| Глава 12-я посвящена правосудию, которое сильно нарушалось в ордене. В главе 13-й Мариана сильно восстает против синдикаций, тайных извещений или, попросту, доносов, делаемых генералу иезуитами друг на друга. Все эти синдикации хранились в архиве ордена в Риме. «Смею уверить, – говорит Мариана, – что, если бы просмотреть наш римский архив, то между нами не оказалось бы ни одного честного человека, особенно из тех, которые живут далеко и неизвестны нашему генералу. Если мы не ослы, то должны непременно настоять на уничтожении этого архива; он является причиною смущения многих добродетельных людей, репутация которых испорчена. Нет защиты от сикофанта или доносчика. Справедливо и разумно изгнать, по возможности, из нашего ордена донос. Награда и наказание – вот душа всякого общежития. Во- первых, скажу, что не знаю ни одного общества на земле, в котором добродетель менее вознаграждалась бы, чем в нашем. Для человека образованного не существует никакой награды; ему предпочитают даже невежду, под предлогом, что ученые не умеют справляться с делами. Вот почему из нашего Ордена выходит очень мало образованных и ученых людей». Что касается наказаний, то, вот что говорит о них Мариана: «Если среди нас появится человек смелый, то может безнаказанно делать все, что ему угодно. Не говорю об очень важных проступках, число которых весьма значительно. Их прячут, их скрывают, будто бы, по недостатку достаточных доказательств, или во избежание шуму и пересудов. Кажется, единственная цель нашего начальства – укрывательство преступлений, зарывание их в землю, словно может быть огонь без дыма. Начальство относится строго и налагает взыскания только на несчастных бедняков, не имеющих ни сил, ни поддержки. Примеров сколько угодно. Начальство может совершать большие преступления, и никто не коснется их даже пальцем. Провинциал или ректор может делать запрещенное, притеснять своих подчиненных, нарушать правила и устав, строить, разрушать без толку, растрачивать имущество, раздавать его своим родственникам – на него не наложат иного наказания, как удаление от должности, и то, после нескольких лет беззаконного хозяйничанья, да и то, чаще всего, не для наказания, а для улучшения его положения. Можно ли назвать хотя бы одного начальника, понесшего кару за такие деяния? Я, со своей стороны, такого не знаю. |
| Что касается 4-го, то оно найдено еретическим в том смысле, что называет папу преемником Христа, и неправильным в том смысле, что называет его викарием Спасителя. Такое заключение было правильно, ибо достаточно взглянуть на контекст положений, чтобы убедиться, что панегиристы Игнатия действительно делали из своего героя второго Христа и ставили его выше всего, что было великого в религии. Отец Солье хотел оправдаться и напечатал объяснительное письмо, относительно осужденных положений. Он приписал Св. Писанию и церковным службам такие же выражения, какие употребили панегиристы Игнатия. По обыкновенной методе иезуитов, он обвинил Сорбонну в ереси и в том, что она сговорилась с протестантами против ордена. Когда иезуитов обвиняли в ереси, они всегда кричали гораздо больше, чем их обвинители. Это была их обычная уловка. Критика Сорбонны не помешала канонизации Игнатия. Однако, сразу же представилось затруднение, непреодолимое для каждого, но не для иезуитов: Игнатий при жизни чудес не творил, и отец Рибаденейра в первом издании своего сочинения, от 1572 года, признается, что Бог явил славу основателя ордена лишь в быстром распространении ордена, а это одни только иезуиты считают чудом. С 1572 по 1587 год святость Игнатия не проявилась никаким чудом, так как во 2-м издании сочинения Рибаденейры, напечатанном в 1587 году, как и в первом, о чудесах не говорится. Таким образом, в течение тридцати лет после смерти, Игнатий не сотворил ни одного чуда. Но в 1612 году, когда деятельно хлопотали о канонизации Лойолы, Рибаденейра напечатал сокращенное издание своего первого сочинения и включил в него множество чудес, сообщенных ему иезуитами, более прозорливыми, чем он сам. Таким образом, это сокращенное издание вышло гораздо полнее, в отношении чудес, чем первое. Из всех мест, где были иезуитские обители, слетелись рассказы, один чудеснее другого: Индия, Япония, Китай, Мексика, Бразилия, Абиссиния, Германия, Франция, Испания, Италия, Польша, Венгрия, Фландрия – внесли свою лепту, так что очень скоро у иезуитов оказалось в распоряжении больше чудес, чем требовалось бы для канонизации по всем правилам нескольких святых. В подтверждение чудес, иезуиты приводили свидетельства императора, французского короля, герцога Баварского и других преданных им принцев и принцесс. Григорий XV закончил дело, начатое Павлом V, и канонизировал Игнатия и Франциска Ксавье 12 марта 1622 года, но булла была издана лишь в следующем году папой Урбаном VIII. |
