| 5-го апреля, в Великий Четверг, преосвященный отвечал мне: «Принужден был бросить давно начатое письмо, которое продолжать было трудно по его содержанию. Оно вошло в предмет серьезный, заговорило о суде церковном, а серьезно продолжить его решительно не было времени; ибо нынешний пост ускользнул в многих делах, из коих некоторые были очень тяжки. С великим утешением думал я о вас, яко обновителе и освятителе древнего храма. Мы понимаем друг друга в этом отношении, ибо пережили одинаковые дни. Пишу вам и ныне, в глубокий вечер Великого Четвертка. Сегодня сподобил меня Господь в соборе Успения совершить и вечерю тайную и мироосвящение. С чувством вспоминаю вас и ваше былое в этот, трудный бывало, но, вероятно, приснопамятный для вас день. Все было по древнему чину. Была и хиротония и та по древнему порядку. Долго, лет 20 служивший диакон поставлен в пресвитера в тот же приход, яко излюбленный прихожанами и архипастырем одобренный. Был в соборе и причастник божественной трапезы от мирского чина. Кто бы вы думали? А. Н. Муравьев на эти две великие седмицы прибывший в Москву. Как бы хотел, чтобы письмо это явило меня вам не из последних поздравителей с великим днем!» Получив это братское послание 8 числа, в первый день Пасхи, я не успел еще ответить на него, как получаю от моего друга, 11-го числа, телеграмму, которою поздравляет меня с Монаршею наградою – орденом св. Владимира 2-й степени. 14-го числа отвечал я преосвященному на то и другую: «Братское послание ваше, – писал я ему, – имел я утешение получить, согласно вашему желанию, тотчас по выходе из храма от литургии в светлый день праздника. Да утешит вас за сие воскресший Господь своим небесным утешением! Желал бы и я, в свою очередь, с этими строками явиться к вам в нарочитый день вашего ангела, и, наряду с многочисленными почитателями вашими, принести вам мое душевное поздравление, с искренним пожеланием вам на новое лето вашей иноческой жизни новых и великих милостей от Господа. Начатый и неоконченный вами трактат о суде церковном меня очень заинтересовал. Покорнейше прошу вас непременно окончить его и прислать мне, как мою уже собственность. Для меня это тем интереснее, что, как слышно, по этому вопросу будут требовать мнений от всех епархиальных архиереев. В подобных случаях мне не к кому обратиться за советом и потому ваш взгляд на означенный предмет , может послужить для меня, в потребном случае, опорою и руководством, хотя, может быть, и в отрицательном смысле. |
| При бездетности Феодосия II, императорской властью облекалась сестра его, девица Пульхерия, приверженка Флавиана и папы Льва. Ради укрепления власти, Пульхерия, оставаясь старой девой (ей было 52 г.), вступила в формальный брак с 58-летним сенатором Маркианом и короновала его. До сих пор это была церемония старо-языческая. Пульхерия первая побудила нового КПльского архиеп. Анатолия составить и выполнить чин церковный. Археологи думают, что·по этому случаю впервые введен был, кроме возложения диадемы, и библейский ритуал помазания. Хрисафий был казнен. Евтих выслан из столицы. Наивный провинциал Диоскор не хотел верить, что дворцовая революция свергла и «его диктатуру. Как сочлен местного диэцезального управления Египтом, он дерзнул даже не признавать законности нового императора Маркиана. Но вскоре увидел свой промах. Еще вчера все и все ему покорялись – и вдруг все уплыло из его рук. В 449 г., тотчас после Разбойничьего Собора и изгнания Флавиана, Диоскор прибыл в КПль и, как триумфатор, собственноручно поставил архиепископом столицы своего апокрисиария (т. е. резидента здесь от александрийской кафедры) Анатолия. Но Анатолий, как житель столицы, не был слеп. Он ясно видел безвозвратность переворота и, изменив Диоскору, поставил себя на службу новому курсу: – ликвидации всей