| Разделы портала «Азбука веры» ( 45 голосов: 3.6 из 5) Оглавление Глава 8 Он проснулся далеко за полдень. Дворецкий несколько раз на цыпочках входил в комнату, чтобы убедиться, что хозяин дышит, и удивлялся, почему он так долго спит. Наконец раздался звонок, и Виктор вошел в комнату с чашкой чаю и целой пачкой писем на подносе старого севрского фарфора, отодвинул оливковые атласные шторы с мерцающей голубой подкладкой, которые закрывали три высоких окна. – Вижу, вам сегодня хорошо спалось, сэр, – с улыбкой сказал он. – Который час, Виктор? – сонно спросил Дориан Грей. – Пятнадцать минут второго, сэр. Как же поздно! Он присел на кровати и, выпив немного чая, начал разбирать письма. Одно из них было от лорда Генри. Его принес посыльный сегодня утром. Мгновение поколебавшись, он все же отложил его в сторону. Остальные письма он открывал машинально. Это, как всегда, были визитки, билеты на частные представления, программы благотворительных концертов и прочая дребедень, которой обычно засыпали модную молодежь. Также там был достаточно солидный счет за серебряный набор, который он все еще не решался передать своим опекунам. Они были очень старомодны и не понимали, что живут во времена, когда ненужные вещи стали самыми необходимыми. Кроме того, там были написанные учтивым языком письма от кредиторов с Джермин-стрит, которые предлагали взять кредит на любую сумму под очень умеренные проценты. Примерно через десять минут он поднялся, накинул свой изысканный кашемировый халат, вышитый шелком, и пошел в ванную. Прохладная вода привела его в чувство после долгого сна. Казалось, он забыл обо всем, что ему пришлось недавно пережить. Неуловимое ощущение того, что он принял участие в трагических событиях, несколько раз посещало его, однако это все казалось ему сном. Одевшись, он пошел в библиотеку, чтобы приняться за легкий французский завтрак, который уже ждал его на маленьком круглом столике у окна. День стоял восхитительный. Теплый воздух был насыщен пряными ароматами. В комнату влетела пчела и, жужжа, закружилась над синей китайской вазой с желтыми розами. Он чувствовал себя вполне счастливым. |
| Не понимаю немного возмущения Елены Ивановны. По-моему то, и хорошо, когда в личную жизнь не лезут. Однажды довелось поработать в одной компании, и за отсутствия места, меня расположили в бухгалтерии... Это было что-то... Кто с кем женился, кто с кем развелся, кто от кого гульнул и т.д. Зачем это все на работе? Еще и бесконечные вопросы про мою личную жизнь, мне это очень не нравилось. evgeniy 12 сентября 2011, 18:16 lyubaia ,malomalskjaya mjsl prixodit v rezultate otkrovenia,4to esti tvor4estvo.takie uslovia uni4tojaut tvor4estvo.toest obehenie s Bogom. Дмитрий 12 сентября 2011, 10:15 Люди добрые, спаси Вас вех Господь! Согласен, что руководство фирмы имеет право запретить пользоваться интернетом в рабочее время. Кто мне подскажет, если программа шпион за посещением сайтов установлена тайно и сотрудники не предупреждены заблаговременно, можно это расценивать как вмешательство в личную жизнь? И закреплено ли это где-либо юридически? С уважением Дмитрий. demyan19692011@gmail.com ммм 10 сентября 2011, 20:25 " можно терпеть, когда из тебя выжимают все соки " - ну, можно, но зачем? какой в этом смысл? история человека, который (как и я когда-то)совсем не любит себя))) Светлана 10 сентября 2011, 20:05 Согласна с мнением читателей, что все, что творится сейчас в офисах- чистая правда! Причем все эти нововведения не редкость и в государственных учреждениях(видеонаблюдение, карточная система входа, выхода с последующей распечаткой у руководителя. За день можно провести карточку только 4 раза-утром, в обед, с обеда и вечером. Выйти на улицу в течении дня невозможно. Что пробки в городе никого не волнует, хоть ночуй в офисе. Чай только в перерыв, но люди умудряются сходить за водой с вазой из под цветов.... К чему весь этот строгий режим? Он нацелен на подавление личности, её сломление и выработку страха перед начальством,безропотности, а не на повышение производительности труда. Выживают в таких условиях не все. Моральная обстановка в таких учреждениях не для нормальных людей...сотрудники раз в пол года " капаются " (чтобы совсем не " съехать " ) и ежедневно сидят на успокоительных. Лично слышала разговор между сотрудниками разных отделов, они советовали друг другу различные методы и лекарства (кто на чем выживает). |
