| Дом этот представлял из себя, как бы, городок и состоял не только из роскошного жилища, но и из многих построек и богато украшенной церкви; под этими зданиями и садами находилось до шестидесяти десятин земли. Понятно, что такой порядок должен был исчезнуть, как только жители покоренных местностей вышли из детства. Иезуиты всячески старались удержать их, как можно дольше, в этом возрасте; но искусства и промышленность, с которыми монахи знакомили туземцев в видах собственной выгоды, внушили индейцам мысли об освобождении. В Северной Америке иезуиты сумели так же захватить власть в свои руки, как и в Парагвае, и так же злоупотребляли ею. В течение шестидесяти лет, они так разбогатели в Мексике, что один святой местный епископ, дон Палафокс, писал 25 мая 1647 года следующее папе Иннокентию X: «Святейший отец, я нашел в руках иезуитов все богатства, все капиталы и всю роскошь этих североамериканских провинций; они и посейчас владеют всем этим. Двум иезуитским коллегиям принадлежат 300 000 овец, не считая стад крупного скота, и, тогда, как кафедральные церкви и все монашествующие ордена имеют лишь по три сахарных завода, иезуиты владеют шестью самыми обширными. А каждый такой завод, Святейший отец, стоит, обыкновенно, полмиллиона, а некоторые доходят и до целого миллиона. Владея имуществом, которое дает сто тысяч экю годового дохода, одна эта провинция ордена содержит шесть из десяти коллегий, принадлежащих иезуитам. Кроме того, у них есть фермы, где сеют пшеницу и другие злаки; фермы эти так обширны, что, несмотря на расстояние в четыре, и даже шесть миль между ними, земли их соприкасаются между собой. У иезуитов есть, также, богатые серебряные рудники, и богатство их растет так непомерно, что, если это продолжится, то все духовенство будет вынуждено просить милостыню у ордена, все миряне станут их фермерами, а монахи будут просить подаяние у их дверей. Все это имущество и все эти доходы, которые сделали бы могущественным независимого государя, употребляются на содержание десяти коллегий, так как у иезуитов существует только один дом профессов 57 , живущий подаянием, а миссии щедро содержатся королем испанским. |
| Возражение – это такой памятник, который заслуживает места в истории. «Государь, ваш парламент, обсудив ваши грамоты относительно возвращения священников и учеников иезуитской коллегии в Клермоне и некоторых других местах, постановил представить Вашему Величеству свои всеподданнейшие возражения и возложил на нас поручение обратить Ваше внимание на некоторые пункты, найденные нами весьма важными для блага государства и вашей безопасности, и удержавшие нас от утверждения указа. Прежде, чем приступить к изложению их, всеподданнейше благодарим Ваше Величество за оказанную нам милость и за разрешение представить вам эти возражения устно, в чем мы видим доказательство вашего снисхождения к нам и вашей благости, столь непохожей на суровость первых императоров римских, не дозволявших подданным приступать к ним, и требовавших, чтобы всякие просьбы излагались письменно. Водворение в нашем государстве ордена, так называемых, иезуитов считалось столь для всего королевства вредным, что все духовные ордена отказались их принять, а Сорбонна постановила, что орден этот вводится не для поучения, а для разрушения; впоследствии, в совете духовенства, в сентябре 1561 года, в присутствии архиепископов и епископов и под председательством г-на кардинала де Турнона, орден этот был допущен во Францию, но на таких условиях и с такими ограничениями, что иезуиты, наверное, недолго бы пожили у нас, если бы выполняли все от них требуемое. Они были допущены временно, и указом 1564 года им запрещалось называться иезуитами или членами ордена имени Иисуса; несмотря на это, они не преминули называться этим незаконным именем и не стали подчиняться ни духовным, ни светским властям. Возвращая их, вы их поощряете и ставите в лучшее положение, чем раньше. Решение это тем достойнее вашего парламента, что приближенные ваши и чиновники считали необходимым обуздать их своеволие, предвидя вред от этого всему народу, на что и указывают ваши подданные, дабы не вышло от этого еще большего зла. Так как