоанн Богослов, – кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1Ин. 2: 15). Без этого никакое дальнейшее продвижение «гор е » по пути к Царству Божьему будет невозможным. Не отвергнувший до конца мир верующий обрекает себя на бедственное, расколотое, противоречивое существование, «не благонадежное для Царствия Божия» . Ни туда, ни сюда. «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю, – описывает его апостол Павел. – Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7: 19–24). Также необходимо подчеркнуть, что зло – не в самом мире и не в самой плоти. Сами по себе они суть благие творения Божьи. Зло заключается в их предпочтении Богу, в страстной привязанности к ним вместо Творца, в их обожествлении человеком, в том, что они занимают то святое место, которое приличествует одному только Богу, становятся идолами для человека. |
| В этой главе повествуется о грехопадении прародителей. История и обстоятельства этого события, в жизни прародителей имевшего печальные последствия не только для них, но и для всего рода человеческого, известны. 1 ст. В образе змия скрывался и действовал диавол. Это видно из того, что змий в рассказе Бытописателя об этом событии представляется обладающим человеческою речью, действующим разумно с коварным расчетом и обнаруживающим стремления, направленные против Бога. Это подтверждается свидетельствами и из других мест Св. Писания. например, Сам Господь Иисус Христос называет диавола человекоубийцею искони и отцом лжи ( Uoah. VIII, 44 ); св. Иоанн Богослов в своем Апокалипсисе называет диавола змием древним и сатаною, обольщающим всю вселенную (Апокалипс. XII, 9). 1–5 ст. Хитрые действия диавола заключались в том, что он обратился с речью прежде всего к жене, которая слышала заповедь от мужа и поэтому ее легче было соблазнить. Чтобы не смутить жены своею богопротивною речью, он старается вызвать у нее сомнение в правильности переданной ей мужем заповеди, указывая на то, что Господь, как Существо всеблагое, созданный для их блаженства рай, не мог запретить им вкушать плодов от деревьев, предоставленных им в пользование (И рече змий жене, что яко рече Бог: да не ясте от всякого древа райского?). Жена, передавая диаволу содержание заповеди Божией, усилила строгость ее, сказав, что Господь запретил даже прикасаться к древу познания добра и зла. Искуситель увидел, что сомнение в справедливости заповеди уже овладело ею, что чувство любви и благоговения к Богу начало затмеваться себялюбивыми пожеланиями: жена боится не столько оскорбить Бога непослушанием, сколько умереть. После этого диавол возводит на Бога клевету и представляет Его существом завистливым, давшим самую заповедь для того, чтобы не допускать человека сделаться равным Ему. Таким образом двери греха были открыты, жена возмечтала сделаться равною Богу, ею овладел грех гордости, а затем в душе ее открылись чувственные влечения: похоть плоти (яко добро древо в снедь), т.е. предполагаемое желание насладиться приятным вкусом запрещенного плода; похоть очес (яко угодно очима видети), т.е. желание овладеть красивыми запрещенными плодами. Итак мечта Евы сделаться равною Богу послужила главным побуждением ко греху, поэтому гордость, или желание человека считать себя выше того, что он есть, следует справедливо считать источником всякого греха. Адам, можно думать, согрешил по тем же самым побуждениям, как и жена, которая дала ему запрещенные плоды и он их вкусил. |
| Не довольствуются люди и обычными одеждами, в которых нуждается их тело, лишённое покрова волос, но «сперва покупают одеяние из шерстей и притом более блистательных, подбирая и самый цвет шерсти, потом от сих одежд переходят к приготовленным вместе из льна и шерсти, после сего делают одежды шёлковые, и те сперва простые, а потом испещрённые изображениями сражений, зверей и всяких историй» 18 . С постепенно возрастающей роскошью в одежде первоначальная разумная потребность отодвигается на задний план, уступая место удовольствию, получаемому от неё. Страсть к роскоши возводит в потребность излишние и прямо ненужные вещи, без которых легко можно было бы обойтись. Сами не замечая того, в своих стремлениях к роскоши люди доходят до абсурда. Преп. Нил Синайский с замечательной ясностью мысли прославивший это возрастающее безумие роскоши, между прочим упоминает о серебряных и позолоченных сосудах, служащих не только для пиршеств, но в излишестве поставляемых для животных и ещё