| «Безвыходно, они понимают»... «положение безумно острое». По записям Гиппиус, сделанным на основании информации, которую «штаб» Мережковских получал от Иванова-Разумника (преимущественно, однако, в передаче Андрея Белаго) можно заключить, что в течение всего перваго марта шли непрерывные переговоры о конструкции власти между «вожаками совета» и «думцами-комитетчиками» и «все отчетливее» выяснялся «разлад» между Врем. Комитетом и Советом. Напр., под отметкой «8 час.» можно найти такую запись: «Боре телефонировал из Думы Ив. Разумник. Оп сидит там в виде наблюдателя, вклеенаго между Комитетом и Советом, следит, должно быть, как развертывается это историческое, двуглавое заседание». Такое представление, как бы опровергающее версию Суханова, будет, очевидно, очень неточно. Дело может итти лишь о том «неуловимом» контакте, который неизбежно устанавливался между двумя действующими «параллельно» крыльями Таврическаго дворца и сводился к частным разговорам и официальной информации. Никаких конкретных данных, свидетельствующих о том, что члены думскаго комитета были более или менее осведомлены о течениях, намечавшихся в Совете, мы не имеем. Скорее приходится предположить, что деятели Комитета не имели представления о том, что при обсуждении программнаго вопроса в советских кругах была выдвинута некоторой группой идея коалиционнаго правительства. По собственной инициативе люди «прогрессивнаго блока» такой идеи выдвинуть не могли, ибо они по своей психологии туго осваивались с тем новым, что вносила революция – органически «еще не понимали» – как записывает Гиппиус –, что им суждено действовать во «время» и в «стихии революции», Неверный учет происходивших событий искривлял историческую линию – быть может, единственно правильную в то время. В ночь, когда две руководящия в революции общественныя группы вырабатывали соглашение, никто не поднял вопроса о необходимости попытаться договориться по существу программы, которая должна быть осуществлена в ближайшее время. Известная договоренность, конечно, требовала и другого состава правительства. |
| В письме приложены картинки с изображением северных животных, людей, их праздников, одежды, утвари, природы. Всё это комментирует руководитель (или ваш знакомый знаток Севера) и раздает домой. Изготовление чума в помещении из посохов и одеял. Игры с чумом. Эпизод 2. Кто живет на Севере? Дома. Подготовка информации по розданным картинкам. Дети с помощью родителей пишут краткий текст. На сборе. Построение у чума. Заслушивание докладов по изображениям. Текст написан на листочке, куда красиво вклеены картинки. Начинаем собирать альбом. Игры на улице («Охота на оленя», метание «гарпуна»). Эпизод 3. Охотники. Дома. Прочтение рассказа Джека Лондона «Великое безмолвие». На сборе. Обсуждение рассказа. Делаем альбом. Игры с чумом и на улице («Охота на оленей», «Охота на медведя», «Охота на кита», построение снежного домика). Эпизод 4. Зимние следопыты: знаки, ориентирование. Дома. Дети запоминают лесные знаки, знакомятся с основами ориентирования по звездам и компасу. Письменный материал, как всегда, предварительно подготовлен руководителями и роздан каждому ребенку. На сборе. Подготовка к экспедиции. На улице ориентируемся по лесным знакам, учимся искать по следам, незаметно подкрадываться. Игры. В помещении — работа над альбомом. Эпизод 5. Зимние следопыты: защита от мороза. Дома. Информация о способах согревания и способах защиты от мороза у народов Севера. Как беречься от простуды в наших условиях. На сборе. Продолжение подготовки к экспедиции. Ориентирование, практические применения навыков согревания в холодную погоду. Игры. В помещении — работа над альбомом. Эпизод 6. Зимние следопыты: следы зверей, природа Севера. Дома. Знакомство с природой Севера и его обитателями. Следы животных на снегу. Краткая информация и иллюстрации: следы собак, птиц, крупных