они повсюду носят одно и то же название, то и правила у них всюду одинаковы; они не признают иного начальства, кроме святейшего отца нашего, папы, которому приносят клятву в верности и повиновении во всем, и считают за непреложную истину, что папа может отлучать королей от церкви и, что отлученный король – тиран и народ имеет право восставать против него. Проживая в государстве, иезуиты считают себя не подданными его и не подсудными его законам, а потому, и не подлежащими осуждению за преступление против величества; таким образом, каждое духовное лицо не подлежит светской власти и может безнаказанно поднимать преступную руку на священные особы; они это пишут и оспаривают тех, кто держится иных убеждений. |
| – Иезуитские памфлеты. – Парламент и богословский факультет восстают против них. – Собрание духовенства налагает запрещение на эти пасквили. – Часть собрания недовольна этим решением. – Переписка между иезуитской фракцией и парламентом. – Суд вмешивается в эту борьбу и пытается ее остановить. – Апология иезуитов, сделанная Рошфуко, опровергается Рише. – Друзья и враги иезуитов. – Что, по мнению Ришелье, вооружало против них. – Книга отца Сантарелли запрещается парламентом. – Интриги иезуитов. – Генерал иезуитов подделыватель. – Запрещенная книга. – Несправедливость и насилие. – Осуждение богословского требования отца Гарасса. – Тезис Тестфора. – Новые волнения. – Король вмешивается в дело в угоду папе. – Сила – великий аргумент иезуитов. – Покушение иезуитов на жизнь Людовика XIII. – Людовик XIII думает, что это отдельное преступление. – Он покровительствует иезуитам, которые приобретают сильную партию при дворе. – Смерть Аквавивы. – Муцио Вителлески избран на место генерала. – Состояние ордена. – Указы общего Собрания. – Иезуитам воспрещается непотизм и торговля. – История канонизации Игнатия Лойолы. – Он признан святым. – Речи, произнесенные по этому поводу. – Отец Солье издает три из них; они запрещены Сорбонной. – Многочисленные чудеса Лойолы, придуманные нарочно для канонизации. – Игнатий и Франциск Ксавье причтены к лику святых. – Смерть Беллармина. – Иезуиты пытаются присвоить ему название святого и беспорочного ученого, в противоположение св. Фоме, который назван ангельским ученым. – Это им не удается. – Влияние иезуитов в Риме. – Его истинная причина. – Их политика. – Циркуляр Муцио Вителлески, относительно празднования столетней годовщины основания ордена. – Хвалебные сочинения иезуитов о своем ордене. – Imago priimi soeculi, его историческое и литературное значение. 1610–1640 Во Франции иезуиты с каждым днем делали новые успехи под покровительством Генриха IV. Король не заблуждался относительно целей ордена, но верил отцу Котону, который убедил его, что иезуиты будут благодарны за его милости и столь же преданы ему, как и испанскому королю, оказывающему им всегда покровительство. |
| Вследствие этого заявления, парламент приказал богословскому факультету собраться на заседание, для обсуждения вопроса о подтверждении парламентского указа от 13 декабря 1413 года, утвержденного Констанским собором и гласившего: «Никому не разрешается по какой бы то ни было причине покушаться на священные особы королей и других владетельных лиц; о чем указ должен быть подписан всеми членами богословского факультета». Не ограничиваясь этим распоряжением, парламент собрался 8 июня на заседание и формально запретил знаменитую книгу Марианы «De Rege et regis Institutione». Сперва сочинение это было напечатано в малом in folio. В нем автор называл Жака Клемана вечной славой Франции (oeternum Galliae decus). Вскоре после того, книга эта вышла в новом издании in-8°, в котором эти три слова были опущены. Байль говорит об этой книге, которую можно считать сокращенным изложением ультрамонтанства, следующее: «Нельзя придумать ничего более возмутительного и более способного подвергать троны частым революциям, а жизнь правителей подводит под нож убийцы, чем эта книга Марианы. Он подверг иезуитов, в особенности, во Франции, тысячам ежедневно повторяемых упреков и оскорблений, которым конца не будет, которые историки станут страстно переписывать и которые кажутся тем более