| Коллегии в Билломе, Мориаке и Турноне достигли в самое короткое время блестящего состояния. Кроме того, несколько иезуитов путешествовали в это же время по Франции, в качестве миссионеров. Самые знаменитые из них – Поссевин и Эдмонд Оже, издавший в 1562 году катехизис, на котором в заглавии поместил: брат ордена имени Иисуса. Оже родился в Бри, он был остроумен и имел талант к литературе, что заставило Игнатия назначить его профессором поэзии в римской коллегии. В 1559 году он был послан во Францию вместе с отцами Роже и Пеллетье. На них возложили поручение объездить южные провинции и прославить орден, ведя борьбу с протестантами. Памьерский епископ сделал их преподавателями в коллегии своего епархиального города. Они совершали экскурсии в соседние города и миссионерствовали по всему Лангедоку. Тогда-то они и заслужили покровительство Турнонского епископа и приобрели много сторонников в краю, где борьба между католиками и протестантами отличалась особенной силой и страстностью. Пылкое усердие новых проповедников, как нельзя больше подходило к фанатизму южан, смотревших на них, как на неустрашимых защитников католической веры; поэтому, они вскоре приобрели коллегии в Тулузе, Родесе, Памьере и многих других городах. Лайнес уехал из Франции тотчас же по окончании коллоквиума в Пуасси и посетил учреждения ордена в Бельгии и Германии. В августе 1562 года он находился в Триденте, где должны были возобновиться заседания собора. Председательствовавшие на нем легаты, торопились закончить его до прибытия французских епископов: им не хотелось реформ, а коллоквиум в Пуасси показал, что во Франции их считали необходимыми. Легаты, кроме того, намеревались предпринять кампанию против епископской власти и за ее счет расширить права папы. Они хорошо знали, что французские епископы и ученые сильно восстанут против подобных притязаний; поэтому они спешили строить свои батареи. Лайнес был избран для нанесения решительного удара. Эта честь по праву принадлежала генералу ордена, имевшего претензию считаться папской армией. На конгрегации 20 октября Лайнес более двух часов кряду доказывал с большим одушевлением, что папа – все в Церкви. |
| Но об этом достаточно. Париж град славный и многолюдный». И далее следует приведенное выше о Париже, причем Максим Грек прибавляет «как я слышал от некоторых», а затем прилагает и самую повесть, о которой скажем далее. В другом месте, передавая «Сказание о священном образе Спаса Христа, его же называют уныние», Максим говорит «я таковую повесть принял от достоверных мужей итальянских, живя время довольно, юн еще сый, мирского жития держася» 464 . Сравнивая одно выражение с другим, нельзя не заметить, что они совершенно одинаковы и показывают, что как «Повесть страшная и достопамятная», так и «Сказание о священном образе» ... заимствованы им из одного источника, т. е. от одних и тех же достоверных людей «итальянских»; что же касается названной выше «Повести страшной и достопамятной», то она состоит из рассказа об основании и устройстве Картезианского ордена, хотя Максим не упоминает ни имени ордена, ни его основателя. Орден этот был основан в конце XI века епископом гербиполенским Бруноном. В его житии сообщается, что он был поражен особенными явлениями при погребении своего наставника, парижского доктора Раймунда Диокра, любившего употреблять в своих выражениях богохульные слова. Когда уже готовы были нести Диокра в могилу – он внезапно встал и произнес: «justo Dei judicio adcusatus sum» (у Максима: «поставлен есмь пред судиею») и снова умер; потом вторично поднялся и сказал: «justo Dei judicio judicatus sum» (у Максима: «испытан есть») и опять умер. Наконец, поднявшись в третий раз, произнес: «justo Dei judicio damnatus sum» (у Максима: «осужден есмь» 465 ). Это так поразило Брунона и его товарищей, что они удалились в пустыню шартрскую и установили самые строгие правила для своего общества. Затем у Максима следует устав этого последнего 466 . Однако, не смотря на столь известное предание, записанное даже в «житиях», Максим не мог узнать имени лица, упоминаемого в описании происхождения Картезианского ордена («его я не знал и даже никогда не слышал»), хотя этот муж «мудрости внешней и в священном богословии учитель великий был и первый из тамошних сказателей (проповедник)..., муж чудный и знаменитый». |