| Отдохнув, они вновь полезли вверх. Шатаясь, спотыкаясь, перемахнули через очередную скалу-стенку, глянули вниз, и обомлели, не веря глазам. Очередная бухта была гораздо просторнее предыдущих. Внизу, посреди пляжа стояли широкие, уставленные яствами столы. Вокруг столов, прямо на гальке, неторопливо танцевали мужчины в строгих костюмах и женщины в нарядных платьях. Играла музыка, кто-то пел в микрофон. Праздник был в разгаре. Том не помнил, как спустился. Он обнаружил себя уже совсем рядом с отдыхающими. — Смотрите, туристы! — радостно засмеялся какой-то мужик. Он был будто окружен красным ореолом раскаленного марева. — Люди! Дайте воды. — Сквозь гул в ушах услышал Том свой хриплый голос. Веселый мужик, по виду тамада, взял чистый стеклянный стакан, подошел к другому столу, где рядом с высокой вазой, украшенной бананами и виноградом, стояло несколько бутылок минеральной воды. Он открыл бутылку, взял стакан, поднес его к бутылке, перевернул, и начал лить в него воду. Эти незамысловатые действия, судя по тому, сколько ждал Том, длились несколько лет, а может даже и веков. Веселый человек улыбался и лил, лил в бездонный стакан мурлыкающую, переливающуюся пузырьками, сверкающую на солнце воду. Он лил ее целую вечность, тысячу лет и еще один день. Том не помнил, как стакан оказался в его руке. Он пил жадно, большими глотками, морщась от пузырьков газа и сочувственно разглядывая Монгола сквозь дно стакана. Ведь тот ждал воды на одну вечность дольше. — А как отсюда выбраться? — Идите по этой тропе, наверх метров триста. — Сказал тамада. — Там есть пятачок, оттуда в Партенит идет тропа. А дальше дорога, разберетесь. И они вновь полезли вверх, карабкаясь быстро, неловко, с каким-то злобным остервенением хватаясь руками за все подряд, пока не достигли плоской площадки с двумя тропинками. Тупо глазея по сторонам, они не хотели верить тому, что увидели. — Слушай, ну как? Это же та полянка, на которую мы с утра спустились! — Монгол развел руками. — Точно. А вот, внизу, наша первая бухта. Мы по кругу обошли всю голову, и поднялись сюда же! — Прохрипел Том. |
| — Спасибо, Скэнти, что сказал мне. Он вышел из комнаты, нетвердыми шагами спустился по голой лестнице. На лбу и ладонях выступил холодный пот, перед глазами стояла, преследуя и мучая его, Норина комната — ее опрятная нарядность, белизна и покой. Фрэнсис не чувствовал ненависти, только жгучую жалость, судорожно стискивающую его душу. Выйдя на грязный двор, он прислонился к фонарному столбу, и его стошнило в канаву. Теперь ему стало холодно, но он не оставил своего намерения и решительно зашагал к церкви святого Доминика. Скромная экономка священника бесшумно впустила его в дом. Спустя минуту, она так же бесшумно вернулась в полуосвещенную комнату и впервые слабо улыбнулась ему. — Вам посчастливилось, Фрэнсис. Его преподобие свободен и может принять вас. Отец Джеральд Фитцджеральд поднялся навстречу юноше с табакеркой в руке. За сердечностью его манер проглядывало недоумение. Осанистый и красивый, он очень подходил к этой комнате с французской мебелью, старинным prie-dieu , отличными копиями итальянских примитивистов на стенах и вазой с лилиями на секретере, наполнявшими своим благоуханием обставленную со вкусом комнату. — Ну, молодой человек, а я думал, что