| Самое главное заблуждение их состоит в учении о том, что антихрист уже явился в мир и царствует везде, особенно же в нашей православной Церкви, которая будто бы верует, покланяется и служит ему, как своему главе. Из этого учения они делают следующие выводы: воцарившись в Церкви, антихрист совершенно извратил в ней истинную веру и благочестие, истребил священство и осквернил таинства. Ничего святого в ней не осталось: под именем Иисуса она верует в иного бога, антихриста, в крещении молится духу лукавому, под видом четвероконечного креста почитает кумир антихриста, чада ее знаменают себя печатью антихриста, четверят Св. Троицу, – вообще содержат столько ересей, что превосходят всех прежде бывших еретиков, почему и могут быть приняты в общение не иначе, как через перекрещивание (отсюда название перекрещенцы). Царская власть – не только «последует», но и покровительствует «господствующей Церкви», она – пособница антихриста; а потому молиться за нее не следует. Большинство безпоповцев так и поступает; а где, по книгам положено молиться за царя, там они молятся за православных христиан, каковыми считают только себя. За неимением священников, церковные службы совершаются мирянами – наставниками или наставницами, которые получают благословение на это от своих наставников, таких же простецов, как и сами. Каждая служба у них начинается и оканчивается семипоклонным началом; все, что полагается произносить и совершать во время богослужения священнику, пропускается. Из таинств – миропомазание, священство и елеосвящение считаются не «нужно потребными» и не совершаются; брак одни из безпоповцев также не считают необходимым и не совершают, а другие предоставляют совершение его наставникам; крещение и исповедь, хотя совершаются у всех безпоповцев, но незаконно: первое – потому, что совершить крещение мирянину можно только в случае крайней нужды, а случаи исключительные в обдержность не приемлются: «несть закон церкви скудное» (Матф. правильн. сост. 2, гл. 3, л. 102), а вторая – потому, что не дает разрешения грехов. Таинство причащения безпоповцы пытаются заменить причащением духовным, каким-то огнепальным желанием, и говорят: «у нас причастия св. тайн и нет, и есть, –нет видимого, но есть невидимое, именно желание причастия св. тайн». Но невозможно и представить, чтобы Тела и Крови Христовых – предметов вещественных, – можно было причащаться как-то духовно, невидимо. Так. обр. у безпоповцев нет ни священства, ни таинств. Беглопоповцы |
| 697 «Службоначальное Священноустановление» – божественное установление и составление порядка наших священных таинств, получившее начало от Бога через апостолов, совершителей этих благ. Ведь божественный апостол Павел называет посвященных совершенными, говоря: «Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить». Маргиналий: «Совершенноначальное священноустановление» здесь понимай как небесную иерархию. 698 Заметь, что впереди он раскрывает, о каких говорит «образах и сочетаниях форм», то есть изображениях. 699 Заметь, что он называет сотворенными здешние мистические предания, каковые раскрывает в трактате «О церковной иерархии». Но это надо понимать подобающим Богу образом. С «формами» свяжи «творения», а с «сочетаниями» – «простые и невообразимые». 700 «Вещественным руководством» он называет возведение посредством того, что говорится о вещественном, к мысли о том, что выше чувств. «Видимыми же красотами» называет украшения священных храмов, а «чинами порядков» – степени священников. 701 Заметь, что видимые красоты суть образы невидимых порядков, как показывает и апостол в (Послании) к евреям, рассматривая то, что касается скинии и Моисея, слышащего: «Сделай все по образу, показанному тебе на горе». 702 Чтение божественнейших Писаний есть научение посредством видимого и материального более широкому. 703 «Свойства» суть то, что там упорядочивает божественное. (Вообще) же свойство есть устойчивое качество. А здесь церковные чины изображают тамошние свойства, с плотью не связанные. Свойства ведь – бесплотных. 704 Следует заметить, что совершаемое у нас, людей, священническое тайноводство есть подражание небесной иерархии. 705 «Священнописанными сложениями Речений» он называет слова, священно сложенные о них в Писаниях. 707 Ничто этим блаженным не названо как придется, но (все) – с большим знанием и подлинно, с благочестием. Поскольку же он говорил, что священный порядок осуществляется – чтобы быть нам доступным – с помощью материальных символов, (словесных) распространений и творений, являясь отпечатком и подражанием ангельского священного устроения, он по справедливости назвал вершиной свойственное им явление священного. Знающие дело ученые обыкновенно называют вершиной чистейшее в каждой сущности, к каковому сущность близко, то есть непосредственно, примыкает. Так, скажем, вершина души – ее чистейший ум, а вершина любви – пламенное желание высочайшего и божественнейшего; и у нашей иерархии и тайноводительного устроения вершина – ее «чистейшее», из которого она началась и которое стремится к близости с нематериальностью. Чистейший же у нас символ – вершина неизображаемых, простых и бесплотных таинств, примыкая к каковой, иерархия восходит, словно к высшему являющему священное у людей, и возводит посредством образов к чистым созерцаниям умопостигаемого совершенства, по справедливости называемого вершиной здешнего телесного и материального. |
