| Другой великий мастер — Лермонтов. Его стихотворные обращения к Е. Сушковой, Н. Ф. Ивановой, В. М. Лопухиной и С. М. Виельгорской — величайшие шедевры любовной лирики. Стихи, посвящённые первым трём, цитированы много раз и потому обратимся к последней героине. Как небеса твой взор блистает Эмалью голубой… И в другом стихе Она поёт и звуки тают, Как поцелуи на устах; Глядит — и небеса играют В её божественных глазах. Все движения, черты, полны дивной простоты. Черты серафической любви проглядывают и в любовном признании Демона, но они перемешаны с демонскими. Неопытная Тамара, девушка-монахиня, не разбирается в них и падает жертвой наваждений и прельщения. Ангел предостерегает Демона, К моей любви, к моей святыне Не пролагай преступный след. Гений Лермонтова развернулся в любовных излияниях бывшего первого ангела, в неповторимых страницах мировой поэзии. Лермонтов намного скромнее, он не ведёт реестра своих побед, своих «любвей», не упоминает, не разоблачает «партнёрш» в любви-страсти. Но все страсти и страстишки не вытесняют образа его подлинной возлюбленной, Н. Ф. Ивановой, которая изменила ему и вышла замуж за Обрезкова. Лермонтов ставит религиозно-метафизическую проблему спасения падшего духа через любовь к женщине, где дух — анимус ищет спасения у души-анима, Вечно Деятельное находится у ног Вечно-Женственного. Любовь искупляющая — основной мотив поэмы «Демон». Метафизика человеческого земного эроса у Лермонтова — в ст. «Н. Ф… вой» (Ивановой, стр. 121). В начале это — «неясные мечты», которые он хотел выразить стихами. Но «глубоко погрузившись в сердце», он нашёл, что ум его «не по пустякам К чему-то тайному стремился, К тому, чего даны в залог С толпою звёзд ночные своды, К тому, что обещал нам Бог, И чтоб уразуметь я мог Через мышления и годы (т. ж.). Через мышление и созерцание. Лермонтов стремится к метафизике от Бога. Как иллюстрация — космоощущение: «На воздушном океане»… В ст. также обращённом к Н. Ф. Ивановой Лермонтов даёт убийственную характеристику человеческого эроса: женское непостоянство, измена, бесчувствие и бессердечие. Здесь же дана неподражаемая отповедь неразделённой любви. |
| Молитва являет еще один пример легкости, с которой славяне приспосабливали богослужебные тексты к собственным нуждам прежде, чем грекофильский дух Никона увлек местный гений в сферу единообразия. Молитва сначала появляется в славянских рукописях ВАС и ЗЛАТ XIV в. 1493 Уже в кодексах XV столетия она начинает опускаться, но все еще встречается в некоторых изданиях московской печати XVIXVII. 1494 Исчезновение лобзания Поверхностное утверждение Хури-Саркиса, что «поцелуй мира исчез из византийской литургии», 1495 как чрезмерно обобщенное, является ложным. Мы уже видели, что лобзанием все еще обменивается сослужащее духовенство. Но когда исчезло целование среди мирян? В латинской версии Анастасия Библиотекаря (869870 гг.) «Церковной истории» Германа лобзание все еще существует. 1496 И в ВАС Х в. по Йоханнисбергской версии рубрики читают: «et dant omnes pacem». Это должно быть понято в т. ч. и в отношении мирян, как и последующая рубрика о Символе веры , очевидно, включающая всех молящихся: «et cantant omnes Symbolum». 1497 «Протеория» (10551063 гг.) неясна, 1498 но Ответ Феофилакта Болгарского (XI в.) упоминает только духовенство, 1499 а грузинская версия ЗЛАТ XIII в. по списку Graz Georg. 5, которая описывает пресвитерскую литургию без сослужителей, полностью опускает лобзание. После экфонезиса молитвы проскомидии сразу следует: Diaconus: Portas, portas [двери, двери] . Populus: Credimus [веруем] . Diaconus: Stemus bene [станем добре]... 1500 Два других источника иерейской литургии, интерполированный текст Германа 1501 (XIIIXIV вв.) и комментарий Кавасилы 1502 (ок. 1350 г.), упоминают о призыве «Возлюбим друг друга», но толкуют его в духовном смысле. Они умалчивают о целовании. Увы, в средневековье лобзание среди мирян исчезло из византийской традиции, хотя в Константинополе X в. император все еще давал мир патриарху, епископам и некоторым государственным мужам, по крайней мере, на великих праздниках. В трактате «О церемониях» мы видим описание мира для торжественных литургий, за которыми присутствовал император: |
