| Владимир Путин вручил ордена «Родительская слава» многодетным семьям Москва, 1 июня 2018 г. Президент России Владимир Путин в День защиты детей вручил в Кремле ордена многодетным родителям, сообщает Российская Газета . Поддержка семьи была и остается в числе безусловных государственных приоритетов, заверил российский лидер на церемонии. Орденами " Родительская слава " , начиная с 2008 года, награждаются родители и усыновители, которые воспитывают семерых и более детей. Среди условий - забота об образовании, физическом, духовном и нравственном развитии детей. В нынешнем году награды из рук Президента получили семьи из восьми регионов. В награжденных семьях - от шести до 14 детей. Чтобы юные участники церемонии не скучали перед ее началом, для них прямо в зале Большого Кремлевского дворца установили столы с раскрасками. Можно было поиграть и в настольный хоккей, что, конечно, больше заинтересовало мальчишек. Кроме того, дети могли примерить историческую военную форму разных эпох. Владимир Путин начал свою речь с напоминания, что церемония по доброй традиции приурочена к Международному дню защиты детей. - И это символично, потому что самая нужная, самая надежная защита для ребенка - это родительская любовь, забота, внимание, поддержка самых близких людей, - заявил президент. Он выразил уверенность, что в Кремле собрались " большие, дружные семьи, щедрые именно на такую, материнскую, на отцовскую любовь " . " Семьи, где много детских улыбок и душевного тепла, где царят отзывчивость, взаимопомощь и доверие " , - продолжил глава государства. По его словам, родители выбрали для себя " счастливый, благодарный, но, конечно, очень непростой и очень ответственный путь " . Такая стезя требует колоссальной самоотдачи, терпения и сил. " И конечно, постоянной работы над собой, потому что чтобы передать ребенку ценности добра, справедливости, трудолюбия, мало одних только слов, даже от самых близких людей - от родителей, - уверен Путин. - Нужно день за днем своим собственным, личным примером доказывать верность этим ценностям " . |
| Игнатий остался в Риме и продолжал хлопотать о разрешении своего ордена. Иезуит Рибаденейра рассказывает, что, отчаявшись во всяком человеческом содействии, Игнатий предался молитве, посту и покаянию. Но и это не помогало, пока он не догадался пообещать Богу три тысячи месс, если его желание исполнится. Как только этот обет был принесен, так, по словам того же историка, кардинал Гвидичиони вдруг переменился, сам не зная как и почему, прочел записку, на которую прежде не хотел и смотреть, его прежние сомнения рассеялись, и новый орден показался ему положительно необходимым для борьбы с еретиками. Другие кардиналы согласились с его мнением, и папа Павел III, сразу увидавший в этом деле перст Божий, дал разрешительную буллу – 27 сентября 1540 года, – на основании простого изложения устава, который еще не был выработан. Это изложение целиком вошло в буллу и может быть резюмировано так: «Орден Иисуса состоит из желающих воевать под знаменем креста и служить только Господу и римскому первосвященнику, Его викарию на земле; они должны дать обет целомудрия, убожества, послушания генералу и повиновения папе. Генерал имеет власть неограниченную; он составит Устав, по соглашению с большинством членов ордена; его власть при управлении орденом – безгранична». Вот место, относящееся к обету убожества: «Мы хотим, чтобы все члены, вообще, и каждый из них, в особенности, давали обет нищеты, и объявляем, что даже для содержания ордена или в пользу его, никто из членов, ни каждый в отдельности, ни все вместе, не имеет права приобретать недвижимое имущество, государственные процентные бумаги или какие бы то ни было доходы, но должен довольствоваться подаянием, для удовлетворения своих насущных нужд. Впрочем, они могут иметь при университетах свои коллегии, владеющие доходами, земельной собственностью и капиталами, употребляемыми на удовлетворение нужд студентов; при этом, генерал ордена сохраняет полную административную власть, как над этими имуществами, так и над студентами, относительно выбора, отказа, принятия или удаления начальствующих лиц и самих студентов, и ведает вообще все дела по управлению коллегией, но так, чтобы ни студенты не могли злоупотреблять этим имуществом, ни самый орден не мог присвоить его себе и обратить не в пользу студентов». |
