| А я, дурья голова, ее еще защищала и рассказала о моем разговоре с Саррой Абрамовной. Как-то Ирма Мельман принесла целый сборник антирелигиозной поэзии, одно стихотворение глупее и пошлее другого. Трудно даже сказать, какое из них можно считать самым глупым. Набирая овсяный отвар в котелок для поросят, страдающих поносом, я невольно прислушалась к чтению Ирмы Мельман. — Не правда ли, Фрося, это стихотворение очень остроумно, даже лучше других! Не так ли? — Не удивляюсь, что поэт, если уж его Бог обидел, мог такую ерунду написать. Очевидно, на лучшее он не способен. Впрочем, для чтения такой пошлятины лучшего места, чем свинарник, и не найти… — Но в этом сборнике есть и стихи Маяковского! — Очень жаль, если так… Я считала Маяковского если и не поэтом, то все же хоть умным человеком. Такая халтура не делает ему чести. Ох и радовалась, должно быть, Ирма Мельман! Теперь у нее в руках было оружие, при помощи которого она могла открыть себе путь к утраченному раю, который, положим, здорово был похож на ад — тогда, когда я начала приводить его в порядок. Мавр сделал свое дело — мавра нужно убрать Я не подозревала, что скоро, очень скоро верну визит навестившему меня начальнику 3-го отдела, того самого учреждения, над входом в который вполне уместна надпись, увиденная Данте над входом в Ад: «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate!» . Его присутствие я скорее почувствовала, чем увидела. Вернее, почувствовала взгляд, но, заметив мельком красный околыш, еще ниже склонилась над свиньей, которую мыла из шланга, растирая щеткой. Свинья от удовольствия похрюкивала, что дало мне возможность «не обратить внимания» на покашливание, но когда я услышала свою фамилию, то выпрямилась, отключив воду, и посмотрела на того, кто явно хотел лучше ко мне присмотреться. — Вот это, я понимаю, работа! — сказал он одобрительно, хотя глаза смотрели холодно. — За такую работу можно и освободить досрочно. — А меня не за плохую работу посадили! — сказала я, вновь пуская струю воды на спину своей питомицы. |
| В талмуде замечено, что «книгу Есфири написала Великая Синагога» (Baba Batra. 15a). Таково было отношение к ней палестинских Иудеев. Согласно ей они праздновали «день Мардохея» ( 2Мак.15:36 ; Флавий.Древн.11,6,13). Почитали ее, несомненно, и александрийские Иудеи и рано перевели на греческий язык и перенесли в Александрию ( Есф.10:3 – неканоническое добавление). В более позднюю, уже христианскую эпоху возникают среди Иудеев сомнения в ее каноничности и споры против празднования Пурима (Meg. 7, 70,4. Sanh. 100. Woque. Hist. de la Bible. 71p.). Еще позднее Абен-Езра возражал против ее каноничности, потому что в ней не употребляется имя Божие (Woque. 1. С. 69р.). Но эти частные мнения не могли поколебать общесинагогального предания, и книга Есфири всегда составляла неизменную часть еврейского канона. В христианском каноне книга Есфири также всегда составляла неизменную часть. Правда, в новозаветных книгах ясных цитат из нее не находят, в эклоге Мелитона также нет ее, но во многих других исчислениях, начиная с 85-го апостольского правила, она существует 155 и принята в канон, как греко-восточной православной церкви, так и западной католической церкви и протестантских общин. Толковательная литература на книгу Есфири за отеческий период отсутствовала. Впервые объяснением ее на западе занялись Рабан Мавр (М.109т.) и Валафрид Страбон (М.113т.). В новое время ценны экзегетические труды на эту книгу: Calmberg. Lib. Estherae illustrates. 1857. Cassel. D.B. Esther. 1878. Haley. T.B. of Esther. 1885. Oetti (Sstrack u. Zockler. 8t.) 1889. Schola. Com. ub. Esther. 1892. Wildeboer. 1898. Siegfried. 1901. Последние два труда рационалистического характера. В русской литературе экзегетических монографий нет. Есть лишь критико-текстуальная: Рождественский. Книга Есфири в текстах: еврейском, греческом, древне-латинском и славянском. Спб. 1885. Есть также пояснение некоторых мест в вышеупомянутых трудах Властова и проф. Лопухина. Третий отдел. Учительные книги Учительными книгами называются ветхозаветные писания, по преимуществу излагающие ветхозаветное учение в догматических и моральных вопросах. |
