| и укоризненных страстей, описанных у В. Соловьева. Фиксируя данный принцип, Карташев описывает возможности его применения, представляя читателю одно из его последствий: «тогда расчистится дорога к допущению» в Церкви «относительности», «прямых грехов» и «ошибок» 488 . Через такое восприятие догматов Карташев видит возможность соединения Православия с разного рода неправославными учениями, где кроме совмещения «разных относительных ценностей в разных церквах», открывается возможность «взаимного признания их недостатков и ошибок, не задевая непогрешимой, абсолютно истинной сущности церкви» 489 , на основании чего он доказывает идею т.н. «теории ветвей». В этой экклезиологической системе, по его мнению, несмотря на человеческую ошибочность, должно содержаться некое общее единство церквей, которое находится на «глубине, относится не к коре и ветвям древа церковного, подверженным и порче, и отпадениям, а к скрытым корням» 490 . Здесь историк нашел, как он считал, «ключ к разрешению антиномии 491 абсолютной церковной истины и релятивистического признания церковных исторических ошибок» 492 , вследствие чего отделение разных конфессий от Православной Церкви он объясняет разделением единой Церкви внутри Себя. В рамках «теории ветвей» Карташев постепенно выходит к экуменической позиции: «...Через опыт всех церквей… даже через опыт всех религий люди соединятся в лоне Единой, воистину Вселенской Церкви, которая приведет их к порогу Царства Христова на земле» 493 . 2.2.3 «Теория ветвей» и экуменизм В статье «Соединение Церквей в свете истории» 494 , рассуждая об отпадении Римской Церкви от Православия, А.В. Карташев пишет, что «каждый по своей вере эту непогрешительность приписывает только своему вероисповеданию» 495 . Данную «проблему» историк, не без иронии, называет «заколдованным кругом множества субъективных иллюзий или претензий», разрешить который можно следующим образом: «Совмещение абсолютизма и релятивизма, но с проведением разделяющей их области черты» 496 . Как мы видим, подобное мнение откровенно антидогматично. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ПАЛМЕР [Англ. Palmer] Уильям (12.07.1811, Миксбери - 5.04.1879, Рим), англ. богослов, диак. Церкви Англии, дважды посещал Россию (см. ст. Англикано-православные связи ), поэт и археолог. Род. в семье приходского священника, в 1826 г. стал студентом Модлин-колледжа (Колледжа св. Магдалины) Оксфордского ун-та. В 1831 г. получил степень бакалавра и в следующем году принял сан диакона. В 1833 г. получил степень магистра искусств. В 1834-1836 гг. П. преподавал в Даремском ун-те, затем вернулся в Оксфорд, где в 1837-1839 гг. занимал должность экзаменатора. В 1838-1843 гг. преподавал в Модлин-колледже. П. принадлежал к консервативному течению внутри Церкви Англии (т. н. Высокая Церковь), был членом Оксфордского движения (П. не следует путать с др. англикан. богословом Уильямом Палмером (1803-1885) - лидером движения, автором «теории ветвей» (the Branch Theory), которая признаёт наличие апостольского преемства у епископата правосл., католич. и англикан. Церквей, к-рые, несмотря на внешние различия, являются ветвями одного древа и сохраняют единство Соборной Церкви). Разделяя «теорию ветвей», П. заинтересовался особенностями правосл. вероучения и в 1840 г. отправился в Россию с целью способствовать восстановлению евхаристического общения между англиканами и православными. П. представлялся как принадлежащий к «Православной или Кафолической религии» и пытался убедить священноначалие Русской Церкви в истинности «теории ветвей». В России П. общался с обер-прокурором Н. А. Протасовым и по его настоянию посетил Москву и ТСЛ, где состоялась встреча П. с митр. Московским и Коломенским свт. Филаретом (Дроздовым). Согласно записям из дневника П., свт. Филарет произвел на него впечатление «глубокого богослова, открытого к диалогу». В личной беседе с П. митрополит заявил, что «единство (англикан и православных.- Авт.) действительно очень желательно, но, с подобными существующими препятствиями на пути, чрезвычайно трудно к достижению» (Notes of a Visit to the Russian Church in the Years 1840, 1841. |
