| Венеция напрасно старалась умилостивить Магомета. Султанский флот разграбил венецианскую Евбею, и лишь победа адмирала Лоредана доставила Венеции мир (1416). За себя Мануил был спокоен и предпринял объезд своей империи (1414). Ехал он медленно, устраивая местные дела, приводя к повиновению непослушных архонтов. Посетив Фасос, Салоники, венецианскую Евбею, Мануил прибыл в Морею. Главным его делом было укрепление Коринфского перешейка. В Морее, за крепкими стенами перешейка, Мануил и его современники рассчитывали создать себе последнее убежище на случай падения Константинополя. В два месяца была закончена стена в узком месте перешейка, непосредственно за волоком, по которому в древности перетаскивались суда, и на месте Юстиниановой стены. Сплошная стена имела 22 470 шагов длины, на обоих концах крепости через каждые 150 шагов были четырехугольные башни. Средства на постройку дал особый налог. Венецианцы отказали в помощи. Около двух лет Мануил пробыл в Морее; нескольких архонтов, непокорных деспоту Феодору (младшему сыну Мануила, сменившему умершего старшего того же имени), он отослал в Константинополь; старого врага Палеологов, Кентуриона Цаккариа, он заставил признать императора сюзереном, но вообще к латинянам отнесся миролюбиво и раздавал им византийские титулы. Двор Мануила в Мистре стал средоточием литературного и патриотического движения, и сам Мануил держал длинную речь в честь своего брата, деспота Феодора Старшего. Во главе местных литераторов стоял Георгий Гемист Плифон, преподававший в Мистре новоплатоновскую философию до смерти столетним стариком, учитель Виссариона Никейского, в юности много путешествовавший и живший в Адрианополе в доме ученого еврея, так что и в новой столице султанов далеко не заглохли умственные интересы. Плифон имел большое значение в истории философских учений эпохи Возрождения 71 . Литературный противник Схолария, он по смерти был предан анафеме. В пылу полемики с Георгием Трапезунтским Плифон, заседая на Флорентийском Соборе, заявил, что вскоре и христианство, и ислам уступят место новой религии, близкой к античной философии, и во многих своих философских сочинениях Плифон сошел с почвы христианства со смелостью гуманиста. |
| Важную роль в формировании местной школы сыграло пребывание в Г. Караваджо и его последователей О. Джентилески (1563-1638) и О. Борджини (1578-1616), к-рые заложили базу для реалистического, демократического течения в живописи в Г. Традиции Караваджо и испан. живописи были развиты в творчестве Дж. А. де Феррари (1598-1669), отмеченном натурализмом изображений, использованием народных сюжетов и типажей («Исцеление св. Игнатием каменщика, упавшего с лесов», 30-е гг. XVII в., Лигурийская академия, Генуя). «Иосиф, толкующий сны хлебодара и виночерпия». Худож. Б. Строцци. 1-я пол. XVII в. (ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато) «Иосиф, толкующий сны хлебодара и виночерпия». Худож. Б. Строцци. 1-я пол. XVII в. (ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато) В живописи Дж. Ассерето (1600-1649), в начале творчества испытывавшего влияние ломбардской школы, к 30-40-м гг. XVII в. прослеживается близость к стилю Рубенса и Ван Дейка с характерными для них сияющим колоритом, живописью «пятна и мазка», построенной на сочетаниях ярко-зеленого и слепящего белого с тонкими градациями коричневого («Исав, продающий первородство», 1645, Палаццо Бьянко, Генуя; «Моисей, иссекающий воду из скалы», Прадо, Мадрид). Под влиянием венецианской живописи XVI в. отличительными признаками местной школы стали орнаментальность и декоративность (Дж. Ассерето, «Распятие» (Пинакотека Брера, Милан), фрески ц. Сантиссима-Аннунциата дель Вастато - «Апостолы Петр и Иоанн исцеляют увечного», «Жертвоприношение Мелхиседека», 40-е гг. XVII в.). Б. Строцци (1581-1644), реформатор венецианской и генуэзской школ, в начале творческой карьеры испытывал влияние живописи Ф. Бароччи («Распятие», до 1596, ц. Сан-Лоренцо, Генуя). С 20-х гг. XVII в. в творчестве художника стало заметно воздействие фламандского стиля. Склонность к фламандскому колориту отличала и живопись Дж. Б. Кастильоне (1610-1665), представителя пасторальной линии генуэзского барокко. В его картинах полуреалистические, полусказочные мифологические образы сочетались с реалистическим изображением животных, предметов обихода. На алтарной картине «Поклонение пастухов» (1645, ц. Сан-Лука, Генуя) традиц. для Г. маньеристическая композиция сочетается со стилистикой барокко. |