животных. Следы человека. На сборе. Подготовка к экспедиции. Дети читают на снегу следы зверей и птиц (следы можно имитировать). Если снега нет, изготавливаются карточки с изображением следов. По этим карточкам устраивается игра в помещении. К примеру, ребята делятся на две-три экспедиции. Их задача — достичь Северного полюса по нарисованной карте. Длину пройденного пути за один ход определяет кубик. В разных местах карты расположены различные объекты: полярная станция, стоянка эскимосов, пастбище оленей и т. п. Проходя через них, экспедиция ребят должна правильно ответить на вопросы (подборка вопросов в блокноте у руководителя). Помимо идентификации следов птиц и зверей в эту игру можно включить и вопросы по ориентированию на территории, способам защиты от холода и общему знанию Севера и его народов, в зависимости от того, каким материалом располагают ваши дети на данный момент. |
| (соображения о ее датировке см. в комментарии к ней). Три остальные повести, очевидно, написаны одна вслед за другой: черновые тексты их находятся в одной и той же записной тетради, где и расположены без всяких перерывов и перебоев в том же порядке, в каком напечатаны: Старосветские помещики – Тарас Бульба – Вий. Тетрадь эта (ниже обозначаемая РЛ 1) описана в Соч. Гоголя, 10 изд., т. VII, под шифром РА . Она хранится в Ленинградской гос. публичной библиотеке; куплена в 1887 г. у В. Г. Мозгового, к которому перешла от Н. С. Соханской (Кохановской). В тетради (переплетенной в лист) – 40 листов и один дополнительный, бумага плотная, вержированная, без водяных знаков; дополнительный листок, вклеенный в тетрадь (к тексту «Старосветских помещиков») – на другой более тонкой, тоже вержированной бумаге с водяным знаком 1832 г. Это единственное внешнее указание на дату, притом мало существенное, так как «Старосветские помещики» и по другим данным не могли быть написаны раньше 1832 г. (см. комментарий к этой повести). Текст «Старосветских помещиков» начинается с листа 12-го; первые 11 листов частью заняты другими вещами (отдельные куски «Взгляда на составление Малороссии», явно примыкающие к какому-то другому тексту той же статьи, начало «Носа», отрывок «Мне нужно к полковнику», отрывок «Я знал одного черезвычайно замечательного человека», отрывок «Новоплатонические Александрийцы»), – частью оставлены пустыми (листы 1, 7, 8, 10, 11, кроме двух слов). Датировка тетради затрудняется тем, что одновременно с ней Гоголь пользовался другою тетрадью (наш шифр – РМ 2, в 10м издании – РА ), в которой записаны повести и статьи, вошедшие в «Арабески». Тетрадь РМ 3, начатая не позже января 1832 г. (предельная дата «Ночи перед Рождеством»), заканчивалась не раньше августа – октября 1834 г. (исходные даты последних текстов тетради – «Последнего дня Помпеи», «Записок сумасшедшего», «Ал-Мамуна»). Но тетрадь РЛ 1 открывается статьей «Взгляд на составление Малороссии», написанной, повидимому, между декабрем 1833 и мартом 1834 г.; если обеими тетрадями Гоголь пользовался одновременно, – естественно допустить более или менее значительный срок для написания трех больших повестей и отнести: «Старосветских помещиков» – к самому концу 1833 и началу 1834 года, «Тараса Бульбу» – ко времени после ознакомления с «Запорожской стариной» Срезневского (что было между 12 февраля и 6 марта – см. |
