| Поэт свалился как снег на голову. Его никто тут не знал, кроме одного человека, который был шапочно знаком с одной из фиф и сам явился к Соне впервые. Поэт, едва войдя в гостиную и не поздоровавшись, спросил громко, подражая образцам: «Где тут нужник?» Раздались восхищенные полушепоты: «Поэт… Фраппирует… Никаких условностей…» Стихи, которыми он тогда трещал весь вечер, не запомнились, а вот про нужник… Ныне, спустя лет тридцать, поэт по-прежнему громыхает жестью, но это никому не кажется музыкой. Жесть и жесть, ничего больше. Кто-то из студиозусов, взбурлив клавишами, завел кликушьим, пронзительным криком: Вини-цианский мавр Отелло Один домишко посещал… Хор радостно грянул: Шекспир! Заметил! Это! Дело! И водевильчик накропал… Эта чепухенция тогда безумно нравилась. Орали до хрипоты, до слез в глазах. «Девчонку звали Дездемона, лицом что белая луна, на генеральские погоны, да и эх польстилася она». Ну что в этой чуши было зажигательного, отчего сердце дрожало, хотелось наслаждаться и передавать свою радость другим? Впрочем, на ганчуковских застольях вокруг добро улыбавшейся бледной и безмолвной Сони звучало и иное. Приходил Николай Васильевич, выпивал с молодежью свою рюмку водки, настоянной на лимонных корочках, садилась и Юлия Михайловна, Сонина мать, и под дирижерский взмах вилкой старика пели дружно «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед» или же «Там, вдали, за рекой». Соня могла в молчании сидеть часами, слушая других с полуоткрытым ртом по причине неудаленных полипов. Глебову однажды пришло в голову, что она будет для кого-то отличной женой, самой замечательной женой на свете. Такая уйма превосходнейших качеств. Вплоть до молчаливости с полуоткрытым ртом. Он подумал об этом рассеянно и вчуже, безо всякой связи с собой. Что-то вроде такой догадки: «А ведь Соня была бы отличной женой для Левки!» Да, он носился одно время с этой идеей, полагая, что Соня может действительно оказать благое влияние на оболтуса Левку, а тот немного успокоит, смирит голубое сияние Сониных глаз, так тревожившее Глебова. |
| Кортес — Знаменитый испанский конкистадор (завоеватель) Эрнандо Кортес (1485—1547), покоритель Мексики. Дон Кихот намекает на следующий эпизод: Кортес, высадившись на берег открытой им земли, наткнулся на отказ экипажа своих кораблей следовать за ним дальше. Тогда он приказал потопить корабли, чтобы отрезать своим спутникам путь к отступлению. «Обходительнейшим» Кортес назван, вероятно, потому что слово «кортес» по-испански означает: вежливый, учтивый, обходительный. Игла святого Петра — обелиск, перевезенный из Египта в Рим по повелению императора Калигулы (37—41 н.э.) и установленный напротив собора св. Петра. Слова Дон Кихота о том, что в нем находится прах Юлия Цезаря, — легенда. Адрианова громада (лат.) Мавзол — царь Карий (IV в. до н.э.), в память которого его жена Артемисия воздвигла пышную гробницу — «Мавзолей». В самую глухую полночь… — строка из романса о графе Кларосе. Худо вам пришлось, французы… — начальные стихи одного из популярнейших испанских романсов на тему о битве в Ронсевальском ущелье. (На русский язык романс был переведен Карамзиным в 1789 г.). …петь и про Калаиноса… — В романсе о Калаиносе рассказывается, что мавр Калаинос отправился, по настоянию своей возлюбленной, во Францию, чтобы преподнести ей в приданое головы троих из Двенадцати Пэров Франции. Ему удалось победить Балдуина, но сам он погиб от руки Роланда. Вы — посол, мой друг любезный… — стихи из старинного испанского романса о Бернардо дель Карпьо. …красным… каким пишут о профессорах… — Имеется в виду существовавший в испанских университетах обычай писать крупными красными буквами фамилии тех, кто выдержал