| У Бороздина «Протопоп Аввакум» на 31 стр.: «В отношениях к грекам патр. Иосиф держался тоже взгляда примирительного, считая их вполне православными и высказывая это между прочим в своих ответах иноземцам по делу королевича Вольдемара». Свидетельства русских святителей о православии греческой церкви см. выше, что турки ничего вере православной не вредили, а брали лишь «дань грошовую» ( о Вере 28 л. ). 2) «Характер отношений России к правосл. востоку в «16 и 17 в. в.». проф. Каптерева. стр. 399 (то же у него в кн. «патр. Никон и царь Алексей Мих.» т. 1, 228): «Феофан, митроп. Палеопатрасский, писал царю, что папежи и лютори вмещают в книги поганую свою ересь. Русские сделали заключение, что доверять новопечатным греческим книгам... никак нельзя. Арсений Суханов укорял греков за сожжение старопечатных книг и говорил, что им лучше сжечь свои, ибо в них находятся латинские ереси. В доказательство привел одну греческую книгу, в которой символ веры с словом filioque. Разбор: На стр. 401 «Характера»... Каптерев приводит слова патр. Паисия и пишет: «В виду этой очевидной улики, патр. Паисий объяснил Суханову, что они – православные греки, – пользуются греческими книгами венецианских изданий с большою осторожностью, так как хорошо знают, что латиняне намеренно вносят в греческие книги свои еретические мнения, которые они, православные греки. и вымарывают из этих книг». – Там же на 398–9 стр.: «Венецианские греки просили чрез митроп. Гавриила Севера, патриарха Иеремию II, чтобы ввести христианский календарь, на что он отписал: мы не дерзаем отнять даже одной запятой в древних книгах. Вообще сами православные греки очень подозрительно относились особенно к латинским изданиям отеческих творений в виду того сложившегося у них представления, что латиняне, при издании отеческих творений, дозволяют себе их намеренные искажения и даже прямо тенденциозные подлоги ( у Александрова «О книжном исправлении», стр. 66–67 ): « Патриарх Никон и царь Алексей Мих.» т. 1, стр. 228. примеч.: «Русские однако не знали того очень важного обстоятельства, что в латинской Венеции в то время жило очень много православных греков, которые имели свои церкви, свой православный клир и свои православные типографии, в которых они, т. е. православные венецианские греки, и печатали свои церковные книги. Значит, хотя греческие книги и печатались в латинской Венеции, но печатались православными греками и в их собственных типографиях». |
| 1769 Конечно, все это гнусно, но хорошо но крайней мере то, что Совет на этот раз не приемлет имени Божия всуе. Как известно, козни венецианской республики не достигли вожделенной цели: Магомет II спасся от злоумышленников, имевших намерение посягнуть на его жизнь. Неудачи, испытанные Советом Десяти в отношении к Магомету, однако ж не обескуражили его: он продолжали свою преступную политику, рассчитывая умертвить кого-либо из преемников Магомета и получить после них территориальное наследство. Так, в 1571 году Совет Х-ти декретом уведомляет испанского посланника, по имени Ре-Католико (знаменательное имя!), что он может, от имени названного Совета, обещать испанскому дворянину (неизвестному по имени) 50.000 секинов за убийство султана Се- —354— лима II, его двух сыновей, а также сына султана Мурада. Щедрый Совет притом же еще обещает убийце земельное вознаграждение, если венецианская республика, по случаю раздела империю после убитого султана, получить известную территорию в Леванте. 1770 Едва ли нужно говорит, что венецианская республика не ограничивалась попытками отправить на тот свет султанов, но подобным образом поступала (и вероятно, не без успеха) при столкновении и с другими представителями турецкой власти и могущества. Приведем известия о двух эпизодах рассматриваемого рода. В 1477 году Совет Х-ти принимает предложение епископа Радича (конечно, латинского) и его приятеля отравить двух турецких генералов, осаждавших в то время Кроацию. Кроме денежного вознаграждения епископу Радичу обещано выхлопотать от св. римского престола бенефицию, а также неизменное к нему благоволение венецианской республики. Последняя взяла на себя и посылку требующегося яда по адресу латинского иерарха. 1771 Или вот другой любопытный случай. В 1649–1650 года завязывается переписка между генеральным проведитором (губернатором) Далмации и Албании (были подчинены Венецианской республике) Леонардо Фосколо и венецианскими инквизиторами относительно проекта доктора медицины Микель-Анжело Саломона уничтожить часть турецкой армии посредством изобретенного этим эскулапом яда – будет ли то в виде порошка или жидкости. |
