| Итак, не смущайтесь ничем, когда приступаете к молитве; молитесь, когда и не чувствуете усердия к молитве; молитесь, когда и не чувствуете за собой много грехов; молитесь лишь неослабно, – и ваша молитва много будет значить пред Богом. Аминь. 3. Как надо молиться Прежде всего, должно молиться Богу с величайшим смирением, потому что мы, слабые создания, часто весьма грешные, возносим в молитве сердца наши ко Всемогущему Владыке вселенной, ко Всесвятейшему Богу. Должно также молиться со вниманием, думать о том, что говоришь, не обращать головы в ту и другую сторону, чтобы видеть, что делается около нас; не спешить в чтении молитвы, чтобы поскорее кончить; или не должно молитву почитать делом обыкновенным, не требующим размышления, но всякий раз, как мы молимся, надобно приготовить себя к тому, чтобы обратить внимание на слова произносимые нашими устами. Испрашивание у Бога Его милостей есть немаловажная просьба. «Как же нам надеяться, что Он услышит нас, говорит один святой Угодник Божий, если мы сами себя не слышим?» Справедливо, что трудно думать долго об одном и том же. Бог это знает, – и Его снисходительное милосердие простит вам, если вы в молитве увлечетесь мыслью к иному предмету: старайтесь только сами скорее отклонить душу от мыслей посторонних. Чего мы прежде всего должны просить у Господа? Прежде всего, надо просить мудрости духовной, которая, просвещая ум наш светом веры и сердце страхом Божиим, есть первое и наилучшее из всех благ. Мы можем потом просить для тех, кого мы любим и для себя здоровья, счастья и чистых удовольствий. Бог , конечно, это дозволяет; но, прося у Него всего этого, мы должны покоряться Его святой воле, если бы и не исполнились наши прошения: Он лучше нас знает, что для нас полезно. 4. Великопостная молитва (Стих. А.Пушкина) Владыко дней моих! Дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей; Но дай мне зреть мои, о Боже! прегрешенья. Да брат мой от меня не примет осужденья, И дух смирения, терпения, любви |
| Надобно помнить: а) что грешники будут удалены от Бога навсегда, т. е. навсегда лишатся этого высочайшего Блага, в котором одном только могли бы найти полное удовлетворение всех потребностей своей души, созданной по образу Божию; б) что они будут отвержены своим Отцом, своим Спасителем, который заботился о них с такою бесконечною любовию, излил на них столько милостей, и уже никогда не удостоятся узреть светлого лика Его, никогда не внидут в радость Господа своего; в) что не развлекаемые более ни миром, ни плотию, которые в настоящей жизни заставляли их постоянно забываться, они тем сильнее будут чувствовать томительную жажду души своей, по естеству стремящейся к Богу, – жажду ничем не удовлетворяемую. Тогда настанет для несчастных смерть вторая ( Апок. 20, 14 ), смерть лютейшая в вечном удалении от Источника жизни. 2) О том, что грешники будут лишены всех благ царствия небесного, которых удостоятся праведники. Сам Спаситель засвидетельствовал, что тогда, как мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом в царствии небеснем, недостойные сынове царствия изгнами будут во тьму кромешнюю ( Матф. 8, 11. 12 ; снес. 22, 13), и, находясь в муках, будут зреть Авраама издалеча и праведников на лоне его ( Лук. 16, 23 ). «Это лишение благ, рассуждает св. Златоуст, причинит такую муку, такую скорбь и тесноту, что если бы и никакая казнь не ожидала согрешающих здесь, то оно само по себе сильнее геенских мук может растерзать и возмутить наши души " … И далее: «многие безрассудные желают только избавиться геенны: но я считаю гораздо мучительнейшим геенны наказанием не быть в оной славе; и тому, кто лишился ее, думаю, плакать должно не столько о геенских мучениях, сколько о лишении небесных благ; ибо это одно есть жесточайшее из всех наказание 2053 . «Знаю, что многие ужасаются только одной геенны; но я думаю, что лишение оной славы есть мучение жесточайшее, нежели геенна» 2054 . 