вероятными, что книга напечатана с хорошими отзывами». Ее действительно одобрили генерал Аквавива и ревизор Толедской провинции, на основании донесения ученых и серьезных членов ордена. Парламент осудил эту книгу и «приговорил ее к сожжению, – рассказывает де л’Эстуаль, – как безбожную, еретическую, дурно отзывающуюся о власти королей и вредную государству. Один советник, друг иезуитов, сильно возражал против решения большинства и сказал, что, если сжечь книгу Марианы, то и с книгами Лютера и Кальвина надо так же поступить». Один духовный советник отвечал ему, смеясь: «Книги Лютера и Кальвина давно уже сожжены, нельзя жечь книги дважды. Сожжем раз книги иезуитов и не станем более говорить о них». На том же заседании было предложено запретить иезуитам говорить проповеди в иных местах, кроме их собраний и особых конгрегаций, но друзья ордена подняли такой шум, что дело ограничилось запрещением сочинения Марианы. Приговор относительно этой книги был приведен в исполнение в тот же день перед главным входом церкви Парижской Богоматери; иезуиты добились того, что в приговоре не упоминалось о том, что книга написана членом их ордена. Генрих Гонди, епископ Парижский, не согласился с приговором парламента под предлогом, что это дело духовное, и стал на сторону иезуитов. Герцог Эпернон по-солдатски защищал их, а регентша потребовала к себе старших чинов парламента и сделала им выговор. Ахилл Гарлей с прежней своей энергией обвинял иезуитов и заставил их защитников выслушать горькие истины. Президент де Ту и прокурор Сервэн поддержали его; серьезные речи этих людей, известных своей набожностью и честностью, произвели сильное впечатление. |
| Эти два года междуцарствия прошли в постоянных распрях. В особенности, противился Лайнесу Бобадилья, у которого было много сторонников. Он утверждал, что орденом должны управлять прежние пять профессов, назначенные папскими буллами, и что Лайнес не имел права присваивать себе власть, которой пользовался деспотически. За решением этих споров обратились к кардиналу Карпи, который признал Бобадилью правым. Вследствие этого, Лайнесу пришлось править в сотрудничестве со старыми товарищами Игнатия и с профессами, жившими в Риме. Эти внутренние раздоры заставляли желать скорейшего избрания генерала. Так как испанцы не могли ехать в Рим, то иезуиты хотели собраться в Испании или Португалии, предлагали также Лоретту или Авиньон. Узнав об этих намерениях, Павел IV вообразил, что иезуиты хотят удалиться из Рима только для того, чтобы избежать его власти и действовать тайным образом. Он приказал составить список всех членов ордена, проживавших в Риме, и запретил им выезд из города без особого его разрешения. В 1557 году война между Павлом IV и Филиппом II закончилась, и король дозволил испанским иезуитам отправиться в Рим на общую конгрегацию. Собрание это открылось 19 июня 1558 года. 2 июля, в день избрания, председательствовал от имени папы кардинал Пахеко. Из двадцати голосов Лайнес получил 13 избирательных и был объявлен генералом, Поланквэ был избран адмонитором, ассистентами: Мадрид – для Италии и Сицилии, Надаль – для Германии и Франции, Гонзальво – для Португалии, Бразилии, Эфиопии и Индии, Поланквэ – для Испании. Было сделано затем несколько постановлений, между прочим, относительно преподавания богословских наук. Игнатий предписал руководиться «Суммой» св. Фомы Аквината. Лайнес возобновил эту часть правил, но прибавил, что должны также объяснять и «Магистра изречений» и что, если со временем появится более полезный и приличный курс богословия, надлежит принять его по зрелому обсуждению. Со дня своего вступления на папский престол, Павел IV всегда относился к иезуитам благожелательно, хотя не заблуждался относительно недостатков ордена. Его, в особенности, поражали неудобства пожизненного избрания генерала, и он находил неблагочестивым разрешение, данное иезуитам, совершать в своих обителях богослужение не сообща. Он выразил свое мнение Лайнесу при первом его посещении вместе с Сальмероном. Павел IV желал, чтобы генерал избирался на трехлетний срок, как во многих других орденах. Предложение папы было доложено кардиналом Трани общему собранию и единодушно отвергнуто. Конгрегация решила, что генерал избирается пожизненно, и сообщила папе о своем решении в мемориале, в котором старалась прикрыть почтительными выражениями свое неповиновение. «Все, – говорится в этом мемориале, – совершенно единодушно, без исключения, мы рассудили, что для нашего ордена будет гораздо приличнее, чтобы генерал наш не сменялся до своей смерти». |