акции Евтиха-Диоскора и ориентации богословия на томос папы Льва, присланный в КПль еще до Разбойничьего Собора. Нарочитая делегация папы в лице двух епископов и двух пресвитеров требовала ради мира церковного подписи томоса папы. Анатолий первый подписал его. За ним бросились подписывать сотни епископов, жалуясь, что подписывались ранее под деяниями Диоскора по насилию. Подписал и ставленник Диоскора на Антиохийской кафедре – Максим. Параллельно и в самый Рим сыпались покаянные письма епископов. Риму казалось, что все благополучно устраивается, что никакого более собора не нужно, раз подписались под посланием папы. Roma locuta, causa finila est. Не понимали, что у Востока иное умонастроение, что для умиротворения его мало авторитарных декретов. Нужно еще укрощение стихии встревоженного «общественного мнения» через процедуру соборных состязаний, через эту нелегкую дань партийным течениям в богословии. Соборы для Востока – это громоотводы, паллиативы и лекарства от догматических лихорадок, разрежавшие на время остроту болезни и способствовавшие ее залечиванию в длительности времен. |
| По статуту право на орден св. Анны 3-й степени имеют: 1) протоиереи или священники, с особенным усердием исправлявшие 12 лет сряду (без перерывов) одну и ту же должность благочинного или члена духовной Консистории, духовного правления, епархиального попечительства о бедных, правления семинарии или духовного училища (Св. Зак. т. I. Учрежд. Орд. ст. 560 по изд. 1876 г.; Ук. Св. Син. 1872 г. 16 ноября; Ук. Св. Син. 1875 г. декабря 23 за 51); 2) лица всех состояний (кроме податного), учредившие на свой счет больницу, богадельню или училище не менее как на 20 человек и содержавшие эти заведения в течение семи лет; 3) лица духовного звания, исполнявшие усердно законоучительскую должность в продолжение 25 лет (высоч. утвержд. мнение Госуд. Совета 1867 г. 30 окт.; Ук. Син. 1867 г. декабря 4 дня). По установившейся в последнее время практике лица, прослужившие беспорочно и с похвалой в священном сане не менее 50 лет, представляются к награде орденом св. Владимира 4 степени, а прослужившая столько же лет в диаконском сане – представляются к ордену св. Анны 3-й степени (См. напр. Ук. Св. Син. от 11 дек. 1881 г.–9 янв. 1882 г. за 95 на имя С.-Петер , Нижегор. и Яросл., преосв. в Ц. В.) 18 . На основании высочайше утвержденного 26 июня 1864 г. положения Комитета Министров, диаконы и причетники, с усердием и пользой в течении 10 лет прослужившие в качестве учителей при сельских церковно-приходских и народных школах и отличавшиеся безукоризненным поведением, приобретают право на получение серебряной на Александровской ленте медали для ношения на груди. За ордена, пожалованные духовным лицам, взыскивается установленная сумма (на основании общих положений), которая поступает в Капитул императорских и царских орденов. Ордена, а равно и панагии и кресты (из кабинета его императорского величества), пожалованные духовным лицам и украшенные драгоценными камнями, по смерти этих лиц поступают к наследникам их; но чтобы кресты и панагии не могли войти в неприличное употребление, постановлено вынимать из них священные изображения и отдавать оные для хранения в ризнице того места, к которому умерший принадлежав по службе (Св. |