испытания на соискание ученой степени. …вновь жаждет горестей моих судьбина… — строка из III эклоги Гарсиласо де ла Вега. Ладья Харона (миф.) — ладья, в которой Харон перевозил тени умерших через реву Стикс, или Ахерон, в ад. Нис и Эвриал — герои «Энеиды» Вергилия: спутники Энея, связанные между собой теснейшей дружбой. Пилад и Орест (миф.) — Орест — сын греческого царя Агамемнона и Клитемнестры. После того как отец Ореста был убит и ему самому угрожала такая же участь, он бежал с помощью своей сестры Электры в Колхиду, где у него завязалась такая тесная и крепкая дружба с сыном колхидского царя Пиладом, что каждый из них готов был пожертвовать жизнью ради другого. Дружба Пилада и Ореста вошла в поговорку. |
| — Ничто не может доставить человеку добродетельному и выдающемуся такого полного удовлетворения, — сказал на это Дон Кихот, — как сознание, что благодаря печатному слову добрая о нем молва еще при его жизни звучит на языках разных народов. Я говорю: добрая молва, ибо если наоборот, то с этим никакая смерть не сравнится. — Что касается доброй славы и доброго имени, — подхватил бакалавр, — то ваша милость превосходит всех странствующих рыцарей, ибо мавр на своем языке, а христианин на своем постарались в самых картинных выражениях описать молодцеватость вашей милости, великое мужество ваше в минуту опасности, стойкость в бедствиях, терпение в пору невзгод, а также при ранениях, и, наконец, чистоту и сдержанность платонического увлечения вашей милости сеньорою доньей Дульсинеей Тобосской. — Я никогда не слыхал, чтобы сеньору Дульсинею звали донья, — вмешался тут Санчо, — ее зовут просто сеньора Дульсинея Тобосская, так что в этом сочинитель ошибается. — Твое возражение несущественно, — заметил Карраско. — Разумеется, что нет, — отозвался Дон Кихот, — однако ж скажите мне, сеньор бакалавр: какие из подвигов моих наипаче восславляются в этой истории? — На сей предмет, — отвечал бакалавр, — существуют разные мнения, ибо разные у людей вкусы: одни питают пристрастие к приключению с ветряными мельницами, которые ваша милость приняла за Бриареев и великанов, другие — к приключению с сукновальнями, кто — к описанию двух ратей, которые потом оказались стадами баранов, иной восторгается приключением с мертвым телом, которое везли хоронить в Сеговию, один говорит, что лучше нет приключения с освобождением каторжников, другой — что надо всем возвышаются приключения с двумя великанами-бенедиктинцами и схватка с доблестным бискайцем. — А скажите, сеньор бакалавр, — снова вмешался Санчо, — вошло в книгу приключение с янгуасцами, когда добрый наш Росинант отправился искать на дне морском груш? — Мудрец ничего не оставил на дне чернильницы, — отвечал Самсон, — он всего коснулся и обо всем рассказал, даже о том, как добрый Санчо кувыркался на одеяле. |
| Кордовский Потро — предместье в южной части Кордовы, в котором жил уголовный сброд. Донья. — Дон, донья — звание лица дворянского сословия. …что произошло между Балдуином и маркизом Мантуанским… — испанский вариант одного из сказаний «каролингского цикла», то есть цикла французских поэм XII в., связанных с императором Карлом Великим. Маркиз Мантуанский, отставший от своей свиты во время охоты, находит в лесу Балдуина, раненного насмерть сыном Карла Великого — Карлото. Маркиз дает клятву перед распятием не расчесывать бороды, не появляться в городе и не расставаться с оружием ни днем, ни ночью до тех пор, пока он не отомстит убийце Балдуина. Родриго де Нарваэс — первый алькайд (комендант) Антекеры после отвоевания этого города испанцами у мавров в 1410 г. Абиндарраэс — знатный мавр, персонаж небольшого рассказа «История Абиндарраэса и Харифы», опубликованного в сборнике поэта