| Лайнес и Сальмерон представили этот мемориал папе. «Вы непокорные, – сказал он им серьезно, – вы упрямцы и зачинщики ереси, я очень боюсь, что из вашей среды выйдет какой-нибудь сектант» 18 . Он настаивал на своем желании, чтобы генерал избирался на трехлетие, и прибавил, что иезуиты должны следить за своим дальнейшим поведением и не слишком рассчитывать на привилегии, которых они могут лишиться по повелению его самого или его преемников. Эта речь, говорит иезуитский историк, заставила бояться, как бы не было предпринято что-либо вредное для ордена или его устава. Но папе было более восьмидесяти лет, прибавляет он, а потому, иезуиты решили терпеливо ждать его смерти и усугубить свою почтительность. Им пришлось недолго ждать; в следующем же году Павел IV скончался, и место его занял Пий IV. Что же касается совместного богослужения, которое Павел IV хотел ввести у иезуитов, то они отказались от него, соображаясь с взглядами своего основателя. Но, следуя принятой ими политике почтительности, они начали, говорят, служить литургию с хором, но отменили это немедленно после смерти Павла IV. Если верить иезуитам, самые сведущие кардиналы разъяснили им тогда, что не следует смешивать простое приказание папы с постановлением Святейшего престола. Разница весьма справедливая, что не мешает, однако, заметить, что иезуиты, заверяющие всегда в своей преданности папе, с первых же шагов своих сумели воспротивиться воле Павла IV. На первой же общей конгрегации Лайнес внес важные изменения в устав ордена. Он добился для генерала права: во-первых, заключать всякого рода сделки без общего совета; во-вторых, комментировать и разъяснять устав, причем, его толкования имеют силу самого правила; в-третьих, составлять новые правила и отменять прежние; в-четвертых, иметь тюрьмы для заключения в них тех, кого он сочтет виновными в нарушении правил ордена. Эти изменения легли в основание деспотической власти, которой с тех пор пользовался генерал иезуитов. Они в корне подорвали дело Игнатия и породили все те злоупотребления, которые исказили его орден. Поэтому ответственность за них должна падать, скорее, на Лайнеса, чем на Игнатия, который старался, по-видимому, всячески оградить своих учеников от произвола центральной власти. Лайнес уничтожил все гарантии справедливости одним ударом и добился самой неограниченной власти, какою когда-либо пользовался человек. В руках ловкого политика эта власть неизбежно доставляла ему громадные преимущества в делах. |
| 6-е. И, чтобы они ныне и впредь подчинялись общим законам без нарушения прав на доходы, оброки, подати и всяких иных прав светских властителей». Эти условия лишали иезуитов их настоящего характера и даже имени. Таким образом, Парижский епископ отвергал их действительно, под предлогом условий, поставленных для их принятия. Университет, приглашенный обсудить in corpore вопрос, следует ли допустить или отвергнуть новый орден, высказался за полное отвержение, основываясь на привилегиях, дававших иезуитам права на исключительное и опасное существование. Это решение состоялось в августе 1560 года. 31 октября король прислал приказ, за которым последовало частное письмо регентши Екатерины Медичи от 8 ноября; в нем было сказано: «Обсудив в нашем Тайном совете причины, побуждающие нашего друга и верноподданного епископа Парижского, а также и докторов Сорбонны, противиться утверждению булл ордена Иисуса, и, не найдя в них ничего противного или вредного святым декретам и конкордатам, заключенным между Папским престолом и нами, и, принимая во внимание, что монахи, воспитанники и священники упомянутого ордена объявили, что вступают в него с условием, что их привилегии никоим образом не нарушают законов нашего королевства или галликанской церкви, повелеваем вам немедленно