| Евгения мысли о Словаре, в ту пору, то самая «Хронология», поправлявшаяся его рукою, могла вместе с указанными выше обстоятельствами содействовать ее зарождению и поддерживать ее... Нечего, конечно, и думать, что как бы ни сильна была у о. Болховитинова эта прекрасная мысль, он не мог бы осуществить ее на своей родине, удаленный от столичных книгохранилищ и литературных центров. Она могла перейти у него в дело только тогда, когда ему посчастливилось переселиться в С.-Петербург и близ его лежащий Новгород. В 1801 г. к нему обратился за сведениями о литературных трудах м. Гавриила, архиеп. псковского Иннокентия, м. Самуила, преосвященных Аполлоса и Дамаскина – Руднева граф Дм. Иван. Хвостов. В том же году 30 июня Евгений доставит желательным графу сведения («Библиорафические записки», 1859 год, 8, столб. 245–248.). Очевидно, наш автор, сам запасался таковыми сведениями и занятии его по части биографической и библиографической не были уже в 1801 г. секретом для тогдашних исследователей русской литературы. Но из того, что к нему обратился с просьбою Хвостов, приготовлявший материалы дли своего словаря русских писателей 472 , можно заключать, что в то время еще не было известно о намерении Болховитинова составить в свою очередь свой исторический словарь писателей. Однако, Евгений не замедлил открыть его графу, и этот последний уже в половине следующего 1802 года покинул собирание словарных материалов 473 , рассчитав, что оно более по силам и средствам самого ученого архимандрита – его корреспондента. Роли, таким образом, переменились. Болховитинов (приблизительно с того же 1802 г.) деятельно принимается за работу с целию довести ее до конца, а Хвостов время от времени помогает ему. В библиотеке Киево-Софийского собора между рукописями под 617 помещена «Роспись российским книгам и проч., продающимся в книжных лавках купца Ив. П. Глазунова», Спб. 1802 г. В росписи этой после каждого печатного листа вклеен белый лист (в четвертку) и почти на каждом из таких листов рукою Евгения сделано множество дополнений к каталогу Глазунова, с обозначением имени автора, названия «книги, места и времени ее выхода. |
| Театрал Рукопись на листах линованной бумаги (в клетку и в линейку) формата 21x30 см, сложенных пополам в виде тетради; содержит несколько исправлений и несколько небольших вставок на отдельном листе, чернила фиолетовые, всего пронумеровано чернилами 42 страницы, сгиб последнего листа, служащего обложкой, протерт до дыр. На первой странице рукою автора вместе с заголовком проставлен 2, на последней странице–датировка 11/Х1–32. Написано в поселке Медвежья гора. Опубликовано: «Москва», 1992. 2—4; Лосев А. Ф. Жизнь. Повести. Рассказы. Письма. — СПб., 1993; Лосев А Ф. «Мне было 19 лет…» — М., 1997. Переписка в комнате Рукопись на разрозненных тетрадных листках стандартного формата, которые обернуты согнутым пополам листом бумаги; исправлений и вставок не содержит, чернила фиолетовые и синие, страницы не нумерованы. Каждая из пяти миниатюр, образующих «Переписку», датирована в интервале от 14/ХII–32 до 20/Хii–32; части II и IV подписаны инициалом «Л» и написаны рукой А. Ф. Лосева, части I, III, V и обший заголовок написаны рукой неустановленного лица, скрывшегося за инициалом, похожим на перевернутую букву «Ш». На листке–обложке, в который вложен данный текст, имеется карандашная пометка «Шамхалов»; нет ясности, соотносится ли она с «Перепиской». Если соавторы полностью соблюдали симметрию в своем диалоге, то, возможно, была и часть VI (ответ Лосева на тему «истина и фикция»), не сохранившаяся или не обнаруженная. Написано в поселке Медвежья гора. Опубликовано: «Начала», 1994. «Вестник Русского христианского движения», 1994. Трио Чайковского Рукопись в трех толстых тетрадях формата около 15x20 см (две тетради заполнены целиком, третья примерно на треть), всего в единой пагинации пронумеровано карандашом 323 страницы, чернила зеленые; содержит незначительное число исправлений и довольно много вставок, большинство которых содержат те или иные оценки музыкальных произведений. Только две вставки, вклеенные в тетради, исполнены зелеными чернилами на обороте технологической «синьки» строительных чертежей Беломорканала и относятся, видимо, ко времени написания основного текста в поселке Медвежья гора. В конце каждой тетради вложены небольшие пачки вставок, исполненные на отдельных листках фиолетовыми чернилами. Судя по тому, что часть этого текста размещена на бумаге явно «домашних запасов» (таковы страницы блокнота с рисунками В. М. Лосевой по ходу астрономических наблюдений в мае 1928 п), можно предположить, что большинство вставок написано уже в Москве, по возвращении из лагеря в ноябре 1933 г.; все они посвящены характеристикам музыкальных произведений. На первой странице первой тетради рукою автора проставлен 5 и указано начало работы — 29 мая 1933 г. Сразу вслед за окончанием «Трио Чайковского» в третьей тетради (с нумерацией страниц заново) размещен текст «Завещание о любви». |
