| Гл. 9, 6 Были люди, которые были нечисты от прикосновения к мёртвым телам человеческим, и не могли совершить Пасхи в тот день; и пришли они к Моисею и Аарону в тот день „Нечистым о души человечи”, по его же объяснению, «мы должны считать не иного кого, как иудеев, осквернённых убиением Христа и подлежащих обвинению в нечистоте по причине дерзости против Еммануила и неизбежно лишившихся участия в святом нашем празднике» (тв. ч. 3, стр. 255–257). Гл. 9, 14 закóн един да бýдет вáм и пришéлцу и тузéмцу один устав пусть будет у вас и для пришельца и для туземца «Закон повелевает и пришельцам водиться теми же правилами, что и иудеям, а сим, – по объяснению бл. Феодорита, – предвозвещает призвание язычников» (т. 1, стр. 203). Гл. 10, 29 И речé Моисéй Иовáву, сыну Рагуилеву, Мадианитину, тéстю Моисéову: воздвизáемся мы на место, о нéмже Госпóдь речé: сиé дáм вáм: пойди с нáми, и сотворим тебе добрó, яко Госпóдь дóбрая глагóла о Изрáили И сказал Моисей Ховаву, сыну Рагуилову, Мадианитянину, родственнику Моисееву: мы отправляемся в то место, о котором Господь сказал: вам отдам его; иди с нами, мы сделаем тебе добро, ибо Господь доброе изрёк об Израиле Гл. 10, 30 И отвещá к немý: не пойдý, но в зéмлю мою и в рóд мóй идý Но он сказал ему: не пойду; я пойду в свою землю и на свою родину «Тем, что Иоава просил Моисей идти, и он не пошёл, – по толкованию св. Ефрема Сирина , – изображается, как Еммануил призывал народ иудейский следовать учению Его, но иудеи не последовали» (тв. ч. 6, стр. 548). Гл. 10, 34 И бысть егдá воздвизáху кивóт, и речé Моисéй: востáни, Гóсподи, и да разсыплются врази Твои, и да бежáт вси ненавидящии Тебé Гл. 10, 35 Когда поднимался ковчег в путь, Моисей говорил: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя! По объяснению того же св. Отца, эта «молитва Моисея была прообразом ходатайства Христа, Который в образе человеческом молился и испрашивал нам у Бога и Отца всё наилучшее, и когда восстал на помощь нашу, тогда пали враги, и обратились в бегство супостаты и вступившие в борьбу со славою Божественною, потому что на кресте Он восторжествовал над началами и властями и Своею смертью упразднил князя века сего по написанному ( Ин.12, 31; 16, 11 ; Евр.2, 14 )» (тв. ч. 1, стр. 265–267). |
| Мерзкое дело! Но этого мало: царь многочисленного народа, кроткий его правитель, находящийся уже в невыносимой печали, сделавшийся из богатого беднейшим и опозоренным, идет босой, закрыв голову и лицо, дабы вместе с ними скрыть от любопытных свое горе и слезы. И вот Семей, не устыдясь царственного лица, бросает в него камнями вместо цветов, брызгает его грязью и терзает поносными словами, как острыми гвоздями. Эта картина отображает для нас величайшее долготерпение и кротость Давидову, с которыми он всего себя предает в волю Божию и тяжкую укоризну терпит как посланную свыше. Авесса, брат Иоава военачальника, видя такое поругание над Давидом, говорит: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я и сниму с него голову ( 2Цар 16, 9 ). Царь же благочестивый, – три раза избранный Богом на царство, – укоряемый своим злобным подданным, которого не обидел он ни словом, ни делом, не только не разгневался, не показал грозного вида, не искал мести за свою обиду, но явился защитником своего гонителя, говоря своим спутникам: оставьте его, пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь? ( 2Цар 16, 10 ) – видя в поношении своем допущение воли Божией. Если же Семей и тяжко согрешил, проклиная меня, то это Бог употребил его, как орудие для поношения меня: ибо Бог не был причиной его злобной воли, но Он мудро употребил Семея в наказание Давиду. Вспомним Иосифа Прекрасного, первого вельможу после царя в Египте, какие терпел он беды и злые приключения до того времени, пока достиг высочайшей чести и власти: началом приключений с ним была братняя зависть; она была причиной семейной нелюбви к нему, которая до такой степени возросла и усилилась, что он был продан как пленник измаильтянам и уведен в Египет. Но и здесь его преследовали скорби: любовь к нему госпожи оказалась более вредной и пагубной, чем братняя ненависть. Ибо когда этот красивый юноша, возлюбивши нравственную чистоту и целомудрие, не внял назойливым предложениям своей госпожи вступить с ней в прелюбодейную связь, он был оклеветан ею пред ее мужем, невинно посажен в тюрьму, где и просидел в течение трех лет. |
