| Закрыть itemscope itemtype="" > Слово на Всероссийском идеологическом форуме ВРНС в Санкт-Петербурге (23 октября 2023 г. Мариинский дворец, 14:30) 24.10.2023 303 Время на чтение 8 минут Источник: Митрополия Санкт-Петербургская Уважаемый Александр Николаевич [Бельский]! Уважаемый Константин Валерьевич [Малофеев]! Дорогие владыки, отцы, братья и сестры! Дорогие соборяне! Сердечно приветствую вас, собравшихся в этом историческом зале для обсуждения важнейших вопросов бытия Отечества. Какой должна быть фундаментальная основа нашей страны, чтобы, с одной стороны, двигаться вперед вместе с прогрессом, а с другой - сохранять присущие нам самобытность, историческое предназначение? Благодаря победе 1812 года над Наполеоном традиционные государственные идеи и народные понятия России, слитые в единстве и совокупности, приобрели общенациональное звучание. Эта победа способствовала появлению чувства национального самоуважения и гордости за свою Отчизну. Миропониманию людей в тот период была созвучна идея о том, что Россия прокладывает свой собственный, особый путь, который зиждется на героизме, православной вере, патриархальном укладе, народном благочестии и самодержавном правлении. Эти настроения дали возможность вызреть политической мысли графа Сергея Семеновича Уварова (1786-1855), выдающегося государственного деятеля, видного ученого-гуманитария, президента Императорской Академии наук, посвятившего значительную часть своей жизни разработке и воплощению независимой от западных моделей, системы российского образования. Он был убежден, что европейские, республиканские, революционные " СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО " стремятся уничтожить культуру, просвещение и " народный дух " , тогда как Россия может развиваться без революционных потрясений, опираясь на духовные, политические и национальные традиции. Им была выдвинута идеологическая триада Российской империи: ПРАВОСЛАВИЕ, САМОДЕРЖАВИЕ, НАРОДНОСТЬ " . По мнению С. С. Уварова эта концепция способна " ...укрепить любезное Отечество на верном якоре, на твердых основаниях спасительного начала... Образование настоящего и будущих поколений в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности составляет одну из лучших надежд и главнейших потребностей времени " . |
| Коммунистическая идеология, сыграв определенную позитивную роль в советский период, исчерпала к концу XX в. свои функции. Сейчас она уже не может играть былую объединительную и консолидирующую роль. Либеральная идеология показала свою принципиальную враждебность стране и народу. Мы не можем вернуть коммунистическую идеологию и не можем иметь либеральную идеологию. Поэтому для России все более актуальной становится задача формирования национальной, государственной идеологии, которая бы определила новый путь развития России. Какой должна быть национальная идеология России? Это очень сложный вопрос, который всю постсоветскую эпоху волнует умы российской общественности. Попытаемся изложить свою точку зрения. Для решения этой весьма непростой проблемы необходимо, на наш взгляд, обратиться к истории России. Обратимся в российское прошлое почти двухвековой давности. Предлагаю вспомнить формулу министра народного просвещения Российской империи графа С.С.Уварова (1786-1855) «православие, самодержавие, народность». Эта формула была основой официальной идеологии России вплоть до 1917 года. Она была неглубоко понята современниками, но и последующими поколениями, зачастую несправедливо критиковалась и оказалась недооценённой и полузабытой. Для того чтобы оценить по достоинству мысль Уварова, необходимо вспомнить контекст. Уваров писал 19 ноября 1833 г. в своем докладе Николаю I: «Россия сохранила теплую веру в спасительные начала, без коих она не может благоденствовать, усиливаться, жить. Искренно и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейного. Без любви к вере предков, народ, как и частный человек, должен погибнуть. Русский, преданный отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь и на похищение одного перла из венца мономахова. Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия. |
