| 12-го июня. Понедельник После приятной прохладной ночи день наступил жаркий. Утром хорошо погулял с Валей. Занимался географией с Алексеем. Днём копали большую грядку на нашем огороде, после чего отдыхал в байдарке. Во время обеда прошла гроза с освежительным ливнем. 13-го июня. Вторник Простоял чудный день с проходящими тучами. Утром хорошо погулял. У Аликс уже несколько дней болит шея, и поэтому она не выходит в сад. Сегодня спилили четыре сухих дерева и разделали их под дрова. После чая читал в новом кабинете. До обеда Мария получила подарки. 14-го июня. Среда Дорогой Марии сегодня 18 лет! Утром погулял со всеми детьми по всему парку. Погода была прекрасная. В 12 час. пошли к молебну. Днём Аликс вышла с нами. Работали в парке недалеко; спилили три больших дерева. После чая кончил чтение труда Куропаткина “Задачи русской армии”, очень меня заинтересовавший. Начал французскую книгу “La maison des hommes vivants”. 15-го июня. Четверг Жаркий ясный день. Сделал утреннюю большую прогулку. Занимался с Алексеем географией. Аликс осталась дома. Пилили и рубили на том же месте, свалили крупную ель у маленькой дорожки. Принял освежительную ванну до чая. Погуляли перед обедом. Вечером начал читать вслух 5ю часть “Counte Monte-Christo”. Бенкендорф, Валя Д. и обе фрейлины получили уведомление об увольнении их от службы. 16-го июня. Пятница Утро было серое и душное, днём показалось солнце. После прогулки был на уроке истории у Алексея. Теперь караул от зап. бат. 3го стр. полка входит в общую очередь с другими и продолжает выделяться от прочих. Днём работали немного дальше вчерашнего места, но влево от дороги. Срубили две старые берёзы. Окончил “La maison des hommes vivants”. 17-го июня. Суббота Сделал утром обычную прогулку по всему парку, жара стояла необычайная. Начал читать “Юлиан” Мережковского. Днём разработали ещё две грядки перед мраморной вазой в самой середине огорода. Покатался в байдарке. Купался в ванне перед чаем. В 61/2 час. всенощная. Вокруг ходили тучи, даже слышен был гром, во время завтрака шёл дождь в течение десяти минут. |
| Н. в виде пристенной пирамиды на постаменте флотоводца, деда А. С. Пушкина И. А. Ганнибала († 1801, Лазаревская усыпальница, Александро-Невская лавра) или Н. купца В. В. Ольхина с пирамидой, пьедесталом к-рой служит саркофаг († 1791, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра)). В надгробии М. Ф. Толстого († 1815, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) усеченную гранитную пирамиду с вазой наверху фланкируют 2 скульптурных языка пламени из мрамора. В то же время и пирамиду, и обелиск увенчивали крестом, напр. литое, с орнаментальными рельефами чугунное пирамидальное Н. кн. П. Д. Черкасского с крупным 6-конечным крестом († 1816, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) или близкое к чистой форме обелиска по устремленности вверх Н. внука духовника имп. Елизаветы Петровны А. М. Дубянского на прямоугольном постаменте-жертвеннике с 4-конечным крестом на шаре († 1843, там же). Сочетание в Н. элементов обелиска и пирамиды, в т. ч. вкупе с др. архитектурными объемами, не только привело к появлению своеобразных надгробных памятников, но и обусловило достаточно долгую жизнь таких форм. Излюбленным приемом устройства пирамиды была установка ее на постаменте посредством ножек-шаров. В то же время вариант отделения обелиска от постамента практически не встречается, среди единичных примеров наиболее интересен надгробный памятник скульптору А. Трискорни († 1824, там же, перенесено со Смоленского лютеран. кладбища С.