| Со вступлением Феодосия В. на трон блеснул светлый луч или, как выражается Дрепаний Пакат, Romana lux coepit 372 среди глубокой тьмы нестроений и несчастий в государственном положении Востока. Общество с радостью и глубоким доверием приветствовало императора, и это доверие не покидало его во все царствование Феодосия, не обмануло надежд измученного народа. Впечатление, которое произвел на подданных новый император, уже на первых порах было сильно и глубоко, а с течением времени по мере того как деятельность Феодосия охватывала все большие слои жизни и общества, возвращала государству всю его силу, славу и мощь золотых времен августов, расширялось и крепло, так сказать, в сердцах современников. Едва ли будет преувеличением сказать, что Феодосий казался им колоссом, титаном, могучие руки которого вытащили государство из трясины бедствий, грозивших ему окончательною гибелью. Всем невольно представлялось, что в образе Феодосия снова ожил дух Траяна и лучших императоров, и принес собою возвращение того былого и светлого времени, когда все народы ценили Рим, как великую мировую силу, преклонялись пред его могуществом. Неудивительно отсюда, что Дрепаний Пакат в сильном ораторском воодушевлении выразил, правда отчасти фигурально, сумму того впечатления, какое Феодосий В. производил на современников, в таких словах: «deum dedit Hispania, quem videmus» 373 . Поэт Клавдиан, несколько умеряя пыл Паката, называет Феодосия лучшим из полубогов 374 . Разница – видимо, только в словах, а сущность дела нисколько не изменяется, как бы ни назвать Феодосия: богом или полубогом. Правда, эти эпитеты легко посчитать за отголоски пережитых традиций, когда римские императоры еще при жизни вступали в сонм богов, но если представить ту важную роль, какую Феодосий В. выполнил в истории греко-римской империи, то, пожалуй, можно будет видеть в них и другой смысл. Думается, что как Пакат, так и Клавдиан, приписывая Феодосию нечто божественное, как бы хотели оттенить этим образом ту силу в Феодосии, которая спасла государство на краю его очевидной гибели, когда, по-видимому, не было никакой надежды на спасение, и оставалось ждать только чего-либо сверхъестественного. Таким сверхъестественным и явился гений Феодосия В., неожиданное вмешательство которого в судьбы Востока сразу оживило, как бы воскресило уже омертвевшие части государственного механизма. |
| Восхваление непобедимости Красной Армии усилили, а не подорвали дух народа. Вместе с тем был допущен просчёт: если Германия делала ставку на блицкриг, то в советском Генштабе считали, что войска прикрытия на границе позволят за три недели отмобилизовать основные силы в тылу. В 1941 г. Сталин полагал, что «Германия по уши завязла на западе. СССР это не Польша, не Франция, не Англия и все они, вместе взятые». Стратегическое сосредоточение на Западном ТВД Красная Армия начала только в мае 1941 г., и завершиться оно должно было к 15 июля 1941 г. (25) Вермахт и Красная Армия на Восточном фронте В день нападения на СССР, 22 июня, солдаты Вермахта были уверены в том, что «русско-монгольские планы вторжения в Центральную Европу сорваны лишь в самую последнюю минуту». «У нас величайшая армия, во главе которой стоит величайший военный гений всех времён». «Мы – разящий меч новой Германии!» (26) Приказы для воинских частей для «истребительной войны» в 1941 г. гласили: «Речь идёт о полном уничтожении нелюдей, воплощённых в московских властителях. Немецкий