3) О месте, куда удалены будут грешники, и об их сообществе. Место это называется то бездною, страшною и для самих демонов ( Лук. 8, 31 ), то адом ( Лук. 16, 22 ), или землею тмы вечныя, идеже несть света ( Иов. 10, 22 ), то геенною огненною ( Матф. 5, 22. 28 ), пещию огненною (- 13, 60), езером огненным и жупельным ( Апок. 19, 20; 20, 14; 21, 8 ). И в таком-то месте грешники, в продолжение целой вечности, не будут видеть вокруг себя никого, кроме отверженных духов злобы, бывших главною причиною их погибели ( Матф. 26, 41 ). «Кто на земле грешил, говорит св. Ефрем Сирин , и оскорблял Бога, и скрывал дела свои, тот будет ввержен во тму кромешнюю, где нет ни луча света. Кто таил в сердце своем лукавство, и в уме своем зависть, того сокроет страшная глубина, полная огня и жупела. Кто предавался гневу и не допускал в сердце свое любви, даже до ненависти к ближнему, тот предан будет на жестокое мучение аггелам» 2055 . |
| Но если близок Он к верующим во всех церковных службах и молитвенных собраниях, то еще ближе Он к ним в Божественной литургии. Там Он присутствует одной Своей благодатью, а здесь Пречистым Телом и Кровию Своею, и не только присутствует, но и питает ими верующих, как мать питает младенца своим молоком. Можно ли вообразить большую к нам близость нашего Спасителя? Столь высокой близости, являемой нам, во время земной жизни Спасителя до самого установления Тайной Вечери, последовавшей накануне Его крестной смерти, не сподоблялись самовидцы и непосредственные Его слушатели. Они имели счастие зреть Его Лицо, слушать из Его уст слова жизни и спасения; но Его Пречистая Кровь еще не текла в их жилах, и его Пречистое Тело еще не входило в их Плоть, не оживотворяло и не освящало их души, тогда как этих благ сподобляются все, которые с младенчества приемлют Христа в Его Теле и Крови, священнодействуемых в литургии. Те, которые своими ушами внимали Христу, слышали и учение Его о Таинстве Тела и Крови Его, – Христос говорил им: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем ( Ин. 6, 56 ). Но иное дело слышать обетование Христово и иное видеть исполнение его на себе. Как блаженны те, к которым столь близок Господь Иисус Христос в Своих Тайнах, совершаемых за литургией! Но Тело и Кровь Христовы, священнодействуемые на литургии, составляют не только Таинственную пищу и питие, но вместе с тем и жертву за нас. Христос принес за нас жертву на Кресте, и эта жертва, однократно принесенная, простирает свою спасительную силу на все времена. Христос одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых ( Евр. 10, 14 ). Но для того, чтобы каждый из нас мог усвоить плоды искупительной крестной жертвы, Божественный Искупитель благоволит ежедневно являться среди нас, в священных храмах, в качестве Бескровной жертвы, которая имеет такую же силу перед Богом Отцом, как и жертва крестная. Как на Кресте Он исходатайствовал нам прощение грехов, помилование и освящение, так и теперь, возлежа на святых престолах в Своем Пречистом Теле и Крови, Он в силу Своей крестной смерти продолжает ходатайствовать за нас перед Богом Отцом. |
| Словно идешь, идешь – по инерции, по привычке, не очень задумываясь даже куда, и вдруг останавливаешься как вкопанный: «Где я, куда попал?» Как сразу всё переоценивается, переосмысляется, встает на свои (именно что на свои) места! Сразу становится понятно, что важно, а что нет, что решительно необходимо и от чего нужно незамедлительно отказаться, отбросить от себя прочь. Появляется удивительная ясность, четкость, контрастность видения жизни в целом и отдельных, но существенных ее деталей. Точно кто-то в тебе настройки поменял. Кто-то… Правда, это – и милость Божия, и посещение, и дар. Но дар нельзя запрограммировать, получить в назначенное время, он всегда неожидан, нечаян – по самой природе своей. И можно ли потому рассчитывать, надеяться на него, на то, что его посредством удастся что-то изменить в себе или даже – себя? Вряд ли… Так что же тогда? А тогда… Тогда нужно вспомнить о дарах, бывших прежде; с