-Петербурга) - обелиск из темно-розового гранита стоит на кубическом постаменте из серого гранита, опираясь на мощные мраморные львиные лапы. Особую страницу рус. мемории представляют монументально-декоративные Н. Расцвет искусства ваяния в эпоху классицизма наступил в т. ч. благодаря реализации в надгробных памятниках всего арсенала эмоционально-выразительных возможностей пластического решения в синтезе с архитектурными формами. Все эти Н., составившие золотой фонд рус. искусства, являются работами выпускников С.-Петербургской АХ, основанной в 1757 г. Но появлению выдающихся образцов этого жанра предшествовал этап, представленный произведениями иностранных мастеров. |
| В столицу Тишландии самолет прибыл к вечеру. С аэровокзала автомобиль повез Соловьева и Елену Антоновну в посольство. В первую же минуту посол произвел впечатление тяжело больного. Очень исхудавший, он вышел к приехавшим в халате. Движения были вялыми, глаза не заблестели, когда он увидел жену. Слабо ее поцеловал, верней, лишь притронулся к ее щеке почти бескровными губами. На изжелта-бледном лице лежал сероватый налет. Казалось, к желтизне примешан пепел. Уже один этот специфический, пепельный оттенок как бы объявлял о болезни, называл ее по имени. Впервые за много-много лет Онисимов не следовал привычке бриться каждый день. Щетинка проступила на подбородке, поползла вверх к скулам, явственно обозначившимся из-за худобы. Истонченный нос казался укрупнившимся, слишком большим. Предоставив супругам без помехи поговорить, Николай Николаевич некоторое время спустя наведался к больному. Александр Леонтьевич принял профессора в спальне. Комната была тщательно убрана, возможно, уже руками Елены Антоновны. Свои места занимали, точно в Москве, две широкие кровати — одна без складочки застеленная, другая, тоже прибранная, но слегка откинутым у изголовья одеялом, как бы ждущая больного, — зеркальный платяной шкаф, тумбочки, столик с графином воды и пустующей вазой для цветов. Вооружившись очками в темной массивной оправе — осунувшееся лицо теперь в очках казалось еще меньшим, — Онисимов просматривал привезенные женой московские газеты. Елена Антоновна оставила, в свою очередь, наедине врача и больного. Сняв очки, Александр Леонтьевич заговорил первый. Он не жаловался на самочувствие, даже был склонен, как показалось профессору, преуменьшать недомогание: — Могу работать, хочу работать. Помогите, Николай Николаевич, разрешить все сомнения. — Какие же сомнения? Александр Леонтьевич стал рассказывать. По-видимому, он простудился. Это случилось около месяца назад. Температура сразу подскочила почти до сорока градусов. К нему вызвали врача, который оказался русским по происхождению, американцем по гражданству, тишландцем по месту оседлости. |
| – Меня гнали оттуда собаками. – Налей миссис Пайкер лимонаду, Джозеф, – сказала миссис Колкин. Начальник полиции несколько нервно наблюдал, как та пьет. Видимо, вкус лимонада показался ей не совсем обычным; она отпила немного; потом еще и еще. – Подумать только, – сказала она, – какой восхитительный лимонад. Такой ароматный! Сэр Маркус отказался от супа; отказался от рыбы; когда подали entr?ee1, он склонился над большой хрустальной, с серебряным обручем, вазой для цветов (на обруче была надпись: «Джозефу Колкину от продавцов фирмы „Колкин и Колкин“ по случаю…». Надпись заворачивала вместе с обручем, и дочитать не представлялось возможным) и прошептал: – Нельзя ли мне стакан горячей воды и какое-нибудь сухое печенье? – И пояснил: – Мой доктор не позволяет есть на ночь ничего, кроме этого. – Да, паршиво, – сказал начальник полиции. – Не повезло вам. Еда и выпивка, когда человек стареет… – Он уставился в свой пустой стакан. Ну что за жизнь! Эх, если б можно было удрать отсюда к своим парням, показать, чего ты на самом