| 715 Акты Южной и Западной России т. I, Что клирошане принадлежали к собору, видно из того, что они имели в нём неделю, что, кажется, нужно понимать не в смысле службы в продолжение недели, а в смысле службы в воскресенье и заведывания (в продолжение недели) ставленниками. Что они имели приходы, видно из того, что в записи они называются по именам и каждый со своим приходом (на конце). 716 Что чиновники из пресвитеров имели свои приходы, см. у Кодина в De officiis (выписка у Дюканжа в Gloss. Graecit. под сл. ξωκατκοιλοι). Но что точно также и ставшие чиновниками диаконы остались настоятелями приходов, это знаем из примера известного кантониста Феодора Вальсамона: Состоя в должности патриаршего хартофилакса, он был диаконом великой церкви и в тоже время πρτος τν Βλαχερνν, т. е. настоятелем Влахернской церкви, – у Ралли и П. 1, 31, надписание. (Точно также в Риме presbyteri и diaconi cardinales, состоящие в коллегии папы, были настоятелями приходов, по которым титулуются и до на стоящего времени). Помянутые греческие чиновники носили особое название – ξωκατκοιλοι ( ξωκατκηλοι). Самое вероятное объяснение названия есть то, что ξωκατκοιλοι есть несколько повреждённое или несколько изменённое из ξωκατκελοι, что будет означать чиновников, живущих вне кельи, т. е. вне дворца епископского, каковыми были наши чиновники, как состоявшие настоятелями приходов ( κατκελλος из κατ и κλλη, – чиновник, живущий при келье, во дворце епископском; ξωκατκελλος – живущий вне кельи, вне дворца). 717 В области гражданской наместники в древнее время обыкновенно назывались (по летописям) посадниками, но cfr так называемый устав Владимиров по списку второй половины XII века, у Карамзина к т. 1 прим. 506 („в котором городе наместник”, – на самом конце) и в Собрании Госуд. Грам. II, 6 sub fin., акт 1284г. (Артемий наместник). [См. «Дополнения и поправки " ] . 718 См. у Дюканжа в Gloss. Graecit. под сл. σγκελλος. За позднейшее время сказанное должно разуметь о протосинкеллах, т. е. первых или старших между многими явившимися синкеллами (которых император Ираклий назначает патриарху двоих, у Ралли и П. V, 232). В X веке, по свидетельству Константина Порфирогенита, синкеллы давались патриархам императорами (не ясно, – все или один главный), De ceremm. Lib. II, сар. V, и за столами императорскими занимали место гораздо выше митрополитов, между самыми первыми сановниками империи (за общий стол на обедах после усечённого или собственно императорского, о котором выше стр. 101, прим. 3, садятся: магистр, ректор, синкелл, ibid. Lib. II, сар. 52, τμ. 3 нач.). |
| Эта открытость к общению, эта простота (в хорошем смысле слова) была одной из ярких черт Иисуса. Собственно говоря, иначе Его пастырское служение было бы невозможным: много ли толку, если ты можешь проповедовать на стадионах, но не способен выслушать отдельного человека, ответить на его вопросы, услышать его боль и сомнения? В современной Церкви (как, впрочем, и в прошлые века) преемниками Иисуса в Его пастырстве и проповедничестве считаются прежде всего епископы и пресвитеры. Как и Спаситель, священнослужители призваны возвещать Благую весть, заботиться о своей пастве, наставлять ее на пути спасения. Но, как и Иисусу, им нужна для этого открытость и простота. И вот здесь мы сталкиваемся с проблемами. Расскажу одну незатейливую историю. Я учился на первом курсе семинарии. Нашим классным наставником был протоиерей Владимир Кучерявый, ныне покойный. Видели мы его очень нечасто (он не преподавал в нашей группе), но на Николу Зимнего он позвал нас в свой храм в Сергиевом Посаде. Вся наша братия поднялась на клирос, на котором мы и провели всю службу. И я до сих пор помню это странное ощущение, когда в конце службы мы спустились с клироса (а он был не на балконе, а просто на небольшом возвышении) – и попали в толпу простых смертных. Это было чувство какого-то смущения и замешательства: зачем они здесь? Почему их так много? Женщины, дети – всё это как-то неудобно и бестолково. Конечно, гораздо лучше стоять отдельно от «народа» на клиросе (а еще лучше – в алтаре, недосягаемым для взгляда и слуха). Заметьте: прошло всего три с половиной месяца от начала учебного года, при этом я не сидел всё это время безвылазно в семинарии – по меньшей мере, я выбирался в Москву сдавать аспирантские экзамены, да, наверное, и по другим поводам случалось покидать стены лавры. И вот – такое отчуждение от «докучливой толпы». А теперь подумайте: что происходит с молодыми людьми, которые проводят в семинарских стенах пять, шесть, восемь лет? Впрочем, долго думать тут не надо, достаточно оглянуться вокруг – и мы увидим молодых пастырей, возлагающих бремена неудобоносимые на своих ближних, от которых они себя давно и надежно отделили. |