| (22:47–53) Рассказ о взятии под стражу показывает некоторые отличия от Марка и одновременно совпадения с Ин 18:1–12, из чего следует, что в распоряжении Луки был по крайней мере еще один источник. Лука, в отличие от Марка, лишь бегло упоминает народ ( Фcloj ‘толпа’), чтобы сосредоточить внимание на предателе. Один из двенадцати, называемый Иуда — здесь странно выглядит слово называемый — так, как будто Иуда упоминается в первый раз. Иногда предполагают, что Лука цитирует источник, в котором имя предателя приводится впервые в сцене взятия под стражу; может быть, здесь звучит и оттенок презрения (“некто Иуда”). Подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его — Лука, в отличие от Марка, избегает прямого упоминания о поцелуе Иуды (ср. предательский поцелуй Иоава в 2 Цар 20:9), так что некоторые комментаторы полагают, что, согласно Луке, этого и не произошло, ибо Иисус обличил его намерение раньше, чем оно могло быть осуществлено. Целованием ли предаешь Сына Человеческого? — порядок слов подчеркивает лицемерие, с которым Иуда использует знак приветствия по отношению к Учителю; тот же смысл может быть и у загадочных слов, засвидетельствованных в Мф 26:50 (Друг, для чего ты пришел?). Господи! не ударить ли нам мечом? — будущее время изъявительного наклонения ‘ударим’ означает, что говорящие скорее сообщают Иисусу о том, что они собираются сделать, чем спрашивают Его разрешения. Один из них — tij означает ‘некто (известный говорящему); тот, чье имя можно было бы и назвать’. Отсек ему правое ухо — та же подробность в Ин 18:10. Оставьте, довольно — эти слова скорее подразумевают прямое дополнение их: “Оставьте их (то есть стражу), дайте им совершить то, за чем они пришли”, чем призыв к ученикам прекратить насильственное сопротивление. Исцелил его — подробность, о которой упоминается только у Луки. Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус — здесь Лука восполняет пробел в своем предыдущем рассказе, где он опустил описание толпы пришедших за Иисусом. Теперь ваше время и власть тьмы — ср. 1:79 и Деян 26:18. Отречение Петра |
| Предполагают, что он решился воспользоваться избытком народных сил для обширного военного предприятия. Основание к такому предположению указывается в том, что Давид перечислял именно людей «способных к войне» 331 . С кем и по какому поводу Давид намеревался воевать, конечно, неизвестно, но предположение военных предприятий считают до того необходимым, что без него, будто бы, теряется ключ к пониманию всего события и божественного суда 332 . Как бы то ни было, но опытный и в политике, и в войне Иоав не ожидал от предприятия ничего, кроме вреда, понимал, что царь заблуждается, и старался вразумить Давида, в умеренных на этот раз и даже почтительных выражениях: «да умножит Господь народ Свой во сто раз против того, сколько есть его. Не все ли они, господин мой, царь, рабы господина моего? Для чего же требует сего господин мой? Чтобы вменилось это в вину Израилю» 333 ? В этих словах Иоава, всего вероятнее, и находится ключ к надлежащему объяснению события: нетрудно вывести из них заключение, что Давид имел в виду стянуть покрепче узы власти над народом, к чему перепись всегда и везде служила вернейшим средством 334 . Поэтому Иоав и говорил: разве не рабы твои евреи и без того? Давид, очевидно, пожелал дать другой характер своему господству: полупатриархальную власть, с которой уживались разные льготы и вольности, всегда дорогие народу, хотел заменить строгоюй централизацией управления, неослабным надзором и строгим преследованием всего, что глава народа нашел бы достойным преследования и подавления. Поводом к такому замыслу могли послужить вышеупомянутые, предполагаемые нами, непорядки в народной жизни. Эти непорядки Давид хотел подавлять силой, напр., он, может быть, желал разорить все высоты, т. е. особые места богослужения, помимо Иерусалимской скинии, карать за неповиновение закону и ему самому, за дурную нравственность и проч. (между тем как, в данном случае, следовало действовать иным способом, напр., позаботиться о религиозном просвещении народа, хотя бы подобно тому, как это сделал один из преемников Давида, Иосафат) 335 . |