| В послании от 21 янв. 1205 г. папа Римский Иннокентий III не признал каноничность этих выборов, но т. к. Морозини на них не присутствовал, папа не счел нужным осуждать его и подтвердил его титул. С 5 по 27 марта папа последовательно рукополагал Морозини во диакона, священника и епископа, даровав ему 30 марта паллий . Кроме того, ему были предоставлены особые привилегии, напр. право помазания королей. Папа существенно ограничил полномочия К-польского капитула, состоявшего исключительно из венецианцев, в избрании патриарха. Впосл. большинство патриархов непосредственно назначались папами, хотя и являлись венецианцами. Также папа Иннокентий III добился возможности назначения в капитул не являвшихся венецианцами каноников (нередко из числа легатов), что, однако, лишь немного ограничило стремление Венецианской республики иметь собственную систему церковного управления, связанную со светской и с церковной (патриарх Градо) администрациями. При этом низшая иерархия лат. К-польского Патриархата почти не претерпела изменений. На протяжении первых лет после завоевания не прекращались споры между «франкской» и венецианской партиями о разделе приходов и подчинении патриарху. Из-за этого преемник Морозини был избран лишь на IV Латеранском Соборе (1215), когда папа Иннокентий III утвердил «франкского» кандидата Гервасия (впрочем, также венецианца по происхождению). Тогда же было установлено первенство лат. Патриархата К-поля перед др. Л. П. Споры между 2 партиями возобновились после смерти Гервасия (1219). Новый патриарх Матфей (1221), назначенный папой, продолжил политику притеснения «франкских» клириков. В 1225 г. власть лат. патриарха К-поля была укреплена: папа Римский Гонорий III установил, что лишь особое папское распоряжение может отлучить его от Церкви или лишить титула. После смерти Матфея (1226) нарушилась монополия венецианцев на титул патриарха: изначально он был предложен Жану Альгрену, но после его отказа Патриарший престол занимали Симон Тирский (происхождение неизв.) и Никколо ди Кастро Арквато. |
| Ожидалось, что Фамагуста, которой правил губернатор Марк Антонио Брагадино, быстро падет. Но, защищаемый восьмью тысячами солдат, под командованием Астора Бальоне, город отклонил все призывы сдаться к великой ярости Лалы Мустафы, не терпевшему вернуться к интригам в Стамбул. Селим II из столицы гневно приказал не начинать никакой другой кампании, пока не закончится осада Фамагусты. Он вынашивал планы вторгнуться на другие острова и, возможно, в саму Венецию, но сначала хотел обезопасить себя на Кипре и взять Фамагусту. Точно так же, как граф Зриньи, защищая Сигет четыре года назад, нарушил график вторжения Сулеймана Великого в Восточную Европу и спас Вену, так же и венецианцы своей долгой обороной Фамагусты помешали наступлению Селима в Южной Европе, так никогда и не начавшемуся. Снова и снова турки атаковали крепостные валы, каждый раз теряя много бойцов, но всё в пустую. После почти годичной осады, в июле 1571 года, турецким саперам удалось взорвать значительную часть главной стены. К этому времени силы обороняющихся уменьшились до двух тысяч человек. Боеприпасов и продовольствия также не хватало. Пришло время сдаться с честью. Брагадино согласился на капитуляцию, и 1 августа венецианцы уступили Фамагусту туркам. Теперь началась одна из самых ужасных сцен жестокости в истории джихада. Жертвой этого эпизода станет всего лишь один Брагадино, страдания которого вызывают ужас и жалость. Его имя не затерялась среди множества анонимных жертв, погибших при штурме, подобно тому, как это происходило при падении города, когда о его жителях говорили – «все были преданы мечу.» Это привычная фраза – и никак не передает отвратительную и грязную резню, которая скрывается под словами «предание мечу», особенно когда хладнокровно убиваются сотни и тысячи. Боль и жестокость смерти Брагадино видимы значительно лучше, в отличии от страданий многих в таких безымянных убийствах, совершающихся в войнах христиан и турок против друг друга. Эти преступления слишком огромны, а жертвы – многочисленны и часто обезличены, а потому почти не различимы. И они, лишь часть, в бесконечной пляске смерти. Но пытки и смерть Брагадино, одного из тысяч, стали личной бедой и горем каждого солдата и моряка, сражавшегося против ислама. Мёртвый Брагадино стал олицетворением христианского сопротивления джихаду. Это укрепило и дало силы христианам Европы в борьбе с исламом. |
