| «Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине…». Обратите внимание: «наедине». Господь не обличал их при всех, потому что не хотел, чтобы учители, проповедники истины были унижены перед маловерными. Желая обличить в чем-то своих собратьев или сестер и тем самым принести им какую-то пользу, и мы должны поступать таким образом. Все православные христиане, даже обыкновенные миряне, являются свидетелями, проповедниками истины, по крайней мере, должны быть ими. И потому нельзя обличать их при тех людях, которые это обличение воспримут как унижение христиан и умаление веры. «Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его?» (ст. 19). Апостолы, совершившие уже множество великих чудес, испытывали беспокойство из-за того, что не смогли исцелить отрока и своим бессилием подвергли опасности веру народа в истинность учения Спасителя. Кроме того, они задавались вопросом: может быть, их оставила благодать Божия и что-то в них бесповоротно изменилось? Желая исправиться, желая вести себя мудро и богоугодно, они и спросили: «Почему мы не могли изгнать его?» «Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом» (ст. 20–21). Таким образом, было две причины: с одной стороны, неверие отца отрока, с другой — недостаточная вера учеников. Спаситель объясняет, в чем состояла причина их неудачи: «Истинно говорю вам…», то есть: «Не сомневайтесь в том, что если бы ваша вера была размером даже с горчичное зерно — необыкновенно маленькой, но истинной, — то и в таком случае, сказав горе сей: “Перейди туда”, вы заставили бы ее перейти и ничего не было бы невозможного для вас». Нам кажется непонятным: что значит «вера с горчичное зерно»? Уместно вспомнить другие изречения Спасителя, подобные этому. «Чему уподоблю Царствие Небесное? Уподоблю его зерну горчичному, которое бывает меньше всех семян; но когда вырастает, бывает великим деревом и на ветвях его птицы небесные вьют гнезда» (см. |
| Только такая вера в Богочеловека Христа есть настоящая вера, ибо только она вносит осмысление в жизнь человека во всех мирах. Может существовать или только такая вера, или нужно сжечь все, ибо без Него все лишается смысла, все становится глупо и ужасно и на небе, и на земле, и под землей. К этой решительной дилемме подошел Достоевский, ища смысл и цель человеческому существованию в нашем земном мире 297 . Подвигом веры воскрешает себя человек из гроба своего эгоизма. Христоцентризмом подвига веры он побеждает эгоцентризм своего тщеславного разума, мятежной воли и зараженного грехом сердца. Человеческий разум, каковым он является в своей эмпирической данности, ограничен, эгоистичен, заражен грехом, надменен, – это то, что должно быть преодолено. Преодолеть и покориться разуму безграничному, чистому, безгрешному, вечному, богочеловеческому, – одним словом, – разуму Христову, – это первое требование евангельского, православного подвига веры ( 2Кор.10, 4–5 ). По убеждению Достоевского, обретение веры в Богочеловека Христа и в загробную жизнь бесконечно важнее обладания сознанием, познанием, наукой 298 . Человеку свойственно неверие из-за того, что он разум свой ставит превыше всего. А поскольку разум свойственен только человеческому организму, то он не может и не хочет воспринимать жизнь в каком-то другом облике, т.е. жизнь после смерти, и поэтому не верит, что эта форма жизни более совершенная. С другой стороны, человеку в силу его природы свойственно ощущение проклятого сомнения, ибо человеческий разум устроен таким образом, что не может веровать в себя беспрестанно, не может удовлетвориться самим собой, а поэтому не склонен свое существование считать самодостаточным. Отсюда проистекает тяга верить (Drang zum Glauben) в существование жизни по ту сторону гроба. «Люди, очевидно, существа переходные, и существование наше на земле есть, очевидно, процесс – беспрерывное существование куколки, переходящей в бабочку» 299 . Человек – переходное существо, и он останется таковым, временным существом, если в подвиге веры не пробьет кокон своего эгоизма и