| В этой изменившейся обстановке Мурад II попытался достигнуть примирения со своими противниками. В июне он принял в Адрианополе представителей короля Владислава, Георгия Бранковича и Хуньяди и договорился с ними о перемирии на десять лет. Сербский деспот должен был получить назад свою землю, в то время как зависимость Валахии от осман должна была несколько смягчиться. Султан, который после заключения этих договоренностей ушел в Малую Азию, отправил своего уполномоченного в Венгрию с целью достигнуть ратификации договора королем Владиславом. В конце июля тот подписал его в Сегедине и принес соответствующие клятвы. Это соглашение, несомненно, означало значительное ограничение турецкой власти на Балканах и давало христианам передышку сроком на десять лет. Тем не менее оно вызвало разочарование в христианском лагере, и особенно у римской курии, которая под впечатлением от недавних успехов и в надежде на обещанную помощь венецианского флота надеялась на полное изгнание турок из Европы и требовала продолжения столь удачно начатой войны. Кардинал Джулиано Чезарини освободил колеблющегося молодого короля от недавно принесенной клятвы, и уже в сентябре христианская армия вновь выступила в поход. Однако ее силы значительно сократились, прежде всего недоставало помощи со стороны сербов, поскольку Георгий Бранкович, удовлетворенный достигнутым соглашением, полностью воздержался от участия. В надежде на помощь венецианского флота поход был направлен к черноморскому побережью и после тяжелого марша по болгарской территории достиг моря. Между тем венецианскому флоту, к которому присоединились также две галеры из Дубровника 1328 , не удалось воспрепятствовать подходу турецких войск из Малой Азии. Мурад II поспешил явиться во главе сильного войска, и 10 ноября 1444 г. при Варне развернулось ожесточенное сражение, которое положило решительный конец всем гордым надеждам христиан. В результате жестокого и исполненного перипетий сражения христианская армия была уничтожена. Король Владислав пал в бою, погиб и кардинал Чезарини, непосредственный виновник этого несчастного крестового похода 1329 . Поражение христиан было еще более тяжелым по своим последствиям, чем в свое время при Никополе, поскольку с ним потерпела крах последняя попытка общехристианской операции по спасению от турецкого завоевания. Еще более глубоким, чем тогда, было отчаяние в христианском лагере. Достойный лишь жалости император Константинополя принес победителю свои поздравления и почетные дары. |
| Прежде всего, формат картины у Шишкина вытянут по горизонтали, а у Венецианова - по вертикали, благодаря чему использованный и тут, и там прием панорамного решения композиции дал совершенно разные результаты. У Шишкина взгляд, устремляясь вдаль, к горизонту, все же стелется по земле, цепляясь за каждую травинку, кустик, брошенную ветку, за снопы, стоящие повсюду на убранных полях и прописанные отчетливо даже на дальних планах. Придав картине достаточно репортажный, повествовательный характер, художник втягивает зрителя в рассматривание композиционного пространства. В то время как у Венецианова оно созерцается. В его «Жатве» заниженная точка зрения, подняв линию горизонта, придала построению планов восходящий ритм, благодаря чему взгляд отрывается от земли и воспаряет к небу, заполнившему композицию почти наполовину. Вертикальный формат картины закрепляет и поддерживает возникшее движение, устремленное к небесам. Поэтому венециановский образ природы, напоенной жарким летним солнцем, оказывается преисполненным не только простодушной безмятежности и поэтической лирики, но и возвышенной одухотворенности, той Божией благодати, что зарождается только в симфонии, то есть в согласии человека и мира, человека и Бога. Ничего этого у Шишкина нет и никогда не будет. Но вовсе не потому, что он не умел воплощать подобного рода идеи или же сама тема была ему чужда. Напротив. Так, будучи человеком религиозным, он еще в студенческую пору очень страдал от «тихого и малого... звона колоколов петербургских церквей», от которых даже на Пасху не рождалось на душе «праздничное ликование». «Отрадно быть в такой праздник, - писал он родителям в 1857 году, - если уж не в своей Елабуге, то, по крайней мере, в Москве , но не в На протяжении всей жизни художник не изменял своей вере, не отступал от нее, не пересматривал, как многие из его современников, ее ортодоксальной основы. Именно поэтому, остро ощущая свое время, в котором уже давно не было воспетой Венециановым симфонии, он не мог, как романтики, уйти в заоблачные выси, наполнив свои картины мечтами и грезами. Именно поэтому в его пейзажах, за исключением ранних, почти нет человека. А если он присутствует, то отнюдь не как «венец всего живущего», а на равных правах с крепким стволом молодой сосны или мертвого, снесенного буреломом дерева; набравшим силу колосом и зеленью, припорошенной придорожной пылью; лесным прозрачным ручейком и замшелой, покрытой мхом землей в непроходимых лесных дебрях. Их он чаще всего и пишет всю жизнь и сюда, как правило, не пускает человека, не позволяет ему расположиться в лесу как дома. В этом отдалении человека от природы - знак своего времени, в котором царит базаровская идея о прагматическом отношении к природе, о превращении этого «храма» в «мастерскую». |