| Важную роль в формировании местной школы сыграло пребывание в Г. Караваджо и его последователей О. Джентилески (1563-1638) и О. Борджини (1578-1616), к-рые заложили базу для реалистического, демократического течения в живописи в Г. Традиции Караваджо и испан. живописи были развиты в творчестве Дж. А. де Феррари (1598-1669), отмеченном натурализмом изображений, использованием народных сюжетов и типажей («Исцеление св. Игнатием каменщика, упавшего с лесов», 30-е гг. XVII в., Лигурийская академия, Генуя). «Иосиф, толкующий сны хлебодара и виночерпия». Худож. Б. Строцци. 1-я пол. XVII в. (ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато) «Иосиф, толкующий сны хлебодара и виночерпия». Худож. Б. Строцци. 1-я пол. XVII в. (ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато) В живописи Дж. Ассерето (1600-1649), в начале творчества испытывавшего влияние ломбардской школы, к 30-40-м гг. XVII в. прослеживается близость к стилю Рубенса и Ван Дейка с характерными для них сияющим колоритом, живописью «пятна и мазка», построенной на сочетаниях ярко-зеленого и слепящего белого с тонкими градациями коричневого («Исав, продающий первородство», 1645, Палаццо Бьянко, Генуя; «Моисей, иссекающий воду из скалы», Прадо, Мадрид). Под влиянием венецианской живописи XVI в. отличительными признаками местной школы стали орнаментальность и декоративность (Дж. Ассерето, «Распятие» (Пинакотека Брера, Милан), фрески ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато - «Апостолы Петр и Иоанн исцеляют увечного», «Жертвоприношение Мелхиседека», 40-е гг. XVII в.). Б. Строцци (1581-1644), реформатор венецианской и генуэзской школ, в начале творческой карьеры испытывал влияние живописи Ф. Бароччи («Распятие», до 1596, ц. Сан-Лоренцо, Генуя). С 20-х гг. XVII в. в творчестве художника стало заметно воздействие фламандского стиля. Склонность к фламандскому колориту отличала и живопись Дж. Б. Кастильоне (1610-1665), представителя пасторальной линии генуэзского барокко. В его картинах полуреалистические, полусказочные мифологические образы сочетались с реалистическим изображением животных, предметов обихода. На алтарной картине «Поклонение пастухов» (1645, ц. Сан-Лука, Генуя) традиц. для Г. маньеристическая композиция сочетается со стилистикой барокко. |
| Несмотря на это, личные отношения К. с имп. Карлом V складывались удачно; дипломатические таланты К., его умение вести переговоры и общую образованность высоко оценивали даже политические оппоненты Венеции (ср.: Gleason. 1993. P. 30-32). Находясь в Испании, К. проявлял интерес к местной общественной, культурной и религ. жизни; в донесениях он неоднократно упоминал о колониальных экспедициях и географических открытиях испанцев. Сильное впечатление на К., ориентировавшегося на венецианский идеал религ. либерализма, произвела испан. инквизиция ; по его словам, ее представители нередко пользовались большим влиянием, чем король. В нач. 1525 г. К. был вынужден выступить в защиту своего брата Андреа и еще неск. венецианцев, корабли к-рых были задержаны инквизицией в портовом г. Масаррон из-за обвинения в хранении и распространении евр. толкований Библии и др. запрещенной религиозной лит-ры. 4 февр. 1525 г. К. предстал перед комиссией инквизиции и выступил с речью, в к-рой попытался оправдать венецианскую практику не запрещать книги языческих авторов, подчеркивая, что их чтение может быть полезным для ученых и богословов. В результате ходатайств К. перед имп. Карлом V и инквизиторами дело было прекращено (см.: Sanuto. 1893. Vol. 38. P. 200-203; Gleason. 1993. P. 35-36). В июне 1525 г. в Испанию прибыл новый венецианский посол; осенью К. вернулся в Венецию и 16 нояб. 1525 г. выступил перед Сенатом с подробным офиц. отчетом о посольстве, в котором в обобщенном виде представлены ценные сведения о государственном устройстве и об общественно-политической жизни европ. держав в целом и Испании в особенности (текст см.: Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato. Ser. 1. Firenze, 1840. Vol. 2. P. 11-73; ср.: Gleason. 1993. P. 38-39). Еще во время посольства К. был избран одним из 5 «мудрецов по делам террафермы» (savio di terraferma); он занял эту должность по возвращении и участвовал в осуществлении надзора за военно-оборонительным обеспечением венецианских материковых владений. |