| Теория ветвей рассматривает Церковь социологически, а не богословски. Она рассматривает Церковь как тело из христиан, то есть как организацию, а не как тело Христово. Естественное следствие такой теории, которое проглядывается в трудах современных ей богословов, это отмена самого понятия « Церковь » как анахронизма 72 , негативно влияющего на единство христиан. Теория ветвей первоначально выражала протестантское восприятие исторического образа Церкви, но затем она стала укореняться и в римо-католическом богословии. Это стало происходить особенно после Второго Ватиканского Собора, который по сути воспринял и социологическую теорию Церкви. Богословское определение Церкви в католичестве, согласно которой осью её единства является Папа, не только не отрицает, но, скорее, поддерживает социологическую 73 теорию. Это обмирщённая теория, которая отвечает предписанию глобализации. В рамках православного сознания, в котором Церковь неизменно видится как Тело Христово, образ ветвей может использоваться только как отрицательный образ, чтобы указать на отпадение «ветвей» от единого и нераздельного тела единой Церкви. Так можно показать отношение Церкви к различным церковным ветвям, которые отпали от её тела. Эти ветви сохраняют, в большей или в меньшей степени, признаки ствола, от которого они произошли, а также на некоторое время 74 продолжают хранить жизненные силы и соки от ствола, но не составляют никакого органического единства со стволом. Канонические устои Церкви созидаются Святым Духом. Но благодать Святого Духа не ограничивается институтом Церкви. «Дух идеже хощет дышит» ( Ин. 3, 8 ). Благодать Святого Духа направляется ко всем людям, христианам и иноверным, верующим и неверующим: «Святым Духом всяка душа живится, и чистотою возвышается, светлеется (букв. сияет – прим. перев.) Троическим единством, священнотайне» 75 . Но чтобы эта благодать сохранялась и достигала цели, необходимо использовать институт единой и нераздельной Церкви. Единство Церкви, согласно православному учению, носит не социальный характер, а онтологический и неразрывно связано 76 с единством веры. Конечно, единство Церкви не является в истории в своей полноте, но имеет эсхатологический характер. Прообраз его – единство Святой Троицы: «Да будут едино, якоже Мы едино есма: Аз в них, и Ты во Мне, да будут совершени во едино» ( Ин. 17, 22–23 ). Но это не упраздняет важности бытия церковного единства для истории, а напротив, способствует ей и выделяет её значимость, ибо в истории выявляются природа и миссия этого единства. |
| Итак, согласно этой теории, единство Церкви есть нечто потенциальное, исторически не реализованное. В сущности, это есть прежнее протестантское учение о раздельности Церкви видимой и Церкви невидимой, – но только в теории «ветвей» ярче, яснее выражена относительность (т. е. не абсолютность) того сознания Церкви, на которое может претендовать любое исповедание. Это есть, говоря богословским языком, экклезиологический релятивизм (экклесиология – учение о церкви, от греческого слова ekklesia – церковь ). Фактически однако все исповедания претендуют каждое на то, что именно данное исповедание есть истинная Христова Церковь , все же остальные исповедания не принадлежат к истинной, единой Церкви. С наибольшей силой такое абсолютирование своего исповедания выражено у католиков, но и все другие исповедания претендуют на свою абсолютность. Это сознание и отвергается теорией «ветвей», так как по этой теории единство Христовой Церкви осуществляется лишь в сочетании всех отдельных исповеданий в некую «сумму». Единство Церкви признается нереализованным в истории. Но если так, каким же образом может получиться единая Церковь из сочетания различных в своих основах исповеданий? Православная и католическая Церковь до XI века пребывали в единстве и были тогда единой Церковью, но после XI века в католической Церкви создавались догматические учения, которые неприемлемы для православного сознания 94 . Если даже столь близкие одна к другой Церкви, как православная и католическая, заключают в себе черты, не могущие дать никакого единства, то что же сказать об англиканстве, лютеранстве, кальвинизме и бесчисленных сектах, которые категорически отвергают, напр., почитание Божией Матери, почитание икон, отвергают таинство священства и т. д.? Как соединить в одно «целое» (которое будто бы и реализует единство Христовой Церкви) все это? Вообще невозможно никакое соединение вне доктринального единства , т. е. вне единства в вероучении, – равно как и в вопросах канонического порядка. Квакеры, отвергающие всякую иерархию в Церкви, могут ли образовать единое целое с теми исповеданиями, которые не растеряли иерархического строя? |