Антоньо де Вильегас (1549? — ок. 1577). Этот рассказ получил большую популярность благодаря тому, что был включен в четвертую часть пасторального (пастушеского) романа Хорхе де Монтемайора (1520? —1561) «Диана». Абенсерраг — один из знатных мавританских родов в Гранаде. Двенадцать Пэров Франции — упоминающиеся в средневековых рыцарских поэмах двенадцать паладинов Карла Великого, в числе которых значились и часто встречающиеся в «Дон Кихоте» Роланд, Ринальд Монтальванский и др. Девять Мужей Славы — Таковыми считались библейский вождь, преемник Моисея — Иисус Навин, библейский царь, герой, победивший великана Голиафа, и псалмопевец Давид, библейский герой, освободитель своего народа Иуда Маккавей, Александр Македонский, герой Троянской войны Гектор, Юлий Цезарь, король Артур, император Карл Великий и герой первого крестового похода герцог Готфрид Бульонский. Лиценциат — лицо, получившее диплом об окончании университета. «Подвиги Эспландиана» — роман «Подвиги весьма добродетельного рыцаря Эспландиана, сына Амадиса Галльского, вышел в свет в 1510 г. «Дон Оливант Лаврский» — Полное название этого романа Антоньо де Торкемады — «Повествование о непобедимом рыцаре Оливанте Лаврском, принце Македонском, ставшем, благодаря чудесным своим подвигам, императором константинопольским» (1564). |
| Эти столь непочтительные выражения, исходившие из уст человека, у которого был такой жалкий вид, привели стражника в бешенство: запустив в Дон Кихота светильником со всем его содержимым, он угодил ему прямо в голову и чуть не раскроил череп, а затем, воспользовавшись темнотой, поспешил удалиться. — Сомнений нет, сеньор, — сказал Санчо Панса, — это заколдованный мавр, и сокровище свое, должно полагать, он бережет для других, а для нас с вами приберегает одни лишь тумаки, а то и светильником засветит. — Твоя правда, — заметил Дон Кихот, — однако ж обращать внимание на всякие такие чародейства нам не следует, и не следует гневаться и выходить из себя: ведь это все призраки и невидимки, — следственно, мстить некому, как бы мы этого ни желали. Вставай-ка лучше, Санчо, если только это тебе нетрудно, да сходи к коменданту крепости и постарайся достать у него немного масла, вина, соли и розмарину, чтобы я мог приготовить целебный бальзам: сказать по совести, он мне теперь совершенно необходим, ибо рана, которую нанес мне этот призрак, сильно кровоточит. Санчо, превозмогая изрядную боль в костях, поднялся со своего ложа и стал ощупью пробираться к хозяину; наткнувшись на стражника, который в это время подслушивал и силился уяснить себе, куда клонит его недруг, он сказал: — Кто бы вы ни были, сеньор, сделайте нам такую милость и одолжение, дайте немного розмарину, масла, соли и вина, — все это требуется для лечения одного из лучших странствующих рыцарей, какие только есть на свете, каковой рыцарь лежит сейчас на кровати, раненный заколдованным мавром, который пребывает на вашем постоялом дворе. Послушав такие речи, стражник заключил, что у этого человека зашел ум за разум; но как начало уже светать, то он отворил дверь и, окликнув хозяина, передал ему просьбу этого чудака. Хозяин наделил Санчо всем, что только ему требовалось, и тот отнес это Дон Кихоту. Дон Кихот же, обхватив руками голову, стонал от боли, хотя отделался он всего лишь двумя основательными шишками, и по лицу у него струился пот, а вовсе не кровь ибо от пережитых тревог и волнений его и в самом деле прошибла испарина. |