того хуже употребляемых для бесчестных потребностей (стр. 89 ibid.) 19 . По словам Григория Нисского «раб удовольствий необходимые потребности делает путями страстей: вместо пищи ищет наслаждений тела; одежде предпочитает украшения, полезному устройству жилищ их многоценность, вместо чадорождения обращает взор к беззаконным и запрещённым удовольствиям. Посему то широкими вратами и вошли в человеческую жизнь и любостяжание, и изнеженность, и гордость, и суетность, и разного рода распутство» 20 . Страсть извращает не только органические влечения человеческой природы, но вместе с тем и высшие влечения разумной и чувствовательной сил. В человеке есть, напр., влечение к добру. Сообразно с ним ему врождена любовь к себе подобным и ненависть ко злу, о которых подробно говорят отцы 21 . Врождённая любовь к добру и совершенству ведёт человека на истинный путь жизни, полный горних испытаний, а ненависть ко злу отвращает его от ложного пути, поддерживая в нём «мужество, терпение и воздержание» 22 . При исключительной и неразумной привязанности к телу, к наслаждению чувственными благами, любовь к людям не могла не утратить свой бескорыстный характер. Она изменилась в любовь к себе самому – в самолюбие. С изменением природной потребности любви к ближним, связующей человеческое общество, в жизнь людей вошли – зависть, ненависть, злоба и другие злые, вносящие вражду и разделение, чувства, которые могут обращаться в навыки и страсти. Так любовь к Богу и людям может превратиться в любовь к миру, скверную похоть, в желание всяких нечистот. «Похвальные свойства природы превратили мы в страсти, говорит Иоанн Лествичн. Напр., от природы в нас раздражение на змия; а мы обратили оное на ближнего. Есть в нас ревность для соревнования в добродетели, а мы соревнуемся во зле» 23 . |
| Свобода превращается в своеволие, которое неизбежно ведет к тотальной несвободе (не уверен, что это нужно объяснять, настолько это очевидно – как очевидна несвобода шофера, оказавшегося вместе с деформированным автомобилем в кювете). А также в навязывание своей воли другим – начиная от семьи, и заканчивая авторитарным правлением в целых государствах. Способность любить перерождается в эгоцентризм и эгоизм. Естественное влечение к другому полу для создания семьи (заповедь Творца – «плодитесь и размножайтесь»; «нехорошо быть человеку одному») перерождается в похоть и блуд. Желание пищи (рай дан человеку как трапеза Господня) и необходимость насыщения, вместо поддержания физико-эмоциональных сил – в употребление еды как самоценный процесс, даже во вред здоровью. Дар творчества используется так, что угрожает разрушением цивилизации, причем как в духовном (вырождение на уровне культуры), так и в физическом плане (техногенные катастрофы). В человеке было заложено стремление к духовному развитию – но теперь это оно ведет к тому, что магия и оккультизм оказываются повседневным явлением. Жажда Бога приводит к созданию идолов, ложных религий, культов, сект. Вложенное стремление к счастью заменяется гонкой за удовольствиями, через которые так легко манипулировать, — и оборачивается зависимостью от наркотиков, азартных игр и пр. Заповеданное Творцом обладание миром извращается – в стремление к власти, богатству, роскоши. Радость от самосознания и от развития своих способностей – вырождается в гордость и тщеславие… Список можно продолжать. Это и есть грех – раздробленность, страстность, смертность, потеря ориентации, когда человеком управляют его собственные влечения, которые не подчиняются разуму и духу, а «несут» и «заносят» человека. Что же касается разума и воли, то они стали инструментом для реализации страстных наклонностей. Разум – обдумывает, как реализовать влечение победившей страсти, воля – направляет действия человека к ее реализации. Все зависит от того, какая из страстей сейчас сильнее других. Не я уже живу – а мною живут . Каждая страсть может «считать себя» самодостаточной – и «конкурировать» за обладание человеком и его волей с другими. Например, жадный может захотеть «покрасоваться» перед значимыми для него людьми, и совершит благотворительную акцию – в нем победило тщеславие. Гордый может заставить себя «подстраиваться» под начальство – в целях достижения власти: «Я готов унизиться, лишь бы к сладкой цели хоть чуточку приблизиться». |
