| худож. культуры: [Кат.] М., 1988. Кат. 271-276, 286, 300, 305, 310, 343; Marth R. Untersuchungen zu romanischen Bronzekreuzen: Ikonographie - Funktion - Stil. Fr./M. etc., 1988; Bloch P. Romanische Bronzekruzifixe. B., 1992. (Bronzegeräte des Mittelalters; 5); Декоративно-прикладное искусство Вел. Новгорода: Худож. металл XI-XV вв./Ред.-сост.: И. А. Стерлигова. М., 1996. Кат. 7-12, 32. С. 129-148, 199-201; Лаевская Э. Л. Мир мегалитов и мир керамики. М., 1997; Украïнська xpecmoлoriя. Льbib, 1997; Ziehr W. Das Kreuz. Stuttg., 1997; Святославский А. В. Крест в рус. культуре: Очерк рус. монументальной ставрографии. М., 2000; Ставрографический сб. М., 2001-2007. Кн. 1-4; Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли в IX-XIV вв.: Погребальный обряд и христ. древности. СПб., 2002; он же. Археология «личного благочестия» в христианской традиции Востока и Запада//Христианская иконография Востока и Запада в памятниках материальной культуры Др. Руси и Византии: Памяти Т. А. Чуковой. СПб., 2006. С. 163-222; Православные древности Таврики: Сб. мат-лов по церк. археологии/Ред.-сост.: В. Ю. Юрочкин. К., 2002; Корзухина Г. Ф., Пескова А. А. Древнерус. энколпионы: Нагрудные кресты-реликварии X-XIII вв. СПб., 2003; Гнутова С. В. Крест в России. М., 2004; «Фрайбургский» крест и его мир: Западноевроп. прикладное искусство средних веков из собр. ГЭ. СПб., 2004; Stott J. The Cross of Christ: (20th Anniversary ed.). Downers Grove (Ill.), 2006; Островский А. Б., Фёдоров Ю. А. Русский правосл. крест в собр. РЭМ. СПб., 2007; Strange J. Archaeological Evidence of Jewish Believers?//Jewish Believers in Jesus: The Early Centuries. Peabody (Mass.), 2007. P. 710-741; Алексеев А. В. Церковные древности Звенигородской земли: Очерки церк. археологии. М.; Звенигород, 2008; Декоративно-прикладное искусство Вел. Новгорода: Худож. металл XVI-XVII вв./Ред.-сост.: И. А. Стерлигова. М., 2008. Л. А. Беляев, М. А. М. Рубрики: Ключевые слова: АГАПА в христ. общинах I – V вв. особая совместная трапеза – «вечеря любви»,- имевшая благотворительные цели и первоначально включавшая совершение Евхаристии АНТИМИНС " вместо престола " (греч.), прямоуг. плат с особ. изобр., освящ. и подписан. епископом, на котором соверш. Божественная литургия ВИНО алкогольный напиток из винограда. Будучи универсальным символом, В. нередко упоминается в Библии и наряду с др. веществами таинств имеет богослужебное употребление, в т. ч. в Таинстве Евхаристии ЕПИТРАХИЛЬ одно из главных облачений священнослужителей христианской Церкви, возлагаемое священниками и епископами на шею во время совершения церковных служб КОПИЕ в богослужении правосл. Церкви нож с обоюдоострым лезвием, по форме напоминающим наконечник копья, используемый для изымания Агнца и поминальных частиц на проскомидии НАПРЕСТОЛЬНЫЙ КРЕСТ предмет христ. богослужения, один из важнейших предметов в наборе литургической утвари и в церковном убранстве каждого правосл. храма |
| Вопрос о черной магии имеет большое значение для раскрытия сущности христианства. Есть основание предполагать, что то, что в язычестве было натуральным таинством, совсем не демоническим, то после Христа и Его таинств становится черной магией и сатанизмом. Христианство изгнало из природы духов, освободило природу от демонологии, но изгнанные духи вернулись в обличии демоническом и породили сатанизм. Тут скрыта какая-то тайна. В черной магии есть своекорыстная жажда власти над естеством и веществом и вечная постыдная зависимость от естества и вещества. В «La bas» есть очень тонкая сексуальная психология. Психологии любви вообще у Гюисманса нет, в его романах нет никаких романов. Но есть психология пола, и особенно она интересна в отношении Дюрталя к женщине, одержимой сатанизмом. Тут ставится очень глубокая проблема: сближает ли, соединяет ли мужчину и женщину сексуальная жизнь? Психология пола у Гюисманса дает отрицательный ответ: не соединяет, не сближает, а разъединяет и отчуждает, убивает влечение, делает противным предмет