народ стоит перед самой большой задачей в его истории». Командующий 6 армией генерал-фельдмаршал Вальтер фон Райхенау в своем приказе в ноябре 1941 г. призывал к поголовному уничтожению населения, включая женщин и детей: «Солдат на Восточном фронте не только воюет по правилам военного искусства, но и носит в себе непреклонную идею мщения всему большевистскому и родственному ему народу. Поэтому солдат должен понимать жестокую необходимость справедливого уничтожения еврейского недочеловечества» (27). Верховное командование Вермахта (ОКВ) не планировало затяжную войну и «великий прыжок» на восток собиралось провести с новаторским использованием бронетанковых войск, тесной привязкой пехоты к танкам, безжалостным преследованием и с верой, что судьбу войны определит решающая битва. После серии «блицкригов» в Европе, на 22 июня 1941 г. , Вермахт был самой мощной в мире военной силой – он насчитывал около 8 500 000 чел. и обладал огромной мощью удара (28). Солдаты Вермахта с их «точно-аккуратным» мышлением были целиком готовы к новейшей механизированной войне (в отличие от красноармейцев с их «неотчётливой» психологией). Генштаб и офицерский корпус были самоуверенны, оптимистичны и полны энергии […] «Сражаться ради величия Рейха и благородной борьбы против большевизма и коммунизма – великая честь». «Раздавим красных, как червяков». «Вермахт вёл войну на истребление в побеждённой стране». «Сама мысль о возможном поражении никогда не посещала нас». «В войне была какая-то космическая необходимость… Я испытал чувства величия и героизма, которые проявлялись даже в агонии наших солдат» (29). Особой боеспособностью отличались «гвардейские» соединения - «Великая Германия» и 4 главных дивизии СС - «Рейх», «Викинг», «Мёртвая голова», лейбштандарт «Адольф Гитлер», которые получили 55% всех рыцарских крестов «Ваффен СС» […]. |
| Есть ли у поэта особый центр метра и ритма, центр ритмических звучаний, который у рядовых людей находится в зачаточном состоянии? Наука не может ответить на этот вопрос, и тайна поэзии остается не до конца открытой. Гений есть духовность, правда духовность весьма своеобразная. Интенция души сопровождается у гения и интенцией духа. Фантазия, играющая огромную роль в поэтическом творчестве, есть не обычная, вульгарная чувственная фантазия, лживая, орудие Эосфора для совращения, источник и корень греха. У гения это — творческая фантазия, которая по своей природе есть дух-нус. Функция этого ума-фантазии заключается не в мышлении, а в созерцании. Созерцаются идеи как сущности невидимого, интеллигибельного мира, как «знакомцы давние» или «рой гостей» — явление обычное для гения. Концепты этого ума-фантазии суть тонкие нетелесные понятия, в смысле Исаака Сирина , в отличие от телесных или мозговых понятий. По мере роста гения чувственная фантазия изменяется, она реинтегрируется и сублимируется, возвращается в свое первозданное состояние в виде внутреннего чувства и означает поворотный пункт в созревании гения. Совершенствуются благодаря внутреннему чувству все внутренние связи между образом, словом, речью и центрами метра и ритма. Сублимация фантазии с переходом ее во внутреннее чувство сердца есть алхимический процесс, часто не замечаемый самим поэтом. Средневековые алхимики были не только ученые-химики, но и мистики, и химический процесс сублимации имел у них и мистическое значение. Великий алхимик Зенднфогиус говорил своим ученикам: «Разожги хорошенько огонь твоего сердца, проведи через него все неблагородные металлы сердца, расплавь их и преврати их в золото». Таково действие «сердечного жара», по выражению Пушкина, таков источник ясновидения поэта и всего его духовного богатства. Поэтическая медитация открывает доступ к микрокосмической сокровищнице сердца, особенной и специфической у поэта. Устанавливается связь с архетипами поэзии, на классическом языке это Аполлон, Дионис, музы, гении. |