| 22) РГБ, ф. 113 (Собр. Иосифо–Волоколамского монастыря), 576 (л. 22—27) — первая четверть XVI в. 23) РГБ, ф. 113 (Собр. Иосифо–Волоколамского монастыря), 645 (л. 342—346 об.) — первая четверть XVI в. Почерк Герасима За–мыцкого. Описание см. в разделе Четвертой Пахомиевской редакции Смешанного вида. 24) РГБ, ф. 247 (Собр. Рогожского кладбища), 714 (л. 40—42; со стихом) — первая четверть XVI в. Филиграни: Гербовый щит с буквой R под короной — Брике, 8983 (1516 г.); Кувшин с двумя ручками под короной с розеткой — Брике, 12861 (1517—1518 гг.). 25) ГИМ, собр. А. С. Уварова, 483 (1°) (л. 57 об. — 61 об.) — первая четверть XVI в. 26) ГИМ, собр. А. С. Уварова, 78 (4°) (л. 79 об. — 87; со стихом) — первая четверть XVI в. Описание см. в разделе Редакции с записью чудес 1449 г. 27) РГБ, ф. 247 (Собр. Рогожского кладбища), 182 (л. 121 об. — 130 об.) — 20–е годы XVI в. Филигрань: Щит с литерой F под короной между двух лилий — Брике, 8160 (1526—1528 гг.). 28) Ярославский музей–заповедник, 15022 (л. 99 об. — 103; со стихом) — 20–е годы XVI в. Текст кончается словами: «И тако братии чис–ломъ много множашеся и преспваше благодатию Христовою». Филиграни: Единорог (два варианта) — Лихачев, 1538, 1539 (1527 г.); Олень под цветком (два варианта) — Брике, 3319 (1522 г.); Цветок под короной — Лихачев, 1617, 1618 (1523 г.). 29) РГБ, ф. 37 (Собр. Т. Ф. Большакова), 420 (л. 9—13 об.) — первая треть XVI в. 30) РГБ, ф. 256 (Собр. Н. П. Румянцева), 434 (л. 50 об. — 53; со стихом) —20—30–е годы XVI в. Бумага без филиграней. 31) РНБ, Софийское собр., 1361 (л. 15 об. — 19 об.; со стихом) — 20—30–е годы XVI в. Описание см. в разделе Редакции с записью чудес 1449 г. 32) Ярославский музей–заповедник, 15326 (л. 154—157 об.; со стихом) — начало 30–х годов XVI в. Филиграни: Узкая тиара — Брике, 4968 (1525—1528 гг.); Голова быка под крестом=такой же знак в рукописи ГИМ, Щук., 99 (1536 г.); Голова быка под 5–лепестковым цветком—Брике, 14734 (1509—1528 гг.); Голова быка под крестом, обвитым змеей=Лауцявичюс, 1471 (1532 г.). |
| – А когда Николай Михайлович стал консерватором? – Он, наверное, всегда таким был, в той или иной степени. Впрочем, консервативным мыслителем в полном смысле этого слова Карамзин стал в начале XIX столетия, в тот период, когда издавал журнал «Вестник Европы» и начинал работу над своей «Историей». Консерватизм его заключался в том, что он считал, что следует хранить то хорошее, что проверено временем, избегая новизны, всегда ненадёжной. – Любой новизны? – Это когда как. В «Записке о древней и новой России», обращаясь к Александру I, он пишет, что время требует от Государя мудрости более охранительной, чем творческой. Это 1811 год, канун Отечественной войны 1812 года. Тогда он так думал, будучи недоволен реформами Александра I. Это ситуативное высказывание, облеченное в форму общего суждения. – Что Карамзин считал главными охранительными началами России? – В период написания «Истории Государства Российского» для Карамзина таким началом в первую очередь являлось самодержавие. «Россия создалась победами единовластия, погибала от разновластия и спаслась самодержавием». Я цитирую в данном случае «Записку о древней и новой России», но в «Истории» Карамзин показывает это на конкретных примерах. «Гибла от разновластия» – это, например, про Смутное время в начале XVII века. Второе охранительное начало – это Православие, единая вера, которую Карамзин оценивает как государственно-созидающее начало в России. А третье – это уважение к народным обычаям, народная