| Безусловно, заслуживают отдельного внимания и такие значимые структурные компоненты «Ведомости из ада», как реестр адских мук в начале сатиры и симметричный ему «собор» грешников в ее финале, а также мотивы загробного суда-истязания, сопряженного с диалогом-прением сторон, а равно и бала (приема, «большого выхода») у Переходя от вопросов генезиса сатиры к рассмотрению форм и факторов ее эволюции в XIX–XX вв., отмечу, что распространение «Ведомости из ада» в дворянской субкультуре стимулировал выход в свет таких изданий, как «Почта духов» (1789 г.) И. А. Крылова и «Переписка двух адских вельмож, Алгабека и Алгамека... Перевод с арапо-еврейского языка греко-японским переводчиком в 1 791 000 году» (1792 г.) А. Одновременно в духовном сословии традиция «адских корреспонденций» нашла воплощение в творчестве архимандрита Леонтия (Яценко), создавшего в 1802 г. свое подражание «Почте в состав которого входят «Письмо 50. От гнома Зора к волшебнику Маликульмульку и с адскими газетами присланное. Тысяча восемьсот прошлаго столетия» (л.18 об.), а также «выписки с адских газет» (л. 22). Разрешение вопроса о бытовании текста «Ведомости из ада» в старообрядческой среде, несомненно, потребует новых текстологических разысканий. Однако уже сейчас можно утверждать, что процесс рецепции сатиры не был однонаправленным. Так, с одной стороны, неоднократно фиксируемые в старообрядческой рукописной традиции (отдельно и в составе «адских газет») «Стихи о пышности и табаке» на протяжении десятилетий сохраняют «родимые пятна» ортодоксальной семинарской субкультуры: «а о курении табаку и академисты духовные знают, и курить его не возбраняют, и сами С другой стороны, попавший около 1839 г. в руки выпускника Московской духовной академии, смотрителя Уфимских духовных училищ иеромонаха Филиппа (Платонова) список «Ведомости из ада», несомненно, восходил к старообрядческой традиции, поскольку финальный «грешников целой собор» открывала триада «митрополиты, архиепископы, епископы» (во вклеенном в сборник отца Филиппа списке эта строка зачеркнута |
| Заявительница Р. в начале марта 2016 года сдала в подразделение УФМС по месту жительства заявление о замене паспорта гражданина Российской Федерации в связи с достижением 45-летнего возраста. Однако ей было отказано из-за того, что на день вступления в силу Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 г. N 1948-1 " О гражданстве Российской Федерации " она была временно зарегистрирована в общежитии Новочеркасского инженерно-мелиоративного института (до поступления на учебу Р. проживала в Украинской ССР, фамилию сменила в 1995 году в связи с заключением брака с гражданином Российской Федерации). В паспорт СССР Р. был вклеен вкладыш о приобретении гражданства Российской Федерации. При обмене паспортов СССР в декабре 2002 года Р. получила паспорт гражданина Российской Федерации. В мае 2016 года миграционная служба признала ее паспорт недействительным и выданным в нарушение установленного порядка. В связи с жалобой Р. Уполномоченным было направлено обращение в Главное управление по вопросам миграции МВД России, которое провело соответствующую проверку и признало возможным выдать ей паспорт гражданки Российской Федерации. Трудности при реализации права на получение российского гражданства возникают на практике у иностранных граждан - носителей русского языка, которые перед подачей заявления о приеме их в гражданство Российской Федерации должны подтвердить факт своего выхода из гражданства иностранного государства. В соответствии с Федеральным законом от 31 мая 2002 г. N 62-ФЗ " О гражданстве Российской Федерации " иностранный гражданин вправе обратиться с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации (при выполнении иных условий), только если он обратился в полномочный орган иностранного государства с заявлением об отказе от имеющегося иного гражданства. При этом в отношении иностранных граждан, являющихся носителями русского языка, действует специальная норма, устанавливающая упрощенный порядок их приема в гражданство. Однако одним из условий такого упрощенного порядка является отказ от имеющегося у них гражданства иностранного государства. Особенно трудно выполнить это требование для граждан Украины, проживающих в Российской Федерации. А для заявителей, проживающих в Республике Крым и городе Севастополе, оно вообще невыполнимо, так как, согласно Закону Украины от 15 апреля 2014 г. N 1207-VII " Об обеспечении прав и свобод граждан и правовом режиме на временно оккупированной территории Украины " , документы, выданные органами государственной власти Крыма, признаются не имеющими юридической силы. |
| Давайте мы будем говорить по-другому!.. - Огромный соблазн поговорить на эту тему, но мы будем держаться некоей нити, которая ведет, как нить Ариадны, по вашему детству. Вы так пока и не сказали о ваших любимых книгах детства... - Первые книги, которые я вспоминаю... Ну, наверное, помимо серии «Мои первые книжки» и прочих, среди настоящих, больших книг - это книга Степанова «Порт-Артур», которую я прочитал в 1954-м году (то есть когда мне 7 лет было). Очень хорошая книга, я ее очень любил. Причем она была издана еще по-старомодному. А это же роман, художественное произведение! Но там были вклеены портреты настоящих исторических деятелей обороны Порт-Артура, которые упоминаются в тексте. Например, генерал Белый, командующий артиллерией Порт-Артурской крепости, Исидор Романович Кондратенко, знаменитый герой Порт-Артурской обороны; адмирал Макаров... И все это было! Это был такой «Сталинский стиль», такое «Сталинское барокко»: вот, мы издаем художественную книгу, роман, но раз это посвящено определенным историческим событиям - пожалуйста, мы даем читателям тут же и настоящие, реальные портреты героев Порт-Артурской обороны. Это была моя любимая книга в 1954-м году. В следующем году я уже читаю огромную (может быть, вы тоже ее помните) «Севастопольскую страду» Сергеева-Ценского. Это об обороне Севастополя. Она так же была хорошо издана, но картинок подобных в ней уже не было. Николай Николаевич Лисовой Вообще, другого такого издания «Порт-Артура» я не видел, с такими красивыми историческими портретами. Тем не менее Сергеева-Ценского до сих пор помню. «Цусиму» же я не так воспринял: она мне с самого начала не понравилась, и я не стал ее читать. Некий инстинкт отвергал в изложении элементы классового подхода. Когда с первых же ее страниц (я не помню даже, о чем там шла речь, не стал читать дальше, потому что знал, что такое Цусима) были представлены какие-то разговоры матросов против офицеров, а по существу - против власти и т.д., то я не стал читать эту книгу!.. Пусть даже что-то из этого и было, но я это отвергал, даже с самого начала! Не нравилось мне это... |