благодарностью и вниманием отнестись к ним. Вспомнить, как выводил нас Господь из смертной сени нечувствия и расслабления, и устремиться тем же путем. Да, безусловно: когда мысль, тронувшая наше сердце, послана Богом, она имеет совершенно иную, благодатную силу воздействия на нас. Но есть один «секрет», точнее – особенность устроения человеческого ума и души, о которой мы забываем или даже вовсе не знаем. Когда человек сознательно погружается в размышление о чем-либо важном, сосредотачивается на нем, то постепенно начинает это важное совершенно иначе видеть, ощущать. Наш ум, как говорят святые отцы, напоминает птицу, без конца перепархивающую с ветки на ветку, но если «привязать» его к чему-то, то он постепенно смирится, обретет возможность мыслить и зреть глубоко, а затем и сердцу передаст это чувствуемое и зримое. И Господь не замедлит помочь в этом угодном Ему труде, и то, что совершалось когда-то лишь туне, по благодати, совершится уже по нашему собственному произволению – душа оживет… Конечно, не только мысль о смерти способна так воздействовать на наше сердце. У каждого наверняка есть в этом смысле свой опыт, свои наблюдения. В нашей власти этот опыт использовать, «оживляющими средствами» занимать свой ум, будить от сна свое сердце. Опять же – тревожить, мучить себя. Работать над собой. Или не делать этого. Но самое главное – знать, что нет состояний, в которых мы и вправду были бы совершенно не властны над собой, из которых не могли бы выйти. Даже если речь идет о состоянии крайнего душевного расслабления. |
| В сознании нашей греховности – корень нашего исправления, начало поворота во всей нашей жизни. В самом деле, что значит сознать свою греховность? Это значит осознать, что жизнь моя не устроена, порочна, неблагополучна, неугодна Богу. Сознать свою греховность значит, в самом деле, увидеть начало, источник всех бед; неустройств и грехов в своей жизни. Увидеть, что причиной нашего недружелюбия, враждебности, нерасположения к другим является наша самость, чёрствость, грубость, невоспитанность, гордость. Как часто бывает, что из-за невоздержания нашего в языке вспыхивает ссора, из-за кичливости, гордости – обострение отношений, из-за мнительности и подозрительности – потеря внутренней связи друг с другом. Смолчи я в одном случае, стерпи – в другом, поступись своим самолюбием – в третьем, посочувствуй – в четвёртом – глядишь, и отношения с ближними не испортились бы, и жизнь была бы складнее, проще, страданий было бы меньше, и засилье грехов не ощущалось бы так остро. Братия и сестры! Привычки грешить приводит к тому, что мы часто не замечаем за собой свои грехи, или считаем их маловажным делом. «Все так делают, все так живут – значит, и меня спрашивать нечего» – так часто мы успокаиваем себя, продолжая грешить. А между тем никакой сделки с грехом не должно быть. Наоборот, надо научиться прямо и мужественно ставить вопрос о своей греховности в каждом отдельном случае. Для этого надо видеть в себе их, эти грехи. Вот почему в молитве Ефрема Сирина мы просим в Великом посту у Господа «зреть наши согрешения и не осуждать брата своего». Если мы привыкнем зреть, видеть в себе наши согрешения, то всегда, во всём будем винить только себя, как виновника всех осложнений и обострений в личной, семейной и общественной жизни. Признавая себя самого виновником в событиях своей жизни, мы уже не будем винить и осуждать своих близких. Братия и сестры! Когда мы встанем на путь самоосуждения всегда и во всём и тем самым на путь смирения, скромности и внутреннего очищения, тогда мы, как и апостол Нафанаил озаримся внутренним светом, обрящем в себе Бога, духовно узрим Его и пойдём за Ним. |