гордость. Из карамзинской «Истории» вырастет позднее, после его смерти, знаменитая чеканная формула Сергея Семёновича Уварова: «Православие, самодержавие, народность». – Уваров читал Карамзина? – Конечно, читал. Все читали Карамзина. Уваров в молодые годы был писателем-карамзинистом. – А у Карамзина эта триединая формула где-нибудь в таком или похожем виде сформулирована? – Дело не в том, что формула Уварова непосредственно вырастает из текстов Карамзина. Скорее, можно сказать, что официальная идеология николаевского царствования во многом основывается на «Истории» Карамзина. Выражение «Православие, самодержавие, народность», взятое само по себе, звучит как лозунг, но у Карамзина его составляющие наполнены смыслом – и в его «Истории», и в его публицистике. |
| По существу эта вторая часть представляет ряд трактатов по средневековой естественной истории, проникнутой уродливыми сверхъестественными представлениями о фауне и флоре. Обширный словарь символов, неоконченный по причине сложности материала, показывает, что автор шёл к построению своего труда путём отдельных разысканий относительно каждого символа, разраставшихся в отдельные монографии, причём общая часть является лишь введением к словарю. Эта вторая часть представляет по методу ряд штудий культурно-исторического характера и в основе своей покоится на изучении фантастических представлений о животных, птицах, рыбах, змеях, драгоценных камнях, деревьях по литературным источникам и памятникам искусства. Третий том материалов представляет ряд оправдательных документов для второй части труда, имеющих к тому же самостоятельное историко-литературное значение. Мы выскажемся об этих материалах более подробно при издании их в свет. Корректура при напечатании первой части была коллективной. В ней принимали участие Д.В. Айналов, Е.К. Редин и С.А. Жебелев. При издании текста пришлось подвести полные заглавия сочинений под цитаты, проверить многие сомнительные ссылки и тексты надписей, приведённые по старинным иностранным источникам. Во многих случаях тексты надписей сохранены в транскрипции рукописи за невозможностью достать указанные Графом труды. Во многих случаях также прилилось сгладить шероховатости слога, обычные в черновиках, но в полной неприкосновенности оставлен стиль языка, строй мыслей и аргументация автора. Чтя труд и память русского учёного, приобрётшего европейское имя, мы сочли нравственным долгом принять на себя редакцию его сочинения, чтобы оно не потонуло во мраке забвения, а принесло ту пользу, на которую рассчитывал автор, затрачивая на него свои силы. Редакторы Д. Айналов и Е. Редин 2 Финдел, История масонства, стр. 287–8. Сравните также Предисловие к этому тому графини П. С. Уваровой: автор задумал свой труд ещё в 50-х годах. Читать полностью Источник: Христианская символика/[Соч.] Гр. А.С. Уварова. - Посмерт. изд. - Москва : Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1908./Ч. 1: Символика древнехристианского периода. - [Предисл.: гр. Уварова]; [Ред.: В. Айналов, Е. Редин]. - 1908. - XII, 212 с. : ил. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Номоканон Б-ки гр. Уварова 559 (329) л. 30 об. – 40. Эта статья читается и в Сборнике Вол. Б-ки 566 л. 118–119. 285 Начало послания в незванных сборниках. «Желаю любимиче спасения твоего, тем же и благословение свое даю ти»... Текст его в обоих сборниках очень близок и, вероятно, здесь имело место заимствование послания из одного в другой. Мы его читали по Измарагду XVI в. М. L. Ак. 46 и Син. Б-ки 230 (765). 1518 г., по Златоусту Рум. Муз. 1555 г. 182, Сии. Б-ки 231 (220), XVII в. и по рукоп. того же века, принадлежащей K. М. Попову. 286 Мы его читали по сборникам XVIII в. Б-ки гр. Уварова, 1959 (606) (458); 2048 (236); 2068 (263). 287 Из Пролога его перепечатали Духовный Вестник, 1873 г., 44 и Влад. Епарх. Ведомости 1873 г. 23, часть неофициальная. 