| Когда женщина сообщила согражданам результат своих переговоров с Иоавом, они обрадовались возможности легко выпутаться из беды, напали на Савея и его шайку, отсекли ему голову и бросили со стены 305 . Смерть бунтовщика, доказавшая, что он мало находил сочувствия в народе, была достаточным основанием для Иоава совершенно успокоиться и прекратить дальнейшие военные действия. Он снял осаду с города, распустил войско и возвратился в Иерусалим. Давид не повторил более попытки лишить его поста главнокомандующего, потому что он был и незаменим и защищал этот пост с таким демоническим упорством, что лучше было уступить, борьба с этим упорством повела бы только к новому пролитию крови. К числу последствий Авессаломова мятежа нужно отнести и возникшую вскоре за сим войну с филистимлянами 306 . Филистимляне, без сомнения, воспользовались смутами в царстве Давидовом и отложились. Было бы даже странно, если бы они не попытались теперь сбросить с себя иго евреев. По всему видно, что филистимляне напрягли все свои силы, чтобы отстоять свою независимость, и война произошла ожесточенная и продолжительная. Четыре раза противники мерялись силами, и отборные воины Давида производили чудеса храбрости в схватках с филистимскими исполинами (Голиаф был у них не единственный исполин). После этого наступил, безусловно, мирный период Давидова царствования, звук оружия не раздавался более. Дееписатель приводит песнь Давида, которая вылилась из его души, очевидно, в начале мирного периода его царствования, когда он на склоне дней своих спокойно обозревал протекшую жизнь – ее беды и опасности, победы и возвышение, и ясно видел на всех путях своей жизни крепкую спасающую руку Господа, которому старался угождать по мере сил своих: «Господь – твердыня моя, – взывал Давид, – и крепость моя и избавитель мой. Бог мой – скала моя, на Него уповаю, щит мой, рог спасения моего, ограждение мое и убежище мое. Спаситель мой! От бед Ты избавил меня... Объяли меня волны смерти, и потоки беззакония устрашили меня. |
| Выведенный из терпения подозрительным поведением Урии и раздражаемый страхом возможных последствий, Давид решился разом покончить несносное дело, вычеркнув из списка живых столь неуместно обнаружившего служебную преданность воина 268 . И вот Урия везет письмо к Иоаву такого содержания: «поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение и отступите от него, чтобы он был поражен и умер». Иоав, готовый сделать для царя все, чего бы он ни потребовал, кроме сложения власти главнокомандующего, в точности исполнил предписание. «Как должен был обрадоваться Иоав, – говорит Генгстенберг, – когда Давид снизошел до его собственной низости! Конечно, никогда он не исполнял поручение царя с таким удовольствием» 269 . Но смерть Урии, очевидно, обошлась недешево войску Иоава. Нужно было произвести нападение с верным расчётом, что оно будет неудачно, а чтобы комедия имела вид действительности, нужно было послать с Урией значительный отряд. Если в письме Давида сказано: отступите от Урии, чтобы он был поражен и умер, то это не значило, что все окружавшие его воины должны были отступить, оставив одного Урию, потому что Иоав никого не мог сделать участником преступной тайны. Отступить под благовидным предлогом, не возбуждая подозрения, мог только резерв атаки, вся же передовая колонна с Урией должна была погибнуть. Так и случилось. Иоав знал, что потеря людей произведет дурное впечатление на Давида. Скрывать истину не входило в его расчёт, напротив, обладая тайной Давида и нисколько не боясь ответственности, он желал показать во всем свете последствия затеи Давида, чтобы сильнее поразить его и тем упрочить свое влияние на него. А для того, чтобы все-таки получилось хорошее впечатление и даже благодарность, он приказал посланному с донесением сообщить сначала царю о потерях, и когда царь рассердится и успеет вылить свой гнев в грозной речи, заключить донесение известием: «умер, также, и раб твой Урия хеттеянин». Случилось все так, как рассчитал Иоав. Лишь только посланный сообщил Давиду о неудачном деле и о потерях, как он разразился сильными упреками: «зачем вы близко подходили к городу сражаться? Разве вы не знали, что вас будут поражать со стены? Кто убил Авимелеха, сына Иероваалова? Не женщина ли бросила на него со стены обломок жернова, и он умер в Тевеце? Зачем вы близко подходили к стене»? Посланный, не отвечая на эти грозные вопросы, кратко повторил рассказ о ходе неудачного дела (точно намеренно раздражал царя) и прибавил в заключение: «умер, также, и раб твой, Урия хеттеянин». |