влечения. В основе сексуальной жизни есть что-то демоническое, нет радости, нет соединения. Во всяком случае, тут ставится очень большой и больной вопрос. Женское сатанистское сладострастие предстает в «La bas» в самом непривлекательном, отвратительном виде, ничем не прикрытое. Гюисманс дает важные материалы для психологии пола, в материалах этих чувствуется глубоко пережитое. Во всех книгах Гюисманса разлита атмосфера сексуальной чувственности, но нет пафоса любви, нет эротики. Упадочная чувственность убила не только возможность любви, но и мечту о любви. Это очень характерно для Гюисманса. Женщина является для него исключительно соблазном, злым видением. В «La bas» сатанизм предстоит перед ним в образе одержимой женщины. В «En route» женский образ постоянно мучит и соблазняет его в церкви, во время молитвы, отвращает его от религиозной жизни. В этом для Гюисманса есть что-то невыразимо мучительное. Иные моралисты пробовали уже признать Гюисманса порнографическим писателем. Какая нечуткость! Гюисманс рассказывает об испытанных мучениях, дает тончайшую психологию упадочной сексуальности, но он дорогой ценой купил себе право писать обо всем этом. Гюисманса можно противопоставить всей современной французской литературе. |
| 11. Божественный апостол прежде нас еще сказал, что весь Закон есть сень грядущих ( Кол. 2:17 ) и умопредставляемого. И Бог, глаголавший с Моисеем, когда давал о сем законы, говорит: виждь, да сотвориши все no образу, показанному тебе на горе ( Исх. 25:40 ), давая сим разуметь, что видимое есть некоторый оттенок и предначертание невидимого. И я уверен, что ничего не установлено было напрасно, без основания, с целью низкой и недостойной Божия законодательства и Моисеева служения, хотя и трудно для каждой тени изобрести особое умозрение, объясняющее все подробности узаконенного касательно самой скинии, мер, вещества, левитов, носивших ее и служивших при ней, и касательно жертв, очищений и приношений. Сие удобосозерцаемо только для тех, которые подобны Моисею добродетелью и наиболее приближаются к нему ученостью. Ибо и на самой горе является Бог человекам, частью Сам нисходя со Своей высоты, a частью нас возводя от дольней низости, чтобы Недостижимый был постигнут смертной природой, хотя в малой мере и сколько для нее безопасно. Да и невозможно, чтобы дебелость перстного тела и ума-узника постигала Бога иначе, как при Божием пособии. Посему и тогда не все, как известно, удостоены одинакового чина и места, но один удостоен того, а другой – другого, каждый же, как думаю, по мере своего очищения. А иные и совершенно были удалены и получили дозволение слышать один глас свыше, – это те, которые нравами уподоблялись зверям и недостойны были Божественных таинств. 12. Впрочем, мы, избрав средину между теми, которые совершенно грубы умом, и теми, которые слишком предаются умозрениям и парением ума, чтобы не остаться вовсе недеятельными и неподвижными, а также и не стать пытливыми сверх меры, не уклониться и не удалиться от предположенного предмета (одно было бы нечто иудейское и низкое, другое же походило бы на толкование снов; a то и другое равно предосудительно), будем беседовать о сем по мере возможности, не вдаваясь в крайние нелепости, достойные осмеяния. Рассуждаю же так. Поелику нас, которые вначале пали чрез грех и сластолюбием вовлечены даже в идолопоклонство и беззаконное кровопролитие, надлежало опять возвести и привести в первобытное состояние, по великому милосердию Бога, Отца нашего, не потерпевшего, чтобы оставалось поврежденным такое произведение руки Его – человек, то каким образом воссозидается он и что при сем происходит? He одобрено сильное врачевство, как неверное и способное произвести новые раны, по причине затвердевшей от времени опухоли; усмотрен же для исправления кроткий и человеколюбивый способ врачевания; потому что и кривая ветвь не выносит внезапного перегиба и усилия спрямляющей руки и скорее может переломиться, нежели выпрямиться. |