если не соединится с вечным Существом. Другими словами, человек – как зерно, которое только тогда приносит много плодов, когда умирает. Ибо Безгрешный сказал «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» ( Ин.12:24 ). Тайна человеческого существа равна тайне пшеничного зерна: если человек замурует себя в коконе себялюбивого эгоизма и затворится в нем, то останется сам, останется в одиночестве, отчего усохнет и погибнет, но если зерно своего существа чрез подвиг веры посеет во Христе и зерно это умрет в Нем, то тогда зерно это оживет, прорастет и даст много плода. Ибо Безгрешный сказал «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» ( Ин.12:25 ). |
| Только такая вера в Богочеловека Христа есть настоящая вера, ибо только она вносит осмысление в жизнь человека во всех мирах. Может существовать или только такая вера, или нужно сжечь все, ибо без Него все лишается смысла, все становится глупо и ужасно и на небе, и на земле, и под землей. К этой решительной дилемме подошел Достоевский, ища смысл и цель человеческому существованию в нашем земном мире Подвигом веры воскрешает себя человек из гроба своего эгоизма. Христоцентризмом подвига веры он побеждает эгоцентризм своего тщеславного разума, мятежной воли и зараженного грехом сердца. Человеческий разум, каковым он является в своей эмпирической данности, ограничен, эгоистичен, заражен грехом, надменен, - это то, что должно быть преодолено. Преодолеть и покориться разуму безграничному, чистому, безгрешному, вечному, богочеловеческому, - одним словом, - разуму Христову, - это первое требование евангельского, православного подвига веры По убеждению Достоевского, обретение веры в Богочеловека Христа и в загробную жизнь бесконечно важнее обладания сознанием, познанием, наукой Человеку свойственно неверие из-за того, что он разум свой ставит превыше всего. А поскольку разум свойственен только человеческому организму, то он не может и не хочет воспринимать жизнь в каком-то другом облике, т.е. жизнь после смерти, и поэтому не верит, что эта форма жизни более совершенная. С другой стороны, человеку в силу его природы свойственно ощущение проклятого сомнения, ибо человеческий разум устроен таким образом, что не может веровать в себя беспрестанно, не может удовлетвориться самим собой, а поэтому не склонен свое существование считать самодостаточным. Отсюда проистекает тяга верить (Drang zum Glauben) в существование жизни по ту сторону гроба. " Люди, очевидно, существа переходные, и существование наше на земле есть, очевидно, процесс - беспрерывное существование куколки, переходящей в бабочку " Человек - переходное существо, и он останется таковым, временным существом, если в подвиге веры не пробьет кокон своего эгоизма и если не соединится с вечным Существом. Другими словами, человек - как зерно, которое только тогда приносит много плодов, когда умирает. Ибо Безгрешный сказал: " Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода " Тайна человеческого существа равна тайне пшеничного зерна: если человек замурует себя в коконе себялюбивого эгоизма и затворится в нем, то останется сам, останется в одиночестве, отчего усохнет и погибнет, но если зерно своего существа чрез подвиг веры посеет во Христе и зерно это умрет в Нем, то тогда зерно это оживет, прорастет и даст много плода. Ибо Безгрешный сказал: " Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную " |
| Этим быть может надо объяснять пламенное, но Христову духу не свойственное, негодование братьев Зеведеевых на тот Самарянский город, который не оказал ожидаемого приема Христу в лице наперед посланных туда Его учеников ( Лук. 9, 52–56 ). Во всяком случае истинная вера в Самарии была насаждена уже после вознесения Господа ( Деян. 8, 5, 14 ). Во второй период (4, 6 или 5, 1–10, 42) евангельской истории, обнимающий время второй пасхи общественного служения Господа, которую можно назвать пасхою исцелений, совершается решительный и окончательный раскол между верою и неверием. Воплотившийся Логос открывает теперь Свою