| Для того, чтобы развязать какой-то узел, нужно его развязывать потихоньку. - Интересно сегодня на Миссионерском съезде говорил Святейший Патриарх: когда проводите диспут с человеком другой веры, не загоняйте его в безвыходную ситуацию, не одерживайте над ним победу, потому что если вы это сделаете, он уйдет с чувством разочарования и возможного озлобления и никогда не станет православным. Если вы говорите с рядовым сектантом, вы хорошо подготовились, вы загнали его в логические тупики, вы одолели этого человека чисто рационально, и вы знаете, какой результат? Он ожесточается и вместо того, чтобы принять православную веру – он идет обратно в секту и начинает более глубоко все это изучать. Потому что когда он не может ответить православному миссионеру, он про себя думает – это я такой бестолковый, не могу им ответить, а вот мой пресвитер лучше знает. И он теснее связывается со своим лидером. Поэтому всегда, когда мы проводим беседы, даже диспуты, мы должны дверь оставлять приоткрытой, не загонять человека в тупик, даже какую-то тему не доводить до конца. И это замечание Патриарха, на мой взгляд, очень существенно. Сейчас я занимаюсь с одной группой бывших харизматиков, они никак не могут адаптироваться в православный мир, потому что их не принимают, им не верят, что они стали православными христианами, их выталкивают из разных инициатив. Наверное, надо проявить любовь и доверие к этим людям, а не выталкивать их из церкви. - Этим людям, которые хотят сделать эти шаги, для них достаточно просто покаяния или нужно сделать что-то еще? -Во-первых, те люди, которые готовятся к присоединению к Православию, проходят подготовку. А когда происходит само присоединение, они дают присягу на кресте и Евангелии, в которой есть такие слова: " что он не по принуждению от единоверных или какие-либо иные утаенные мною вины (присоединяется к Православию), но точию спасения ищай». И эта клятва снимает ответственность с миссионера, который присоединяет этого человека. - Чин присоединения совершает любой священник? -Это может сделать любой священник по благословению правящего архиерея. |
| §§ 15, 17, 18, 20, 28 и 29, примечания 31, 38, 49, 65 и 68), но и то не всегда: так в § 15 он пишет: «по свидетельству Иоакимовой летописи при Святославе было даже гонение и мучение христиан зато, что якобы от них Святослав потерял за Дунаем свое войско и для того разъярясь наипаче на пресвитеров христианских, будто бы за чарование их, повелел он разрушить все христианские церкви в Киеве, и намерен был истребить там всех христиан». Очевидное дело, преосвященный верил в общем этому свидетельству, но не желал (почему-то) доверять некоторым его частностям. Может быть, потому, впрочем, что тут набрасывалась тень на христиан и их пастырей. В таком разе одно из двух – или составитель летописи пристрастен и односторонен и, значит, тем более нужно аргументированной осторожности в пользовании им, или же пристрастен сам Евгений ревнующий о доброй славе своих предков-христиан, что, разумеется, не делает ему чести, как объективному историку 691 . С другой стороны, зачем было и приводить сомнительное свидетельство Иоакима, когда тут же, рядом, автор приводит свидетельство Нестора, в присутствии которого первое должно бы быть, но Евгению, совершенно излишнее (Нестор не молчит, ведь?) Такое же непонятное излишество представляет