| принес корпус исторических и агиографических сочинений, посвященных Монте-Кассино. Самым ранним из них стал обширный картулярий мон-ря (изд.: Registrum. 2015), составленный ок. 1131-1133 гг. при участии большой группы др. монахов (в кодексе с картулярием и в свитке с подготовительными материалами нет записей почерком П. Д.). Он указывал, что составил лишь предисловие к сборнику, и сообщал, что первоначально аббат Сениорект поручил ему собрать только копии привилегий пап Римских, но позднее по совету Роберта, князя Капуи (1127-1135, 1137, 1155-1156), распорядился добавить и копии привилегий светских правителей и дарений частных лиц. В предисловии П. Д. заявил, что сборник будет состоять из 6 разделов: привилегии, предписания (praeceptae), дарения (oblationes), а также акты - о передаче в аренду (libelli), об отказе от прав (renuncia) и о присяге (sacramenta). В действительности был реализован лишь план относительно первых 3 разделов, неск. актов об отказе от прав были включены в число дарений, а документов о передаче в аренду и о присяге в сборнике нет ( Chastang. 2009. P. 120). Всего в картулярий включено ок. 600 документов, значительная их часть представляет собой подделки, составленные гл. обр. П. Д. (для нек-рых из них он сфабриковал также предполагаемые «оригиналы» на отдельных листах пергамента с печатями; сохр. в монастырских архивах). Среди фальшивок выделяется неск. комплексов «документов»: о сицилийских владениях Монте-Кассино, начиная с грамоты, якобы данной св. Бенедикту (см. Венедикт Нурсийский ) отцом св. Плацида, патрицием Тертуллом; о дарениях лангобардского кор. Дезидерия (756-774), имп. Карла Великого (800-814) и имп. Генриха II (1014-1024). Весной 1133 г., когда работа над основной частью картулярия была уже завершена, в Монте-Кассино прибыл Дрогон, аббат мон-ря Гланфёй в Анжу (на месте совр. сел. Ле-Турей, деп. Мен и Луара). Основателем этого мон-ря с IX в. считался св. Мавр , ученик св. Бенедикта. По-видимому, Дрогон рассчитывал на то, что, укрепив связи с Монте-Кассино, он добьется независимости от епископов Анже. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > О развитии демократии в России-2 В предчувствии царя 16.03.2010 2353 Время на чтение 21 минут А царь же наш будет очень светлым, сильным, талантливым человеком, правящий с любовию и мудростью. Иеросхимонах Рафаил (Берестов) Афон, 2010 г. Десять лет назад мне приходилось писать «О развитии демократии в России...»; статья была напечатана в журнале Православная беседа и помещена на некоторых сайтах патриотической ориентации/1/. Там делалась попытка предсказания, к чему может привести безудержная демократизация России и на примере США показать, каковы скрытые цели этого процесса, представляемого российскими средствами массовой информации (СМИ) как признак безусловно положительного соучастия российского общества в общечеловеческом прогрессе. Некоторые идеи, высказанные тогда, нашли продолжение в ставших знаменитыми публикациях. Так, задолго до появления знаковой книги «Проект России» (ПР), мы писали, что всякая «демократическая» революция в первую очередь направлена против национальной идеологии (религии) и против гаранта или хранителя этой идеологии - аристократии (национальной элиты), но, правда, в отличие от авторов ПР, нам и в голову не пришло, что спасение Руси надо начинать с воссоздания аристократии, кристаллизовав её из российского олигархата. Ничего тогда не зная о предсказании проф. И. Н. Панарина/2/, сделанном в 1998 году, о вероятном распаде США, мы писали, что «как только НАТО сможет беспрепятственно играть роль мирового жандарма, а ООН - мирового правительства, им не нужны будут сильные независимые государства - такие, как, например, США», а «когда «мавр» сделает свое дело, он должен будет уйти. И тогда США постигнет участь Советского Союза, развалившегося на «банановые республики»». Разразившийся мировой финансовый кризис делает эти, казавшиеся 10 лет назад фантастическими, предположения как никогда реальными. В конце статьи предлагались ответы на сакраментальные русские вопросы - «Кто виноват?» и «Что делать?»: «В первую очередь виновата русская интеллигенция, позволившая увлечь себя звонкими и пустыми фразами и оторвать от Православия - корня, соками которого она взращена. На второй вопрос мы давно знаем ответ: работать. В первую очередь - над собой, над тем, чтобы вернуть русский народ к животворящему источнику - вере Христовой. И в этой трудной борьбе нам никто не сможет помочь». Несмотря на мрачные прогнозы 10-летней давности, небывалое усиление роли Русской Православной Церкви, ставшей в результате воссоединения с РПЦЗ глобальным мировым фактором, усиление патриатизма правящей элиты показывают, что у нас все-таки есть шанс на спасение. |