| Теургическая власть дана человеку Богом, но никоим образом не может быть им взята по своей воле, хищением ли или потугами личного творчества, а потому теургия, как задача для человеческого усилия, невозможна и есть недоразумение или богоборство. Хотя благодать таинств действует, не насилуя свободы человека, таинственными и неис–следимыми путями, тем не менее она религиозно оплодотворяет и питает его, а вместе и перерождает мир, насыщая его Телом Христовым и напояя Кровлю Его, исполняя его облагодатствованным веществом таинств и обрядов церковных, их теургической силою. Христианская теургия есть незримая, но действительная основа всякого духовного движения в мире на пути к его свершению. Без ее освящающего и животворящего воздействия человечество не могло бы близиться к разрешению тех творческих задач, которые правомерно ставятся перед ним на этом пути, и в этом смысле теургия есть божественная основа всякой софиургии. Ничто не может заменить ее силы, или сравниться с нею, или же сделать ее ненужною, явив новое таинство космически–человеческое: такой замысел есть антихристова «черная месса». Туман, конечно, не случайно клубящийся именно около этой стороны теургической проблемы и заволакивающий действительные ее очертания, должен быть с особенной настойчивостью рассеян. Надлежит отчетливо поставить вопрос: о какой «теургии» идет речь у Вл: Соловьева и у других? Опирается ли она на божественную теургию, как религиозную свою основу, или же идет помимо нее, хочет обойтись без нее, вопреки ей совершив некую космическую евхаристию, человеческое богодейство, космоургический акт? Отменяет ли эта новая, неизведанная еще «теургия» божественную теургию, как изжитую уже и обветшалую форму религиозной жизни, ставя на ее место творческую энергию человека, или же рассматривает себя как вновь созревающий плод на ее вековечном древе? В таинстве, как теургическом акте, есть реальное действие и присутствие Бога, это составляет в нем «трансцендентный», безусловно чудесный элемент, который в то же время сочетается с космическою стихией и человеческим естеством. |
| «Грех, пишет Бонавентура 26 , во-первых оскорбляет величие Божие, во-вторых – бывает убыточен для Церкви, и в-третьих – извращает в человеке образ Божий. Первое требует возмездия, второе – удовлетворения, третье – исправления и очищения». Если человек не успеет сделать всего этого в настоящей жизни, он должен сделать в чистилище, «Огонь чистилищный, пишет Бернард 27 , должен докончить то, что мы не успели сделать в настоящей жизни». Сообразно с первым следствием греха, наказания чистилища, по учению Бонавентуры, суть наказания punitivae, сообразно со вторым они суть наказания – satisfactoriae, а с третьим – expurgamivae. Будучи наказаниями punitivae и satisfactoriae, наказания чистилища должны причинять душам действительную боль и страдания; но в то же время, как наказания expurgativae, они должны и очищать эти души от всех грехов, от которых они не успели очиститься во время земной своей жизни. Схоластики были несомненно уверены, что наказания чистилища способны очищать всякий вообще простительный грех (peccatum veniale); до тонкостей, и рго, и contra, разбиравшие всякое другое положение, эту мысль они почти не старались и доказывать. По их мнению, в чистилище столько же деятелей очищения, сколько и в настоящей жизни; на земле собственно два деятеля – благодать, сообщаемая в таинствах, и свободная воля человека, проявляющаяся в известного рода деятельности; в чистилище из этих деятелей остаётся одна только благодать; там нет ни таинств, ни свободной деятельности, но то и другое заменяют там наказания, которые, с одной стороны, заступают в чистилище место таинств, как «внешнее содействующее благодати», – а с другой восполняют недостаток свободной деятельности 28 . Последним обстоятельством схоластики объясняют, между прочим, силу и тяжесть этих наказаний. В чистилище существуют два рода наказаний: damni и sensus. Первое – чисто духовное наказание, происходящее от лишения лицезрения Божия; второе – чисто вещественное, состоящее в мучении и страданиях от предметов материальных. |