славу как Единородного Сына Божия в очищении не рукотворного дома Отца Своего, но живого храма Божия – тела человеческого, как жилища богоподобного духа, вступающего чрез веру в таинственное единение с Богом и делающего тело свое жилищем Духа Святого: откровение это совершается посредством исцелений Христом больных по субботам и учения о Себе (в произносившихся при этом речах Господа) как от вечности предсуществующем и равном Отцу Сыне Божием Единородном. Соответственно этим откровениям славы Сына Божия вера в Него постепенно переходит в безвозвратную преданность Ему на жизнь и смерть, а неверие в свою очередь доходит до окончательного решения предать Христа смерти. После исцеления сына царедворца Капернаумского, причем порицается вера, основывающаяся только на видении чудес (вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес – 4, 48), – Господь совершает исцеление расслабленного при Вифезде в субботу, во время непоименованного праздника Иудейского, – и открывает Себя как Сына Божия, имеющего жизнь в Себе Самом и источник жизни и воскресения для верующих в Него, – делающего то же, что делает и Его Отец. Неверующие Иудеи ответили на это тем, что стали гнать Иисуса и искали убить Его за то, что он не только нарушал субботу, но и Своим Отцом называл Бога, делая Себя равным Богу (5, 16–18, 26–29). Но наиболее ясное и типичное выражение полного расхода между верою и неверием представляет беседа о хлебе жизни. |
| 21 И сию заповедь имамы от него, да любяй Бога, любит и брата своего. ГЛАВА 5 1 Всяк веруяй, яко Иисус есть Христос, от Бога рожден есть: и всяк любяй рождшаго, любит и рожденнаго от него. 2 О сем вемы, яко любим чада Божия, егда Бога любим, и заповеди его соблюдаем. . И это говорится в подтверждение выше сказанного. Если мы от учителя получили заповедь любить друг друга, то, без сомнения, если веруем, что учитель наш Иисус есть Христос, а Христос Он в том смысле, что есть Бог и вместе человек, должны соблюдать и заповеди Его, как учителя и как Бога. Веруя же, что Он есть Бог, мы получаем имя детей Его, как и в Евангелии сказано: «тем, которые приняли Его, дал власть быть чадами Божиими» (Иоан. 1, 12), т. е. которые уверовали в Него, те и стали детьми Его. Если же мы родились от Него; без сомнения, должны и оказывать должное Родителю, т. е. любить Родившего. Если же все мы, уверовавшие, родились от Него; то мы должны любить и друг друга и как братья, и как рожденные от Него. В подтверждение сего апостол и говорит, что любящий родившего любит и рожденного от него. Потом опять говорит, что любовь к братьям или чадам Божиим доказывает любовь к Родившему. Выше он говорил, что любящий Бога любит и брата своего, а теперь говорит, что любящий детей Божиих любит и Бога, и любовь к брату поставляет доказательством любви к Богу. 3 Сия бо есть любы Божия, да заповеди его соблюдаем. Связь такая: любовь состоит в том, чтобы мы соблюдали заповеди Его, потому что всякий, рожденный от Бога, побеждает мир. Слова же: тяжки не суть вставка. И заповеди его тяжки не суть. 4 Яко всяк, рожденный от Бога, побеждает мир: и сия есть победа победившая мир, вера наша. Поелику полным доказательством любви к Богу апостол указал соблюдение заповедей, а некоторым думалось, что заповеди Божии тяжелы, то и говорит: и заповеди Его не тяжки. Ибо что тяжелого в деле любви брата? Что, например, тяжелого в том, чтобы посетить узника в темнице? Ибо повелевается не выпустить из темницы, что было бы трудно, а только посетить. И больного повелевается не освободить от болезни, а только посетить. И голодному не повелевает предложить стол из многих блюд, или нагому подать одежду, приготовленную из драгоценной материи, но доставить крайне нужное, чего ищет голодный и наготующий. Сказав это, указывает и другое побуждение к любви. Какое? Победу. Говорит, что, чрез любовь к брату соделывая себя детьми Божиими, вы имеете уже и воздаяние за это доброе качество, — победу над миром; ибо рожденный от Бога побеждает мир. Потом объясняет, в чем состоит победа и чрез что она совершается; тем и другим называет веру, т. е. веру в Бога, которая, родившись от Бога, победила и прогнала всякое неверие, и ни иудей, ни еллин, ни еретик, не силен против нее. А как вера побеждает не одна, сама по себе, а вместе с имеющим ее; то прибавляет: и кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? Кто же сей Иисус? Иисус Христос, пришедший водою и кровию. |