приступить к утверждению вышеупомянутых булл, с условием не преступать границ закона государства». Дю Месниль и Бушро, королевские стряпчие, внесли эти грамоты в парламент и согласились на утверждение булл и привилегий: «с сохранением за собою права просить суд о принятии мер, в случае, если грамоты окажутся вредными или предосудительными для прав и привилегий духовных; а также, ввиду заявления монахов, священников и воспитанников упомянутого ордена о том, что они не намерены, в силу своих привилегий, вредить ни королевским законам, ни привилегиям Церкви, ни конкордатам, заключенным нашим святейшим Отцом папой между его папским престолом и всемилостивейшим государем королем, ни всяким иным правам епископий, приходов и т.д.». Условия эти, как видно, были извлечены из королевского послания от 31 октября. |
| В середине XIII века окончательно сложилась и организация ордена, избежавшего тех потрясений, которые пришлось испытать францисканцам. Подчиненные приорам, доминиканские монастыри объединялись в «провинции под властью «провинциалов». Во главе ордена стоял избираемый провинциалами вместе с особыми избирателями (по два на провинцию) пожизненный генеральный магистр, управлявший орденом совместно с Генеральным Капитулом, собиравшимся каждые два года. Законодательное постановление Капитула считалось действующим после принятия его последовательно тремя Капитулами. Наряду с клириками, в Капитуле участвовали и братья-миряне, принимавшие большое участие в организации хозяйственной жизни ордена, что позволяло клирикам сосредоточиться на своей научной и проповеднической деятельности. Литература 1 . Л.П. Карсавин. Монашество в средние века. СПб. 1912 г. 2 . Лакордер. Жизнь св. Доминика. М., 1915 г. Тексты 1 . Средневековый историк о юности святого Доминика. Прежде, чем мир успел коснуться этого ребенка он, подобно Самуилу, был вверен Церкви, чтобы спасительная дисциплина овладела его еще нежным сердцем; и, действительно, опираясь на этот прочный фундамент, он возрастал умом и годами, с каждым днем счастливо преуспевая в добродетели. ... Но хотя подобный ангелу молодой Доминик легко постигал человеческие науки, он, тем не менее, не был восхищен ими, ибо тщательно искал в них премудрости Божией, т.е. Христа. И, действительно, ни один из профессоров не сообщил ничего о ней людям, ни один из царей мира сего не познал ее. А потому, чтоб не истратить на бесполезные труды цвет и силу своей юности, и чтоб утолить мучащую его жажду, он стал черпать из глубин богословия. Взывая ко Христу и молясь Ему в истине Отца, он открыл свое сердце науке бессмертия, а свои уши – учителям Священного Писания. Это божественное слово показалось ему необычайно сладостным, и он воспринял его с такой жадностью, исполненный таких горячих желаний, что в течение четырех лет учения он проводил ночи почти без сна, посвящая занятиям время отдыха. Чтоб достигнуть большего целомудрия и с большим достоинством пить из этого источника мудрости, он в течение 10-ти лет воздерживался от вина. Странное и приятное зрелище являл из себя этот человек, который немного еще прожил на свете, но зрелостью мыслей и силой характера подобен был старцу. Чуждый удовольствиям, свойственным его возрасту, он искал только справедливости; стараясь не тратить бесплодно времени, он предпочитал бесполезным блужданиям лоно Матери-Церкви, святую тишину дарохранилищ, и вся его жизнь проходила между усердной молитвы и не менее усердной работой. Бог вознаградил его за горячую любовь, с которой он хранил Его заповеди, и даровал ему дух премудрости и разума, благодаря которому он решал самые трудные вопросы. |