| «И к мужу твоему влечение твое» ( Быт. 3, 16 ). Это относится не только к жене, но и к мужу, Адаму. Но для жены это означает еще порабощение мужу: «И он (муж) будет господствовать над тобою» (т. ж.). Порабощение было обоюдное и означало порабощение человека его низшей природе, со всеми вытекающими отсюда последствиями, вплоть до полного метасхематизма (извращения) всей человеческой тримерии. Другим объектом извращенного человеческого эроса становится мир, как третий член Бытия. Любовь к миру, к мирским вещам, вызывает заботу об этих вещах, заботу о мирском ( μριμναν τα χο κσμου), стремление обеспечить себя этими мирскими благами. Отсюда – самоуверенность, доверие к себе ( πεποιθνε εαυτν), гордость своими достижениями. Любовь к мирскому или желание мирского ( επιυμεν), вместе с заботами о нем, определяют все мысли и все поведение человека, что лежит в основе «плотскости», составляет жизнь по плоти ( πεποιθναι εν σαρκη) ( Рим. 8, 13 ), доверие к плоти. Так возникают дела плоти ( ργα της σαρκς), «плотское делание», делание мира сего. Ап. Иоанн отмечает злой, гедонический, страстный аспект всего мирского: «Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» ( 1Иоан. 2, 16 ). Космофилия усиливает и углубляет отчуждение от Бога ( Ефес.4. 18 ). «Эпитимайн» и «меримнан» – первые и главные проявления не только эксцентризма и космофилии, но и греха вообще. За ними следует третий член греха: похвальба, самовосхваление, самодовольство, «кавхезиз» ( καυχτα). Апостол отвергает эту похвальбу хвалящихся ( καυχμενος) ( 2Кор. 11, 12 и 10, 8). Космофилическая плотскость имеет свою религию и свою мудрость, «плотскую мудрость» ( σοφα σαρκικ) ( 2Кор. 1, 12 ). Она имеет своих мудрецов, самоуверенных и самовлюбленных ( 1Кор. 1, 26 ). Отсюда – метафизическая потребность, ментальная страсть, философствование и спекулятивизм, стремление проникнуть в сферу тайн духа силою душевного ума. И как плод этой страсти – так называемая «древняя мудрость», о которой ап. Павел говорит: |
| Отрицательные проявления желательной силы: непостоянство, беспорядочность, своеволие в желаниях и делах, осуществление греховных намерений, подавление совести, похоть, неумеренность, жадность, властолюбие, гордость, а также «чревоугодие, прожорство, пьянство, блуд, прелюбодеяние, нечистота, распутство, корыстолюбие, вожделение пустой славы, золота, богатства и плотских удовольствий. К уврачеванию же и исцелению от оных служат пост, воздержание, злострадание, нестяжательность, расточение денег на бедных, стремление к будущим благам, желание Царства Божия, вожделение всыновления» 135 . В связи с желательной силой души необходимо кратко остановиться на такой важнейшей антропологической категории, как воля (θλιμα). Воля – это неотъемлемый атрибут любой разумной природы. Человеческая воля есть особый душевный инструмент личности, позволяющий ей осуществлять целенаправленную деятельность. Полный волевой акт – это комплексное явление, включающее в себя ряд промежуточных этапов, которые часто также именуются проявлением воли. Рассмотрим кратко каждый этап. 1. Возникновение потребности . Под потребностью (θλησις) понимаются естественные стремления человека восполнить ограниченность своей природы. Человек изначально является несамодостаточным существом и должен «питаться» Богом (Его благодатью) и миром (воздух, вода, плоды земли и т. д.). Он также нуждается в отдыхе, сне. Это и есть его естественные потребности. Периодически возникая, они должны удовлетворяться. Если естественные потребности не искажены грехом, то в их удовлетворении нет ничего греховного. Потребности часто называют естественной, или природной, волей человека. Прп. Иоанн Дамаскин дает такое определение естественной воле: «У души есть врожденная способность желать того, что согласно с её природой, и сохранять всё то, что этой природе существенно принадлежит; эта способность называется волей (θλησις)... такую естественную волю определяют следующим образом: воля есть разумное и вместе жизненное стремление, зависящее исключительно от естественных условий. Таким образом, воля есть простая, неделимая сила, единое, себе тождественное, естественное влечение ко всему тому, что составляет природу волящего; это влечение является одновременно и жизненным, и разумным, ибо влечения животных, как неразумные, не называются волей» 136 . |