| Эти припадки беснования случаются с ним во всяком месте, постоянно грозят его жизни, ИБО ЧАСТО в этом состоянии он сам БРОСАЕТСЯ В ОГОНЬ И ЧАСТО В ВОДУ, и злой дух насилу отступает от него, измучив его, Я ПРИВОДИЛ ЕГО К УЧЕНИКАМ ТВОИМ, просил их изгнать духа нечистого, они пытались сделать это, И ОНИ НЕ МОГЛИ ИСЦЕЛИТЬ ЕГО... Видно, что у несчастного отца вера была очень слаба; в этом и сам он потом сознается; «но если неверие отца было причиной того, что злой дух не выходил, то за что же Господь потом обвиняет учеников? — вопрошает святитель Златоуст и отвечает: — Этим показывает Он, что верой они могут исцелять больных и без посредников. Ибо часто и вера посредника бывает достаточной, чтобы даже от меньших собратий получить желаемое, равно и сила чудотворца часто бывает достаточна, чтобы сотворить чудо, хотя бы приходящие и не имели веры. Елисей воскресил мертвого тогда, когда никто не веровал, ибо бросившие мертвеца бросили его не по вере, но убоявшись опасности убежали, и от одной силы святого тела Елисеева мертвец восстал. Отсюда видно, что и ученики были слабы верой, но не все: столпы не были при этом. И вот, отец бесноватого жалуется на них Иисусу Христу, но Христос, отклоняя от них обвинение в глазах народа, более обвиняет его самого»; из уст Его исходит слово скорбного негодования и упрека: ИИСУС ЖЕ, ОТВЕЧАЯ, СКАЗАЛ: О, РОД НЕВЕРНЫЙ И РАЗВРАЩЕННЫЙ! Неужели, несмотря на все чудеса Мои, вы все еще не имеете веры? ДОКОЛЕ БУДУ С ВАМИ? ДОКОЛЕ БУДУ ТЕРПЕТЬ ВАС? «Так говорит врач, когда больной не слушает его советов», — толкует блаженный Иероним. Доколе мне ходить к тебе и истощать мое искусство? Я велю одно, а ты делаешь другое. А что Господь гневался не на людей, а на пороки их, видно из тех слов, которые тотчас же присовокупил: ПРИВЕДИТЕ ЕГО КО МНЕ СЮДА. Отрока привели, но лишь только он увидел Божественного Чудотворца, злой дух потряс его и стал бить: он упал на землю и валялся, испуская пену... «Сатана, по выражению одного толкователя, приходит в великую ярость, страшась угрожающей ему гибели». Говорить со страдальцем, чтобы успокоить его душу, было нельзя; поэтому Господь вступает в разговор с отцом, возбуждая в нем веру и добрую надежду Своим Божественным состраданием. «Как давно это сделалось с ним?» — спросил Господь. «С детства», — отвечал отец, и, чтобы еще более вызвать жалость, он снова пересказывает Господу об опасном состоянии сына и восклицает: «если Ты, Господи, что можешь более, чем Твои ученики, то сжалься над нами и помоги нам!» В этом «помоги нам» слышится та же горячая родительская любовь, какая слышалась в словах жены Хананеянки. |
| Вслед за тем Господь вошел в Капернаум, где совершил чудо заочного исцеления слуги римского сотника, по-видимому стоявшего во главе римского гарнизона из сотни воинов, каковые гарнизоны стояли тогда стражей в некоторых городах Палестины, подвластной римлянам. Этот сотник был язычником по рождению, но расположенным к иудейской религии, доказательством чего служит построение им синагоги. Слуга его, по св. Матфею, жестоко страдал, находясь в расслаблении, а, по св. Луке, находился даже при смерти. Св. Лука рассказывает более подробно, что сотник послал сначала ко Иисусу иудейских старейшин с просьбой придти исцелить слугу его, а затем послал друзей своих, после чего, видимо, как передает св. Матфей, и сам вышел навстречу подходившему к его дому Господу. В его словах, сказанных Господу: «Не трудись, Господи! ибо я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой. Потому и себя самого не почел я достойным придти к Тебе; но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой», – звучала столь необыкновенная для язычника вера и смирение, что Господь, как передают оба Евангелиста, «удивился» и счел нужным отметить эту веру перед всеми окружающими, подчеркнув, что такой веры он не нашел и у самих представителей избранного народа Божия Израиля. Далее, как передает уже только один св. Матфей, Господь, в опровержение ложного мнения евреев, будто только они одни могут быть членами грядущего Царства Мессии, предрек, что многие из язычников «с востока и запада» окажутся достойными, вместе с ветхозаветными праотцами, наследовать это Царство, в то время как «сыны Царства», т.