| Беседа LXXXIV. О десятом члене символа веры. О елеосвящении Кроме Священства и Брака к чину необязательных таинств относится еще седьмое таинство Елеосвящения. Елеосвящение есть таинство, в котором, при помазании тела елеем, призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные. Это таинство иначе называется соборованием, потому что по древнему обычаю, в соответствие семикратному помазанию, чтению молитв и семи евангелиям, читаемым при совершении таинства, совершается семью священниками, иначе сказать собором, хотя по нужде может быть совершено и одним, а также и потому, что для общей молитвы о больном собираются родные и знакомые. Таинство Елеосвящения так же, как и все другие таинства имеет божественное установление. Когда апостолы, по повелению Иисуса Христа, проповедывали учение Его по городам и селениям, они, как говорится в св. Евангелии, мазаху маслом многи недужные, и исцелеваху ( Марк. 6:13 ). Несомненно, апостолы делали это по повелению Господню; ибо Господь, послав их на проповедь, дал им в числе прочих такую заповедь: болящия исцеляйте ( Мф.10:3 ), Несомненно также, что апостолы делали это не как обыкновенные врачи, потому что не всякая болезнь могла быть исцелена маслом, если бы это вещество Самим Господом не было благословлено к употреблению в болезнях, – и даже не как вообще имеющее чудесный дар исцелений. Дар исцелений, каким обладали апостолы, не был соединяем с употреблением какого-либо вещества: апостолы исцеляли больных именем Христовым, так что тень мимоходившего Апостола Петра, осеняя больных, исцеляла их ( Деян.5:15–16 ). В помазании маслом больных апостолами заключалось именно предуказание того, что Спаситель, по вознесении Своем, установил как таинство, которое совершается доныне под именем таинства елеосвящения, подобно тому, как и о других таинствах, например, крещении и причащении, Он беседовал еще задолго до самого их установления, как таинстве ( Ин.3:5;6:53 и сл.). Во времена апостолов Елеосвящение совершалось как таинство и, несомненно, по повелению Господню, ибо апостолы, как известно, были, по их словам, только слугами Христовыми и строителями, а не установителями тайн Божиих ( 1Кор.4:1 ). |
| И священникам, входящим во Святая, закон запрещает употреблять вино и сикер; и так называемым назореям, как сказано в книге Числ, запрещается сие следующим образом: рече Господь к Моисею, глаголя: глаголи сыном Израилевым и речеши к ним: муж или жена, иже обещается зело обетом, еже очиститися чистотою Господу, да воздержится от вина и сикера (Числ. 6, 1–3); и в Притчах Соломон говорит: сильнии гневливи суть, вина да не пиют, да напившеся не забудут мудрости (Притч. 31, 4–5). Ибо служителям Божия слова и обязанным иметь попечение о людях прилично всеми мерами воздерживаться от того, что производит омрачение во владычественном души. Если много выпито вина, оно, как мучитель, ворвавшийся в крепость, с высоты ее производит в душе неумолкающие мятежи, не отказывая себе ни в каком беззаконном требовании, но прежде всего поработив самый рассудок, смешивает и приводит в расстройство весь порядок, установившийся вследствие обучения, голос делает шумным, возбуждает непристойный смех, опрометчивый гнев, необузданные вожделения, неистовую и бешеную страсть ко всякому беззаконному удовольствию. Посему да не пиют вина сильнии и те, кому вверено какое–нибудь начальство и устроение дел народных, те, которые по цветущему возрасту в полной телесной силе, ибо такие люди, по природе будучи раздражительны к гневу, как скоро приимут в пособие воспламенение вина, при таком щедром умножении горючего вещества, как бы какой–то пламень раскидывают далеко вокруг себя. Поскольку же малый достоин есть милости, сильнии же сильне истязани будут (Прем. 6, 6), то горе крепким от действия на них вина и сикера, ибо емуже предаша множайше, множайше истяжут от него (Лк. 12, 48). Итак, если тебе поручены домостроительство Таинств, слово мудрости, сила ведения, а у тебя душа потоплена вином, то не справедливо ли сетовать о тебе Пророку, что, имея духовную крепость, делаешь ее немощной чрез неумеренное употребление вина? И о том, кто одержим какой бы то ни было душевной страстью и приведен как бы в опьянение исступлением своей страсти, говорится, что он пьет вино и растворяет сикер, что в переводе, как известно, значит «опьянение», ибо одинаковое расстройство происходит в душе и от печали, и от страха, и от удовольствия, и от похоти, как скоро рассудок одержим страстью. |