| 480 Метод «антиномических противопоставлений» Карташев воспринял, по замечанию А.А. Пешкова, у Д.С. Мережковского. См.: Пешков А.А. Философия истории... С. 78. 491 Метод «антиномических противопоставлений» Карташев воспринял, по замечанию Пешкова А.А, у Мережковского. См.: Пешков А.А. Философия истории… С.78. 504 «У протестантских богословов возникла теория по этому вопросу, получившая очень большое распространение благодаря своей исключительной ясности, хотя и явной ошибочности. Это так называемая «Теория ветвей» (Branch theorie); согласно этой теории, единство Церкви Христовой заключено в соединении и живой связности разных исповеданий между собой: каждое исповедание (каждая «ветвь») приобщается к единой Церкви Христовой, когда они все сближаются одна с другой, когда они все вместе. Иными словами: единство Церкви не воплощено ни в одном из исповеданий, но только их сочетание, их суммирование, реализует единство Церкви, присущее потенциально каждому исповеданию (каждой «ветви»). Сознание принадлежности к истинной, единой Христовой Церкви верно с этой точки зрения лишь как выражение потенциальной связи с другими исповеданиями. В последнее время стала очень популярной (среди протестантов) мысль о том, что эта потенциальная принадлежность к «Una Sancta» (к единой святой Церкви) и есть та «капля» истинности и абсолютности, которой держится каждое исповедание. Итак, согласно этой теории, единство Церкви есть нечто потенциальное, исторически не реализованное. В сущности, это есть прежнее протестантское учение о раздельности Церкви видимой и Церкви невидимой, – но только в теории «ветвей» ярче, яснее выражена относительность (т. е. не абсолютность) того сознания Церкви, на которое может претендовать любое исповедание. Это есть, говоря богословским языком, экклезиологический релятивизм (экклесиология – учение о церкви, от греческого слова ekklesia – церковь )». (Зеньковский В.В. Апологетика. Минск: Белорусская Православная Церковь , 2010. С. 243–244.) 508 «Ереси и схизмы суть явления, имеющие место внутри Церкви, тогда как язычники и инаковерующие для нас не еретики и не схизматики». И далее: «Более того, каждая ересь – лишь частичная болезнь. Имея дело с еретиками, мы должны принимать в расчет не только то, что есть еретического в них, но также и то, что есть в них православного... Наш символ, даже в измененной форме, содержащий «Filioque», определяет общее вероисповедание для православных, римских католиков и протестантов. Мы никогда не должны терять этой основы нашего догматического единства». (Цит. по: Зернов Н. Русское религиозное возрождение…С. 272.) |
| Признание «схизматических» таинств нельзя объяснить одной «икономией» – здесь не может быть никакого двусмысленного «прагматизма», никакого «Als Ob»... Однако вместе с тем рассуждение святого Киприана вряд ли можно считать опровергнутым. Конечно, его предпосылки нужно сузить и уточнить. Но самая последовательность мысли остается не нарушенной. И Блаженный Августин в своей полемике с донатистами в сущности вовсе не так уже далеко уходил от Киприана... Вот почему есть неразрешенное натяжение между догматикой и практикой в данном случае – натяжение, не противоречие. Церковь свидетельствует, что таинства совершаются и в расколах, и даже у еретиков – пусть и не во спасение, как разъясняет блаженный Августин , но ведь совершаются Духом Святым, который, стало быть, и в схизме остается животворить. Но не объясняет, как это возможно. Не так загадочно, что есть надежда спасения «вне Церкви», extra Ecclesiam, – сколько именно этот факт животворящего пребывания Духа единства в схизме. Это основная антиномия в учении о Церкви. И не годится этот антиномический и парадоксальный факт перетолковывать в духе и смысле известной «теории церковных ветвей», Church branch theory. Это будет совсем незакономерной экстраполяцией. «Теория церковных ветвей» слишком оптимистически и благополучно представляет себе раскол христианского мира. Нет равноправных «ветвей». Вернее сказать: заболевшие ветви не сразу засыхают. Именно в этом основной факт, каноническое обособление, потеря «соборности», то есть кафолической цельности, потускнение и при-мрачение догматического сознания, даже прямое заблуждение, – вся эта человеческая неправда и неправота еще не останавливает и не преграждает круговращения Духа. Однако это уже не факт каноники и не может быть учтено для построения «нормальной» схемы Церкви. Это факт сверх-канонического исключения, недоведомый пока в истории. Лучше всего сказал об этом Хомяков. «Так как Церковь земная и видимая не есть еще полнота и совершение всей Церкви, которым Господь назначил явиться при конечном суде всего творения, то она творит и ведает только в своих пределах, не судя остальному человечеству (по словам апостола Павла к Коринфянам) и только признавая отлученными, то есть не принадлежащими ей, тех, которые от нее сами отлучаются. |