деле стоишь, почувствовать себя настоящим мужчиной. Леди супруга мэра вдруг воскликнула: – Чинки с таким удовольствием погрыз бы эти косточки! – и смолкла, словно подавилась. – Кто это – Чинки? – прошептал сэр Маркус. Миссис Колкин быстро нашлась: – У миссис Пайкер дома прелестная кошечка. – Рад, что не собачка, – ответствовал шепотом сэр Маркус. – В собаках есть что-то такое… – Старческая рука приподнялась в безнадежной попытке сделать какой-то жест, не выпуская из пальцев печенье с сыром, – особенно в этих китайских мопсах. – Он произнес все это с необыкновенной злобой. – Тяф-тяф-тяф! – И запил горячей водой. В его жизни почти не осталось удовольствий; самым живым чувством была злоба; самой важной целью – борьба: борьба за свои капиталы; борьба за едва тлеющий лучик энергии, подпитываемый ежегодно лучами каннского солнца; борьба за жизнь. Он готов был питаться сухим печеньем до тех пор, пока не иссякнут запасы печенья в стране, лишь бы это продлило его, сэра Маркуса, иссякающие дни. |
| 161 В античном мире конь был символом скоротечности земного существования и изображение этого животного встречается в этруских, греческих и римских гробницах. 166 У некоторых писателей языческого Рима тело также названо сосудом, вазой, заключающей душу, так, напр., Цицерон говорит: (Tuscul. quaest. I. 22) «corpus quasi vas est, aut aliquod animi receptaculum», т. e. тело есть, как бы, ваза, род вместилища души». Подобное же сравнение, говоря о теле, делает и Лукреций. 168 Подобные же изображения украшают и языческие гробницы, выражая кратковременность земной жизни или раннюю смерть погребенного. 169 P. Raffaele Garrucci D. С, D. G. Vetri oniati di figurc in ого trovati nei cimiteri dei Cristiani primitivi di Roma. Edizione Seconda Roma 1864. 178 Индийский бог Индра, олицетворяясь в звездном небе, изображался под видом павлина. – Lymmure sopra la Mitologia Vedica fatte dal Prof. Angelo De Gubernatis. Firenze 1874. 179 Так, например, в сирийском Евангелии 586-го года и в греческом Евангелии Х века; обе эти рукописи сохраняются в Лоренцианской библиотеке во Флоренции. 181 Compte rendu de la Commission Imperiale archdologiue pour Pannee 1867. St. Petersbourg1868. Ludolf Stephani. 182 На наружной стороне открытого в последние годы, недалеко от города Туниса, свинцового сосуда IV или V столетия и назначение которого было, как видно по его греческой подписи, служить при церковных обрядах – рядом с другими, чисто христианскими символическими фигурами, представлена нереида на спине плывущего морского коня, которого она поит из чаши. Это, впрочем, едва ли не единственный случай появления нереиды на христианском памятнике (G. В. de Rossi. Bulletino di archeologia christiana 1867. p. 81). – Мы будем говорить об этом сосуде дальше. См. главу XIX. Отд. 1. Олицетворения океана, под видом больших человеческих голов, украшенных морскими растениями, встречаются также в подземном Риме, т. н., в центре свода одного из кубикулей, кладбища Каллиста, была написана, вероятно, в III столетии, колоссальная голова, в классичоском стиле, очень напоминающая изображение подобного же рода, находящееся в Помпеи, в одной из общественных бань, и именно в apodyterium, т. е. комнате, служившей для раздевания. Посередине дна бронзовой, плоской чаши, находящейся в Кирхеровом Музее, в Риме, среди изображений Апостолов, занятых рыбной ловлей, является, также, голова Океана. По млению P. Marchi, назначение этого сосуда – было служить при крещении. |