| 2. Также, когда говорит скиф или фракиянин, я не могу понимать его, а другой – языка другого. У неба же, дня и ночи – не то, но голос их таков, что он слышен, понятен и ясен для всякого языка, всякого наречия, всякого народа. Потому пророк, сказав, что «день дню изливает слово, и ночь ночи возвещает знание», прибавил: «нет наречий и языков, где не слышны были бы голоса их». Смысл этих слов следующий: такое имеют наречие, такой имеют голос день, ночь, небо и все твари, что всем языкам, всем народам понятен голос их. «Нет наречий», говорит, т.е. нет народа, нет языка, где бы не слышен был голос неба; но и скиф, и фракиянин, и мавр, и индиец, и савромат, и всякое наречие, всякий язык, всякий народ может понимать этот голос. Как и каким образом? Теперь выслушай это, чтобы тебе узнать, как небо говорит молча. Когда ты увидишь эту красоту, величие, положение, постоянство, блеск, и, размыслив о всем этом в самом себе, прославишь Создателя, восхвалишь Творца, тогда небо издало голос и вознесло славу Богу посредством твоего языка. Таков смысл слов: «Небеса поведают о славе Божией». Как и каким образом? Располагая зрителя красотой своего блеска – удивляться Создателю. Когда ты, увидев такое создание, скажешь: слава Тебе, Боже, какое великое тело Ты создал и поставил в средине! – тогда небеса воздали эту славу, пользуясь твоим языком и возбуждая удивление посредством зрения. Так они молча возносят славу Богу и этот голос слышат все. Так как не посредством слуха можно познавать это, а посредством зрения и созерцания, зрение же у всех одно, хотя язык и различный, то и варвар, и скифы, и фракияне, и мавры, и индийцы слышат этот голос, т.е., взирая на такое чудо, поражаясь красотой, блеском, величием и всем прочим, что есть на небе, возносят славу Создателю, если они здраво мыслят. То же надобно сказать и о дне, и о ночи. Как небо, возбуждая в зрителе удивление своей красотой, положением, величием, блеском, постоянством времени, пользой, деятельностью и всем прочим, располагает его прославлять Спасителя, так и ночь и день. |
| 473 Рабан Мавр. О воспитании клириков. XVII//Каролингская эпоха. Из истории Западной Европы в раннее Средневековье. Сб. документов. Казань, 2002. С. 238. 477 См., например: Morse R. Truth and Convention in the Middle Ages: Rhetoric, Representation, and Reality. Camb., 1991; The Uses of the Past in Early Middle Ages/Ed. by Y. Hen, M. Innes. Camb., 2000; Арнаутова Ю.Е. Образ истории и историческое сознание в латинской историографии Х – XIII веков//Историческая память: историческая культура Европы до начала Нового времени/Под ред. Л.П. Репиной. М., 2006; Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. История: миф, время, загадка. М., 1994. 478 Характерно, что средневековую вымышленную историю было затруднительно фальсифицировать, «поскольку не существовало внешних критериев для верификации, кроме памяти и суждения, или даже предпочтения отдельного читателя». Morse R. Op. cit. Р. 86. 480 Подробнее о дискуссии вокруг этих слов Беды см.: Jones C.W. Bede as Early Medieval Historian//Mediaevalia et Humanistica, 4. 1946. Pp. 26–36. Ray R. Bede’s Vera Lex Historiae//Speculum, 55. 1980. Pp.1–21. 484 НЕ. Praefatio. Когда этот фрагмент, свидетельствующий о тщательности работы Беды и его приверженности к выверенному знанию, прочитывался в научном контексте XIX-XX в., то на «достоверность» Беды часто проецировалась «точность» в ее современном значении. 485 ЦИ. Предисловие. Разнообразные источники, перечисленные Бедой, происходили из англо-саксонских земель. Для исследователей остается не вполне ясным вопрос о том, имел ли Беда доступ к текстам ирландского или бриттского происхождения. О возможном знакомстве Беды с документами из Ионы см.: Duncan А.А.М. Bede, Iona and the Picts//The Writing of History in the Middle Ages: Essays presented to R.W. Southern/Ed. R.H.C. Davis, J.M. Wallace-Hadrill. Oxf., 1981. Pp. 1–42. 488 См.: Meyvaert Р. Bede " s Text of «Libellus Responsionum»//England before the Conquest/Ed. P. Clemoes. Camb., 1971. P. 15. 489 Этот, преимущественно духовный смысл, который Беда вкладывал в образы королей, не помешал исследователям ставить вопросы о «реальности» королевской власти у англо-саксов и ее «репрезентации» в «Церковной истории». См., например: Diesner H.J. Fragen Der Macht- Und Herrshaftsstruktur Bei Beda. Mainz, 1981; Higham N.J. An English Empire: Bede and the Early Anglo-Saxon Kings. Manchester, 1995; Chaney W.A. The Cult of Kingship in Anglo-Saxon England: the Transition from Paganism to Christianity. Manchester, 1970; Abels R.P. Lordship and Military Obligation in Anglo-Saxon England. Berkeley, 1988. |