| «Сколько есть различия между разумным пастырем и бессловесными скотами, столько таковой человек смыслом, знанием и рассуждением различествует от других людей, ибо он имеет иной Дух и иной ум, иной смысл и иную мудрость, нежели какова мудрость мира сего» 128 («Многообразные откровения благодати» 129 ). «Божественный апостол Павел точно и ясно показал, что совершенное таинство Христово опытно познает верующая душа по действию Божию, которое есть сияние небесного света в откровении и силе Духа, дабы кто не подумал, что просвещение Духа бывает только посредством познания ума, и по неведению и нерадению не подвергся опасности уклониться от совершенного таинства благодати» 130 . «Оное сияние Духа не есть только освещение ума и благодатное просвещение, как выше сказано, но есть постоянное и непрестанное в душах сияние существенного света» 131 . «И блаженному Павлу воссиявший на пути свет, посредством коего он восхищен был и до третьего неба и соделался слышателем неизреченных таинств, не было какое-либо просвещение мыслей и разума, но существенное сияние силы благого Духа в душе, коего чрезвычайным блеском ослепились телесные очи, не могши перенести оного, и которым открывается всякое знание и истинно является Бог душе, достойной и любящей Его» 132 . «Всякая душа, за свое усилие и веру по действию и уверению благодати удостоившаяся совершенно облечься во Христа и соединившаяся с небесным светом нетленного образа, и ныне уже участвует в существенном познании небесных таинств» 133 . «Как сначала... определение смерти за преступление... открылось в душе тем, что умственные чувства, лишившись небесного и духовного наслаждения, погасли в нем и со делались как бы мертвыми,– так ныне крестом и смертию Спасителя примирившийся с человечеством Бог истинно-верующей душе, еще в теле находящейся, снова дает наслаждаться небесным светом и таинствами и снова просвещает умственные чувства Божественным светом благодати» 134 . «Когда случается тебе слышать об общении жениха с невестою, о хорах певцов, о праздниках, то не представляй ничего вещественного и земного. Это берется только в пример по снисхождению, поскольку те вещи неизреченны, духовны и неприкосновенны для плотских очей, но подходят под понятие только души святой и верной. Общение Святого Духа, небесные сокровища, хоры певцов и торжества святых Ангелов понятны только для человека, познавшего сие самым опытом, а неиспытавший не может вовсе и представить себе этого. И так слушай о сем с благоговением, доколе и ты за веру свою не удостоишься достигнуть таковых благ. И тогда ты душевными очами на самом опыте увидишь, каких благ и здесь могут приобщаться христианские души» 135 . |
| е. усвояет их внутренний смысл. В позднейший (реакционный) период своей богословской деятельности Лютер, не изменяя существу своих взглядов, но желая лишь сильнее подчеркнуть понятие об объективной действительности слова и таинств, выразил своё учение по этому вопросу в типичных схоластических формах. Он ипостазировал благодать или силу евангельского слова, как своего рода самостоятельную сущность (substantia), заключающуюся в слове или в вещественном символе, как в своей оболочке. Отсюда Лютер, напр. утверждал, что вода крещения не простая вода, но «божественная, небесная, святая», ибо в ней «воплощается (verleibet) Божие слово и установление» 70 . Объективная действительность таинств не уничтожается даже в том случае, если бы «кто-нибудь из неверных принял его с хитростью и злонамеренно» 71 . Наша вера не совершает (nicht machet) таинства, но лишь воспринимает (empfähet) его 72 . Да и самая вера человека есть ничто иное, как тоже объективный дар Божий, своего рода субстанция, которую Бог вселяет в человека. Эту точку зрения Лютер выдерживает в частности по вопросу о крещении младенцев. Раз благодать крещения есть объективный дар Божий, то крестить младенцев необходимо, потому что Бог посылает этот Свой дар независимо от возраста или умственного развития человека. «Так как, говорит Лютер, дети неразумны, то они ещё лучше способны к вере, чем взрослые и разумные, у которых разум всегда встаёт поперёк дороги и не хочет пролезть своей большой головой в узкую дверь» 73 . В противоположность Лютеру, Цвингли в вопросе о таинствах стоит на психологической почве. Процесс спасения человека благодатью, по его взгляду, в сущности есть закономерное развитие тех добрых задатков, которые уже от века заложены в душе каждого спасаемого. Предопределённый к спасению является спасённым ещё до своего рождения: евангельское слово не вливает в его душу каким-то магическим образом благодать спасения или веру, но лишь будит в его душе прирождённую силу добра и заставляет его откликаться на зов Божия голоса. |