| Бивис не был склонен к беседе, словно его слова могли быть использованы как показания в суде, и Роу только раз попытался прервать молчание: – Хотел бы я все-таки знать, в чем тут дело! Зубастый рот Бивиса открылся и захлопнулся, как капкан. – Государственная тайна! – заявил он и тускло уставился на пустую стену. Внезапно появился мистер Прентис; он быстро вошел на своих негнущихся ногах в сопровождении какого-то человека в черном, который держал на животе обеими руками котелок, словно миску с водой, и слегка задыхался, догоняя мистера Прентиса. Он остановился в дверях и злобно уставился на Роу: – Это он, мерзавец! Никаких сомнений, это он. Я узнаю его, несмотря на бороду. Загримировался. Мистер Прентис захихикал. – Превосходно, – сказал он. – Все сходится. Человек с котелком заявил: – Он внес чемодан и хотел его оставить. Но я получил указания. Я ему сказал, чтобы он дождался мистера Траверса, Он не желал его ждать. Еще бы, он-то знал, что там внутри… Но что-то, видно, у него сорвалось. Не удалось погубить мистера Траверса, зато чуть было не укокошил бедную девушку. А как началась суматоха, его и след простыл… – Я не помню этого человека, – сказал Роу. – А я присягну в любом суде, что это он! – яростно замахал котелком незнакомец. Бивис наблюдал за этой сценой с раскрытым ртом, а мистер Прентис только хихикал: – Сейчас не время ссориться. Выясните отношения позже. Теперь вы нужны мне оба. – Объясните мне хоть что-нибудь! – взмолился Роу. Проделать весь этот путь, думал он, чтобы снять с себя обвинение в убийстве и попасть в такую неразбериху. – В такси, – сказал мистер Прентис. – Объясню в такси. – И он двинулся к двери. – Вы что же, не хотите его арестовать? – спросил незнакомец, задыхаясь от быстрой ходьбы. Мистер Прентис, не оборачиваясь, пробормотал: – Со временем, может быть… – А потом загадочно осведомился: – Кого? Они выбежали во двор, а оттуда на широкую Нортумберленд-авеню. Полицейские отдавали им честь. Потом они сели в такси и понеслись мимо разрушенных домов Стрэнда, мимо пустых глазниц здания страховой компании и окон, забитых досками, мимо кондитерских с одинокой вазой лиловых подушечек на витрине. |
| Чик разодрал хрустящую, сопротивляющуюся салфетку и положил ее на свои голые колени. Он был в коротких штанах. И сразу же от этой салфетки у него ноги зачесались. Но чесаться было стыдно, и Чик терпел и, главное, боялся, что эта белоснежная тугая салфетка свалится на пол и от этого произойдет скандал. Проще было бы положить кусок фанеры на колени и обедать. Боясь, что салфетка свалится, Чик старался не шевелить ногами. Оказывается, когда стараешься не шевелить ногами, ужасно хочется ими пошевелить. Ноги у него быстро одеревенели оттого, что хотелось ими пошевелить. Чик несколько завозился с салфеткой, то и дело уточняя симметричность расположения ее на коленях, и упустил очередность, с которой в интеллигентных домах берут хлеб из хлебницы. Все получилось в один миг. Когда он поднял глаза, каждый взял себе кусок хлеба, а Славик, конечно, цапнул облюбованную Чиком горбушку. Чик потянулся за хлебом, стараясь не побеспокоить салфетку, как капризную кошку, готовую в любой момент спрыгнуть на пол. Потом служанка стала разливать борщ по тарелкам, а сидевший рядом с вазой профессор передавал их дальше. Так как Чик сидел последним, он получил первую тарелку. Этот обычай передавать друг другу тарелки Чику понравился. Ничего не скажешь – хороший обычай. Чик был не такой дурак, чтобы, получив тарелку, сразу же наброситься на борщ. Он выждал, когда все получили свои тарелки, дождался, чтобы все взялись за ложки, и принялся есть. Но при этом он ни на мгновенье не забывал о проклятой салфетке. Мало того, что ноги у него одеревенели и он все еще боялся ими шевельнуть, он к тому же сидел на цыпочках для полной горизонтальности салфетки на коленях. Колени его все еще чесались в тех местах, где салфетка прикасалась к ним, словно салфетка была блохастой, хотя умом Чик понимал, что такая салфетка никак не может быть блохастой. Потом стало еще хуже. Ноги стали чесаться и в тех местах, где салфетка не притрагивалась к ним, как если бы блохи перепрыгивали с одного места на другое. Чик уже не знал, что и подумать. |