| Правда, у Авессалома войско должно было быть многочисленнее, но преимущество Давида заключалось в боевой опытности и стратегическом искусстве его самого и его военачальников. Местность в Галааде гористая, большое войско сплошной массой здесь не могло действовать. Поэтому Давид разделил своих людей на три отряда, поставив во главе каждого особого военачальника: в первом – Иоава, во втором – Авессу и в третьем – Еффея гефянина. Эти отряды. вероятно, должны были действовать отдельно и с некоторой самостоятельностью, но по общему плану. Давид хотел лично руководить сражением, но военачальники уговорили его остаться в городе, чтобы не подвергать себя без нужды опасности. Можно думать, что проницательный и осторожный Иоав не доверял на этот раз Давиду, зная его родительскую слабость к сыну и полагая, что отец в войне с сыном не будет обладать тем черствым хладнокровием, какое необходимо для руководителя сражением. Как бы то ни было, но Давид не прекословил и во всем положился на своих военачальников. Он стал у ворот города и сделал смотр выходившему в строгом порядке войску. Но душа его болела, и он отдал вслух всего народа приказ военачальникам пощадить жизнь Авессалома. (Какая разница между ним и Саулом, который, как мы видели, готов был умертвить своего сына, Ионафана, за мнимый поступок!) Вскоре после этого произошло сражение. Бой кипел в лесу 293 . Искусные военачальники Давида воспользовались местностью как нельзя лучше и нанесли страшное поражение неприятелю, который, считая лес своей защитой, не заметил, как был окружен со всех сторон. Могло быть и то, что они искусными движениями заставили неприятеля поневоле вступить в гибельный для него лес. «И лес, – говорит летописец, – погубил народа больше, чем сколько истребил меч в тот день». Авессалом и его люди метались в лесу наудачу, не зная, где свои, где враги. Авессалом натолкнулся неожиданно на неприятельский отряд и пустился бежать сквозь лесную чащу, через пни и колоды. Его мул, энергично побуждаемый седоком, делал отчаянные прыжки, так что роскошные волосы Авессалома вскидывались и трепались в воздухе. |
| Переходим теперь к повествованию об Иоаве. После того, как Соломону донесли о цели бегства Иоава к жертвеннику, Соломон приказывает Ванее идти и умертвить Иоава. Признавал ли при этом Соломон за жертвенником значение места убежища или нет? Для ответа на это нужно решить другой вопрос: где приказал Соломон умертвить Иоава, – у жертвенника или вне его, выведя предварительно Иоава от жертвенника? Для решения этого вопроса в приведенном приказании Соломона Ванее еще нет данных. Разбираем повествование далее. Ванея, придя в скинию, говорит Иоаву: «так сказал царь: выходи». Ванея не получил полномочий распоряжаться именем царским по своему усмотрению; следовательно, если он говорил, что предлагает Иоаву выход из скинии по требованию царя, то очевидно, что это было действительное приказание царя. Иоав отвечает на это: «я хочу умереть здесь». Если бы Соломон приказал Ванее умертвить Иоава при жертвеннике, то приведенное желание Иоава совпало бы с приказанием Соломона, и Ванее в таком случае оставалось бы только исполнить то и другое, т.е. умертвить Иоава при жертвеннике. Между тем, Ванея не делает этого, а обращается к Соломону за новым указанием; почему? – Очевидно, потому, что после заявления Иоава дело приняло другой оборот и прежнего приказания было недостаточно (ибо в нем было включено требование о выходе Иоава из скинии), а требовалось новое. Наконец, когда донесли Соломону, что Иоав не соглашается уходить из скинии и желает умереть там, тогда Соломон соглашается на это и отдает новое приказание умертвить Иоава при жертвеннике, причем мотивом для этого решения Соломон выставляет собственное желание Иоава отодвигая в сторону свою личную инициативу. Таким образом, Соломон соглашается на умерщвление Иоава при жертвеннике только после некоторых переговоров, под влиянием известного хода событий. Все это побуждает допустить, что в начале своего намерения покончить с Иоавом Соломон не желал умерщвлять Иоава при жертвеннике 142 и это, очевидно, потому, что в сознании Соломона жила мысль о жертвеннике, как месте неприкосновенности для открывшегося у него преступника и Соломон хотел сохранить это значение жертвенника и для Иоава. |