| – Да хватит меня уговаривать, я уже подписал. Только волокиты теперь будет. …В дневнике барона Врангеля вклеена газетная вырезка: «Уничтожение котелков». «В Москве было несколько случаев демонстративного уничтожения некоторыми москвичами своих собственных шляп-котелков, являющихся, по мнению протестантов, прототипом германской каски и немецкой выдумкой». Отступление в Галиции и слухи о больших потерях породили новую волну антинемецкой кампании. Массовый характер приняли доносы; обитатели русских городов, торговцы, ремесленники, литераторы, уважаемые люди превратились внезапно в опасных врагов государства. Германофобия стала чуть ли не государственной политикой. «Весной 1915 года, когда после блестящих побед в Галиции и на Карпатах российские армии вступили в период великого отступления, – вспоминал генерал Деникин, – русское общество волновалось и искало виновников, пятую колонну… По стране пронеслась волна злобы против своих немцев, большей частью давным-давно обруселых, сохранивших только свои немецкие фамилии. Во многих местах это вылилось в демонстрации, оскорбления лиц немецкого происхождения и погромы. Особенно серьезные беспорядки произошли в Москве, где, между прочим, толпа забросала камнями карету сестры Царицы, Великой Княгини Елизаветы Федоровны». Во второй половине июня командующий армией Юго-Западного фронта Брусилов дал распоряжение взять из числа немцев-колонистов заложников, большей частью учителей и пасторов, посадить в тюрьму до конца войны из соотношения 1 заложник на 1000 человек. Также предписывалось реквизировать у населения все продовольствие. Первый раз в истории заложников брали из числа собственного населения (после октября 1917 этот уникальный пример распространился на всех коренных жителей). Грабежи, реквизиции, доносы – население, которое уже умело кидать бомбы, начали приучать к тому, что, оказывается, можно законно конфисковать частное предприятие… Волокиты, на радость исследователям, оказалось значительно больше, чем предполагал Григорий Трофимович. Пухлое дело под названием «Переписка Собственной Его Императорского Величества Канцелярии по принятию прошений о рассмотрении ходатайства подполковника Г.Т. Магдебурга о перемене фамилии 1915–1916» добросовестно сохранилось в военно-историческом архиве, спасибо ему. |
| «В Царствии Божием, наверное, всего много, – подумал, отходя от иконы, Валерка. – Интересно, есть ли там мороженое вкуснее крем-брюле? Наверное, есть», – заключил он свои размышления и, радостный, пошел в алтарь. Январь 2003. Самара Разведчик I Капитан Курт Биргер, он же советский разведчик Глеб Эдуардович Серьговский, шел по перрону Берлинского вокзала, направляясь к пассажирскому поезду. Дорогу к вагону ему преградил патруль железнодорожной охраны. Молоденький лейтенант, козырнув, вежливо попросил предъявить документы. Серьговский поставил свой чемодан, затем не торопясь снял перчатки, достал из внутреннего кармана шинели документы и протянул их начальнику патруля. Ему не о чем было беспокоиться, документы подлинные, а печать на его вклеенной фотографии так искусно подделана, что этого не заметили даже в комендатуре, куда он заходил отмечать свой отъезд на фронт после отпуска. Лейтенант, внимательно изучив документы, возвратил их Серьговскому и, пожелав ему счастливого пути, направился к другому офицеру, спешащему на поезд. В купе Серьговский с педантичной немецкой аккуратностью разложил свои вещи и сел к окну. Поезд тронулся. Глядя на проплывающие мимо окна предместья Берлина, он вспоминал довоенную Германию и невольно сравнивал с тем, что видел. Затем мысли его вернулись к предстоящей операции. Задание было необычное, такого опыта у него еще не было. Более десяти лет работы в Европе на «нелегалке», это, конечно, неплохая школа для разведчика. Но одно дело выступать в мирной роли журналиста, а другое – перевоплотиться в немецкого офицера, стать одним из них, да так, чтобы поверили. Страха не было. Скорее было чувство беспокойства: справится ли с заданием, оправдает ли высокое доверие? Вообще Серьговского можно было бы считать человеком бесстрашным. Но один раз в жизни страх все же завладел его сердцем, да так, что сковал всю волю и довел до состояния безысходного отчаяния. Это было, когда он попал в подвалы собственного ведомства на Лубянке, перед самым началом войны. |
|
|