ты на севере. Садись! Как поживают мои милые друзья в Холиуэлле? — он остановился, чтобы сделать понюшку табаку и одобрительно посмотрел на форменный галстук Фрэнсиса. — Я ведь тоже учился там, и знаешь, прежде, чем отправился в Рим… Прекрасное место… Милый старый Мак- Нэбб… и отец Тэррент… Мы с ним учились в одном классе в английском колледже в Риме. Прекрасный человек, с большим будущим! Так в чем дело, Фрэнсис? Чем могу тебе служить? — он замолчал, прикрывая свою проницательность светской учтивостью. В мучительном замешательстве, с участившимся дыханием, юноша не поднимал глаз. — Я пришел к Вам насчет Норы. Эти слова, произнесенные с запинкой, нарушили безмятежность комнаты, ворвались диссонансом в ее вычурный уют. — А что насчет Норы, скажи пожалуйста? — Ну, насчет ее брака с Гилфойлом… она не хочет… она несчастна… и все это выглядит так глупо и несправедливо… такая ненужная и страшная история… |
| Я пью жизнь большими глотками, она такая вкусная. Мало кто из людей, не проходивших по краю, способен чувствовать так ярко, мне кажется. Я очень благодарна этому опыту. Ни в коем случае не хочу его повторить, но это ощущение жизни, которое он мне дал, ни с чем не сравнимо. Хочется быть не наполовину полным или наполовину пустым, а совершенно полным стаканом, из которого льются через край счастье и радость. «Мне озвучивают диагноз, я спускаюсь по лестнице, я плачу» Анастасия, 42 года, Москва «Никто не хотел попасть в отдельную палату» — Со мной в палате лежала 20-летняя девушка. У нее был рак четвертой стадии, она умирала у меня на глазах. Потом ее перевели в отдельную палату. Никто не хотел попасть в отдельную палату — туда клали тех, кто умирает. Эта девушка каждую ночь звала маму. И я каждую ночь вставала и разговаривала с ней, поддерживала, как могла и как умела. Однажды ко мне приехали друзья, повезли меня на шашлыки. Я вернулась вечером и первое, что увидела — на ее кровати нет белья. Санитарка моет полы и плачет. И я начала плакать вместе с ней. Это одно из самых сильных моих воспоминаний о 2009 годе. И о том времени, что я провела в больнице. У меня вдруг начали увеличиваться лимфоузлы, шея стала, как у быка. Разбухли узлы в области средостения, появился сильный кашель. Узлы начали давить в области шейного нерва, начались сильные головные боли, тяжело было заснуть. Я спала сидя, обложившись подушками, чтобы не кашлять и не шевелиться. Чувствовала себя хрупкой вазой, которая в любой момент может сломаться. Несколько месяцев врачи разбирались, что со мной, оказалось — лимфома Ходжкина. Мне предварительно говорили, что это может быть рак, и я себя подготовила к страшному. Но все равно было ощущение кино, я до сих пор помню, как кадр со стороны: мне озвучивают диагноз, я спускаюсь по лестнице, я плачу. Иду до метро, плачу, успокаиваюсь и снова плачу. Хотя мне сразу сказали, что лимфома Ходжкина сейчас хорошо лечится. «На первую капельницу приехала с ведром» На работе мне дали больничный и обнадежили: «Ни о чем не переживай, когда выздоровеешь, возвращайся, мы тебя ждем». И я начала лечиться. Справлялась без психолога. Во время первой химиотерапии сама кого-то поддерживала, успокаивала соседей по палате. Врачи временами шутили: «Настя — сама как психолог, все к ней обращайтесь». |