| Однако учёные сомневаются, что дошедший до нас текст комментария к КР действительно принадлежит Гуго 152 , а про пять строк, посвящённые КР в его общем введении к историческим книгам, утверждают это с уверенностью. Родоначальник школы экзегетов, к которой принадлежал Гуго Сен-Викторский, Рабан Мавр также упоминает КР только потому, что пишет полный комментарий ко всем историческим книгам и обсуждает в связи с ней только вопрос о том, что в еврейском и христианском каноне она находится в разных местах. Даже совершенно оригинальный мыслитель и экзегет Рупперт из Дойца, «отец библейского богословия», как его называет Спик, комментирует КР только потому, что рассматривает всю ветхозаветную историю в целом и упоминает КР как часть Божьей битвы за человека. В остальном все экзегеты, начиная от Беды Достопочтенного и кончая св. Фомой Аквинским, вспоминают о КР только для того, чтоб поместить её в какое-нибудь место в каноне. Язык КР также изучается в тех случаях, когда предпринимается создание глосс ко всей Библии, что делает кардинал Стефан Лэнгтон в XII – нач. XIII вв. Любопытно, правда, что комментирование языка этой книги заняло в труде кардинала место непропорциональное её размерам 153 . Ситуация, сложившаяся в христианском комментарии, требует ответа. В самую раннюю эпоху христианский комментарий беден потому, что наиболее яркие христианские писатели считали КР частью Книги Судей, понимали её чисто исторически и интересовались ей лишь как историей о далёких предках Спасителя. А в более позднюю эпоху, когда КР занимает фиксированное и особое место в каноне, христианские комментаторы к ней не обращаются. Не упомянуть её невозможно, поскольку Руфь названа в генеалогии Спасителя ( Мф.1:5 ). Как правило, упоминания о ней этим и исчерпываются: констатацией её присутствия или какими-то соображениями о её присутствии в генеалогии Давида и Христа. Бернар Клервосский, написавший четырёхтомный, до сего дня самый важный комментарий к Песни Песней, о КР не вспомнил, и имена её персонажей не встречаются в его огромном наследии. |
| (5) «Фламандской школы пестрый сор». – Говорится о фламандских художниках-жанристах XVII века, изображавших сцены деревенского и городского быта. Этот термин распространялся иногда и на голландских художников того же времени. Картины фламандцев и голландцев резко отличались от пышной мифологической и религиозной живописи французских и итальянских мастеров. Здесь Пушкин сопоставляет с картинами фламандских жанристов свои произведения реалистического периода. (6) Морали (Maure Ali, т. е. мавр Али) – одесский знакомый Пушкина, родом из Египта. О нем рассказывали, что когда-то он пиратствовал и тем нажил состояние. Десятая глава Эта глава дошла до нас в форме отрывков и недоработанных черновиков. О намерении Пушкина продолжать «Евгения Онегина» мы знаем из воспоминаний М. В. Юзефовича о пребывании Пушкина на Кавказе в 1829 г. В этих воспоминаниях говорится: «Он объяснял нам довольно подробно всё, что входило в первоначальный его замысел, по которому, между прочим, Онегин должен был или погибнуть на Кавказе, или попасть в число декабристов». Это писано через 50 лет (в июле 1880 г.), и слово «или» следует понимать как указание на неотчетливость воспоминаний Юзефовича. Пушкин, возможно, рассказывал, что Онегин в результате событий 1825 г. попадает на Кавказ, где и погибает. В бумагах Пушкина сохранилась запись, относящаяся к 1830 г.: «19 октября сожжена Х песнь». Надо думать, что Пушкин сжег только часть главы, написанную к тому времени. На самом деле, прежде чем сжечь этот текст, он его зашифровал. Сделал он это потому, что не оставил намерения когда-нибудь вернуться к этой главе. В дневнике П. А. Вяземского под датой 19 декабря 1830 г. читаем: «Третьего дня был у нас Пушкин. Он много написал в деревне: привел в порядок и девятую главу „Онегина“. Ею и кончает; из десятой, предполагаемой, читал мне строфы о 1812 годе и следующих. Славная хроника». Далее Вяземский цитирует два стиха из этой главы: У вдохновенного Никиты, У осторожного Ильи. Последнее упоминание о десятой главе мы встречаем в письме А. И. Тургенева брату Николаю Ивановичу от 11 августа 1832 г.: «Александр Пушкин не мог издать одной части своего Онегина, где он описывает путешествие его по России, возмущение 1825 г. и упоминает, между прочим, и о тебе». После этого А. И. Тургенев цитирует шесть последних стихов строфы XV. |