е евреи, за свое неверие в пришедшего Мессию, будут извержены во тьму кромешную, где будет плач и скрежет зубов. В этих словах Господа Царство Небесное, как и во многих других Его речах и притчах, представляется под образом вечери или пира, за которым на Востоке не сидели, а «возлежали». Гостей, чем-либо провинившихся, выводили вон из комнаты, где происходила вечеря, во внешнюю (кромешную) тьму на холод, которые противополагаются светлой и теплой комнате: выгнанные гости скрежетали зубами от холода и досады – образ этот, весьма всем понятный, берется для того, чтобы нагляднее представить вечные мучения грешников во аде. Вера и смирение сотника были сразу же вознаграждены: слуга его выздоровел в тот же час, как только Господь произнес: «Иди, и якоже веровал еси, буди тебе!» |
| Анаргирос Калиацос Скачать epub pdf От издательства «Идеже бо хощет Бог , побеждается естества чин» 1 , – говорится в одном из церковных песнопений, посвященном величайшему событию в истории человечества – воплощению Сына Божия. Но русский язык эту фразу можно перевести так: «Если Бог хочет, Он побеждает законы естества», то есть, иными словами, отменяет или изменяет то, что диктуется законами природы, времени, физического пространства. Эти явления, которые необъяснимы с точки зрения рационального, народ издавна стал называть чудесами. Немощный человеческий рассудок недоумевает: что это? Как это возможно? И там, где неверие не в силах найти ответ, вера подсказывает: Все возможно Богу 2 . Кто Бог великий, яко Бог наш? Ты еси Бог творящий чудеса! 3 – в порыве Божественного вдохновения восклицает Псалмопевец. В другой песне он, обращаясь к своему народу, говорит: Помяните чудеса Его, яже сотвори 4 … И действительно, каждый человек, которого коснулось чудо, старается его запомнить, записать, чтобы не только он, но и другие люди могли прославить неизреченное человеколюбие своего Творца. Эта книга тоже маленькое, но живое свидетельство одного благодарного сердца о том, как Господь через своего угодника являет людям чудесную помощь. Ведь мы помним из истории Нового Завета, что Спаситель не только сам сотворил множество чудес и знамений, но и даровал такую власть Своим ученикам: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы 5 . А другой Евангелист свидетельствует: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит 6 … Такую силу получает человек, когда он становится избранным сосудом Божественной благодати, когда благодать вселяется в его сердце и начинает действовать через него, по слову Апостола: уже не я живу, но живет во мне Христос 7 . Казалось бы, в наше время иссякает вера, уменьшается благочестие и мы уже лишены тех благодатных дарований, какие имели христиане во времена апостольские. Но Господь продолжает посылать нам людей, на которых исполняется его обетование, которые действительно становятся «проводниками» Божественной благодати. Их мало, но Бог наделяет их великим множеством дарований как бы с целью покрыть ими то оскудение, которое есть в мире, чтобы там, где умножился грех , стала преизобиловать благодать 8 . |