| Несмотря на то что большую часть времени в 20-х - нач. 30-х гг. XVI в. К. посвящал исполнению политических обязанностей, он не прекращал знакомиться с интересовавшими его философскими и теологическими трактатами, а также продолжал работать над новыми сочинениями, обычно предназначавшимися для к.-л. из его друзей или для представителей европ. политической элиты, с к-рыми К. познакомился в ходе европ. посольств. Наиболее крупным и важным сочинением, созданным К. в 20-х гг. XVI в., является состоящий из 5 книг трактат «О магистратах и устройстве Венецианской республики» (De magistratibus et republica Venetorum; текст см.: Contarini. Opera. P. 259-326; рус. пер.: Контарини. О магистратах. 2013). По мнению современных исследователей, К. работал над сочинением в 1523-1525 гг., находясь при дворе имп. Карла V, а окончательную версию подготовил в нач. 30-х гг. XVI в. Текст трактата не позволяет с уверенностью заключить, для какой аудитории предназначал его К. В начале сочинения упоминаются «чужеземцы», посещавшие Венецию и выражавшие удивление ее красотой, богатством и политическим могуществом; нельзя исключать, что к написанию трактата К. подвигли беседы с европ. политиками, проявлявшими интерес к необычному гос. устройству Венеции. Однако трактат содержит не только точное описание венецианских политических и общественных институтов, но и философское обоснование превосходства существующей в Венеции республиканской формы гос. устройства, сопровождающееся постоянным идеализирующим обращением к историческим прецедентам, образцам и примерам. Мн. рассуждения трактата прямо или косвенно адресованы представителям венецианского правящего класса и отражают мнения К. о том, каким образом Венецианская республика должна приспосабливаться к меняющейся и беспокойной европ. политической обстановке нач. XVI в. (ср.: Gleason. 1993. P. 111-114). В 1-й книге К. дает краткие сведения о географическом положении Венеции и описывает общие принципы политической власти в Венецианской республике. По утверждению К., венецианская форма правления является наиболее выгодной для граждан и общественного блага вслед. |
| Только получив известие, что город накануне сдачи, франки двинулись, но не на Дидимотих, а на Адрианополь, угрожая сообщению Калоянна с Болгарией. Вероятно, это обходное движение франков испугало Калоянна, и он, сняв осаду, отступил через горы. Франки не могли его нагнать. Генрих приказал освободить герцога Три, отрезанного в Стенимаке с горстью рыцарей от всякого сообщения с Константинополем более года. Лишь лучшие рыцари отважились на поход через вражескую страну. Рыцари Три, осажденные греками, уже ели своих лошадей и не верили глазам, видя своих. Встреча была радостная, но Стенимак пришлось латинянам очистить. Север Фракии остался в руках греков. Три сообщил Генриху известие о гибели Балдуина в плену. Обстоятельства смерти его остались темными, на Западе сложились легенды, и даже появился самозванец в родовых владениях Балдуина. Вероятнее связывать вслед за Никитой Хониатом смерть первого латинского императора с катастрофой Филиппополя, когда казни следовали за казнями. Балдуину отрубили руки и ноги и сбросили тело его в пропасть; из черепа Калоянн сделал себе чашу – таковы греческие известия. Достоверные известия о смерти Балдуина внесли ясность в положение регента. Поход был удачен, Генрих оправдал ожидания, оставалось оформить его положение коронацией. Армия немедленно и с торжеством вернулась в столицу. Коронация энергичного Генриха означала усиление императорской власти. Венецианцы делали поэтому затруднения. Но у них была война с Генуей и конфликт с папой, а Генрих опирался на легатов Иннокентия и единодушное желание франков. Венецианцам пришлось удовольствоваться немногим. Император перед коронацией был должен подтвердить присягой договоры 1204 и 1205 гг. с венецианцами; границы их доли были несколько урегулированы; Генрих отдал патриарху Морозини знаменитую икону Богородицы Одигитрии, которую тот не уступил, однако, своим землякам венецианцам, но поместил в св. Софии 26 . После коронации в св. Софии среди всеобщего ликования в конце августа 1206 г. Генрих имел случай выступить против болгар с еще большим успехом, военным и политическим. |