| Другое дело – кресты иностранные, из которых иные и названия-то имеют какие-то крайне нелепые, ни с чем несуразные, напр. орден «подвязки» и даже, если не ошибаюсь, орден «бани»... Орден-то подвязки я и не знаю, как носят, на шее ли, или пониже коленки..., да и вообще ни от кого не слыхал, какой формы оба эти ордена и что на них изображено. Сказать-то по правде, я не понимаю и того, когда и отчего наши Русские Православные первостепенные орденские кресты лица военные и светские носят на ленте через плечо, а самый-то крест спускают ниже пояса к самому бедру. Истинно говорю, – решительно я не могу объяснить себе этого обычая и даже, как очевидно, узаконенного установления. При этих словах начал было Аскоченский что-то высказывать в роде своего обычного красного словца, но Владыка тут же самым серьёзным образом остановил его… и продолжал: «мне кажется, да и всякому думаю так представляется, что подобало бы носить первостепенные орденские кресты так, чтобы самый бант на конце ленты, надетой через плечо, и на этом банте прикреплённый орденский крест приходились прямо к середине груди... Тогда было бы самое подобающее место для св. креста с иконным изображением, и самый бант и вся лента получили бы лучший вид, и всякий первостепенный орденский крест соединялся бы на груди со всеми другими меньшестепенными. Да и эти кресты (последние), я твёрдо помню, носили прежде не так, чтобы подтягивать их на шее под самое горло к самому галстуку..., а спускали ленту от шеи не менее на четверть, да и духовные лица носили ордена также, а не по нынешнему, опуская их уже слишком низко. Да ты Иван Михайлыч я думаю тоже помнишь это»... «А ещё: заговорил Владыка, я не знаю хорошенько и того, с какой именно поры и на каком основании сперва некоторые Архиереи, а ныне уже все вообще стали носить ордена, и собственно высшестепенные Анны 1-й степени, Владимира 2-й степени и др. при Богослужении не иначе, как надевая их сверх омофора, а панагию и крест архиерейские надевают на шею под омофором; тогда как последние должны надеваться после орденов, т. е. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Умер космонавт Валерий Поляков: его рекорд по длительности полета не побит до сих пор 1 мин., 19.09.2022 19 сентября 2022 года, в возрасте 80 лет, умер Герой Советского Союза, Герой России, летчик-космонавт Валерий Поляков. Именно ему принадлежит не побитый до сих пор рекорд по длительности космического полета – 437 суток. О смерти космонавта сообщила госкорпорация «Роскосмос», уточнив, что на его счету было два космических полета. Фото: roscosmos.ru В первый свой полет в космос Валерий Поляков отправился 29 августа 1988 года в качестве космонавта-исследователя пилотируемого корабля «Союз ТМ-6» и орбитального комплекса «Мир» вместе с Владимиром Ляховым и Абдулом Ахадом Момандом (Афганистан). 27 апреля 1989 года он вместе с Александром Волковым и Сергеем Крикалевым успешно приземлился на корабле «Союз ТМ-7». Этот первый полет Валерия Полякова продлился 240 суток 22 часа 34 минуты 47 секунд. Второй раз Валерий Поляков отправился на орбиту Земли 8 января 1994 года, где пребывал до 22 марта 1995 года в качестве космонавта-исследователя на кораблях «Союз ТМ-18» и «Союз ТМ-20» и орбитальном комплексе «Мир». «Его орбитальная командировка продолжалась 437 суток 17 часов 58 минут 17 секунд, что является абсолютным рекордом длительности работы в космосе за один полет», – подчеркнули в «Роскосмосе». В том же 1995 году космонавт 1-го класса покинул отряд в связи с выходом на пенсию. Помимо космонавтики, Валерий Поляков является доктором медицинских наук, профессором, автором более 50 публикаций в отечественных и зарубежных изданиях, посвященных проблемам космической биологии и медицины. Кроме того, Валерий Поляков – Герой Республики Афганистан, кавалер ордена «Солнце Свободы» (Афганистан), офицер Ордена Почетного легиона (Франция) и Ордена «Парасат» (Казахстан), награжден медалями «За заслуги в освоении космоса», Росавиакосмоса и Российского фонда культуры. Читайте также: Наши материалы о космосе и его покорителях читайте здесь Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 Наверх |