| 991 Феофан называет Льва фракийцем по происхождению, т. е. обобщает термин Малалы. Более близкий по времени писатель, Кандид Исавр, называет родиной Льва «Дакию в Иллирике». Дакия как провинция была выделена из Мезии и вошла в префектуру Иллирика. 993 В одной из позднейших обработок византийской истории, у Зонары, дело выставляется так: Аспар, как исповедовавший арианство, не мог выставить свою кандидатуру; но, выдвигая Льва, он заручился от него обещанием сделать своим преемником одного из его сыновей. События правления Льва в их последовательности позволяют признать это утверждение позднейшей комбинацией и общим осмыслением фактов, а не историческим событием. К такому же выводу пришел другим путем проф. С. П. Шестаков в исследовании Кандид Исаврский (Летопись И. Ф. Общества при Новорос. унив. IV 144). 994 Полное имя Аспара – Flavius Ardaburius Aspar –сохранилось на серебряном щите. Corp. Inscr. Latin. XI 2637. 998 Кампидуктор, как писали и, очевидно, выговаривали в то время, есть латинский термин campidoctor. Так назывался офицер, руководивший муштровкой солдат и сообщавший людям военную выправку. Когда во время осады Амиды персами два галльских полка выказали в одной вылазке чудеса храбрости и самообладания, то имп. Констанций, после взятия города персами, приказал поставить в Эдессе статуи их кампидукторов в боевом вооружении. Амм. Марц. 1, 261 (19, 6, 12). – Daremberg el Saglio. Diet, des ant. I, 2, 884. 999 Аммиан Марцеллин в изложении о провозглашении Юлиана в Галлии – 2, 15 (20, 4, 15) – рассказывает, что солдаты хотели возложить на его голову одно из золотых украшений его жены, но он это отверг. Стали искать конскую фалару, но гастат Мавр сорвал свою шейную цепь и возложил ее на голову Юлиану. В таком виде его подняли на щите. – Так как в церемонии возведения Льва возложение шейной цепи на голову есть часть обряда, то, вероятно, это германский обычай, как и поднятие на щите провозглашаемого властителя. Аммиан не знал этого и изложил дело неточно. 1000 Черепахой, testudo, назывался тесный строй человека к человеку, причем воины поднимали щиты кверху и сближали их между собой. |
| Тут мисс Нипер испустила страшное мычание, якобы исходившее от добросовестного домового из породы быков, стремившегося исполнить возложенную на него суровую обязанность. Затем ради дальнейшего успокоения своей юной питомицы она накрыла ее с головой одеялом и сердито хлопнула несколько раз по подушке, после чего скрестила руки на груди, поджала губы и просидела весь вечер, глядя на огонь. Хотя о маленьком Поле и говорилось, на языке детской, что он «очень многое понимает для своего возраста», но он все это понимал так же мало, как и приготовления к своим крестинам, назначенным на послезавтра; а приготовлениями, касавшимися его собственного наряда, а также наряда его сестры и обеих нянек, занимались весьма энергически. С наступлением знаменательного утра он, казалось, вовсе не почувствовал его значения; напротив, был необычайно склонен ко сну и необычайно склонен обижаться на свою свиту, когда его одевали, чтобы вынести на воздух. Был серый осенний день с резким восточным ветром — день, соответствующий событию. Мистер Домби олицетворял собою ветер, сумрак и осень этих крестин. В ожидании гостей он стоял в своей библиотеке, суровый и холодный, как сама погода; а когда он смотрел из застекленной комнаты на деревья в садике, их бурые и желтые листья трепеща падали на землю, точно его взгляд нес им гибель. Уф! Какие это были мрачные, холодные комнаты; и, казалось, они надели траур, как и обитатели дома. У книг, аккуратно подобранных по росту и выстроенных в ряд, как солдаты в холодных, твердых, скользких мундирах, был такой вид, будто они выражали одну только мысль, а именно — мысль о ледяном холоде. Книжный шкаф, застекленный и запертый на ключ, не допускал никакой фамильярности. Бронзовый мистер Питт на шкафу, без малейших следов своего божественного происхождения, стерег недоступное сокровище, словно зачарованный мавр. Высившиеся по обеим сторонам шкафа пыльные урны, вырытые из древней могилы, проповедовали, как бы с двух кафедр, о разрушении и упадке; а зеркало над камином, отражая одновременно и мистера Домби и его портрет, казалось, преисполнено было меланхолическими размышлениями. |