| Такая опасность подстерегает и православных христиан, если они совершают свои труды не ради соединения со Христом. Одержимость тщеславием, превозношением, высокомерием, самомнением, гордостью и другими неявными страстями намного страшнее, чем грубыми пороками. Неявные страсти менее заметны, и бороться с ними гораздо труднее. Легче бросить пить или воровать, чем превозноситься и уничижать других людей. Заражение неявными страстями — это вселение в душу новых бесов, злейших того, что жил в ней прежде. В «Душеполезных поучениях» аввы Дорофея есть рассказ о подвижнике, плененном гордостью настолько сильно, что его не касались такие «мелкие» страсти, как обидчивость, гневливость, мстительность и прочее. Этот монах выделялся среди братии своей невозмутимостью. Все обиды он сносил без тени раздражения, смущения или скорби. Но отвечая на вопрос игумена о причине его долготерпения, монах признался, что просто не обращает внимания на оскорбляющих его, ведь для него они – не люди, а лающие собаки. Настолько самонадеянно он мнил себя «очистившим» душу от страстей, а других – погруженными в их пучину. Священномученик Петр (Дамаскин) объяснял опасность самомнения и других неявных пороков именно тем, что это «скрытая погибель, потому что мы возвращаемся при них назад и не замечаем того». Страсти тайно вновь порабощают душу, испытавшую духовную свободу, если подвижник перестает бодрствовать – беспечно оставляет духовное делание (непрестанное предстояние Богу, всецелую обращенность к Нему) и не имеет смирения. Из этого, во-первых, следует необходимость положительного труда, того самого «творения блага», к которому призывает псалмопевец. Это благо не в том, чтобы кому-то подать копеечку, а в том, с каким намерением это совершается. Истинное благо для человека — это его соединение с Господом. Православные верующие борются со страстями не для того, чтобы стать хорошими, а потому что любой грех мешает нашему единству со Христом. Во-вторых, христианин должен иметь смирение перед Богом, видеть свое реальное состояние, а это тяжелее всего. В смирении человек не просто сопоставляет себя с Богом, признавая свою ничтожность перед Его величием и совершенством. Таким мнимым смирением преисполнена книга Фомы Кемпийского «Подражание Христу». В ней постоянно проводится мысль: «Бог велик, а я перед Ним — червь и прах». Реальное смирение — это видение собственной греховности. «Господи, дай мне зреть мои прегрешения», – обращаемся мы к Богу словами молитвы преподобного Ефрема Сирина в дни Великого поста. То, что Бог велик, а человек мал перед Ним, – это непреложная истина, которая не требует от нас внутренней работы. |
| Мы видим, как твердо, всем сердцем исповедует он эту веру. Он исповедует пророческое служение Господа, называя Его Учителем. И он исповедует Его Божественное служение и Божественную Его природу, называя Его Сыном Божиим. Если Он Сын Божий — Он Царь Израиля Божия, всех людей, призванных ко спасению. В ответ Христос тотчас открывает большее Нафанаилу: «Ты веруешь, потому что Я сказал, что видел тебя под смоковницей». Сердце Нафанаила было заранее приготовлено к восприятию истины, и Господь обещает ему бóльшую благодать в утверждении в истинной вере. «Больше этого увидишь», — говорит Христос. Бóльшие чудеса и чудо Воскресения. Кто хранит истинную веру, тому будут даны бóльшие удостоверения в ней. И каких бы откровений ни сподоблялись мы здесь на земле, у Господа всегда еще есть бóльшее для нашего просвещения и утешения. И Господь обращается ко всем, познавшим истинную веру: «Отныне будете видеть небо отверстым». «Истинно говорю вам», — возвещает Христос, придавая исключительный вес Своим словам, в полноте утверждая то, что несомненно истинно. Это торжественное возвещение Откровения Божия. Нафанаил исповедал Его Сыном Божиим и Царем Израилевым. Христос же Сам называет Себя Сыном Человеческим, являя Свое смирение и показывая Свое совершенное приобщение нашей судьбе. Господь говорит: «Отныне будете видеть небо отверстым, и ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому». Это исполнилось в многоразличном служении ангелов нашему Господу — до Креста Его и Воскресения. До Его Вознесения, когда Он завершил Свое спасительное служение роду человеческому, и небо открылось, чтобы