| И тогда, говорят, человек стал на ноги, и восшел разумом выше восьми небес, и познал и восхвалил вышнего Отца, – Того, Который превыше Иалдаваофа. Тогда Иалдаваоф, огорченный тем, что было узнано гораздо высшее его, в горести обратил взоры вниз на отсадок вещества, и породил силу имеющую змееобразный вид, которую офиты называют и сыном его. Сей-то, говорят, и был послан к Еве и обманул ее. Она же послушала его и поверила ему, как сыну Божию, а поверивши съела от древа познания. Гл. 5. Потом когда расскажут эту глупость и смешную подделку; тогда, представив это, можно сказать, плачевное основание и смехотворное это действие, начинают нечто указывать нам в защиту, ложно так ими называемых, богов. Не змеевидны ли, говорят, наши кишки, по действию которых живем и питаемся? И кое-что иное привносят к своему обману и вздорному мнению офиты перед обманутыми. Мы, говорят, по той причине славим змея, что этот бог для многих сделался источником ведения. Иалдаваоф, говорят, не хотел, чтобы у людей были в памяти вышняя Матерь и Отец. Но змей увлек их, принес ведение и научил мужа и жену всему ведению вышних тайн. Посему отец, то есть, Иалдаваоф, прогневался на то, что змей открыл людям ведение, и низверг его с неба. От сего не приобретшие ничего другого, кроме участи змеиной , называют змея царем с неба. Создавая ему почитание, как говорят, за таковое ведение, приносят ему хлеб. Они кормят естественного змея, которого держат в каком-то ящике; а ко времени своих пещерных таинств его приносят, и плотно уложив трапезу хлебами, вызывают сего самого змея. По отверстии норы змей выходит. И вышедший таким образом змей, по своей мудрости и по своему лукавству уже зная их глупость, вползает на стол и извивается между хлебами. И это, по словамофитов, есть совершенная жертва. Посему, как я слышал от одного человека, не только они преломляют хлебы, вокруг которых обвивался этот самый змей, и раздают принимающим, но еще каждый лобзает змея устами, при чем или волшебным каким-либо заклинанием змей бывает укрощен, или другим действием диавольским, к обману их, это животное обращается в ручное. |
| конс., там упоминаются; предусмотрены там и многие другие (см. Улож. о наказ.), но в качестве уголовных и потому подлежащих – согласно п. в 149 ст. Устава – действию уголовного суда. Хотя Устав дух. конс. передаёт уголовному суду только тяжкие уголовные преступления, но самого понятия «тяжкое» не определяет, и самых проступков и преступлений, относящихся к категории тяжких, не перечисляет. Обсуждение проступков со стороны их тяжести на практике сводится к усмотрению суда, а это не одинаково отражается на участи виновных в них лиц. В интересах правосудия, законодательной церковной власти следовало бы восполнить соответствующие статьи Устава или – лучше – создать карательный кодекс вновь, заимствовав определение преступлений как из церковных правил, не утративших своей силы и значения и в настоящее время, так и из Свода Законов. Из правил св. отец, Вселенских и Поместных Соборов нужно бы, кажется, внести в наше Уложение те церковные правила, которые упоминают: 1) О преступлениях служителей Церкви, проистекающих от злоупотребления правами церковного священнодействия, куда относится всякое незаконное совершение или несовершение, преподание или не преподание другим всех таинств св. Церкви, и в частности: неправильное совершение крещения (Ап. пр. 47-е, 49-е, 50-е; Карф. 59-е; VI Всел. Соб. 31-е, 59-е); освящение мира пресвитером для таинства миропомазания (Карф. 6-е); неупотребление в таинстве евхаристии узаконенного вещества (VI Всел. Соб. 32-е, 28-е); не преподание сего таинства умирающим (1, 13-е; Карф. 7-е; Грич. Нис. 2-е, 5-е), непринятие кающегося и неправильное разрешение связанного другим (Ап. 52-е); совершение незаконного брака (VI, 6-е; Неок. 1-е; Феоф. 13-е и др.); незаконное избрание и поставление на степени и должности церковные, как-то: избрание незаконнопоставленной властью (11,4-е; Сард. 18-е), через симонию (Ап. 29-е; IV, 2-е; VI, 22-е), избрание новообращённых к вере (Ап. 80-е; I, 2-е), или изменявших ей когда-либо (I, 10-е), не отличающихся умственными качествами и образованием (Ап. |