| Что касается Вашего вопроса +++зачем вообще говорить о «превалировании» и вводить какую-то динамику в Божество+++, то он является прямым доказательством того, что наша дискуссия вряд ли приведет к взаимопониманию. Ведь это я Вам написал, что Вы, определяя Ипостась в Боге как лишь «выражение» Сущности, вводите «превалирование» Сущности над Ипостаью. А Вы меня же теперь спрашиваете зачем это делать? Где же элементарная логика диспута? И опять тот же «уклон» Ваш: наука ради науки, диспут ради диспута? А +++динамика в Божестве+++ введена не мною, а отцами Церкви, говорившими о «неподвижном движении» и «вечном движении любви в Боге» (преп. Максим Исповедник). Впрочем, это не относится напрямую к вопросу «превалирования» и сам вопрос о «некорректной» динамике обличает в Вас в излишнем философствовании в богословии. Дунаев А.Г. 06 марта 2012г. 23:40 О. Диодор пояснил, что он имеет в виду под личностью/лицом/индивидуумом/ипостасью, хотя я не полностью с ним согласен. Поясните, что Вы и Мейендорф имеете в виду под этими 4 терминами. Вы с самого начала проигнорировали мою просьбу и продолжаете так поступать. Насчет Лурье Вы в калошу сели. Видимо, Вам неизвестна критика ИВФ, в т. ч. и со стороны о. Диодора. На Лурье вообще неприлично ссылаться, это самая что ни на есть популярщина, причем псевдонаучная. Призываю о. Диодора завершить дискуссию: читателям уже все ясно, а автор, абсолютно невосприимчивый к разумной критике, пусть и дальше пребывает в своих заблуждениях. Он безнадежен. Снытко Евгений 07 марта 2012г. 04:21 Читателям действительно ясно, что подобного рода высказывания в адрес автора статьи, который, отвечая по существу заданных вопросов, старался не обращать внимания на надменный тон его " оппонентов " и не поддаваться на грубые провокации, почему-то именуемые г-ном Дунаевым " разумной критикой " , служат достаточным основанием для прекращения переписки. Еще великий Пушкин заметил, что гений как созидательная, творческая сила и злодейство, на котором лежит печать зависти, разрушения и смерти, несовместимы. Буквы и слог, в которые заключены большинство мыслей " оппонентов " , исполнены желчи и несут в себе распад, а никак не созидательную и конструктивную критику. Удержать их от распада вряд ли возможно, несмотря на попытки о. Мефодия сохранять дух мира. За это редкое благородство духа большая ему признательность! |
| Некоторые товарищи тут предлагали оградить людей до 18 от всего этого.. Это бред, напротив именно на примере W40k проще всего объяснить что такое хорошо и что такое плохо-там на страницах книг Александры Матросовы шагают целыми полками, не меньше и тех кто от добра скатывается ко злу и наоборот, самый актуальный пример-Максим Баруса, русский человек прошедший путь от зека на Лубянке(планета-тюрьма), до матроса на имперском крейсере, от матроса до главного карабельно старшины и по совместительству наркоторговца, совершившего кучу подвигов и в конце концов обретшего веру. Что же до всяких " лордов-хаосистов " в социальных сетях и прочих интернетах-это уже обратное отражение, индикатор того сколько людей у нас и до чего докатились.. С одной стороны приятно, что на " сайте нашей церкви " появилась такая публикация, а с другой печально что она такая никакая.. Впрочем всё закономерно в этом мире, не знаю сколько приверженцев появилось у нашей церкви за последние пару десятилетий, особенно среди молодёжи, но мне кажется что приверженцы вархамера в целом и Бога-Императора в частности плодятся быстрее. Делайте выводы.. Ave Emperor!) Andrej, Jurmala 04 декабря 2011г. 07:26 От краткого знакомства с миром Вархаммера у меня сложилось стойкое ощущение дежавю. Где то всё это я видел... А потом сообразил - вселенная Вархаммер - это ж Апокалипсис несколько растянутый