| Авва Дорофей не рассматривает естественные потребности и мотивы, обусловленные страхом их не осуществить. В его поле зрения — ситуация, когда целью становится не поддержание жизни, а исключительно удовольствие при удовлетворении реальных или надуманных потребностей. Определив три типа страстей, он в точности следует евангелисту Иоанну Богослову: “кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего” (1 Ин 2:15–16). В данном случае библейское понятие мир означает совокупность мирового зла. Важно, что и у Евангелиста, и у писателя VII века мы встречаемся с тремя уже знакомыми нам уровнями человеческой жизни: телесный — похоть плоти, сластолюбие; душевно-эмоциональный — похоть очес, сребролюбие; духовно-умственный — гордость житейская, славолюбие. Соотнесение классификаций мотивов поведения, предложенных аввой Дорофеем, Дейлом Карнеги и двумя психологами XX в. Причины лжи по аввеДорофею Основные желания человека по Карнеги Мотивы, лежащие в основе всех поступков людей по Фрейду Глубочайшее стремление человеческой природы по Дьюи Желания, мотивированные страхом потерять: жизнь, благополучие, здоровье… духовно-умственный уровень жизни в загробном мире; душевно-эмоциональный уровень благополучия своих детей; телесно-природный уровень здоровья и сохранения жизни; Желание получить удовольствие телесно-природный уровень сластолюбие сна, пищи; сексуального удовлетворения; сексуальное влечение душевно-эмоциональный уровень сребролюбие денег и вещей, которые можно приобрести за деньги; духовно-умственный уровень славолюбие сознания собственной значительности желание стать великим желание стать значительным Зигмунд Фрейд, основатель одного из самых модных направлений психологии XX века — психоанализа — сократил число мотивов, лежащих в основе всех наших поступков, до двух: сексуальное влечение и желание стать великим. А цитируемый Дейлом Карнеги американец Джон Дьюи, один из основателей философии прагматизма, вообще считает самым глубоким стремлением, присущим человеческой природе “желание быть значительным”. “Запомните это выражение: «желание быть значительным», — с нескрываемым торжеством указывает Карнеги. — Это существенно. Вы много прочтете об этом в данной книге” 18 . |
| Авва Дорофей не рассматривает естественные потребности и мотивы, обусловленные страхом их не осуществить. В его поле зрения – ситуация, когда целью становится не поддержание жизни, а исключительно удовольствие при удовлетворении реальных или надуманных потребностей. Определив три типа страстей, он в точности следует евангелисту Иоанну Богослову: “кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего” ( 1Ин 2:15–16 ). В данном случае библейское понятие мир означает совокупность мирового зла. Важно, что и у Евангелиста, и у писателя VII века мы встречаемся с тремя уже знакомыми нам уровнями человеческой жизни: телесный – похоть плоти, сластолюбие; душевно-эмоциональный – похоть очес, сребролюбие; духовно-умственный – гордость житейская, славолюбие. Соотнесение классификаций мотивов поведения, предложенных аввой Дорофеем , Дейлом Карнеги и двумя психологами XX в. Причины лжи по аввеДорофею Основные желания человека по Карнеги Мотивы, лежащие в основе всех поступков людей по Фрейду Глубочайшее стремление человеческой природы по Дьюи Желания, мотивированные страхом потерять: жизнь, благополучие, здоровье… духовно-умственный уровень жизни в загробном мире; душевно-эмоциональный уровень благополучия своих детей; телесно-природный уровень здоровья и сохранения жизни; Желание получить удовольствие телесно-природный уровень сластолюбие сна, пищи; сексуального удовлетворения; сексуальное влечение душевно-эмоциональный уровень сребролюбие денег и вещей, которые можно приобрести за деньги; духовно-умственный уровень славолюбие сознания собственной значительности желание стать великим желание стать значительным Зигмунд Фрейд, основатель одного из самых модных направлений психологии XX века – психоанализа – сократил число мотивов, лежащих в основе всех наших поступков, до двух: сексуальное влечение и желание стать великим. А цитируемый Дейлом Карнеги американец Джон Дьюи, один из основателей философии прагматизма, вообще считает самым глубоким стремлением, присущим человеческой природе “желание быть значительным”. “Запомните это выражение: «желание быть значительным», – с нескрываемым торжеством указывает Карнеги. – Это существенно. Вы много прочтете об этом в данной книге” 18 . |