| Если у вдовы есть дочери, то надо заставить их идти в монахини, чего можно достигнуть путем постоянных нападок со стороны матери. Если же у нее сыновья, то с раннего возраста надо ими овладеть и устроить так, чтобы они поступили в орден, внося в него свое имущество. Надо, особенно, стараться об обогащении ордена, привлекая к нему единственных сыновей, которых надо уверять, что они приносят приятную Богу жертву, оставляя родительский дом, и поступая в новициат. Если кто-нибудь из них согласится, его надо отсылать в отдаленный новициат. Для доказательства бедности ордена, настоятели должны делать займы и затягивать уплату по своим векселям. Если кредитор заболеет, надо уговорить его вернуть расписку, и, таким образом, орден унаследует занятую сумму, не навлекая на себя ненависти наследников. Не мешает, также, брать взаймы, за небольшие проценты, с тем, чтобы отдавать эти деньги от себя за большие проценты. Помимо извлекаемой из этого пользы, может случиться, что кредиторы решатся оставить свои деньги нам в собственность. Орден может также заниматься торговлей, прикрываясь именами богатых коммерсантов, наших сочленов. Надо навещать умирающих богачей и говорить им, что, подобно воде, гасящей огонь, милостыня угашает грехи. Следует поучать жен, жалующихся на пороки своих мужей, что они имеют право утаивать деньги из хозяйственных сумм, дабы искупить грехи мужей и вымолить им прощение. Те из нас, которые не будут стараться обогатить орден, будут удалены из него, под предлогом отсутствия призвания. Следует дать знать во все заведения ордена, чтобы говорили дурно об отосланном члене, и рассказывать всюду, что орден никого не удаляет иначе, как по важному поводу; за выбывшим надо зорко следить и предавать гласности все в его поведении, достойное порицания или могущее быть дурно истолкованным. Если за ним ничего подобного не окажется, на него надо бросать тень двусмысленными словами. Надо за него молиться, чтобы не думали, что иезуиты действуют пристрастно». Если Secreta Monita не есть тайная книга иезуитов, то надо сознаться, что составителю ее вполне удалось изобразить те средства, посредством которых иезуиты приобрели свои богатства и свое влияние. Глава III |
| Вот главная причина наших беспорядков. Вторая заключается в том, что мы ищем удобств жизни. Третья – та, что мы алчны и страстно ищем собственных выгод. Четвертая состоит в том, что мы гораздо больше стараемся быть людьми осторожными и общественными, чем умными и домовитыми, живущими внутренней жизнью. Не станем обольщать себя, отцы и братья мои: среди нас есть много таких, которым очень необходимо сильно обуздать свой язык. Они никого не щадят, они ведут себя слишком свободно и распущенно, к великому ущербу милосердия и справедливости. Они преувеличивают и злостно осуждают слова и поступки ближних, и всюду распространяют свое злоречие и свою клевету. Они все принимают в дурную сторону и даже позволяют себе судить о чувствах и внутренних побуждениях, подлежащих лишь суду Божьему; должен ли я прибавить, что они выдумывают и повсюду распространяют, во вред другим, такие вещи, которые никогда не происходили и о которых никто и не думал. Увы! вижу со слезами, что порок этот распространен в нашем ордене гораздо более, чем бы следовало». Продолжение истории ордена покажет, отказались ли иезуиты от своего пробабилизма 46 и имело ли это ложное учение, предсказанные Вителлески последствия, а также, исправились ли они от пороков, в которых их упрекали. Мнение Муцио об учении казуистов и суждение иезуитов Генрикеца и Марианы о молинизме, доказывают, что неправильное учение ордена по отношению, как к догмату, так и к нравственности, в первом же веке своего существования было строго порицаемо даже иезуитами, хоть сколько-нибудь обладавшими независимыми взглядами. Мы познакомили читателя с отзывами иезуитов Васкеца, Генрикеца, Марианы и Адорно о злоупотреблениях, весьма умножившихся в то время в ордене. Приведем еще по этому поводу свидетельство Фернанда де Мендозы. Вот, что пишет этот иезуит в мемории, поданной в 1601 году папе Клименту VIII. «Генералы нашего ордена, будучи несменяемы, и никому не отдавая отчета, становятся нахальными, полными и неукротимыми тиранами; они совершают тысячи несправедливостей, которым никто помешать не может. |