341 приб. а иж святый климент реч всяк муж работэи ес ярости. а ума тощ. язык велми простирает и всуе гласит (?) а не еж было волею изглаголал горе бо ес упивающемус нач же ес гедеон рече егда сядеши первую (первую) чашу спиеши б-ю г-ю сытости. д-ю безумею . бесвоню (беснованью?). горц смерти. з-ю же не будет конца мучению» Примечание. Это окончание «наказания» несомненно заимствовано из других памятников и приставлено после. Мы не знаем, откуда взяты слова Климента, но что касается изречения Гедеона о чашах, оно встречается отдельно и приписывается другому лицу. «Слово о пьянстве». Нач. «Принесоша чашю вина по любви отцу Сысою и приим 1-ю исии и 2-ю и 3-ю исии и четвертую же принесения не прият». В объяснение этого Сысой и дает вышеприведенное изречение. Яковлев, к литературной истории древнерусских сборников, стр. 295–296. 379 прибавл. а в петрово говение не яж млека и в среду и в пятки о опрична говениа честно држи развее о реченных праздниках. Богу нашему слава ныне и присно, и в веки веком I. 390 На поле киноварью написано: «и ино послание иосифово о велможах пис. (писано) преж. грамоты прощалныя иосифа митрополита киевскаго». Действительно, впереди грамоты м. Иосифа (на л. 288–290 об.) помещено послание «о вельможах», начало которого мы печатаем, – четвертое послание об епитемиях. |
| Словом, важно провозглашение принципа обязательности, а применяться он может постепенно. Поэтому я ходатайствую перед Государственным Советом утвердить этот принцип обязательности преподавания пения в школах, и тогда несомненно повысятся успехи по пению, а те препятствия, о которых говорил граф, постепенно потеряют свое значение. Я не понимаю гр. Ф. А. Уварова, который говорит, что в интересах пения он стоит за необязательность преподавания его. Он исходит из того, что учителя свободные, без всякого принуждения, лучше поставят пение. Но неужели обязательность изучения пения умалит рвение их? Я думаю, что нет. Но она несомненно заставит подтянуться и тех, которые до сих пор, в силу взгляда на пение, как на неважный, необязательный предмет, не проявляли должного усердия к преподаванию его, и таким образом и они также станут хорошими преподавателями. Далее, гр. Ф. А. Уваров говорит, что и он стоить за пение, но только обязательность его считает практически трудно осуществимою; то же говорит и почтеннейший Н. С. Таганцев. Но это опять-таки ничего не доказывает. Я могу это иллюстрировать таким примером: положим, что в университете известные кафедры вакантны за неимением достойных профессоров; но отсюда нельзя заключать, что те или другие науки не нужно преподавать. Затем, гр. Ф. А. Уваров, по-видимому, не согласен со мною, что пение в церковных школах лучше поставлено, чем в земских, в которых, как, например, в школах Московского земства, существуют специальные инструкторы, преподающие пение. Да, в церковных школах нет таких инструкторов; но уже самый характер церковной школы таков, что преподавателями пения являются священники, диаконы и псаломщики, которые в общем, полагаю, не хуже инструкторов. При том же и в земских школах не везде существуют эти инструкторы; а в церковной школе, благодаря этим самым добровольцам, т. е. священникам, диаконам и псаломщикам, обеспечено уже преподавание церковного пения. Наконец, я не стану входить в спор о том, где лучше поют, – в земских ли школах, или церковных. Но я прошу гр. Ф. А. Уварова поверить мне, что и я говорю на основании опыта, на основании личного знакомства с теми и другими школами. И повторяю, что в большинстве церковных школ пение стоит значительно лучше, чем в земских школах, и главным образом потому, что оно обязательно. Речь в заседании Государственного Совета 19 марта 1908 года по вопросу об ассигновании казною денег на постройку постоянного моста в Пскове через р. Великую |