| Между тем, при благородном стремлении к общеполезной деятельности необходимо избегать и помыслов корысти, тщеславия, честолюбия, гордости, потому что мерзость Господеви всяк помысл неправедный, и Господу ничто столько не противно, как гордость. Еще не было примера, чтоб эти страсти создали что-нибудь прочное, полезное, но многое погибло в их разрушительном пламени. Уклоняясь же нечистых побуждений, необходимо быть внимательным к указаниям Промысла. Может случиться, что наше предприятие и полезно, и славно, но не благовременно. Тогда и при чистых, христианских побуждениях успех дела крайне сомнителен. Глубоко сознавала важность этих предостережений великая учредительница Ордена Святого Равноапостольного Князя Владимира. Признав полезным в сословии людей благородных по происхождению отличить людей благородных по образованию, усердной службе обществу, в поощрение и справедливое воздаяние полезных трудов, она предоставляет особые права и преимущества чести; но вместе с сим этот избранный круг людей посвящает имени и покровительству Равноапостола и просветителя России, внешним же знаком его поставляет знамение спасения – животворящий Крест. Кто не видит здесь глубоко христианского основания – безмолвно, тем не менее красноречиво высказанного убеждения, что истинной пользы от учреждаемого Ордена должно ожидать только при благочестивой жизни, привлекающей благоволение и благословение Божие? Если б великая учредительница Ордена остановилась в пределах расчета человеческого, если б только в соревновании и усердии подданных искала опоры благосостояния народного, то ей достаточно было бы указать цель и предположить награды, отличия; при этом одном, она могла быть уверена, что в соревновании и усердии не будет недостатка и что, следовательно, цель ее предначертаний будет вполне достигнута. Для чего ж она подвигла святое имя просветителя России? Для чего избранных своих слуг осенила крестом? Очевидно, усердие и соревнование употреблены здесь как средства, в основание же положено другое – зиждительное начало: вера в Бога, промыслителя и помощника истинно полезному делу... |
| Ливонский орден, созданный в Риге, вскоре был усилен новым пополнением: тевтонскими рыцарями. Рыцари созданного в Германии Тевтонского ордена были участниками палестинского крестового похода (1191-1198 гг.), и в 1226 году Конрад Мазовецкий позвал орден для борьбы с пруссами - балтийским народом, соседствовавшим с католической Польшей. Рыцари приняли это приглашение и сумели покорить Пруссию. В 1249 году страна порабощенных пруссов стала собственностью ордена. В это время Тевтонский орден, при поощрении римской курии, объединился с рыцарями меченосцами, так что вся Прибалтика от Померании до Эстонии подпала под власть одного рыцарского ордена, за которым следовали немецкие колонисты. Рыцари засели в своих укрепленных городах и замках и оттуда управляли коренным, формально христианизированным населением и вели постоянную войну против соседей, особенно против православных русских и язычников-литовцев. Выше мы говорили о том, как Александр Невский встретил крестовый поход на восток, остановив шведов на реке Неве (1240 г.) и одержав победу над рыцарями на Чудском озере (1242 г.). Будучи великим князем Владимирским, Александр не имел иной реальной политической альтернативы, кроме лояльности кипчакскому хану, сколь бы ни было ненавистно для Руси татарское иго. Дух крестовых походов, который несли с собой шведы и особенно немецкие рыцари, вызывал у русских такую же реакцию, как реакция греков на захват Константинополя: западное латинское христианство отождествляли с захватами крестоносцев и насильственным приобщением к чужой культуре. Стоит отметить, что те православные страны, которые избежали прямого завоевания крестоносцами - Болгария, Сербия и Галицко-Волынское княжество - были гораздо более открыты для контактов с западом и даже (пускай на короткий срок) принимали политическое главенство пап. Здесь скрыт ключ к пониманию отношений Византии и Москвы XIV века в их противопоставленности более осторожной позиции восточной церкви к западным русским княжествам. Завоевание средневековым папством, одержавшим победу над империей, политического главенства в латинском христианстве, а также то, что папа одобрил вооруженный захват как законный способ христианизации мусульман и язычников и латинскую экспансию среди восточных христиан, сгубило существовавшие для сближения возможности. |