| Фундаментальная наука и христианская аскетика не считают желания, мотивированные страхом, основными, подлинно руководящими поведением людей. Окружающая жизнь сплошь и рядом показывает, что, когда возникает коллизия между ними и желаниями удовольствия, люди легко приносят их в жертву последним. Но Карнеги, как уже было сказано, писал не научное исследование, а руководство, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей, ему важны были не только ведущие, но и менее заметные мотивы. Помимо собственной классификации мотивов человеческого поведения, Карнеги приводит еще два варианта, принадлежащих ученым: психологу Зигмунду Фрейду и философу Джону Дьюи. Мы можем все эти варианты сравнить с тем, какой дает авва Дорофей . Собственно, классификация древнего нравоучителя основана на Новом Завете и соответствует двухтысячелетней христианской традиции: «Как всякий грех происходит или от сластолюбия, или от сребролюбия, или от славолюбия, так и ложь бывает от этих трех причин». Авва Дорофей не рассматривает естественные потребности и мотивы, обусловленные страхом их не осуществить. В его поле зрения – ситуация, когда целью становится не поддержание жизни, а исключительно удовольствие при удовлетворении реальных или надуманных потребностей. Определив три типа страстей, он в точности следует евангелисту Иоанну Богослову: «Кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» ( 1Ин. 2, 16 ). В данном случае библейское понятие «мир» означает совокупность мирового зла. Важно, что и у евангелиста, и у писателя VII века мы встречаемся с тремя уже знакомыми нам уровнями человеческой жизни: телесный – похоть плоти, сластолюбие; душевно-эмоциональный – похоть очей, сребролюбие; духовно-умственный гордость житейская, славолюбие. Зигмунд Фрейд, основатель одного из самых модных направлений психологии XX века психоанализа – сократил число мотивов, лежащих в основе всех наших поступков, до двух: сексуальное влечение и желание стать великим. А цитируемый Дейлом Карнеги американец Джон Дьюи, один из основателей философии прагматизма, вообще считает самым глубоким стремлением, присущим человеческой природе, «желание быть значительным». «Запомните это выражение: «желание быть значительным», с нескрываемым торжеством указывает Карнеги. – Это существенно. Вы много прочтете об этом в данной книге». Самая безотказная «педаль» |
| «Естество имеет в себе влечение к необходимому для вещественной жизни, и это влечение называется в нас пожеланием, это же называется растительным видом жизни. Так и принадлежащее собственно бессловесному естеству примешано к разумной части души» 157 . Волитивный элемент души представлен в виде эпитимии. Это – не воля, а волитивность в ее низшем аспекте, в виде желания, или вожделения. Катастатически эпитимия, как неразумное желание, проявляется в виде стремлений и влечений в органической жизни. Этот низший аспект волитивности некоторые психологи считают первичным, а волю считают продуктом эволюции этой душевной силы. Исаак Сирин говорит о другом аспекте эпитимии: «Естественное вожделение есть душевная любовь» 158 . Отождествление воли и любви имеет место не только на духовном, но и на душевном плане. Исаак Сирин говорит о силе и значении душевного желания, эпитимии в аскетической интенции ума: «Тонкое делание ума, божественное размышление и пребывание в молитве совершается вожделевателыюю частью души» 159 . В катастатической чувственности и плотскости, при эмпатии ума и дебелости ( παχτης) духа, желание усиливается во всех своих проявлениях и переходит в вожделение. Направленное на чувственные, мирские объекты, такое желание составляет основу космофилии, любви к миру. В своем теофилическом аспекте, в религиозной жизни «в духе», желание-эпитимия переходит в «жажду Бога» ( π’ θος τ3 εο). Исаак Сирин говорит: «Молись Богу, чтобы дал тебе ощутить желание Духа и вожделение Его» 160 . В таком виде желание превращается в любовь, осуществляется эротопоэз ( ρωτοποισις) души и ее сил. Преувеличенная эпитимия в виде чрезмерного, неестественного желания переходит в похоть: «Попечения о плоти не превращайте в похоти» ( Рим. 13, 14 ). Вместо жизни «в духе» с естественным желанием необходимого для жизни, возникает жизнь «по плоти» ( ζην κατ σρκα), и все поведение человека обусловлено делами плоти, страстями ( επιθυμα της σαρκς). Плотскость имеет свою метафизику, свою «мудрость» ( σοφα σαρκικ), свою религию. Плотское желание мирского становится одним из главным проявлений греха, и грешить – это значит желать, вожделеть, эпитимейн, исполнять «вожделения сердца» ( επιθυμα των καρδιν) ( I Kop. 7, 32 ). Влечение и стремление |
|
|