| Иезуиты пытались поселить несогласие в университете, в числе членов которого было несколько лигистов – друзей иезуитов. Они добились того, что некоторые члены факультетов юридического, медицинского и изящных искусств выразили свое неодобрение, а богословский факультет сделал следующее постановление: «9 июля 1594 года богословский факультет, законно собравшись в большом зале Сорбоннской коллегии, рассмотрел и заслушал прошение, поданное факультету почтенными отцами ордена Иисуса. В прошении этом отцы иезуиты изложили, что несколько месяцев перед этим, достопочтенный ректор университета подал в парламент прошение от имени своего и всех факультетов об изгнании всего ордена Иисуса отовсюду из Франции. Но отцы прибавляли, что невероятно, чтобы богословский факультет участвовал в этом прошении, а потому, они умоляли факультет этот объявить всенародно, что он вовсе не солидарен с таким требованием. Богословский факультет, зрело обсудив вопрос этот, пришел к заключению, что вышеупомянутые отцы ордена Иисуса должны подчиняться постановлениям и правилам университета, но, что их, отнюдь, не следует изгонять из Франции». Постановление это, незаконно принятое, было отвергнуто парламентом, и неодобрение нескольких членов факультета, бывших лигистов, не помешало считать процесс, ведомым от лица всего университета. Потерпев неудачу с этой стороны, иезуиты обратились к кардиналу Бурбон-Вандому, племяннику старого короля Лиги, который отрекомендовал иезуитов протестанту Сюлли, зная его влияние на Генриха. Сюлли навестил заболевшего кардинала, и последний приложил все старания к тому, чтобы расположить его в пользу иезуитов. «Нельзя, – говорил он, – совершить насилие над ними теперь, когда такое множество католиков не хотят верить в искренность обращения короля». Сюлли поверил, что для Генриха было выгодно пощадить иезуитов, и он стал защищать их перед королем. Кардинал Ларошфуко хотел вмешаться в процесс в качестве Клермонтского епископа и наследника одного епископа, оставившего иезуитам богатый вклад для содержания Клермонтского коллегиума. Герцог де Невер тоже хотел принять участие в процессе, как благодетель иезуитов; но их прошения не были приняты парламентом, назначившим разбор дела на 12 июля. |
| После коллоквиума в Пуасси, иезуиты получили большую часть наследства, завещанного им Гильомом Дюпра. В 1568 году они заявили свои права, как наследники, на остальное. Парламент решил, что остающаяся часть наследства будет вручена третьему лицу. Недовольные этим постановлением, иезуиты снова подняли это дело, которое рассматривалось в парламенте в апреле 1569 года. Филльейль, их адвокат, произнес похвальную речь иезуитам, но де Ту и дю Месниль высказали горькие истины об этих пришельцах, которые с чудесной ловкостью прельщали людей и от которых все бежали, как от пожара, когда им вздумалось узаконить свое проживание во Франции. Дю Месниль открыто обвинил их в присвоении хитростью огромных богатств Дюпра. Парламент не посмел не исполнить приказа страшной Медичи и не вынес никакого решения. За несколько лет до этого времени, иезуиты приобрели нового покровителя, кардинала де Бурбона, архиепископа Руанского, которого они впоследствии, при Лиге, хотели сделать королем, под именем Карла X. Прелат этот пригласил Поссевина для чтения проповедей в Руане и дал ему средства, для открытия коллегии в этом городе. Двор выдал новому заведению жалованные грамоты, но каноники, приходские священники, городской магистрат и монашеские ордена тотчас же подали в Нормандский парламент прошение о том, чтобы эти грамоты не утверждались. Возник новый процесс, закончившийся de jure осуждением иезуитов, но de facto, предоставивший им дар Руанского архиепископа в полное распоряжение. Постановление Руанского парламента доказывает, что иезуиты больше не притворялись: они уже не называли себя скромно, учениками ордена имени Иисуса, как делали перед парижским парламентом, но признавали себя священниками и монахами ордена Иисуса; что дар кардинала де Бурбон был сделан отцу Поссевину, ректору Авиньонской коллегии, и, что провинциал Франции Оливье Манар разрешил ему принять этот дар. Таким образом, орден Иисуса, как таковой, был допущен во Францию, вопреки законам и несмотря на всеобщее сопротивление. |