приведенное нашим автором (§ 19) известие Иоакимовской летописи о постройке Ольгою в Киеве деревянной церкви св. Софии, когда на ряду с этим известием читаешь совершенно противоположное Несторово известие (стр. 478 нашего сочинения) 692 . И все это тем более не понятно, что в § 27 сам же Евгений прямо отдает предпочтение Нестору пред Иоакимом, так как-де первый «жил после Владимира, спустя не больше ста лет, и мог еще видеть почти современников» (смотри стр. 487 нашего сочинения) и, стало быть, имеет более прав на доверие историка. Зачем, спрашивается, понадобился преосвященному автору лишний, да еще и не надежный свидетель? Без сомнения, для полноты его исторического труда. Но не следует забывать, что полнота не единственное достоинство какого-бы то ни было сочинения, особенно претендующего на ученость, хотя, конечно, и она в высшей степени желательна. |
| О попе и мерседесе. 14.01.2013 23:44:09 Александр Владимирович Богатырев У отца Виктора Нечаева были печальные глаза. Все, кто смотрели в них, чувствовали либо жалость и симпатию к нему либо неловкость – словно были виновниками чего-то такого, что сильно его огорчило. Да и во всей его сутулой фигуре было что-то печальное. Может быть, поэтому он проходил в дьяконах 15 лет. - Ну какой ты священник, когда ты все время унываешь! – говорил ему секретарь епархии, объясняя очередной отказ рукоположить его во пресвитера. - Я не унываю. Я печалюсь, - тихо отвечал дьякон. - Печалишься. А ты не печалься. Смотри орлом. Владыка не любит мямлей. Печалюсь… Тоже мне, «рыцарь печального образа». Ты можешь себе представить Дон Кихота с кадилом?! Конечно, причина отказа в священстве была не только в печальном зраке дьякона Виктора. А печалиться ему было отчего. Сколько он себя помнил, поводов для радости в его жизни было немного. Он был внуком репрессированного профессора. Дед его озеленял южные степи лесополосами и угодил на просторы ГУЛАГа по доносу одного из своих коллег. Его обвинили в отравлении колхозного стада. Навет был нелепым, но это не помешало грозным дядям осудить его на 10 лет за «вредительство». Слава Богу, он выжил, вернулся домой и даже был восстановлен на родной кафедре. Но его любимый ученик, женившийся на его дочери, бросил ее вместе с полугодовалым сыном, как только узнал об аресте тестя. Так что Виктору не удалось испытать отцовской любви. Мать его - Вера Сергеевна - так и не вышла во второй раз замуж. В их профессорской квартире (прадед и прапрадед тоже были профессорами) семье Нечаевых оставили две комнаты, а в отобранные три вселили три семьи. Новые сожители в количестве 16-ти человек пламенно возненавидели бывших хозяев. Чего только не натерпелись мать и бабушка Виктора, став «жиличками» коммунальной квартиры. Бабушка скончалась еще до войны. Она с великим трудом переносила унижения и издевательства властей и соседей. Виктора соседские дети нещадно били. Как только он оказывался в коридоре, все двери мгновенно распахивались и трое мальчишек с двумя девчонками выскакивали, как бесенята из коробки и начинали лупцевать его, приговаривая: «Советская власть вас не добила, так мы добьем. Ишь буржуи. Две комнаты на двоих».. . Конечно, это не дети придумали … |
| Ориген поставил своей задачей восстановление в чистом виде употреблявшегося в его время в восточной церкви греческого текста Ветхого Завета (LXX). С этой целью он сделал свод нескольких библейских текстов, – для большинства книг шести (гекзаплы), а для некоторых семи (гептаплы), восьми (октаплы) и даже девяти (эннеаплы). В колонне греческого текста LXX Ориген отметил особыми знаками как дефекты против еврейского, так и излишки, причем дефекты были восполнены главным образом по переводу Феодотиона. Кроме того, на полях своей рукописи Ориген поместил чтения Самарянского текста и