| Герцог Савойский сильно желает вступить в сношения с царским величеством и обещает давать ему титул по примеру королевы великобританской; мое мнение: хотя бы эти новые сношения с таким отдаленным от России государем и не были нужны, однако если сам герцог начнет пересылку и назовет царское величество императором, то это будет не без прибыли для будущаго времени. Венецианская и Генуезская республики, великий герцог Тосканский и другие мелкие владельцы итальянские могли бы последовать примеру такого сильного в Италии государя, как герцог Савойский; а с италианскими державами, особенно с Венецианскою республикою, для турецких дел и для торговли эту находку в титуле упускать не надобно». Венецианская республика готова была теперь дать какой угодно титул русскому царю, потому что снова начала бояться турецкой войны. Когда приходили вести, что султан идет на Россию, то венецианский посол в Вене мало обращал внимания на Матвеева; но когда стали приходить известия другого рода, то он стал обходиться с ним чрезвычайно почтительно и сам проговорился о причине такой перемены. «Боюсь, – сказал он Матвееву, – чтоб и нашего посла турки не посадили в Семибашенный замок». Учтивость в отношении к Матвееву усиливалась и с венецианской, и с австрийской стороны; но русский посол считал себя вправе не быть довольным венскими обхождениями и писал Головкину: «Хотя цесарь и министерство его наружно по политике и показывают доброжелательство царскому величеству, но я замечаю, что природная зависть господствует в мыслях этого любочестивого и гордого двора; нежелательно видеть ему, что мир у России с Турциею благополучно и скоро заключается и царское величество, ставши свободен, принудит шведов к полезному для себя миру и, овладев Ливониею, при море Балтийском распространит свою державу. Нигде при дворах такой зависти и бессоюзия между министрами я не видал, как здесь; коварные интриги между разными шайками господствуют при здешнем дворе, думают только о своих выгодах и вредят всеми способами силе своего государя. |
| Несмотря на это, личные отношения К. с имп. Карлом V складывались удачно; дипломатические таланты К., его умение вести переговоры и общую образованность высоко оценивали даже политические оппоненты Венеции (ср.: Gleason. 1993. P. 30-32). Находясь в Испании, К. проявлял интерес к местной общественной, культурной и религ. жизни; в донесениях он неоднократно упоминал о колониальных экспедициях и географических открытиях испанцев. Сильное впечатление на К., ориентировавшегося на венецианский идеал религ. либерализма, произвела испан. инквизиция ; по его словам, ее представители нередко пользовались большим влиянием, чем король. В нач. 1525 г. К. был вынужден выступить в защиту своего брата Андреа и еще неск. венецианцев, корабли к-рых были задержаны инквизицией в портовом г. Масаррон из-за обвинения в хранении и распространении евр. толкований Библии и др. запрещенной религиозной лит-ры. 4 февр. 1525 г. К. предстал перед комиссией инквизиции и выступил с речью, в к-рой попытался оправдать венецианскую практику не запрещать книги языческих авторов, подчеркивая, что их чтение может быть полезным для ученых и богословов. В результате ходатайств К. перед имп. Карлом V и инквизиторами дело было прекращено (см.: Sanuto. 1893. Vol. 38. P. 200-203; Gleason. 1993. P. 35-36). В июне 1525 г. в Испанию прибыл новый венецианский посол; осенью К. вернулся в Венецию и 16 нояб. 1525 г. выступил перед Сенатом с подробным офиц. отчетом о посольстве, в котором в обобщенном виде представлены ценные сведения о государственном устройстве и об общественно-политической жизни европ. держав в целом и Испании в особенности (текст см.: Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato. Ser. 1. Firenze, 1840. Vol. 2. P. 11-73; ср.: Gleason. 1993. P. 38-39). Еще во время посольства К. был избран одним из 5 «мудрецов по делам террафермы» (savio di terraferma); он занял эту должность по возвращении и участвовал в осуществлении надзора за военно-оборонительным обеспечением венецианских материковых владений. |