| Если современная культура служит великому делу припоминания человеком своей изначальной божественности и божественной же цели своего существования, она — созидательна. Это — христианская культура. Человек, взращиваемый этой культурой, высоко несет голову, сердце его мужественно и твердо, воля не двоится. Он знает, что его жизнь — не результат игры слепой судьбы, что она началась задолго до земного зачатия в предвечном божественном замысле, что в его личном существовании есть свой особый смысл, своя суть и что перед ним открыта вечность, не пресекаемая смертью. Если же культура, напротив, напоминает человеку только о том, что он говорящее животное, и лжет, замалчивая в своих героях голос совести и порыв к вечности, мысли о Боге и жгучее раскаяние и стыд за дурные дела и слова, — то такая культура не есть культура христианская, и даже не культура вовсе, ибо она не взращивает, но убивает человека, делает его безликим сгустком психо-соматических рефлексов. Существо, сформированное такой анти-культурой, слабо, расколото, постоянно угнетаемо страхом, тоской, ощущением бессмысленности жизни. Не здесь давать оценку направлению, главенствующему в сегодняшней нашей культуре. Его обычно именуют “постмодерном”, поскольку даже не могут изобрести имени, релевантного этому явлению. Но от одного сравнения я все же не могу удержаться. В европейской, в том числе и в русской, литературе XIX века принято было говорить о духовных исканиях героев, о столкновении нравственного императива и чувства. Помните — “Но я другому отдана/Я буду век ему верна”? О поисках Бога и абсолютного смысла собственного бытия. Может быть, самые сильные страницы “Анны Карениной” — это описание тех чувств, которые заставляют мужа Анны подле одра умирающей жены пожать руку любовника. Даже эротическая проза Бунина в наиболее сильных и глубоких вещах (“Натали”, “Чистый понедельник”, “Генрих”) имеет пределом образы брака и смерти — любовное заключено в них в рамку вечного. И, напротив, интимные половые отношения, гигиенические процедуры или отправление естественных надобностей практически всегда остаются за пределами повествования или изображения. Эта животная часть человека имеется у каждого, и говорить о ней и неинтересно и безнравственно по той простой причине, что это — безличное, нечеловеческое. Описывая первую близость Вронского и Анны, Толстой вовсе не коснулся того, что ныне принято именовать “сексом”, и при этом прекрасно передал человеческие порывы и чувства, владевшие любовниками. Все особое, личное сказано. Прочее — как у всех, и о нем столь же неинтересно писать, как и о том, как пользовалась Наташа Ростова ночной вазой. |
| храмы. Новый стиль поведения европейцев зародил у аборигенов подозрения в обмане: «белые» стараются отвлечь последователей культа, а товары забрать себе. Во время войны Яли сотрудничал с правительством Австралии, и после ее завершения ему организовали ознакомительную поездку в страну. Яли был поражен музеем Квинсленда: здесь были собраны статуи и изображения мн. богов Нов. Гвинеи, к-рым, как ему казалось, поклонялось огромное число белых и к-рым служили священники в белых халатах. После изучения картины с изображением эволюции человека Яли решил, что рассказы миссионеров об Адаме и о Еве были выдуманы специально для жителей Нов. Гвинеи, чтобы обмануть их и силой забрать их богов. Тем не менее Яли убедил администрацию, что не является последователем К. к., и ему поручили работу по искоренению культов. После устранения конкурентов Яли объявил, что Иисус не сможет принести К. к. народу и, чтобы получить товары, нужно восстановить прежние ритуалы, а также перенять секретные ритуалы у европейцев, а именно организовать в каждом доме «святилища», к-рые представляют собой стол, покрытый белой скатертью, с вазой цветов посередине. Яли был арестован и 6 лет провел в тюрьме, но влияния на жителей Нов. Гвинеи не лишился. После выхода из тюрьмы в 1956 г. к нему обращались верующие, к-рые раскаивались, что были христианами. В 2003 г. его сын Джеймс стал губернатором пров. Маданг, где были случаи вытеснения европейцев из провинции. Др. примером ныне существующего К. к. является «движение принца Филиппа» (род. в 1921, супруг королевы Великобритании Елизаветы II), возникшее в 50-60-х гг. XX в. на о-ве Танна. Племя Яохнанен верит, что принц Филипп - бледнолицый сын бога вулкана Тукосмера и брат Джона Фрума, к-рый путешествовал по свету и женился на влиятельной женщине, но в определенное время вернется к своему народу. В 2011 г. на о-ве Танна состоялось торжественное празднование 90-летия принца. Лит.: Bird N. M. Is There Danger of a Post-War Flare-Up Among New Guinea Natives?//Pacific Island Monthly. |