| По дороге он осадил Серее, и латинский гарнизон, потеряв начальника, капитулировал под условием свободного пропуска; но новое чадо Римской Церкви Калоянн не замедлил нарушить слово: рыцарей раздели донага и в оковах погнали в Болгарию, где главнейших обезглавили. Салоники Калоянну взять не удалось, он к этому и не приступал, но разорял страну. Бонифаций, отсиживаясь за крепкими стенами города, «много печалился». Франки не замедлили выступить во Фракию, покоряя вновь возмутившихся греков. Расправа была жестокая. Вперед был выслан особый конный полк, который, по Никите, назывался ротой ( ρουτα). Венецианский флот отправился отдельно берегом Мраморного моря и в Пании и Галлиполи действовал с греками образом, «чуждым христианским нравам». Вслед за ним выступил Генрих с главными силами. Взяты венецианский удел Аркадиополь, Цурул, Виза, Апр. Особенно в последнем городе рыцари, недостаточно дисциплинированные, устроили резню и гнали пленных, как скот, прикалывая отстающих и слабых. Подошли к главному городу и цели похода – Адрианополю (Орестиаде). Сильно укрепленный двойным рвом и высокими стенами Адрианополь был занят греками, которые наотрез отказались сдаться. Несмотря на храбрость рыцарей, их штурм был отбит, и болезни заставили снять осаду. Осень войска Генриха провели в области Родосто. Пытались взять Дидимотих, но наводнение Марицы разметало их осадные машины. Между тем де Три, все еще державшийся в Филоппополе с несколькими рыцарями, узнал, что многочисленные в его городе павликиане или манихеи, по-видимому, вернее армяне 21 , передались на сторону Калоянна. Теперь на развалинах греческого царства заявляет себя армянский элемент, самостоятельная роль которого не сыграна до сих пор в бассейне Мраморного моря. Религиозные и племенные враги греков, армяне при проходе крестоносцев поспешили высказать свои чувства и приветствовали Барбаруссу. Мы уже упоминали, что малоазиатские греки 22 передались на сторону Генриха и заплатили за то своею кровью. Может быть, этот последний факт, а еще вернее – признаки поворота греков в сторону латинян после разорения болгарами Фракии побудили «павликиан» предать свой город Калоянну. |
| Общество Любителей Российской Словесности просит по возможности заблаговременно сообщить, в какой форме (присылкой депутации, приветственного адреса, телеграммы и т. п.) Академия предполагает принять участие в нашем торжестве. Последнее необходимо для соображений организационного характера. —10— Адреса, речи и всякого рода приветствия допускаются на всех языках. Определили: Просить Преосвященного Ректора Академии Епископа Евдокима, Почетного Члена Академии – бывшего заслуженного ординарного профессора по кафедре русского и церковно-славянского языков (с палеографией) и истории русской литературы Г. А. Воскресенского и ныне занимающего означенную кафедру и. д. доцента Академии Н. Л. Туницкого – принять, в качестве депутатов от Академии, участие в торжествах по случаю открытия памятника Η. В. Гоголю и составить ко дню открытия (26 апреля 1909 года) приветственный от имени Академии адрес Обществу Любителей Российской Словесности, по инициативе которого сооружен памятник. IX. Предложение и. д. доцента Академии Н. Л. Туницкого: «Хранитель Церковного Музея во Львове (в Австро-Венгрии) обратился ко мне с частным письмом, в котором просит меня сообщить Совету нашей Академии, от имени Церковного Музея, предложение произвести обмен старопечатных славянских изданий, имеющихся в библиотеке Музея в двух экземплярах, на дублеты старопечатных изданий, принадлежащие библиотеке Академии. Кроме того, он сообщает о готовности Администрации Музея уступить свои дублеты и взамен за Описания рукописей и издания ц.-славянских текстов, если бы лишние экземпляры таковых оказались в нашей библиотеке. Ознакомившись с недавно вышедшим Каталогом книг церковно-славянской печати Львовского Музея, я, со своей стороны, нахожу, что там имеются дублеты довольно ценных и редких старопечатных изданий, приобретение которых для нашей библиотеки было бы весьма желательным. Назову, напр., Венецианский Октоих 1537 года, Венецианский Служебник 1554 года, Цветную Триодь, Вильно, 1609 г. С другой стороны, мне кажется, что некоторые издания, преимущественно Московской печати, имеющиеся в академической библиотеке в количестве 2-х и более экземпляров, могут быть уступлены Музею без всякого ущерба для Академии. Поэтому я считаю своим долгом почтительнейше сообщить Вашему Преосвященству о |
|
|