| Особенно живо это сознание, а вместе с тем и опасение несчастий для своего дома в том случае, если преступления эти останутся безнаказанными, должны были быть в последние годы его жизни, когда человек думает уже не столько о себе, сколько о своем потомстве. Очень возможно, что возмущение Адонии в конце его жизни, напомнило ему особенно об Иоаве. И вот, чтобы удовлетворить не жажде кровомщения, 58 а требованию строгого правосудия, в смысле своего времени, и спасти свой дом от мщения в будущем, он заповедует Соломону «не отпустить седины Иоава мирно в преисподнюю». Умолчание об убийстве Авессалома, которое (убийство), по мнению Штаде, Давид простил Иоаву, меньше всего другого 59 говорит именно о том, что Давид руководствуется здесь не личной местью, а желает наказать ненаказанные еще государственные преступления. 60 Соломон не был связан никакими услугами Иоава. Напротив, по отношению к Соломону, Иоав был уже виновен именно как его противник. И как противник сильный, он мог быть для него опасным. Уже поэтому Соломон должен был следить за ним внимательнее. Тем не менее, Давид не завещает Соломону наказать Иоава просто лишь за его прежние вины. Он говорит ему: «поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю». Это значит Иоав, ненаказанный в свое время за свои преступления, и теперь остающийся на своем месте, не должен быть наказан Соломоном тотчас, по смерти Давида, только за те, прежние преступления. Соломон должен выжидать новой вины со стороны Иоава, и тогда, как укажет ему мудрость, поступить с ним так, чтобы седина его не ушла мирно в преисподнюю, наказывая его, таким образом, не за эту только последнюю вину, но и за прежние, ненаказанные преступления. Соломон так и исполняет это завещание, или наставление своего отца. При своем вступлении на престол он не лишает Иоава занимаемого им места главнокомандующего. Но когда он заподозрил его в соучастии, в задуманной Адонией, хитрой интриге против себя, он повелевает Ванею умертвить Иоава при самом жертвеннике. |
| Они действительно встретились близ Гаваона, и Иоав умертвил его самым предательским образом: делая вид, что хочет дружески поцеловать его, Иоав поразил его в живот мечом 304 . Удар был так ловок, что внутренности пораженного выпали на землю, и повторить удара не оказалось надобности. Успокоив себя таким образом, Иоав продолжал погоню с Авессой, при трупе же Амессая оставил своего слугу, который говорил людям, шедшим под предводительством Амессая и теперь столпившимся вокруг его трупа: «кто предан Иоаву и кто за Давида, пусть идет за Иоавом». Люди, равнодушные к Амессаю, как к человеку мало известному, и давно знавшие Иоава, как великого полководца, ничего не возражали против этого приглашения. Но так как зрелище окровавленного и растерзанного человека на дороге привлекало любопытных, люди останавливались и толпились около него, то слуга Иоава, чтобы народ не терял напрасно времени и не волновался разными толками насчет случившегося, оттащил труп подальше в сторону и прикрыл его. Тогда толпы ополченцев спокойно пошли по направлению, указываемому передними толпами, шедшими по следам Иоава. Иоав по пути увеличивал свое ополчение приверженцами Давида, которых находил во всех городах, и дошел до Авела-Беф-Мааха, где заперся Савей с незначительной силой, так как он не нашел сочувствия своему делу в народе. Иоав немедленно осадил город и приготовился разрушить его. Жители, может быть, не ожидавшие такой грозы и не предвидевшие, что Савей будет защищаться именно в их городе, струсили и не знали, что делать. По-видимому, они не ожидали себе пощады от Иоава даже и в том случае, если бы изъявили покорность и выдали Савея, и не имели решимости вступить с ним в переговоры. Им помогла одна решительная женщина. Она нашла удобный случай, незаметно для приверженцев Савея заговорить со стены с осаждающими, которые не сочли нужным осыпать стрелами женщину, когда она появилась перед ними. Пригласив для переговоров самого Иоава, она осторожно дала ему понять, что жители города, всегда отличавшиеся рассудительностью и верностью, ничего не имеют общего с бунтовщиком, и затем, взяв с него обещание не разрушать город за временное пребывание в нем бунтовщика, подала надежду, что голова Савея будет ему выдана. |
|
|