некоторые примечания 1 . Труды Оригена высоко ценились древностью. Греческий текст, восстановленный Оригеном , усердно списывался и распространялся в разных странах. Новейшая наука, однако, указывает существенные недостатки текстуальных работ Оригена. Так, с точки зрения новейшей науки еврейский текст не мог быть положен Оригеном в основу исправления греческого, так как сам он не сохранился в чистоте, и та редакция его, с которой сделан перевод LXX, представляла уже во время Оригена нечто искомое. Затем, допущенное Оригеном восполнение текста LXX переводом Феодотиона привело к смешению разных текстов и к утрате первоначального вида перевода LXX. Несмотря на указанные недостатки, труд Оригена имел важное значение в истории текстуальной критики, так как благодаря ему сохранился, хотя и в неполном виде, очень ценный материал, которым могут пользоваться современные исследователи 2 . Кроме Оригена большое значение в истории низшей критики имели пресвитер антиохийский Лукиан († 312) и египетский епископ Исихий († 311), трудившиеся, подобно Оригену , над исправлением греческого текста LXX и составившие особые рецензии этого текста, до нас в чистоте не сохранившиеся 3 . На ряду с названными учителями по значению в истории библейской критики может быть поставлен бл. Иероним: в своих комментариях он оставил множество чрезвычайно ценных замечаний о чтениях подлинника и греческих переводов, а в сделанном им латинском переводе Ветхого Завета представил по местам опыты восстановления первоначального текста. |
| После обеда граф К. предложил собраться у себя. Собрались у него и обсуждали практические вопросы, каким образом можно успешнее распространить царство Божие. Брат А. Либих предложил заключить молитвенный союз и совместно молиться раз в неделю. Я предложил сначала 3 пункта: 1) посредством личного свидетельства, 2) посредством распространения печатных сочинений и 3) жертвовать для Бога и посылать для проповеди особых братьев. Затем я предложил еще учредить ежемесячные миссионерские собрания, в которых бы прочитывались известия от благовестников. Затем граф всех нас пригласил обедать и с великою радостью угощал нас. Были среди нас и крестьяне Владимирской и Тамбовской губернии, а также хохлы. Я тоже за столом сказал речь, что мы все радуемся, что Господь обратил в Петербурге некоторых из высших слоев общества, и что мы чувствуем теперь себя все счастливыми и предвкушаем блаженство на земле, имея здесь царство небесное на земле в малом виде, ибо, несмотря на великую разницу по умственному развитию и по общественному положению, видим, что Евангелие уничтожает все преграды и различия и соединяет всех в любви. После обеда многие рассказывали о своей деятельности для царствия Божия; говорили: Богданов, Деляков и я, и разошлись в 11 часов ночи. Господь обильно даровал нам свое благословение. После собрания княгиня Г. имела состязание относительно недопущения нами крещеных в детстве ко Святой вечери. – 5-го апреля. «Три раза собирались мы в том же доме. В 6 часов обедали у княгини до 60 человек, и она радушно угощала нас. Мы благодарили Бога за Его любовь, и она также молилась вслух и благодарила Бога, что Он удостоил ее видеть у себя братьев, собранных с разных концов. Вечером она держала речь на слова: не любите мира и пр. После меня говорил на владимирском наречии крестьянин Киселев, и говорил нечто, из чего видно было, что он имеет крайне ограниченный ум. После сего Деляков встал и сказал притчу, что одна девочка раз хотела послужить ему и положила его лошади бурьяну, вместо сена, а головой привязала и подтянула к дуге, так что напрасно трудилась и не принесла пользы, но что ему было очень приятно ее усердие; так и Бог смотрит на нас, намекая на то, чтобы снисходительно отнеслись к речи этого пресвитера. |
|
|