| К 1891 г. появилось несколько тысяч изданий и журнальных статей, посвященных Крыму, но это не помешало заведующему херсонесскими раскопками К.К. Косцюшко-Валюжиничу, год от года набиравшему опыт археолога-практика и задумавшему составление соответствующего библиографического указателя, уже тогда констатировать: «...можно безошибочно сказать, что ни об одном уголке нашей обширной империи не написано столько несообразностей, как именно об этом благодатном крае, исследованном, казалось бы, со всех сторон» 74 . Как отличительную черту всего того, что было посвящено исследованию византийского Херсона, тоже следует назвать несостоятельность аргументации многих выдвигаемых положений или вообще отсутствие таковой. Следующая попытка «написать обо всем и о многом сверх того» – охватить единым взором историю Херсонеса и вьщелить в ней его раннесредневековый период – была предпринята спустя более 30 лет после выхода в свет труда И. Мансветова . Отправляя изданную тиражом всего 400 экземпляров книгу в дар К.К. Косцюшко-Валюжиничу, к тому времени развернувшему широкомасштабные систематические раскопки Херсонеса, председатель Императорской археологической комиссии, камергер императорского двора граф Алексей Алексеевич Бобринский (1852–1917) просил отнестись к его разысканиям с большим снисхождением 75 . «Я отлично сознаю, – писал он в письме, – все погрешности этого труда, но надо было когда-нибудь решиться выпустить его». Автор лукавил, ибо очевидная поспешность издания, выросшего из реферата, читанного им в 1902 г. в Московском археологическом институте, объяснялась скорее всего стремлением опередить выход в свет намеченной в том же году в связи с юбилеем основателя Московского археологического общества графа A.C. Уварова (1824–1884) серии книг «Памятники христианского Херсонеса», чем была озабочена графиня П.С. Уварова (1840–1924), председатель общества и давний «конкурент» A.A. Бобринского по планам изучения Херсонеса 76 . Невозможно не заметить то сильное влияние, какое оказал на сочинение исторический экскурс Б.В. Кёне и конспективный, но «программный» очерк талантливых византинистов И.И. Толстого и Н.П. Кондакова . Ощущается оно и в главе 5, которую автор патетически озаглавил «От V-ro до конца Х-го века по Р.Хр. Византийское владычество», тем самым сразу определяя свое представление о хронологических гранях периода этого владычества, но не давая им обоснования. Между тем для последующих исследователей эти рамки надолго станут каноническими. Символично, что предыдущую главу A.A. Бобринский завершил разделом под названием «Время упадка Херсонеса», который он отнес к концу в. и связал с нападениями варваров – готов, гуннов. Поэтому, как и Мансветов, он видел начало истории византийского Херсона в довольно мрачных, кризисных тонах, нимало не смущаясь тем, что такие выводы строились не на фактах, а на субъективных, полуинтуитивных представлениях об эпохе Великого переселения народов как о плохой поре. |
| 2901 Уваров A.C. Труды предварительного комитета по Тифлисскому съезду: Прибавление к VIII и IX т. Древностей. M., 1881; Труды V-ro археологического съезда в Тифлисе 1881 г./Под ред. П.С. Уваровой. M., 1887. Подробный отчет о съезде опубликовал немецкий археолог и этнолог Р. Фирхов: Virchow R. Der archäologiche Kongress in Tiflis//Zeitschrift für Ethnologie. 1882. 14. S. 73–111. 2902 Айналов Д.В. Рец.: Уварова П.С. Христианские памятники…//Археологич. изв. и заметки. Вып. III. С. 233. 2903 Уварова является автором трех томов МАК из 14: Уварова П.С. Христианские памятники. М., 1894. (Мат-лы по археологии Кавказа. Т. 4); Она же. Могильники Северного Кавказа. М., 1900. (Мат-лы по археологии Кавказа. Т. 8); Она же. Поездка в Пшавию, Хевсуретию и Сванетию. М., 1904. (Мат-лы по археологии Кавказа. Т. 10). 