| У меня не было сомнений, что именно он вывел нас на чекиста, выступавшего в роли американского корреспондента. Разве мог я представить, что с помощью этой хитроумной авантюры Лев Бубнов пытался обеспечить ему карьеру, не считаясь, разумеется, с нами — мы были для него просто средством, отработанным материалом, он нас глубоко и искренне презирал. В оправдание его можно, конечно, сказать, что он более трезво оценивал состав нашего «преступления», то есть понимал, что ничто серьезное нам не грозит. Хотя я не уверен, остановили бы его и более серьезные последствия. После того как я «раскололся», меня долго не беспокоили. А через месяц мне устроили очную ставку с человеком, внедренным в органы. Его звали Ростислав, — звали, потому что в живых его уже нет. Нас посадили друг против друга. Отче, я с трудом узнал его. Лицо его осунулось, стало серым, землистым. Следов избиений и пыток я не заметил, но, видимо, в наше время в них уже нет необходимости. С помощью психотропных препаратов можно достичь более эффективных результатов. Во всяком случае, зрачки Ростислава показались мне неестественно расширенными, взгляд его был отрешенным, реакция замедленной. Но он сразу, с первого взгляда понял, что я его выдал. Смущенный, уничтоженный, я стал все отрицать. То есть я говорил, что знаю Ростислава, встречался с ним на заседаниях кружка, но потом он отошел от нас, и с тех пор я понятия не имею, где он и что с ним. Следователь не стал опровергать меня и предъявлять находившиеся у него на столе мои прежние показания, он только криво усмехнулся. Мои показания уже не имели сколько-нибудь важного значения. Мавр сделал свое дело. Я вывел их на Ростислава — остальное было делом техники. Они обложили его со всех сторон. Сотни, а может быть, и тысячи людей, оснащенных самыми изощренными средствами наблюдения, готовили западню. Избежать ее было невозможно. Ростислав был полностью изобличен. Наша очная ставка, предусмотренная бюрократическими процедурами, имела чисто формальный характер. Итак, следователь не стал опровергать меня, но его кривая усмешка запала мне в душу. |
| В смысле характеристики деятельности Кувера в нашем сказании есть достаточно яркий материал, но, как сказано выше, лишенный хронологической почвы и систематичности. Автор несколько раз указывает на то, что князья окружавших Солунь славянских племен приняли греческую культуру, усвоили себе греческую одежду и язык: таков был князь ринхинов Первунд , таков Мавр, лицо, приближенное к Куверу и обладавшее знанием как греческого, так славянского и болгарского языков , но не сообщает ничего подобного о Кувере, хотя этот последний еще больше был проникнут греческим образованием, чем первые. Есть лишь одна сторона, на которой сближается наш автор с епископом Иоанном из Никиу, именно оба они одинаково объясняют успехи Кувера в борьбе с соседями тем, что в пользу их были христианская вера и святое крещение. Переходим снова к сказанию о чудесах. Наиболее оригинальным и совсем не затронутым другими источниками известием следует признать то, что после одержанных над аварами побед Кувер со своим народом перешел Дунай и завладел Керамисиевым станом в греческой стране, откуда начал угрожать разным городам империи, между прочим Солуни и царственному городу Константинополю. Как объяснить этот любопытный факт? И прежде всего что разуметь под топографическим термином Керамисиев лагерь? Прежде всего нельзя не отметить то наблюдение, что у писателя неодинаково пишется этот термин, что дает основание предполагать, что он и для самого писателя был не столь обычным, т. е. что это не греческий, а иностранный и, может быть, болгарский термин. Что место военного расположения, стоянка или лагерь древних болгар, имело название κμπος на официальном языке, это прекрасно засвидетельствовано надписью Омортага , где так названо расположение болгарского стана в Плиске со столицей хана и его двором: εις της Πλσκας τον κμπον μνοντα. Как до сих пор не может быть разъяснено, какому языку принадлежит слово Πλσκα или Плиска, так и по отношению к термину Κεραμσιος нам не следует крепко держаться за латинский и греческий язык, для которого термин вполне чужд. |
|
|