| И от обратного это тоже доказано. Масса нестандартных постсоветских «осмыслений» Великой Отечественной где начались, там и закончились. Они не нашли ни своего места в культуре, ни отклика у зрителей и закончились провалом. Например, «Сволочи» (2006) и сериал «Штрафбат» (2004). Напомню, что в 2012 году карьера министра Мединского тоже началась с конфликтов вокруг антиисторических фильмов «Четыре дня в мае» и «Служу Советскому Союзу». Это всего шесть лет назад было. Нашему кино нужно было вернуться в нормальную систему ценностей. А в исторической тематике это система существует сама по себе, по определению. Как только стали выходить такие фильмы, зритель потянулся в кино. Можно сказать, что педалирование героико-исторической тематики, в том числе военной, позволило российскому кинематографу вернуться в хорошую творческую, смысловую, ремесленную и кассовую форму. Именно с фильмами о войне к нашему кино вернулся массовый зритель, в том числе и рублем. Фильмы о войне стали необходимым шагом - наведением смыслового, духовного контакта между зрителем и кинематографом. Я считаю, что у нашего кино это получилось. Прошлогодние рекордные кассовые сборы как раз об этом. Кадр из фильма «Битва за Севастополь» С.Мокрицкого/Источник изображения: YouTube Мы с вами обсуждаем фильмы о войне, но на самом деле фильмы о советских победах в космосе или в спорте - это тоже военное кино. Стилистически и по смыслу мало чем отличается. Сегодня, и это видно по кассе, верительные грамоты вручены, российский зритель признал российское кино годным. - Но Вы сами признаёте тем не менее, что слишком много фильмов о войне выходит в прокат. Значит ли это, что «мавр сделал свое дело» и фильмы о войне станут реже снимать? - Нет. В этом году уже вышло три фильма, и до конца года выйдет еще столько же как минимум. Зритель, может быть, и «перекормлен», но тема никуда не делась. Теперь, после возвращения военного кино на экраны и возвращения к нашему кино зрителя, начинается самое интересное - соревнование в качестве, творческий поиск, новаторство. Плавать научились - теперь пора и воду наливать. |
| Таких важных и очень развивающих знаний не могут дать естественные науки; и вот в чем, по всей вероятности, заключается причина того факта, замеченного и неверно истолкованного немецкими педагогами, защитниками классицизма, что ученики классических школ, по общему умственному развитию, стоят выше учеников специально- реальных школ“ 206 . В отношении классицизма, как системы общественного образования, вопрос должен быть не о сущности, а о методе и объеме преподавания. Успех или неуспех, благотворность или бесполезность этой системы должны зависеть от того, как, для чего и в какой мере изучаются классические языки и литературы. Но обсуждение этого вопроса не входит в нашу задачу. Коснувшись вопроса о классицизме и реализме, мы имели в виду только показать, что хотя реальное направление в образовании, на которое обыкновенно смотрят, как на противоположное классическому, имеет глубокие корни в истории и потребностях современной общественной жизни, но и классическое образование имеет свое законное право на существование и далеко не может считаться устаревшим направлением, так что ни одно добросовестное исследование касательно этой системы образования не может быть лишено современного интереса. Предпринимая специальное историческое исследование вопроса об отношении классического и христианского образования, мы надеемся поэтому, что не рискуем начать дело совершенно излишнее, несвоевременное или не соответствующее запросам современной науки и жизни. 