| Даю добро. Начинаем процедуру. Не знаю, конечно, как работают другие труженики карт и свечек, но бабу Олю почему-то не заинтересовало даже имя моего суженого. Начались камлания на незнакомом (похоже, татарском) языке, закаты глаз в потолок и посыпания фотографии солью. И никаких икон и «рабов божьих». Сразу видно — обряд заграничный, импортный. — Все? — поинтересовалась я, когда ритуал был закончен. Баба Оля сделала знак рукой: тише, а то вспугнешь! Потом встала, сходила на кухню, погремела ложкой, перемешивая варенье, и вернулась на прежнее место почему-то с отсутствующим взглядом. Наверное, думала, добавить сахар или нет. — Слушай,— наконец-то заговорила гадалка.— По-моему, парень твой мало зарабатывает. — Ну так врач, бюджетник,— пожала я плечами. — Да это вообще ничего не значит,— баба Оля набрала прежний ритм речи.— У людей все проблемы с деньгами потому, что они удачу не умеют притягивать. А хочешь, я сделаю так, что и ты, и он много зарабатывать будете? Не сразу, конечно,— осеклась гадалка,— со временем. Вот так одна баба Оля может заменить весь наш Минфин. — А как это работает? — перехожу я почти на шепот, чтоб никто не узнал, как я выпытываю профессиональные ведьмины тайны. — Да просто,— начинает лопотать баба Оля,— карму надо только немного поправить. У человека астральное тело, как скелет. Чуть где-то что-то расшаталось — и все из рук валится. А я это все поправлять умею. У меня же дедушка шаманом был. К нему со всего Союза приезжали. Забавная ведьма собрала все в одну кучу: про алтайского шамана, поправляющего карму на астральном уровне, что-то пробормотала про Шамбалу, пожаловалась на магию вуду и похвалилась старой вазой, привезенной с родины — из Узбекистана… …Когда наконец я призналась, что из газеты, «лавочка» тут же прикрылась. — Ничего не знаю,— все так же торопливо выпалила баба Оля,— говорить ничего не буду. Я не ИП, чеки не даю. Мне эта слава ни к чему. Платить мне не надо. Я по доброте душевной тебе помогла. Оказалось, прослыть шарлатанкой для «потомственной гадалки» не страшно. А вот заиметь проблемы с налоговой службой — это серьезно. Неужели незаконное предпринимательство? |
| « Коль война идёт с коллективным Западом, и она носит гибридный характер, значит у войны много фронтов, и украинский фронт, может быть, и не главный. По крайней мере, на каком-то этапе. А это значит, что Верховному главнокомандующему виднее, где наступать, а где отступить, что важное, а что второстепенное. Но патриотам, мнящим себя стратегами и больше Путина любящим Россию, это невдомёк. Надо также понять, что война с коллективным Западом не предполагает быстрого разгрома ВСУ, захвата всей территории Украины. Ведь всё это не гарантирует победы над Западом. Но патриоты опять требуют дойти до Киева и Львова, срочно захватить Харьков и Николаев» (Путин и патриоты. Вместо поддержки, подозрительность и противостояние). Верно, патриоты недальновидны. Абсолютно. У них нет третьего глаза. Значит, надо притянуть к себе тех патриотов, кто разбирается в политике, как её не ругай, но политика – это и мир, и война, и экономика, и заводы, и как ни крути… олигархи. Сами их расположили, сами теперь маемся. Политика, это простите, идея. Это смысл. И это честность. Надо сказать народу. «Мы ошиблись. Мы зря перешли на сторону буржуазии. Мы зря так сделали. Наш строй сейчас ПРАВОСЛАВНО-СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ». Сложно усидеть на двух стульях. На царском кресле и рабоче-крестьянской скамеечке. Очень верно: « Надо понять простую вещь, что в отличие от любого из