| Представители Оксфордского движения, которому симпатизировал Галифакс, считавшие себя членами Высокой Церкви, тем не менее, имели ряд собственных богословских мнений, отличавших их от остальных «высокоцерковников». Так, в отличие от общепринятого мнения о том, что Церковь Англии является продуктом Реформации, члены Оксфордского движения стали разрабатывать «Теорию ветвей», доказывавшую изначальную историческую независимость Церкви Англии и ее прямую принадлежность к Древней Церкви . Вот какое определение дает «Теории ветвей» «Оксфордский словарь христианской церкви»: «”Теория ветвей” – это теория о том, что хотя Церковь может впасть в схизму …, она может по-прежнему быть ветвью единой Церкви Христа,… она продолжает хранить веру древней неразделенной Церкви и удерживать апостольское преемство своих епископов» . Оксфордские богословы настаивали на том, что Англиканская Церковь является одной из ветвей «святой кафолической церкви» и лишь в силу исторических обстоятельств она сначала оказалась под властью Рима, а затем, отколовшись от него, стала полностью контролироваться государством. Существенными моментами церковного устройства для них являлись: принципиальное сохранение епископства как свидетельства наличия в Церкви апостольского преемства и гарантия целостности Англиканской церкви; важность Евхаристии как центрального акта церковного богослужения; ничем не заменимая ценность сакраментальной жизни (участия в церковных таинствах) и упорядочение богослужения и жизни христиан в соответствии с церковным годом. В связи с приведенной характеристикой взглядов «трактарианцев» было бы небесполезно кратко обозначить некоторые черты доктринальных взглядов самого лорда Галифакса, что позволит в дальнейшем облегчить разговор о его экуменической деятельности. Возможность данного шага обусловлена богатым письменным наследием Галифакса - особую ценность среди его произведений представляет практически предсмертная работа “ T he good estate of the C atholic chu rch ” , написанная лордом в 1930 г. |
| Слово “вселенская” происходит от слова “вселенная”, что в древности обозначало цивилизационную территриию Римской Империи, условно окружающую Средиземное и Черное моря. Вселенная, это Римская Империя, и Вселенская Церковь составлялась совокупностью христианских крупных и небольших поместных Церквей, относимых к Вселенной, например, Рима, Коринфа, Карфагена, Армении, Александрии и прочих. Конечно, эти Церкви находились в Евхаристическом общении. Со временем вселенная стала обозначать более обширное пространство, а вселенская приобрело иное смысловое звучание Вот что говорят православные вероучительные документы о Вселенской Церкви: Церковь есть Богом установленное общество людей, соединённых православной верой, законом Божиим, священноначалием и Таинствами. Церковь называется Соборной, или, что то же, Кафолической, или Вселенской, потому что она не ограничивается ни местом, ни временем, ни народом, а заключает в себе истинно верующих всех стран, времен и народов. Относительно протестантской теории ветвей и невидимой Церкви имеется следующее суждение церковной иерархии: Православная Церковь не может принять тезис о том, что, несмотря на исторические разделения, принципиальное, глубинное единство христиан якобы нарушено не было и что Церковь должна пониматься совпадающей со всем «христианским миром», что христианское единство якобы существует поверх деноминационных барьеров и что разделенность церквей принадлежит исключительно к несовершенному уровню человеческих отношений. По этой концепции, Церковь остается единой, но это единство недостаточно проявляется в зримых формах. В такой модели единства задача христиан понимается не как восстановление утраченного единства, а как выявление единства, неотъемлемо существующего. В этой модели повторяется возникшее в Реформации учение о «невидимой церкви». Совершенно неприемлема и связанная с вышеизложенной концепцией так называемая «теория ветвей», утверждающая нормальность и даже провиденциальность существования христианства в виде отдельных «ветвей». |