во времени. Суди сами - спаситель человечества - великий Дух, Гений, Стратег и прочая... Его ученики - соратники, клоны - перешедшие на другую сторону. Клин клином вышибают. Император - это Антихрист. Его культ - это культ Богочеловека, но без Бога. Боги Хаоса - демоны, которые противятся Антихристу. Понятное дело, с христианством не имеет ничего общего. Тут упоминалось о самопожертвовании, о вере, о ясной цели... И в совеском обществе - в его лучшие времена было самопожертвование и героизм - и на амбразуры своим телом закрывали, и самолёты направляли на станции, но от этого оно не переставало быть безбожным и безблагодатным. |
| Западная Европа, хотя коварна, и люто ненавидит Россию, да не столь глупа, чтобы взять на вооружение дурь о дикости и рабстве русского народа, ибо всякий европеец, будучи в России, воочую зрел не просто великую империю, но - великую русскую цивилизацию, которой, очевидно, даже не два, а четыре с половиной тысячелетия. Гостя в Москве , где красовалось сорок сороков православных храмов, бывая в иных старинных русских городах, европеец понимал, что не дикий, пьяный и ленивый, но великий, духовно трезвенный народ мог создать сии величавые храмы, в коих воплотился божественный дух, художественный гений и азартное трудолюбие русского народа, до начало прошлого века на девяносто процентов крестьянского. В былые лета читал о великих технических открытиях прошлых столетий, на коих и поныне держится технократический мир, и оказалось - сплошь плоды русской изобретательности, но, увы, обычно похищенные лукавыми и вороватыми европейцами. Благодаря опять же духовной трезвости, земледельческому таланту, любовному знанию природы, трудолюбию, смиренной житейской неприхотливости и выносливости, дореволюционный русский крестьянин с Божией помощью кормил хлебом не токмо Российскую Империю, но и пол-Европы. Когда вопят и о рабской сущности русской души, то говорят верно: всякая крещенная русская душа возвышенно величала себя рабом... но лишь рабом Божиим; а земное рабство, батрачество, крепостничество переносила с христианским смирением, поскольку завещал Господь в заповедях блаженства: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5: 4,5) , поскольку и рече Христос Бог: «Кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом...» (Мф.20: 26, 27) Даже двухвековое крепостное право не обратило крестьянские души в рабские души, ибо набожные крестьяне, понимали волю, как волю от похотей, а не волю ради похотей. Будучи внешне и закрепощенные, крестьяне не теряли внутреннюю, духовную свободу; и, рабы Божии, жили лишь в рабстве Царю Небесному - начало премудрости - страх Господень , уповали токмо на волю Божию - Бог не захочет и прыщ не вскочит, и порицали своевольников , что взялись за волю, - своя воля, страшнее неволи . По сему поводу крестьяне толковали: вольный - про скверное, непослушное чадо; за волю взялась, за волю взялся - про девку или парня, что кинулись во все тяжкие... Воля мирская и непослушание - страшный искус лукавого... |
| О нет! Твое злодейство пало! Сей день – величия начало: И ты с сим ниспровергнут в прах! В сей день, Предъизбранный судьбою Предстал, Россия, пред тобою, И пал пред Ним твой гордый враг! – Тот враг, что злобою снедаясь, Стремился предвосхитить трон, Где Петр Великий утверждаясь, Чертил для подданных закон; Где дух Екатерины дивной, Где гений кротости обильно В Благословенном просиял, И чудный гений Николая, Чертой величия блистая, Коварство, замыслы попрал! И о, Россия, беспредельно Должна ты нежностью дышать, И ныне дух благоговейный С восторгом сладостным сливать! И ты скользила уж над бездной: Погибель злая неизбежно Похитить силилась тебя! Еще минута... ты б склонилась, И может быть бы воздымилась Струей багровой кровь твоя!.. Но все минулось!.. Ты свободой Дохнула сладостно с сим