| Помимо внешней и внутренней связи с Пасхой, свидетельство Афраата хорошо согласуется с ранними сирийскими источниками, хотя его богословие гораздо богаче: кроме пасхального измерения, он добавляет к традиционным библейским мотивам еще и тему «истинного обрезания». Хотя, согласно Афраату, «откровение» Крещения было совершено Христом, конечно же, через Его Крещение в Иордане, формальным учреждением Крещения является умовение ног на Тайной вечере. Развитое богословие Крещения (сформировавшееся, возможно, несколько позднее) мы находим в различных сочинениях св. Ефрема († 373), хотя он никогда не рассматривал эту тему систематически и лишь мельком говорит о чинопоследовании, которое – как и в других рассматриваемых нами источниках – состоит из знаменования елеем, погружения в воду и Евхаристии. Для св. Ефрема прообразом, принципом и учреждением христианского Крещения является Крещение Иисуса. Он проводит связь между «Христом» (msixa) и " елеем» (mesxa), который есть «сокровище таинств». Таким образом, помазание является основным и весьма характерным символом Крещения, хотя оно уже не рассматривается как действие более важное, чем погружение, и большинство действий связывается или с одним из веществ, или с Крещением как таковым. Помимо традиционных представлений, которые нет необходимости здесь повторять, св. Ефрем в одном месте приписывает елею силу экзорцизма. Апокрифическая «История Иоанна, Сына Зеведеева», составленная, скорее всего, на рубеже IV и V веков, содержит несколько сцен, связанных с Крещением. Основа чина соответствует традиционной сирийской: запечатление (консигнация) елеем и затем погружение (а также Евхаристия), – но в целом он выглядит более развитым. Во-первых, и за освящением елея, и за благословением воды следует явление двух ангелов, поющих Трисвятое. Далее, в одном случае приводится особая эпиклетическая молитва над обоими веществами. Во-вторых, двойное исповедание веры в Троицу непосредственно предшествует основному обряду знаменования лба и помазания тела, а также погружению, которое, в свою очередь, сопровождается произнесением тринитарной формулы. Описание обращения жрецов Артемиды даже содержит отрицание (от диавола), хотя оно непосредственно не связано с их Крещением. В-третьих, говорится об облачении в белые одежды и о поцелуе мира с соответствующим приветствием. Хотя эти последние послекрещальные церемонии и могут указывать на влияние господствующего «средиземноморского» обряда, здесь с очевидностью опознается основная структура раннего сирийского Крещения. Кроме того, описание подготовки к Крещению – молитва по направлению к востоку, в склоненном состоянии и с воздетыми руками, шествие босым и во власянице, – возможно, отражает огласительные обряды, также относящиеся к «средиземноморскому» типу. |
| 311 Отсюда лютеранская литургия не имеет проскомидии и всех тех молитв и священнодействия, который выражают собою значение евхаристии, как жертвы. 313 «Веществам или видимым видам благословенного хлеба и вина, говорится в «Форм. Согласия» (p. II, с. VII, 126), не должно воздавать боголепного поклонения, а должно покланяться так самому Христу, истинному Богу, который присутствует в евхаристии истинно и существенно во время законного употребления ее». Воздавать евхаристии боголепное поклонение, по мнению лютеран, значить обожать хлеб (ρτολτρεια). 