| Порой православные авторы выражаются так, словно разделяют " теорию ветвей», некогда популярную в " высокой " Англиканской церкви. (Согласно этой теории, кафолическая церковь разделилась на несколько " ветвей»; обычно называют три ветви: римо-католики, англикане и православные.) Но такая точка зрения не может быть согласована с традиционным православным богословием. Если говорить в терминах " ветвей», тогда, с позиций православия, единственными ветвями кафолической церкви надлежит признать поместные автокефальные церкви православного общения. Притязая таким образом название единственной истинной церкви, Православная церковь считает, что при желании она могла бы самостоятельно созвать Вселенский собор, авторитетом равный первым Семи соборам. С момента разделения Востока и Запада православные (в отличие от Запада) в действительности ни разу не созывали такого собора, но отсюда не следует, что они не считают себя вправе это сделать. Таково православное представление о единстве церкви. Православие также учит, что вне церкви нет спасения. Эта вера имеет то же основание, что и убежденность православных в нерушимом единстве церкви: она опирается на неразрывную связь между Богом и Его церковью. " Кому Церковь — не мать, тому Бог — не Отец " (Единство Церкви). Так писал св. Киприан. Для него это была самоочевидная истина, потому что он не мог думать о Боге и церкви раздельно. Бог есть спасение, и спасительная сила Божья передается людям через посредство Его тела — церкви. " Extra Ecclesiam nulla salus. Вся категорическая сила и существо данного афоризма заключены в его тавтологии: вне церкви нет спасения, потому что спасение в церкви. Означает ли это, что всякий, кто не пребывает видимым образом в лоне церкви, непременно осужден? По мудрому замечанию Августина, " как много овец вовне и как много волков внутри! " Хотя между " видимой " и«невидимой " церковью нет разделения, могут быть члены церкви, видимо не являющиеся таковыми, но членство которых ведомо одному лишь Богу. Если некто спасается, он в некотором смысле должен быть членом церкви; в каком именно смысле- мы не всегда можем сказать. |
| В либерально-экуменической среде также чрезвычайно популярна «теория рекапитуляции» –учение о всеобщем возвращении к Богу и спасении всех отпавших от него творений, не только людей, но и падших духов во главе с диаволом. «Бог есть Любовь» (1Ин. 4:8), — любят повторять либералы слова «апостола Любви» Иоанна Богослова и лукаво поясняют: Любовь беспредельная, безусловная, никого не осуждающая, всепрощающая, всех спасающая. Бог всех любит и потому всех простит и помилует, независимо от того, как человек верует и верует ли вообще, независимо от того, как человек живет, желает он спастись или нет. В этом контексте все нехристиане, вопреки их личному мировоззренческому выбору и самоидентификации, считаются «анонимными христианами» — христианами не по названию, не по вере во Христа, однако же — по существу. На этом радужном фоне православные, хранящие верность церковной Традиции, предстают угрюмыми, злобными, агрессивными, нетерпимыми, догматичными, консервативными , отсталыми, замкнутыми, никого кроме себя не любящими традиционалистами, фанатиками и врагами прогресса. Кстати, к мысли о неком «всеспасающем всехристианстве» с присущей ему ненавязчивостью подталкивает и сам Льюис, когда пишет: «Если вы христианин, то не следует думать, что все религии целиком ошибочны… Если вы христианин, то вы можете предположить, что во всех религиях, даже самых странных, есть крупица истины» («Просто христианство»). Примечательно, что первой формой «теории ветвей» было учение о внутреннем единстве трех апостольских церквей — англиканской, римо-католической и Православной. Эта концепция была сформулирована уже в 1830-х гг. в недрах известного Оксфордского движения, представители которого принадлежали к Высокой церкви (high church) Англии и выступали за восстановление традиционных аспектов христианской веры, их включение в англиканскую литургию и богословие. К этой же Высокой церкви относил себя и Льюис. Впоследствии, с возникновением и развитием экуменического движения в ХХ в., «теория ветвей» была значительно переосмыслена в широком либеральном духе: количество «ветвей» единого христианского «дерева» было расширено на все существующие христианские организации. |
|
|