| Важным результатом также явится понимание, к какому типу сложности относятся те ситуации, с которыми вы сталкиваетесь, изза чего в вашей конкретной семье происходят ваши «любимые» стычки, ваши нормативные конфликты. Будем касаться общих случаев, и хорошо, если ваши конкретные случаи попадут под эти описания, т. е. вы сумеете выделить группы конфликтов, группы сложностей и соответственно реагировать более взвешенно. Глава 1. Ждем новенького Вторая беременность: как работать и как отдыхать Когда вы беременны впервые и вся семья с нетерпением ожидает появления на свет первенца, безраздельное внимание мужа и родственников вам обеспечено. Супруг носится с вами, как с хрустальной вазой, сдувая с вас пылинки. Но вот малыш родился, немного подрос, и ваша семья ждет уже второго ребенка – братика или сестричку для первого. С какими трудностями и особенностями могут столкнуться беременная и вся ее семья на этот раз? Первую беременность от второй (и от всех последующих) радикально отличают отсутствие времени и невозможность распоряжаться собой. Все пространство дома занято первенцем, все силы и внимание мамы, а нередко еще и папы, бабушки, дедушки и няни всецело посвящено ему. Первый ребенок может требовать бесконечной заботы. Внимательное отношение ко второй беременности требует значительных усилий. Вам кажется, у вас нет ни минуты на то, чтобы выполнить специальный комплекс гимнастических упражнений, выжать себе сок, сходить в бассейн или лишний раз отдохнуть. Но тот, кто находится внутри вас, – тоже человек! Помните: заботясь о себе во время беременности, вы на самом деле печетесь о ребенке, которого носите, о его здоровье и стабильности его психики. Кроме того, выкраивая необходимое время на свои специфические нужды, вы мягко, исподволь готовите себя, первого ребенка и близких к принятию нового члена семьи. Ведь и на него скоро потребуется время, и немалое! Месяцы беременности – прекрасная возможность для всех домашних несколько «потесниться», освободив психологическое пространство для новенького. И делать это нужно, разгружая маму, предоставляя ей ежедневную возможность в течение часа или двух почувствовать себя не хозяйкой дома «при исполнении», а просто беременной женщиной. |
| Котишки, затаив дыхание, слушали Ахилла. Он посмотрел на них, улыбнулся: – Ну вот, с этого началось… А теперь мне уже и Медузу-Горгону жалко. Представьте – как жить, если у тебя вместо волос – змеи? «Чуманоид» выгнул спину и вытаращил глаза от ужаса. Ахилл продолжал: – И за нее я почувствовал долгом своим сражаться. Удивительные мир и радость приходят в душу после этих битв. Радость победы! Радость победившей любви! А Медуза-Горгона теперь работает в аптеке на Невском – лекарствами торгует. Стильная девица. Мика с «Чуманоидом» ужаснулись и вытаращили глаза. Макот засмеялся и говорит: – Да она теперь с нормальными, красивыми волосами! Любит разные завивки делать, иногда и подкрашивает. Ее порою даже заносит в этом смысле. Ну, представьте – столько страхов натерпеться человеку! Не нарадуется теперь своей пышной шевелюре! А змеи тоже теперь живут вольготно – в питомнике при этой же аптеке. Питание у них очень хорошее – трехразовое, да еще и полдник! Пальмы у них там, лианы! Есть, где порезвиться животным. Яд сдают регулярно для приготовления лекарств! Пользу приносят трудящимся. – Да, это