| Евхаристия – высшее таинство Нового Завета. Придерживаясь исторического метода изложения, Трембелас между прочим приводит множество православных свидетельств рецепции пресуществления, вплоть до митр. Макария (Булгакова) . Из противников этого учения он цитирует архиепископа Афинского Хрисостома (Пападопуло), обличающего католических схоластов в стремлении объяснить «материалистически физико–химическое преложение хлеба и вина», и некоторых других, однако сам в принципе соглашается в этом пункте с католиками: ...в сверхъестественном сем преложении, хотя и остаются внешние признаки и акциденции хлеба и вина, однако всецелая сущность их прелагается в Тело и Кровь Господни... 456 Это утверждение основано на богатейшем святоотеческом материале. Стремясь к постижению церковного учения о таинствах, мы не можем игнорировать все это богатейшее наследие последних веков. Протоиерей Кирилл Копейкин. Евхаристия и материя Введение Сегодня для всех нас, получивших школьное очень среднее материалистическое образование, является самоочевидным, что мы живем в «материальном» мире, причем «материальное» понимается чаще всего как нечто подлинно «реальное» и противоположное «духовному»: инертное, статичное, косное естество, неподвластное какому–либо «нематериальному» воздействию – скажем, воздействию словом. Но тогда естественно возникает вопрос: а какова реальность таинств? Освящение хлеба и вина в таинстве Евхаристии, соделывающее их Телом и Кровью Христовыми, производит ли какое–либо «реальное» изменение этих веществ? Если да, то это может быть обнаружено посредством каких–либо измерений, при помощи каких-то приборов. Для верующего человека думать так – страшно, ибо мысль, неминуемо двигаясь дальше, неизбежно поставит вопрос о необходимости «объективной» проверки эффективности совершения таинств – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если же нет, если таинство не касается самого естества, то, значит, оно существует лишь «в сознании» верующих, и мы, таким образом, неизбежно приходим к психологизму, абсолютно чуждому православной традиции, для которой характерна именно онтологическая устремленность, к психологизму, который у нас неизменно ассоциируется с протестантским воззрением на таинства. |
| Слово «таинство» означает всякую глубокую, сокровенную мысль, вещь или действие. Таинства — это такие священные действия, в которых при произнесении определенных слов на верующего таинственно и невидимо действует благодать Божия. Само слово «таинство» указывает, что оно не подлежит исследованию разума, а принимается верующим сердцем. Благодать Святого Духа — это особая сила Божия, необходимая для спасения человека. Под действием благодати человек приобретает способность воспринимать и понимать Слово Божие. Благодать Святого Духа и производит в нем веру, что воспринимаемое слово есть действительно Слово Божие, а не человеческое. Так обретается путь к Богу, к добру и истине, ко спасению и вечной блаженной жизни. Каждое Таинство сообщает верующему определенный дар благодати. По учению Церкви, условием для получения благодати в Таинстве является внутренняя настроенность, расположение человека, принимающего таинство; от человека требуется вера, искреннее желание и полная готовность принять его. Всех таинств признается в Православной Церкви семь: 1. Крещение 2. Миропомазание 3. Причащение 4. Покаяние 5. Священство 6. Брак 7. Елеосвящение. Каждое таинство имеет внешнюю и внутреннюю стороны. Внешнюю сторону составляют: во-первых, вещество, употребляемое в таинстве; во-вторых, слова, произносимые при совершении его, и втретьих, главные действия; внутреннюю составляет благодать Божия, сообщаемая через таинства. Через крещение сообщается благодать, очищающая от греховного состояния и возрождающая в новую духовную жизнь. Через миропомазание сообщается благодать, укрепляющая человека в новой духовной жизни. Через причащение сообщается благодать Божия, таинственно соединяющая со Христом, через вкушение Тела и Крови Его. Через покаяние сообщается благодать, очищающая от грехов, соделанных после крещения. Через священство сообщается благодать Божия, необходимая для духовного рождения и воспитания других посредством учения и таинств. Через брак сообщается благодать, освящающая супружеский союз и естественное рождение и воспитание детей. |