| Апостол Павел всей земле… проповедовал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния ( Деян.26:20 ). Он убеждает Тимофея с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю ( 2Тим.3:25-26 ). Могли ли они освободиться от диавольской сети одной только исповедью, хотя бы и искренней? Без достойных покаяния дел не может быть и познания Истины. Истина – то, во что следует верить, но также и то, что мы должны делать. Ее познание теряет смысл без усилий исправить все, в чем мы сейчас каемся. Вера без дел мертва ( Иак.2:17 ); будет ли живо без дел покаяние? Уничтожим, выбросим из своей жизни все, в чем мы каемся, – и оживет наша вера, и мы оживем. Тогда и к нам будут относиться слова: Всякий верующий не постыдится ( Рим.9:33 ). Нет таких состояний души, когда невозможно покаяться. Правда, бывает, что мы не хотим каяться, но не хотим и не можем - два разных явления. Неверие в Бога всегда добровольно, как и нежелание к Нему обращаться. Нас не научили? Но только ли этому? Или все, что мы знаем, умеем и любим было кем-то специально привито извне? Нежелание помнить и видеть грехи, нежелание жить в согласии с Истиной – все это, конечно, мешает нам каяться. Только здесь дело не в невозможности, но в нашей глубокой, сильной и нежной самовлюбленности – а она добровольна. И все же, пока мы живы, путь к Богу остается открыт. Весь Новый Завет пронизан надеждой – надеждой Того, Кто всех нас создал, что кто-то из созданных выберет лучшее. Ограничимся только одним примером. Среди всех новозаветных Писаний нераскаянность мира ярче всего видна в Апокалипсисе, но и там эта надежда открывается нам с самых первых страниц. Все толкователи сходятся в том, что послание к семи Асийским Церквам во второй и третьей главе Апокалипсиса адресовано ко всей полноте Церкви, – к совокупности всех Православных Церквей, как в пространстве, так и во времени, от апостолов и до конца мира. Таким образом, каждая из семи Церквей в тех чертах, которые ей были присущи, служит также и символом схожих с ней в жизни христианских общин разных мест и времен. |
| Апостол Павел всей земле проповедывал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния (Деян. 26, 20). Он убеждает Тимофея с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю (2 Тим. 2, 25–26). Могли ли они освободиться от диавольской сети одной только исповедью, хотя бы и искренней? Вера без дел мертва (Иак. 2, 17); мертва без дел и исповедь. Уничтожим, выбросим из своей жизни все, в чем мы каемся, — и оживет наша вера, и мы оживем. И будет, что всякий верующий… не постыдится (Рим. 9, 33). Заключение Нет таких состояний души, когда невозможно покаяться. Правда, бывает, что мы не хотим каяться, но не хотим и не можем — два разных явления. Неверие в Бога всегда добровольно, как и нежелание к Нему обращаться. Нас не научили? Но только ли этому? Или все, что мы знаем, умеем и любим, было кем-то специально привито извне? Нежелание помнить и видеть грехи, нежелание жить в согласии с Истиной — все это, конечно, мешает нам каяться. Только здесь дело не в невозможности, но в нашей глубокой, сильной и нежной самовлюбленности — а она добровольна. И все же путь к Богу остается открыт. Весь Новый Завет пронизан надеждой — надеждой Того, Кто всех нас создал, что кто-то из созданных выберет лучшее. Ограничимся только одним примером. Среди всех новозаветных Писаний нераскаянность мира ярче всего видна в Апокалипсисе, но и там эта надежда открывается нам с самых первых страниц. Все толкователи сходятся в том, что послание к семи Асийским Церквам во второй и третьей главе Апокалипсиса адресовано ко всей полноте Церкви, — к совокупности всех Православных Церквей, как в пространстве, так и во времени, от апостолов и до конца мира. Таким образом, каждая из семи Церквей в тех чертах, которые ей были присущи, служит также и символом схожих с ней в жизни христианских общин разных мест и времен. Первую из них, Церковь Ефесскую, Господь сперва хвалит за веру и твердость. Ты много переносил, – говорит Он ангелу этой Церкви, – и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал. Ее же первую Он зовет к покаянию: Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою (то есть ту первую любовь к Богу и к ближнему, которая была незаметно утрачена при всех добрых и славных делах). Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься (Откр. 2, 3–5). |
|
|