| Приведу примеры награждения духовенства и по итогам Первой Мировой войны. 227 священников получили тогда золотые кресты на георгиевской ленте, 85 удостоились ордена Св.Влаимира З-й степени с мечами, 20З – того же ордена 4-й степени с мечами, З04 награждены орденами Св.Анны 2-й степени с мечами, 2З9 - орденом Св.Анны З-й степени с мечами. Кавалерами солдатского ордена Св.Георгия 4-й степени стали 14 человек. Погибло и умерло от ран З0 священников, ранено около 400. Более 100 попали в плен, но и там продолжали проводить пастырскую работу. Востребованность священнослужителей в войсках у тех, кто реально находился в зоне боевых действия, сегодня так же сомнений не вызывает. Неоднократно выезжая в длительные командировки, сам проходя в течение пяти лет службу в подразделении специального назначения, могу свидетельствовать о крайне благожелательном отношении командиров к пребыванию с ними в пунктах временной дислокации священнослужителей. Постоянно находились в с военнослужащими по просьбе командования священники в ПВД софринской и лебяжьинской бригад оперативного назначения, отрядах специального значения «Урал», «Тайфун», «Мечел», «Ратник», «Росич», «Витязь» ВВ МВД России, других боевых подразделениях. Привычными выглядели в командировках палатки, увенчанные крестом, которые редко пустовали. Сегодня храмы и часовни возведены практически во всех кавказских гарнизонах, базах и на заставах. Нелишним будет здесь упомянуть о мечетях, построенных по просьбе командования в военных городках специального моторизованного полка «Север» и батальона «Юг» ВВ, укомплектованных этническими чеченцами. В них регулярно совершаются намазы и читаются антиваххабитские проповеди, утверждённые муфтиятом Чеченской Республики. Во время своей крайней командировки на Кавказ, я стал невольным свидетелем реабилитационных мероприятий в одном из самых боевых отрядов спецназа ВВ – «Вятич», который понёс потери. В состав группы медиков и психологов, по просьбе командования объединённой группировкой войск, были включены и два священнослужителя, прибывшие в командировку по линии Синодального отдела РПЦ по взаимодействию с ВС и правоохранительными учреждениями. Их публичные выступления и индивидуальные беседы с солдатами и офицерами высоко были оценены командованием отряда, а несколько человек изъявили желание приять Таинство Крещения. Какого либо давления со стороны батюшек на принятие ими такого решения я не заметил. Мало того, священники вручили лучшим военнослужащим отряда специально изготовленные наградные нательные золотые крестики с барельефом св.Владимира – небесного покровителя Внутренних войск. |
| Действительный статский советник был прав, однако « Станиславу 2й степени в то время была присвоена звезда (но без ленты)… Гнезда, хотя бы и не особенно доброкачественная, считалась непременным условием генеральства; из-за этого слуги его, статского генерала, таковым не считали ». Вот какие тонкости! Тщеславие мелких чиновников, одалживающих чужие ордена, дабы возвыситься в глазах присутствующих, отлично высмеял Чехов в рассказе «Орден». Приглашенный на обед к купцу Спичкину учитель Пустяков выпрашивает у своего друга поручика Леденцова его Станислава (3й степени). За столом Пустяков оказывается напротив своего сослуживца Трамбляна, отлично знающего, что никакого ордена у того нет. Обед испорчен, однако Трамблян тоже скован и сконфужен. Оказывается, у него тоже чужой орден — « И то был не Станислав, а целая Анна! » — 3й степени, то есть (см. перечень орденов) чуть повыше Станислава 3й степени. Пустяков огорчен одним: « Знай я такую штуку… я бы Владимира нацепил ». Весьма важно помнить, что орденами награждались только представители привилегированных слоев общества — дворяне, чиновники, офицеры, состоятельные купцы. В «Законе о российских орденах» прямо оговаривалось: « Мещанам и лицам сельского состояния ордена не испрашиваются ». Солдат или унтер-офицер, какой бы подвиг он ни совершил, мог рассчитывать только на «георгиевский крестик» или медаль. Постоянных наградных медалей до революции было немного («За усердие», «За храбрость» и другие). Большинство их, в отличие от современных, носили на шее. Вероятно, такую нашейную медаль имел в виду дед Алеши Пешкова («Детство» Горького), выпроваживая внука из дому: « — Ну, Лексей, ты — не медаль, на шее у меня — не место тебе, а иди-ка ты в люди ». Зато немало выпускалось памятных медалей, которыми награждались участники какого-либо важного события, похода, сражения. Ленский в «Евгении Онегине» вспоминает на могиле отца сестер Лариных: Как часто в детстве я играл Его Очаковской медалью! Из чего явствует, что покойный бригадир участвовал в осаде Очакова, занятого турками, в 1788 году. |
|
|