принять Его, и ангелы Божии восходили и нисходили к Нему. Это дано было видеть апостолам. Это дано зреть всей апостольской Церкви. Это торжество мы празднуем в дни святой Пасхи. Всякий дар совершенный нисходит свыше. Христос — начало и конец, камень основания и краеугольный камень. Как говорит апостол Павел: «Все Им стоит» (Кол. 1, 17). И Церковь Божия, по слову преподобного Силуана, крепка святою мыслью и терпением. Вот ответ о значении чистоты нашего исповедания — Христос. Потому не будем никогда ничего просить у Бога, кроме Бога. И избавления от всего, что мешает быть с Богом. От всякого ложного мудрования о вере и от всякого греха. Все остальное приложится даром воскресшего Господа. |
| Затем Тот, Который взывал к толпам, воззвал лично к нему: «Следуй за Мной!» (Мф. 9: 9) – и Левий перестал быть сборщиком податей. Он стал учеником Христа и апостолом. Разве это не дар – начать все с чистого листа? Разве не дар – освободиться от рабства греху? Еще у него появилось новое имя – Матфей, то есть « дар Божий ». Разве это не дар – начать все с чистого листа? Разве не дар – освободиться от рабства греху, от всех этих неправедных стяжаний и неправильных целей? Разве это не дар – видеть Того, Кого желали видеть пророки и праведники? Разве не дар – быть вписанным в Небесную книгу? Новое имя помогало ему перестроиться – иметь надежду только на то, что исходит из руки Божией, а не человеческой. Признак искренней, состоявшейся веры – желание ею поделиться. В апостоле Матфее начинает зреть евангелист. Он устраивает пир, на который зовет знакомых мытарей. Просторный дом впервые наполнен. Главное блюдо – Хлеб Жизни Христос . «Вкусите, и увидите, как благ Господь» (Пс. 33: 9)! Пройдет время, и рукой, прежде считавшей монеты, апостол Матфей напишет первую книгу Нового Завета, в которой не забудет отметить, что один из двенадцати, последовавших за Иисусом, вначале следовал за мамоной, был презренным мытарем, но потом исцелился. Рейтинг: 9.6 Голосов: 518 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Н.А. 30 ноября 2015, 20:10 Располождение к добру – да, должно присутствовать, чтобы призвал Господь. Хотя людям оно может быть не открыто, один сердцеведец Господь знает. Но, наверно, важна ещё и сила благодатного посещения, и духовная вместимость человека. Поиск истины, полноты, постигаемой в сравнении. Другой будущий апостол – Симон Кананит – не благое ли дело затевал, намереваясь жениться? А вот тоже " встал и последовал за Ним " – ушёл с собственной (как гласит одна из версий Предания) свадьбы. Такова была сила вышеестественного призыва, и он её вместил, забыв всё земное. Слава Богу, спасающему нас. Алексей 30 ноября 2015, 12:18 А мне кажется Матфей был хорошим мытарем, и на берегу моря он на многое закрывал глаза и помогал рыбакам. Без залога добра Христос бы его не позвал, за ним была добрая слава. |
| Когда лодка пристала к берегу против Анувиевой обители, отцы вышли на берег. При этом Исаия произнес: – Господи, яви нам мужа, к которому мы направляемся, вышедшим нам навстречу и поведающим каждому из нас его сердечные тайны! Тогда отец Павел сказал им: – Господь открыл мне, что, по прошествии трех дней, Он возьмет к себе от мира авву Анувия. После этого они пошли от берега к монастырю и, когда немного отошли от реки, навстречу им вышел преподобный Анувий и, обратившись к ним с приветствием, сказал: – Благословен Господь, Который сподобил меня видеть вас ныне во плоти, подобному тому, как раньше я видел вас в духе. Радушно проводив их в свою келлию, он стал рассказывать каждому из них добрые дела их, никому кроме одного Бога неизвестные, – а именно, кто как подвизается в полном уединении, угождая своему Владыке – Христу Господу, и кто какую имеет благодать от Господа. После того авва Исаия сказал Анувию: – Так как и нам, честный отец, Господь открыл относительно тебя, что по истечении трех дней Он возьмет тебя от сей временной жизни, то умоляем тебя, расскажи также и о твоих