нас, Путин поставил на кон свою свободу и жизнь. Если Россия потерпит поражение, его победители не простят, мы-то можем «отмазаться». Так и нужно помогать Путину довести дело до конца. Ну, или, по крайней мере, не мешать!» Очень верно, как по стеклу идти голыми ступнями. С хрустальной вазой в руках. (Я уже писала о хрустальном шаре Степанова. У него всё так – хрустали! Космос – хрустальный. Проза хрустальная. Мир из хрусталя. И, когда он слышит, как очередная хрустальная посуда издаёт щемящий душу звон, то отзывается духовно и ясно на него!). Патриоты – единственный ресурс Путина Опираясь на учение Н.А. Бердяева, замечу, что он по теории «считает необходимым создать новую философскую антропологию – христософию человека, в которой не было бы униженного положения человека по отношению к Богу». По мнению Н.А. Бердяева, если нет Бога, то теряется некий центр, стержень внутри всякого человека. Развивая эту мысль, С.Н. Булгаков пишет, что если теряется Бог в душе, то образуется пустота, поскольку упразднив религию Бога, человечество старается изобрести новую религию и ищет ее кругом себя и находит то в культе борьбы, то в неком сверхчеловеке. Однако Бог приходит к человеку не извне, а изнутри, из глубины, — подчеркивают Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков и другие религиозные философы. |
| – Ничегоо! – говорил Саша, ухмыляясь. – Ничегоо! VI Прошла осень, за ней прошла зима. Надя уже сильно тосковала и каждый день думала о матери и о бабушке, думала о Саше. Письма из дому приходили тихие, добрые, и, казалось, все уже было прощено и забыто. В мае после экзаменов она, здоровая, веселая, поехала домой и на пути остановилась в Москве, чтобы повидаться с Сашей. Он был все такой же, как и прошлым летом: бородатый, со всклокоченной головой, все в том же сюртуке и парусинковых брюках, все с теми же большими, прекрасными глазами; но вид у него был нездоровый, замученный, он и постарел, и похудел, и все покашливал. И почему-то показался он Наде серым, провинциальным. – Боже мой, Надя приехала! – сказал он и весело рассмеялся. – Родная моя, голубушка! Посидели в литографии, где было накурено и сильно, до духоты, пахло тушью и красками; потом пошли в его комнату, где было накурено, наплевано; на столе возле остывшего самовара лежала разбитая тарелка с темной бумажкой, и на столе и на полу было множество мертвых мух. И тут было видно по всему, что личную жизнь свою Саша устроил неряшливо, жил как придется, с полным презрением к удобствам, и если бы кто-нибудь заговорил с ним об его личном счастье, об его личной жизни, о любви к нему, то он бы ничего не понял и только бы засмеялся. – Ничего, все обошлось благополучно, – рассказывала Надя торопливо. – Мама приезжала ко мне осенью в Петербург, говорила, что бабушка не сердится, а только все ходит в мою комнату и крестит стены. Саша глядел весело, но покашливал и говорил надтреснутым голосом, и Надя все вглядывалась в него и не понимала, болен ли он на самом деле серьезно или ей это только так кажется. – Саша, дорогой мой, – сказала она, – а ведь вы больны! – Нет, ничего. Болен, но не очень… – Ах, боже мой, – заволновалась Надя, – отчего вы не лечитесь, отчего не бережете своего здоровья? Дорогой мой, милый Саша, – проговорила она, и слезы брызнули у нее из глаз, и почему-то в воображении ее выросли и Андрей Андреич, и голая дама с вазой, и все ее прошлое, которое казалось теперь таким же далеким, как детство; и заплакала она оттого, что Саша уже не казался ей таким новым, интеллигентным, интересным, каким был в прошлом году. – Милый Саша, вы очень, очень больны. Я бы не знаю что сделала, чтобы вы не были так бледны и худы. Я вам так обязана! Вы не можете даже представить себе, как много вы сделали для меня, мой хороший Саша! В сущности, для меня вы теперь самый близкий, самый родной человек. |
|
|