| Имеются также автографы Вольтера, Дидро, Руссо, Мармонтеля, Бюффона и др. Несомненный интерес представляют архивы немецкого астронома, математика, художника и гравера Г.–Х. Эймарта (1638–1705) и венецианского издателя и филолога аббата А. Калоджеро (1699–1768). См.: Вернадская Е.В. Архив венецианского издателя А. Калоджеро в Ленинграде/Россия и Италия: Из истории русско-итальянских культурных и общественных отношений/Ред. С.Д. Сказкин и др. М., 1968; De Michelis С. L’epistolario di Angelo Calogero/Studi veneziani Firenze. 1968. T. 10. В числе документов 16–18 вв., хранящихся в западном фонде Отдела рукописей библиотеки, наиболее широко представлены источники по истории Франции (см.: Воронова Т.П. Французские средневековые рукописные книги в собрании Государственной библиотеки им. М.Е. Салтыкова–Щедрина: (Из истории средневековых библиотек и коллекций)/Средние века. 1962. Т. 22; Brayer Е. Manuscrits francais du moyenage consents a Leningrad/Bull, d’information de l’lnstitut de recherches et d’histoire des textes. 1958. 7), основной массив которых (более 7 тыс. единиц) составляют государственные бумаги 16–17 вв.: письма французских королей, государственных и военных деятелей, чиновников судебных учреждений, муниципалитетов и провинциальных штатов; донесения послов из различных стран Западной Европы, инструкции, прошения, ремонстрации и прочее. Переписка королей и некоторых государственных деятелей представляет собой крупные комплексы материалов (например, письма Екатерины Медичи и письма, адресованные ей, составляют около 700 документов; корреспонденция Генриха 4 – около 750; более 1 400 писем происходят из архива канцлера Пьера Сегье; и т.д.). Большой комплекс собрания библиотеки составляют официальные документы последних десятилетий царствования Людовика XIV, бумаги из архива Бастилии ( Люблинская А.Д. Бастильский архив в Ленинграде: Аннотированный каталог. Л., 1988; она же. Бастилия и ее архив/Французский ежегодник: Ст. и мат–лы по истории Франции. 1958. М., 1959), материалы периода Великой французской революции, освещающие отдельные эпизоды деятельности Конвента, Комитета общественного спасения, Директории ( Воронова Т.П. |
| Общество Любителей Российской Словесности просит по возможности заблаговременно сообщить, в какой форме (присылкой депутации, приветственного адреса, телеграммы и т. п.) Академия предполагает принять участие в нашем торжестве. Последнее необходимо для соображений организационного характера. —10— Адреса, речи и всякого рода приветствия допускаются на всех языках. Определили: Просить Преосвященного Ректора Академии Епископа Евдокима, Почетного Члена Академии – бывшего заслуженного ординарного профессора по кафедре русского и церковно-славянского языков (с палеографией) и истории русской литературы Г. А. Воскресенского и ныне занимающего означенную кафедру и. д. доцента Академии Н. Л. Туницкого – принять, в качестве депутатов от Академии, участие в торжествах по случаю открытия памятника Η. В. Гоголю и составить ко дню открытия (26 апреля 1909 года) приветственный от имени Академии адрес Обществу Любителей Российской Словесности, по инициативе которого сооружен памятник. IX. Предложение и. д. доцента Академии Н. Л. Туницкого: «Хранитель Церковного Музея во Львове (в Австро-Венгрии) обратился ко мне с частным письмом, в котором просит меня сообщить Совету нашей Академии, от имени Церковного Музея, предложение произвести обмен старопечатных славянских изданий, имеющихся в библиотеке Музея в двух экземплярах, на дублеты старопечатных изданий, принадлежащие библиотеке Академии. Кроме того, он сообщает о готовности Администрации Музея уступить свои дублеты и взамен за Описания рукописей и издания ц.-славянских текстов, если бы лишние экземпляры таковых оказались в нашей библиотеке. Ознакомившись с недавно вышедшим Каталогом книг церковно-славянской печати Львовского Музея, я, со своей стороны, нахожу, что там имеются дублеты довольно ценных и редких старопечатных изданий, приобретение которых для нашей библиотеки было бы весьма желательным. Назову, напр., Венецианский Октоих 1537 года, Венецианский Служебник 1554 года, Цветную Триодь, Вильно, 1609 г. С другой стороны, мне кажется, что некоторые издания, преимущественно Московской печати, имеющиеся в академической библиотеке в количестве 2-х и более экземпляров, могут быть уступлены Музею без всякого ущерба для Академии. Поэтому я считаю своим долгом почтительнейше сообщить Вашему Преосвященству о |