пустынных трудах и подвигах, которыми ты угодил Богу. Не думай, что ты впадешь в тщеславие: ведь, удаляясь от сего мира, ты оставишь потомкам образ своей богоугодной жизни, дабы нашлись подражатели тебе. Тогда старец поведал им о себе следующее: – Я не помню, чтобы я сделал что-либо великое и славное. Вот что только сохранил я в памяти, по благодати Бога моего: с того времени, когда я исповедовал пред мучителями, во время бывшего на христиан гонения, имя нашего Спасителя, с моих уст не сошло ложного слова. Ибо, исповедовав однажды правду, я не захотел впоследствии вымолвить чего-нибудь ложного, и однажды возлюбив небесное, я не восхотел в остальное время любить что-либо земное. В том мне споспешествовала и милость Божия, ибо Господь даровал мне силу никогда не искать никаких земных благ. Святые ангелы приносили необходимую для меня пищу. А Господь мой ничего не утаил от меня из того, что совершается на земле. При этом сердце мое всегда было исполнено жажды общения с Ним. Стремясь всеми помыслами к Владыке Христу, Которого возлюбила душа моя, я, дабы всегда зреть Его душевными очами своими и наслаждаться созерцанием Его, – не засыпал ни днем, ни ночью. Постоянно вижу я также Ангела Божия, присутствующего при мне и показывающего всех миродержителей века сего. Свет ума моего никогда не угасал. – Всё, чего я просил у Господа, я получал немедленно. Многократно созерцал я предстоящие пред Богом лики ангельские; созерцал лики святых мучеников и исповедников, соборы иноков и всех святых, а наипаче тех, у которых не было иного занятия во время жизни на земле, как только в простоте сердца и веры всегда славить и благословлять Господа. Я видел также и сатану и аггелов его, преданных огню вечному. И снова, в противоположной от тех стороне видел праведников, наслаждающихся вечной радостью. |
| И как же удержать память об Иисусе, как научиться созерцать Христа, когда ты постоянно увлекаешься чем-то более удобным и не таким взыскательным? Слово «созерцать» одного корня с глаголом «зреть», то есть видеть. Но ведь я Его ни разу не видел, хотя и не раз встречал! Не значит ли это, что я должен создать некий зрительный образ Иисуса и научиться удерживать его в воображении, представлять Его благородное лицо и фигуру в голубом хитоне? Если так, то какой именно образ: иконный, скульптурный, заимствованный из гениальных картин Рафаэля? От чего мне оттолкнуться? Как бы ни был прекрасен и трогателен священный образ Спаса из Звенигорода, даже на это живое свидетельство художника-боговидца я не могу опереться. Иконописный подлинник Спасителя хорошо известен: длинные волосы до плеч, небольшая бородка, добрые глаза, синий плащ поверх бордовой рубашки. Но если бы этот портрет вы показали святому Антонию Великому или Иоанну Златоусту, они бы удивленно спросили: «Кто это?» Дело в том, что до VI, а может, и до VII века христиане не знали современного изображения Христа, того самого образа, который для нас настолько привычен, что даже люди далекие от религии без труда скажут, кто тут нарисован. «Спас» из Звенигородского полуфигурного деисусного чина. Андрей Рублёв У подвижников первого тысячелетия перед глазами было другое изображение Христа: образ Спаса-Эммануила – символическое изображение совсем юного паренька, безбородого и безусого, кроткого отрока, почти младенца. Христианская древность запомнила Христа Мальчиком. Икона Спаса-Эммануила – лицо Младенца, а маленькие дети похожи друг на друга. Эта младенческая вселикость скорее указывала не на реальный портрет, а на всечеловечность Христа, на то, о чем с восторгом писал апостол Павел: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе» (Гал 3:28). Как появился современный иконный лик Спасителя, существует множество исследований, их нетрудно найти. Важно другое. В созерцании Христа христиане древности никогда не опирались на зрительный образ. Более того, любое фантазирование и провокация воображения запрещались и считались опасной практикой. |
|
|