2 Выдержка взята из сочинения Gaume’a: Le ver rongeur dans sociétés modernes ou le paganisme dans l’éducation. Paris. 1881, p. 69–70. 3 Unde, sanclissimi patres, exhortamini juvenes vestros, ul diligenlissime calholicorum doctorum discant traditiones et catholicae fidei ratines omni iutentionc apprehendere studeant. Nec tamen saecularium litterarum contemnenda est s. ientia, sed quasi fundamentum tenerae infantum aetati tradenta est grammatica aliaeqne philosophicae subtilitatis disciplinae, qualenus quibusdam sapientiae gradibus ad altissimum evangelicae perfectionis culmen ascepdere, valeant, et juxta annorum augmentum sapientiae quoque accrescant divitiae. Alcuini, Epist. 225 (Цит. у Landriot в соч. Le veritable esprit de l " Eglise en présence des nouveaux systèmes dans l " enseignemet des lettres. Paris. 1854, p. 186). 4 Кассиодор так определяет грамматику: Grammatica est peritia pulchre loquendi ex poetis illustribus oratoribusque collecta (De artibus ас disciplinis liberalium litterarum). Рабан Мавр дает такое определение грамматики: Grammatica est scientia interpretandi poetas atque historicos, et recte loquendi scribendique ratio (De institutioe clericorum, 1. Ill, с. 18). См. цит. соч, Landriot, p. 39, 188, appendice, p. 77. Daniel. Des études classiques dans la société chrétienne. Paris. 1853, p. 126. |
| 1907. С. 204). В святоотеческий период известно только одно сочинение - блж. Феодорита Кирского (1-я пол. V в.), посвященное специально П. наряду с Книгами Царств (Beati Theodoreti de quaestionibus ambiguis in Libros Regnorum et Paralipomenon//PG. 80. Col. 527-858), при этом он обсуждает лишь нек-рые, по его мнению, наиболее трудные для понимания места из этих книг (Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I-VIII веков. Ветхий Завет. Т. 5. Тверь, 2011. C. XIII, XV). В позднейшем лат. переводе сохранились также катены Прокопия Газского (нач. VI в.) ( Procopius Gazaeus. Commentarii in Paralipomena//PG. 87. Col. 1201-1220), состоящие из толкований др. писателей, в основном блж. Феодорита. Зап. раннесредневек. комментарии на т. н. Еврейские вопросы на книги Царств и Паралипоменон (Quaestiones Hebraicae in libros Regum et Paralipomenon//PL. 23. Col. 1391-1470; по Хроникам см.: Col. 1431-1470) были составлены в нач. IX в. неизвестным автором, но приписаны в XI в. блж. Иерониму Стридонскому ( Willi. 1972. S. 19; Kalimi. 1990. Р. 42). В это же время или чуть позднее свой комментарий на П. написал Рабан Мавр (780-856) ( Rabanus Maurus. Commentaria in libros duos Paralipomenon//PL. 109. Col. 279-540). Поскольку основное содержание П. совпадает с содержанием Книг Царств, подробнее об интерпретации этих книг в раннехрист. письменности и в трудах экзегетов Др. Церкви см. в ст. Царств Книги . Лит.: Eichhorn J. G. Einleitung ins AT. Lpz., 1780-1783; Wette W. M. L., de. Kritischer Versuch über die Glaubwürdigkeit der Bücher der Chronik mit Hinsicht auf die Geschichte der Mosaischen Bücher und Gesetzgebung: Ein Nachtrag zu den Väterschen Untersuchungen über den Pentateuch . Halle, 1806; Gramberg C. P. W. Die Chronik nach ihrem geschichtlichen Charakter und ihrer Glaubwürdigkeit. Halle, 1823; Zunz L. Die gottesdienstlichen Vorträge der Juden historisch entwickelt: Ein Beitrag zur Altertumskunde und biblischen Kritik, zur Literatur- und Religionsgeschichte. B., 1832. Hildesheim, 1966r. |
|
|