| Часть протестантов удалилась в Швейцарию; другая вступила в бой, и Савойя испытала все ужасы братоубийственной войны. Иезуит Поссевин, эмиссар ордена ко всем европейским дворам, находился в рядах католиков и присутствовал при резне савойских протестантов. Он был уполномочен герцогом и Франциском Бако, папским нунцием. Герцогу пришлось испытать неудачу, и он вынужден был заключить мир с теми, на имущество которых зарились иезуиты. Однако, Мандовийская коллегия была основана и обеспечена. В северных государствах иезуиты держались того же образа действий. Под предлогом ревностного преследования ересей, они вмешивались во все политические дела и заслужили самые горькие упреки. Письмо Станислава Продовского к Поссевину содержит факты, доказывающие, что и в Польше, как и в Португалии, вмешательство иезуитов в политические дела повлекло за собой разные несчастья и беды. Канизиус, посланный папой на Петриковский сойм, убедил слабого короля Сигизмунда принять против протестантов суровые меры. Этот робкий и нерешительный, но честный король полагал, что благоразумные реформы – наилучшее средство лишить протестантство обаяния и силы. Иезуиты держались иного мнения. На их взгляд, нужна была борьба насмерть. Они завладели слабым умом Сигизмунда. Его духовником был Альфонс де Карилльо; Станислав Прозовский приписывает дурным советам этого иезуита бедствия и войны, опустошившие Польшу. По смерти Сигизмунда, иезуиты заставили избрать королем польским бедного герцога Анжу, духовного сына отца Оже, взошедшего впоследствии на французский престол под именем Генриха III. В1565 году Сигизмунд узаконил существование ордена в своих владениях. Канизиус, отправленный в этом году папой к дворам северной Германии, заботился не только о порученных ему делах, но и об интересах ордена. Звание папского нунция устраняло все препятствия с его пути. Пий V сохранил за ним звание нунция и послал его в Аугсбург на сейм 1566 года. Два других иезуита, Наталь и Ледесма, сопровождали его. Им хотелось вместе с легатом Колемандоном заставить императора Максимильяна открыто высказаться против протестантов. |
| «Собрание, согласно отзыва суда Парижского парламента, приняло и принимает, одобрило и одобряет вышеупомянутый орден, как орден и коллегию, но не как вновь устанавливаемую религию, с условием, чтобы они приняли другое название и не именовались бы орденом Иисуса или иезуитами; чтобы начальство над ними, а также судебная и дисциплинарная власть принадлежали епархиальному епископу, который имеет право изгонять и изымать из сказанного ордена преступивших в чем-либо закон и дурно живущих членов; чтобы братья сказанного ордена ни в духовных, ни в мирских делах не чинили ничего вредного для епископии, капитулов, попечительств и приходов, равно и для университетов, а также, и для других вероисповеданий; чтобы они обязались вполне подчиняться общим законам, отказавшись от всякой собственной юрисдикции, и заблаговременно и точно отреклись от привилегий, дарованных им буллами и вредных вышеупомянутым требованиям. В противном случае, или в случае получения новых привилегий, ныне существующие теряют всякое значение и силу». Евстафий дю Белле ничего не уступил в этих условиях; иезуиты допускались во Францию с условием не быть иезуитами и не носить этого названия. Они потерпели полную неудачу, несмотря на свои интриги и на своих могущественных покровителей. Впрочем, мнение коллоквиума давало им победу, и они поспешили представить его 14 января 1562 года в парламент, который 13 февраля признал их наследниками Дюпра, Клермонского епископа. В то же время, Тулузский парламент утвердил дарственную запись Турнонского епископа, даровавшего им коллегию в Турноне. Но оба парламента допускали их лишь на условиях, подробно изложенных в мнении коллоквиума в Пуасси. Иезуитам пришлось покориться, по крайней мере, по виду; они открыли свою парижскую коллегию, сделав на фронтоне надпись: Коллегия ордена имени Иисуса, надеясь этой тонкостью удовлетворить условию, запрещавшему им называться орденом Иисуса или иезуитами. Они открыли бесплатные курсы, чтобы устроить конкуренцию университету, и имели успех, благодаря, быть может, своим способам преподавания, а, может, и просто новизне. Для чтения лекций, они назначили самых способнейших из своей среды: Мальдонат, известный своими толкованиями Евангелия, читал философию, а Михаил Ванегас – литературу. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance ИМЯ ГЕРОЯ 2 мин., 01.01.2008 Здравствуйте, уважаемый Владимир Легойда. Пишет Вам пенсионер из города Обнинска – первого наукограда России. Я обращаюсь к Вам вот по какому вопросу. В нашем городе есть крупные торговые точки, в которых обязательно имеются церковные лавки. Проходя недавно мимо церковной лавки, я увидел на обложке православного журнала для сомневающихся “Фома” май 2006 года фотографию участника Великой Отечественной войны в кителе с погонами младшего сержанта, с наградами. Я обратил внимание, что кроме девяти медалей у него на кителе прикреплены четыре ордена Славы: 3-ей, 2-ой и два ордена 1-ой степени. У прилавка теснилась толпа покупателей, стараясь узнать, кто же изображен на лицевой обложке журнала. Стали искать пояснения к снимку. На шестой странице, внизу, прочитали: 1-я страница обложки – фото ИТАР-ТАСС, Виталий Иванов, и больше никаких пояснений. Я занимаюсь наградами Родины и знаю, что из 18 кавалеров четырех орденов Славы, только четыре человека имеют два ордена 1-ой степени, орден 2-ой степени и орден 3-ей степени. А у Вас ничего не написано. Толпа стала роптать от недовольства. Потом порешили, что я напишу письмо Вам и Вы напишете, кто же изображен на снимке: фамилию, имя и отчество полностью. Мы должны знать своих героев в лицо. Ответ с нашей просьбой прошу опубликовать в следующих номерах вашего журнала или выслать его мне по почте. С глубоким уважением к Вам, Остапенко Сергей Тимофеевич Дорогой Сергей Тимофеевич! Большое спасибо, что Вы обратили внимание на нашу публикацию и взяли на себя труд написать в редакцию. Когда мы получили фотографию из архива ИТАР-ТАСС для обложки майского номера, то никакой информации, кроме фамилии фотографа, у нас не было. Поскольку редакционно-издательский процесс задержать невозможно, нам пришлось опубликовать фотографию с той подписью, которую Вы видели в журнале. Однако мы не прекращали попыток выяснить, кто же на фотографии изображен. В итоге все же удалось установить, что на фото – ветеран Великой Отечественной войны, кавалер четырех Орденов Славы Николай Литвиненко. Мы благодарны Вам за проявленный интерес – несомненно, мы должны поименно знать всех героев, защитивших нашу Родину от фашистской чумы. С уважением и признательностью, Владимир Легойда, главный редактор журнала “Фома” Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 Наверх |
| Последний с немецким отрядом осадил Гродно, где королевский гарнизон состоял большею частию из русских и литвы, потом из поляков. Сначала осажденные оказали сильное сопротивление; Витовт уже терял надежду взять крепость, как вдруг вспыхнул в ней пожар, а вместе с пожаром ссора между поляками и литовцами, вероятно вследствие подозрения, что пожар произведен последними, расположенными к Витовту. Литовцы пересилили поляков, заперли их, загасили пожар и сдали крепость Кейстутову сыну. Между тем члены королевского совета в Кракове действовали благоразумнее гродненского гарнизона: они старались всеми силами оторвать опять Витовта от Ордена и успели в этом, потому что сыну Кейстутову тяжко было видеть себя подручником ненавистных рыцарей и вместе с ними пустошить свою отчину; притом король выполнял все его требования, давал ему грамоту на Литву и Жмудь. И вот нечаянно с значительным отрядом войска явился Витовт перед Ковно, где был принят как союзник и верный слуга Ордена, но едва успел он войти в крепость, как велел своим людям занять все важные места, перехватал рыцарей, немецких купцов, приказал разломать мосты на Немане и Вилии, потом также нечаянно овладел Гродном и новыми острожками Ордена. С тех пор, т. е. с 1392 года, мир между Ягайлом и Витовтом не прерывался более. Скиргайло, принужденный отказаться от Литвы в пользу Витовта, получил диплом на достоинство великого князя русского и Киев столицею; но в Киеве сидел другой Олгердович, Владимир, посаженный здесь отцом своим, который выгнал из Киева прежнего князя Федора. Владимир не хотел уступить Руси брату, и Витовт должен был оружием доставить киевский стол Скиргайлу. Все эти внутренние происшествия не давали князьям литовским возможности думать о наступательных движениях на Северо-Восточную Русь, но они со славою и выгодою успели уничтожить попытку смоленских князей к наступательному движению на Литву. В 1386 году смоленский князь Святослав Иванович с сыновьями Глебом и Юрием и племянником Иваном Васильевичем собрал большое войско и пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал смоленским князьям и потом был у них отнят литовцами. |
|
|