| ноябр. 18-го 430 и в этот же день даровал ему алмазный знак этого ордена при Высочайшем рескрипте 431 . В 1818 г. 12 янв. удостоил его ордена св. Равноапостольного кн. Владимира 3-й степени, а через 6 месяцев ордена св. Равноап, кн. Владимира 2-й степени, большого креста со звездою. Этот орден обычно давался только епископам, и то по порядку, после св. Анны 1-й степени. Филарет же получил его будучи архимандритом. Таким образом, все это свидетельствует опять об особенных трудах его в Академии, что и отмечено в грамотах, присланных вместе с последними орденами 432 . Что же, собственно, сделал Филарет для блага академии? Получив назначение на должность инспектора Академии в конце 1814 г., Филарет de facto был и ее ректором, так как 1-й ректор, архимандрит Симеон 433 , был человек слабый, да притом еще болезненный, почему и мало занимался академическими делами. Таким образом, все обязанности инспекторства и ректорства лежали на нем одном до тех пор, пока он окончательно не утвердился в ректорстве. «Прибыв на сию инспекторскую должность в самом начале сентября месяца, – пишет Филарет, – я и устроил и открывал новую Академию». Под устроением нельзя, конечно, здесь разуметь каких-нибудь первоначальных капитальных работ. Они были сделаны до Филарета. При Филарете же получился «надлежащий, округленный и законченный вид», что видно из донесения Моск. архиеп. Августина Петерб. митр. Амвросию 434 от 28 августа. «В Академии, – пишет он, – строение кирпичным делом кончено. Теперь покрываем оное». Но должно было произвести размещение и распределение отстроенных академических зданий, аудиторий, жилых комнат и т. д. Все это и делал Филарет отчасти по инструкции, данной ему архиеп. Августином, а отчасти, и в большинстве случаев, вполне самостоятельно. Так, он отводил место для аудиторий, академического правления, цензурного комитета, для ректора, инспектора и т. д. Каково было самое устройство этих новых помещений и др. принадлежностей, можно видеть из воспоминаний одного воспитанника этого времени. |
| Надо вкрасться в доверие к его любимцам и слугам, принося им в подарок разные мелкие священные предметы; это делается с целью узнать вкусы правителей, чтобы сообразоваться с ними впоследствии. Надо следить за браками государей, чтобы им предлагались в жены лица, нам преданные. Надо влиять на принцесс через камеристок, и этим путем разузнавать их семейные тайны. При назидании принцев, следует держаться мнения самых снисходительных авторов; необходимо разъяснять кающимся, как выгодно исповедоваться у отцов ордена, которые имеют право давать отпущение всех грехов и освобождать от всяких епитимий. Надо приглашать вельмож на проповеди, собрания, собеседования и т.д., посвящать им стихотворения и тезисы, оказывать всевозможные любезности. Необходимо стараться получить все, что можно, от епископов и других иерархов; выражать им величайшее почтение, дабы они поручали нам, зависящие от них, учреждения, хвалить их публично и даже письменно, если они окажутся усердными, относительно ордена. Им надо помогать, если они желают получить какую-либо милость от Рима; с ними надо обращаться бережно, особенно, в случае канонизации кого-либо из наших, чтобы получить от них грамоты, ускоряющие ход дела при Святейшем престоле. Мы должны стараться о получении должности воспитателей принцев. Если кто-нибудь из наших получит место духовника, он должен часто говорить о правосудии, заявляя, что не желает ничем вмешиваться в дела государства; затем перейти на достоинства лиц, которым можно поручить высокие должности, и наконец, указать на друзей ордена. С этой целью, наши должны сообщать исповеднику имена друзей, особенно, тех, которые много жертвуют ордену. Исповедники и проповедник должны обращаться с принцами мягко, кротко, ничем не задевая их ни в проповедях, ни в частных беседах. Если эти господа пожелают сделать им какой-нибудь маленький подарок, они не должны его принимать; пусть укажут им взамен провинцию или коллегию, на которую просят обратить милостивое внимание. Они должны довольствоваться очень простой комнатой в общежитии и оказывать особенно любезное внимание самым низшим придворным чинам, дабы не говорили, что они прислуживаются к вельможам. |
|
|