хорошо, что отдельно, – попытался сострить «Чуманоид». – Я тоже люблю, когда котлеты – отдельно, а мухи – отдельно! Шутка была не самой свежей, но все улыбнулись, понимая, что котику обязательно нужна разрядка после всего произошедшего. – Да, – продолжил Макот, – а Медузу мы тоже водили в Русский музей и тоже познакомили с Ариной. Ей Шишкин с Айвазовским очень понравились. Она и сама живописью стала заниматься. Недавно прекрасный натюрморт написала для своей аптеки, «Фрукты с античной вазой». И, вообще, она хвостом теперь бегает за Ариной. Просится с ней вместе ухаживать за больными и помогать в больничном храме. – Спасибо вам большое всем, – с чувством сказал «Чуманоид» после некоторого молчания. – Я должен идти. Моя хозяйка очень скучает, когда меня долго нет дома. Волнуется. У нее даже давление может подняться. – Ну, ты приходи еще, я буду ждать тебя! – говорит Ахилл. – Спасибо! Я и Ахиллеску с собой приведу! Можно? |
| Фильм же “Матрица” нарушил это “табу”. Хотя и не прямо, а опосредованно он затрагивает проблемы, являющиеся ключевыми для разрешения кризиса развития технократической античеловечной нынешней цивилизации, подводя зрителей к вопросам: в чём смысл их жизни на Земле? почему культура человечества ущербна и ведет его к военному или экологическому самоубийству? хотят ли люди и впредь быть заложниками и невольниками порожденных ими машин, тем более после создания искусственного интеллекта? каковы могут быть варианты спасения? каковы истинные отношения человека с Богом, Спасителем и сатаной. Для западного кинематографа обращение к этой тематике, актуальной для жизни каждого человека и всего человечества — исключительно редкое явление. Возможно поэтому фильм столь популярен во всем мире, но его популярность — своеобразное доказательство того, что сформулированные нами выше вопросы волнуют даже тех, кто не склонен к осознанному обсуждению их в определенной лексике. Thu, 03 Feb 2011 20:12:10 GMT не хотят видеть в боевике философию 08.01.2007 1) Прежде всего я не понимаю людей, которые не хотят видеть в боевике философию. Мне кажется, что хороший фильм и отличается наличием философских мыслей от пустой стрелялки, после которой только и думаешь: " какая драка там была! " . Даже до прочтения этой статьи было заметно присутствие философских мотивов: проблемы выбора, предопределенности (чего стоит хотя бы эпизод с вазой), борьбы добра и зла. 2) Теперь несколько слов Юрию. Если Морфеус сатана и разрушитель, то получается, что Смит - это олицетворение самого Бога? Но Смит во второй части научился порабощать души людей, которые не могут ему бороться. А не является ли это порабощение тем, что делают греховные страсти с человеком? Смит лешает человека выбора. А разве Бог не дает каждую минуту человеку право выбора? Морфеус как раз следует этому и дает Нео право выбора: или оказаться в этом будущем, или проснуться как не в чем не бывало, думая, что все произошедшее - лишь страшный сон. Если вы называете подземелье преисподнией, то кто тогда люди? Разве не создания Божьи? По-вашему, получается, что мир машин - это именно правильный мир. Тогда почему, когда Нео с Тринити попадают в этот мир, они видит мощные облака над собой? Чего-то не очень похоже на правидный мир (по крайней мере на образном уровне)...А когда они поднимаются над грозовым фронтом и видят ясное небо, все " охотники " сваливаются с их корабля. Также вы рассматриваете подземелье, где летает " Навухудоносор " преисподнией? А это разве не образ нравственного пути человека? А " кальмаров " разве нельзя рассматривать как сатанинские силы, которые пытаются человека увести от истинного пути? Разве не труден путь человека к спасению? |
|
|