2904 Khrushkova L. Les dalles de chancel de Tsebelda en Abkhazie//La sculpture byzantine. VIIe-XIIe siècles. Athènes, 2008 (Bulletin de Correspondance Hellénique, Suppl. 49). P. 577–587. 2905 Уварова П.С. Кавказ: Путевые заметки. Т. 1. M., 1887. Т. 2: Абхазия, Аджария, Шавшетия, Посховский участок. M., 1891. Т. 3: Рача, Горийский уезд, горы Осетии, Пшавия, Хевсуретия и Сванетия. M., 1904; Она же. Давно прошедшие счастливые дни. M., 2005. По мнению А. Плонтке-Люнинг, особый интерес Московского археологического общества и самой Уваровой к Грузии объясняется тем, что Тифлис был «местопребыванием колониальной администрации»: Plontke-Lüning A. Frühchristliche Architektur in Kaukasien. Wien, 2007. S. 62. Такую точку зрения, помимо других причин, можно объяснить и недостаточным знакомством автора с литературой вопроса. Так, в библиографии книги Плонтке-Люнинг «Praskova Uvarova» (S. 36) приведена только как редактор «Материалов по археологии Кавказа», однако не названо ни одной работы самой П.С. Уваровой. Более подробно см.: Khrushkova L. Early Christian Architecture of the Caucasus: Problems of Typology//Antique Tardive. 2012. T. 20. P. 343–357. 2906 |
| Вот всё, что я могу сказать; это немного, но образ этого милого, сердечного человека неизгладимо будет жить в моей душе. АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 194, л. 44–45 об. 114. Доклад Е. П. Ковалевского «Русские научные интересы в Палестине и прилежащих областях» Петроград, 1915 г. На правах рукописи. Печатается с сокращениями. Совещание по вопросу о русских научных интересах в Палестине. Состав. Проф. орд. академик В. В. Бартольд, проф. В. Н. Бенешевич , Юрисконсульт Св. Синода М. Я. Дьяконов, проф. H. H. Глубоковский, засл. проф. A. A. Дмитриевский , Член Госуд. Думы Е. П. Ковалевский (докладчик), проф. орд. академик П. К. Коковцов, засл. проф. орд. академик Н. П. Кондаков (председатель), прив.-доцент И. Ю. Крачковский (секретарь), засл. проф. орд. академик В. В. Латышев, проф. орд. академик Н. Я. Марр (тов. председателя), засл. проф. орд. академик П. В. Никитин, засл. проф. Н. В. Покровский , проф. М. И. Ростовцев, Старший хранитель Императорского Эрмитажа прив.-доцент Я. И. Смирнов (секретарь), проф. И. И. Соколов , проф. Б. А. Тураев , засл. проф. ордин. академик Ф. И. Успенский, Председ. Моск. Археолог. Общ. гр. П. С. Уварова, гр. П. А. Уварова, проф. Б. В. Фармаковский, Г. С. Фонвизин. ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА Война с Турцией, которой предшествовала односторонняя отмена капитуляций, ставит на очередь вопрос об обеспечении при заключении мирного трактата русских религиозных и научных интересов в пределах нынешней Турецкой Империи и, в частности, в Палестине и прилегающих к ней областях. Не предрешая исхода войны в смысле дальнейшей судьбы Турции, мы должны подготовиться к разным возможностям. С научной точки зрения особый интерес представляют собственно Палестина, Сирия, Финикия и Синайский полуостров. Ещё в 1901 году проф. П. К. Коковцов, ныне ординарный академик, представил в Императорское Православное Палестинское Общество записку, в которой привёл соображения в пользу усиленного изучения русскими учёными указанной территории. «Эпоха, которую мы переживаем, останется, без сомнения, навсегда памятною в летописи человеческих знаний необыкновенными открытиями в области древнейшей истории человека на земле и блестящим расцветом археологической науки. Глубокий интерес к прошлому, в особенности к самому отдалённому прошлому, лишь в известной степени удостоверенный теми сведениями, которые можно было извлечь из ограниченного числа сохранившихся литературных памятников древности, должен был, естественно, рано или поздно заставить человечество обратиться за пополнением своих знаний к вещественным остаткам прошлого. |
|
|