| Религиозно-символическая глубина православного богослужения имеет сразу несколько измерений. За ее истовой, спокойной и благоговейной внешностью скрывается вся история христианства, все его Богосозерцание, вся его понерология (учение о зле) и сотериология (учение о спасении), весь земной путь Христа, все догматические основы веры, все искусство молитвы - и все это в виде приуготовления и осуществления таинств. Здесь все насыщено религиозной символикой, все ждет от предстоящих сердечного разумения и созерцания, все требует духовного смысла н, следовательно, пребывающего в духе. И многое, что людям иного религиозного акта, не разумеющим конкретного спиритуализма Православия, кажется " странным " или " излившим " , или даже " идолопоклонническим " , - де открывается им потому, что они погасили в себе художественно-символическое постижение и плэрому сердечного созерцания. Именно поэтому они и не понимают конкретного спиритуализма Православия. Конкретный спиритуализм Православия состоит в том, что религиозное чувство не противопоставляет вещественное - духовному, как чуждое ему, несоединимое с ним, не приемлющее ни Духа, ни его закона: наоборот, оно признает, что вещественное может и должно принять в себя начало Духа, проникнуться им, получить Его достоинство и значение, стать Его воплощением и воплотить в себе Его благодатную силу. Дух способен делать вещественное своим знаком, своим " седалищем " или " жилищем " , так что он оказывается присутствующим в нем; он присутствует в нем - своей святостью и своей силой, тем более - своим " влиянием " на окружающую среду, которое верующие испытывают как радостное подтверждение, полуверующие - как " чудо " , а неверующие как " фантазию теопатических натур " . Истоком такой веры и такого видения является прообраз воплотившегося Бога, Сына Божия, Иисуса Христа. Это означает, что земное явление Христа переживается не только как единоразное, единственное в истории и исторически-преломляющее событие, но еще и как некий завет и обетование: обетование духопобедной возможности и реальности, а для человека - заповедь одухотворения. Овеществление Божества образует основу Таинства Евхаристии, преподающей верным " частицу " ( " при-частие " ) таинственно овеществленного Сына Божия. По этому прообразу православная мысль созерцает возможность и реальность иных " Духа-воплощений " . Так, человеческий дух, проникаясь Духом божественным, может целостно одухотворить свою плоть. Тогда Дух может сообщить ее обладателю харизматические дарования при жизни, даровать ей нетление по смерти и сохранить за ней и посмертно эти харизматические дары. Подобное Духоприсутствие и подобное же излучение благодати в вещь может состояться и в иконе, и в освященной воде, и в освященном елее. Здесь нет ни малейшего " идолопоклонства " , но есть конкретный христианский спиритуализм (или, лучше Спиритуализм), сдерживаемый духовным трезвением и ограждаемый от легковерия и суеверия началом церковного разума. |
| XV. Говори мне на вопрос: Бог один Бог? Да, скажешь, как мне кажется, один Законодатель. И так, почему Он издает противоположные законы? Ведь Херувимы не вне числа сотворенных существ. Следовательно, почему Он повелевает, чтобы приготовляемые человеческими руками изваяния Херувимов осенили очистилище? Или ясно, что невозможно делать изображения Бога, как неописуемаго и несравнимаго, или кого-либо, как Бога, чтобы не было воздаваемо служения и поклонения твари, как Богу? Изображение же Херувимов, как ограниченных и раболепно стоящих подле божественнаго престола, Он повелевает делать, чтобы оно раболепно осеняло очистилище. Ибо прилично было, чтобы образ божественных таинств осенялся изображением небесных слуг Божиих. А что говоришь ты о кивоте Завета, стамне, очистилище? Не руками ли они приготовлены? Не дела ли рук человеческих? Не из презреннаго ли, как ты говоришь, вещества они устроены? А что вся скиния? Не была ли она образом? Не тень ли и образец? Поэтому божественный Апостол, рассказывая о подзаконных священниках, говорит: иже образу и стени служат небесных, якоже глаголану бысть Моисею хотящу сотворити скинию: виждь бо рече: сотвориши по образу показанному ти на горе Но и закон не был образом, а [как бы] переднею стеною для прикрытия образа. Ибо тот же самый Апостол говорит: сень бо имый закон грядущих благ, (а) не самый образ вещей И так, если закон запрещает изображения, а сам есть как бы передняя стена для прикрытия образа, то что мы скажем? Если скиния - тень и образ образа, то почему закон не приказывает писать изображений? Но не так это, нет. Но лучше свое время всякой вещи XVI. Безтелесный и неимеющий формы Бог некогда не был изображаем никак. Теперь же, когда Бог явился во плоти и с человеки поживе, я изображаю видимую сторону Бога. Не поклоняюсь веществу, но поклоняюсь Творцу вещества, сделавшемуся веществом ради меня, соблаговолившему поселиться в веществе и через посредство вещества соделавшему мое спасение, и не перестану почитать вещество, чрез которое соделано мое спасение. |
|
|