314 Подробное выяснение особенностей лютеранства касательно евхаристии с критическим разбором их см. в труд Олесницкого Ив. Символическое учение лютеран от евхаристии и несостоятельность итого учения. Кам. Под. 1894 г. 315 «Я верю, говорить Цвингли, что в таинств евхаристии, т. е. в вечери благодарения, присутствует истинное тело Христа для созерцания веры, т. е. те, которые воздают Господу благодарение за благодеяние, соделанное нам в Его Сыне, признают, что Он воспринял истинную плоть, истинно пострадал, истинно омыл наши грехи Своею кровию, и, таким образом, все совершенное Христом как бы делается присущим им чрез созерцание веры. Но что тело Христа по существу и реально, т. е. само естественное тело на вечери присутствует и вкушается устами и зубами, как утверждают паписты и некоторые другие, взирая на мяса египетские, это мы не только отрицаем, но и считаем заблуждением, противным слову Божию. Слова: сие есть тело Мое и сие есть кровь Моя должны быть принимаемы не буквально, а прообразовательно. Так называются хлеб и вино, которые суть символы истинного тела. Таинственное вкушение не может очищать душу, но вера в Бога (очищает ее) чрез И. Христа, которая есть духовное вкушение и внешний символ которого есть хлеб и вино. И как хлеб питает тело, вино ободряет и веселит, так и вкушение хлеба и вина укрепляет дух и делает его уверенным в милосердии Бога, которое состоит в том, что Он дал нам Своего Сына». Zwinglii Fidei ratio. Edit. Niemeyer, S. 26. Сн. Expositio christl. fidei (cap. IV), составленное Цвингли пред смертью Ibid. S. 44–50. |
| Но во многих местах Писания находим встречающимся, что некоторые названия из неясных изменены в яснейшие или из грубых – в благоприличнейшие, то же усматриваем и здесь. Ибо некоторые, приняв слово это за наименование спасительного страдания, потом, приспособив к эллинскому языку, по изменении Ф на П и К на X, назвали день этот Пасхой 130 . А привычка к измененному слову сделала его употребительнейшим, потому что оно нравилось слуху народа, как речение более благочестивое. Божественный апостол прежде нас еще сказал, что весь Закон есть тень будущего ( Кол.2:17 ) и умопредставляемого. И Бог, глаголавший с Моисеем, когда давал об этом законы, говорит: виждь, да сотвориши вся по образу показанному тебе на горе ( Исх.25:40 ), давая этим разуметь, что видимое есть некоторый отпечаток и предначертание невидимого. И я уверен, что ничего не установлено было напрасно, без основания, с целью низкой и недостойной Божия законодательства и Моисеева служения, хотя и трудно для каждой тени изобрести особое умозрение, объясняющее все подробности узаконенного касательно самой скинии, мер, вещества, левитов, носивших ее и служивших при ней, и касательно жертв, очищений и приношений. Это удобосозерцаемо только для тех, которые подобны Моисею добродетелью и наиболее приближаются к нему ученостью. Ибо и на самой горе является Бог людям, частью Сам нисходя со Своей высоты, а частью нас возводя от дольней низости, чтобы Недостижимый был постигнут смертной природой. хотя в малой мере и сколько для нее безопасно. Да и невозможно, чтобы грубость перстного тела и ума-узника постигла Бога иначе, как при Божией помощи. Поэтому и тогда не все, как известно, удостоены одинакового чина и места, но один удостоен того, а другой – другого, каждый же, как думаю, по мере своего очищения. А иные и совершенно были удалены, и получили дозволение слышать один голос свыше – это тс, которые нравами уподоблялись зверям и недостойны были божественных Таинств. Впрочем, мы, избрав середину между теми, которые совершенно грубы умом, и теми, которые слишком предаются умозрениям и парениям ума, чтобы не остаться вовсе недеятельными и неподвижными, а также и не стать любопытными сверх меры, не уклониться и не удалиться от предположенного предмета (одно было бы нечто иудейское и низкое, другое же походило бы на толкование снов, а то и другое равно предосудительно), будем беседовать об этом по мере возможности, не вдаваясь в крайние нелепости, достойные осмеяния. |
|
|