| Самым крупным восстанием было фессалоникийское: тамошние «зилоты»-революционеры в 1342 году учинили кровавое избиение знати, разграбили богатые дома и учредили как бы республиканское управление. Только в 1349 году соединенными усилиями Иоанна V и Иоанна VI Кантакузина удалось восстановить контроль империи над вторым по значимости городом. Экономическая несамостоятельность О переходе византийской торговли под контроль западноевропейцев в фильме сказано достаточно. Действительно, в Константинополе, который продолжал оставаться центром торговли, можно было встретить торговцев разных национальностей. Так, Франческо Бальдуччи Пеголотти, писатель начала XIV века, упоминает генуэзцев, венецианцев, пизанцев, флорентинцев, провансальцев, каталонцев, анконцев, сицилийцев и «всех прочих иностранцев». Собственно империя утратила контроль над своей торговлей. Она полностью перешла в руки западных торговцев, в основном венецианцев и генуэзцев, в чуть меньшей мере пизанцев, флорентинцев и других. Генуэзцы были свободны от налогов, они могли организовывать фактории и колонии не только на островах Эгейского моря и в Малой Азии, но также на берегах Черного моря. Венецианцы также были свободны от торговых налогов, и постоянное политическое и экономическое соперничество между двумя могущественными республиками – Генуей и Венецией – иногда приводило к ожесточенным военным столкновениям на византийской территории. Экономическая зависимость династии Палеологов от богатых и сильных западных республик и городов была полной. В экономическом отношении Палеологи империю не контролировали. Финансовые силы и возможности страны, в корне подорванные латинским хозяйствованием, окончательно истощились в это время. Налоги из опустошенных провинций не поступали. Все денежные запасы были истрачены, императорские драгоценности проданы, солдат кормить было нечем, нищета царила повсюду. Западные путешественники, посещавшие столицу империи, описывали запустение и ветхость многих древних храмов и дворцов. После удара, нанесенного в 1204 году, город уже не смог восстановиться. |
| Высказывались разные мнения о монахе, следовавшем вместе с Робертом. Одни утверждали, что он – виночерпий императора Михаила Дуки. Другие уверяли, что он и есть тот самый свойственник варвара – самодержец Михаил, ради которого Роберт, как он сам говорил, предпринял эту великую войну. Третьи клялись, что, как им точно известно, все это сплошная выдумка самого Роберта, ибо Михаил вовсе не переходил на его сторону. Как бы то ни было, Роберт благодаря своему энергичному характеру и большому уму поднялся из крайней бедности и безвестности, захватил города и земли Лонгивардии и самой Апулии и объявил себя, о чем уже говорилось выше 415, правителем этих областей. Вскоре, как это свойственно ненасытным душам, он пожелал большего: решил напасть на иллирийские города и, если обстоятельства будут благоприятствовать, двинуться еще дальше. Ведь человеческая жадность, стоит ей лишь возникнуть, ничем не отличается от гангрены, которая, если только появится, не прекращается до тех пор, пока не распространится по всему телу и окончательно его не погубит. 2. Самодержец был письменно извещен Палеологом обо всех событиях; он знал, что, переправляясь в июне (как об этом говорилось), Роберт попал в бурю и потерпел кораблекрушение, но тем не менее, даже постигнутый божьим гневом, не отступил, а вместе со своими спутниками с ходу захватил Авлон 416, что войско его от стекающихся к нему воинов растет, как снежный сугроб, а легкомысленные люди думают, что самозванец на самом деле император Михаил, и переходят на сторону Роберта. И вот Алексей пребывал в страхе, ибо видел всю трудность стоящей перед ним задачи и понимал, что его силы не составляют даже малой доли войск Роберта; поэтому он решил призвать на помощь турок с Востока и тогда же сообщил об этом султану 417. Он вызывает к себе также венецианцев, у которых ромеи, как говорят, заимствовали «венетский цвет» 418 на конных состязаниях. Алексей привлекает их посулами и дарами, часть из которых предлагал выдать сразу, а остальные обещал прислать в будущем, если венецианцы пожелают снарядить весь флот своей страны и быстро прибыть в Диррахий, чтобы оборонять город и вступить в жестокую битву с флотом Роберта. Если венецианцы выполнят эту просьбу, говорил Алексей, то независимо от того, одержат ли они с божьей помощью победу или (что тоже случается) будут побеждены, равным образом получат обещанное, и в том же объеме, как если бы победили, а все желания венецианцев, если они не пойдут во вред Ромейской державе, будут исполнены и утверждены, хрисовулами 419. |
|
|