днем! И новой чудною добротой Красится в царствии твоем – Монарх, поправши злобны силы; И дух России, дух унылый Восстал с тобой и совоскрес! А враг, таящийся незримо, Злодейством, гордостью томимый, Как тень сокрылся и исчез! Судьба враждующая тщетно Еще хотела злобной быть, И славу Росса неприметно Войной сугубою затмить; А лавр, не вянущий в победах, Пред изумленным взором света С меча насилием сорвать, Престол Монарший ниспровергнув, Иль рабству чуждому подвергнув, Тем Росса сильного попрать. О, тщетно с шумом разразился Со всех сторон над Россом гром, И Перс с сим буйственно кичился, Как враг, в безумии своем, Служить орудьем приговора; Но лишь к виновнику раздора Перун отмщенья Ты пустил, Монарх, со звуком грозной брани, – И вмиг твердыни Эривани Потряс и с шумом низложил! Средь сих блистательных событий, Еще ли преклонить во прах Меч, лавром Персии обвитый, Расцветший славою в боях, Стремится гордость мусульмана? И сей во образе тирана, Прослыть владыкой восхотел Ужель всемирные державы? Ужель бессмертной ищет славы, И сей кичливый изувер? Но пусть, с развалин уже трона, Надменно он провозгласил: Исчезнет Росская корона! И взор свой дерзкий устремил Взор полный злобы и коварства, – |
| План «Жизни Иисуса» очень прост. Штраус исследует одни за другими события, рассказываемые в евангелиях. При рассмотрении каждого из них, он указывает противоречия, которые, будто бы, он находит в каждом рассказе, рассматриваемом отдельно или по сравнении с другими священными или гражданскими рассказами; собирает всевозможные затруднения, которые, как ему кажется, могут служить поводом к отнятию у Нового Завета его исторического значения. После такого изучения текстов, он излагает естественное объяснение, даваемое рационалистами и в особенности Павлюсом, и показывает вообще с достаточною силою и ясностью их несостоятельность и невозможность. Расчистив таким образом почву, он излагает свою собственную гипотезу, то есть мифическое объяснение. Рассуждения Штрауса чрезвычайно мелочны, изложение крайне сухо. Было бы большей ошибкой, если бы кто подумал, что его «Жизнь Иисуса», судя по этому заглавию, есть жизнеописание Того, имя которого оно носит. Штраус в действительности занимается только разрушением и отнюдь не думает о созидании, единственная положительная идея, заключающаяся в двух его больших томах, состоит в том, что христианство есть идеал человечества. В своих заключениях он предполагает, что мифическое объяснение не колеблет истины христианской религии, и что сущность ее остается неприкосновенною. Всякий миф заключает в себе глубокую идею. Напр. иудейский гений или, скорее, гений человечества сложил все, что он имел наиболее возвышенного и великого, в миф о воскресении Иисуса. Под этою формою человечество усвоило себе в первый раз великий принцип, который, если выразиться языком Нового Завета, можно представить в таких терминах: «что вечно и существенно, то не может быть видимо, но есть невидимо; это не земное, а небесное, не плоть, а дух». И вот из этого принципа выводятся всевозможные следствия. Нужно было порвать с тою прекрасною гармонией духа и тела, которая господствовала в греческом Мире. Дух мог быть признаваем независимой силой только в его борьбе против чувства, в скорби и в аскетизме, в уничижении и в унынии. Нужно было, чтобы величественное здание Римской империи пало, чтобы Церковь возросла пред лицом государства, папа – пред лицом императора, чтобы дать человечеству полное сознание той истины, что сила убеждения, сила идеи господствует над всем, даже над материальною силою, по-видимому наиболее обеспеченною. Все это содержалось в зародыше в вере в воскресение Иисуса, подобно тому, как надежда, что Он скоро придет основать свое царство, была предчувствием великой исторической судьбы христианства и открытой им новой эры. |
|
|
