| Начиная с Аристотеля, человеческая деятельность считается свободной и структурно отличается от животного мира потому, что, вопреки поведению животных, которых инстинктивно приводят в движение внешние раздражители, на которые они реагируют, действие человека содержит в себе свое собственное начало и цель. Объектом производства – то, что греки называли Поисис (от древнегреческого : ποησις) является «деятельность, в которой человек приносит то, чего раньше не было» – это создание продукта, который не должен быть выводим из внешних элементов. Фундаментальная характеристика человеческого действия заключается в том, что его цель лежит в себе, и в этом смысле человеческое действие является свободным. К тому же, по мнению историков культуры, воля – это христианское изобретение. Древние греки скорее говорили о силе, возможности («мочи»), а не воле («желании»). Иначе, античный человек – который может, современный человек – есть человек, который хочет. Христианская религия – религия действия (суть христианской религии в литургии, по-гречески это слово означает «действие народа»). Здесь воля проявляет себя как инструмент разрешения догмата о всемогуществе Бога. Если Бог всемогущ, значит, может совершать самые абсурдные, немыслимые вещи, скажем – воплотить Сына не в человеке, а в птице, либо в земляном червяке, вернуть невинность женщине, которая ее потеряла. Для сдерживания этого абсурда вводится понятие воли Бога: Бог абсолютно всемогущ, но это всемогущество ограничено его собственной волей. Как заметил Энтони Гидденс, если Маркс исследует общество, в котором средства производство и производственные отношения экспроприированы, то Вебер рассматривает экспроприацию «средств управления» В этом смысле можно сказать, что Вебер дополняет производственные отношения Маркса отношениями господства и подчинения. Учитывая, насколько глобально распространена предпринимательская структура во всех сферах индивидуальной и общественной жизни. Вебер изображает законное господство государства и экономическое господство капиталистического предприятия как два аспекта одного и того же более широкого явления power . В любом случае на карту поставлена монополия средств, с помощью которых власть может быть осуществлена. Монополия силы, мобилизованная государством, узаконивает насилие как средство государственного суверенитета. Но закон делает связь между насилием и властью настолько сильной, что трудно провести четкое различие между средствами и целями. Насилие – это не просто средство власти, а так как сила тесно связанна с насилием, насилие постоянно граничит с тем, чтобы стать самоцелью. Возникает ситуация, когда любая цель, попавшая в поле зрения государства, нацелена не более чем на рост собственной силы. |
| Религия, как мы отметили, оказывает воздействие не только на духовную жизнь общества, но и на его экономику. Так, Макс Вебер установил, что условия для возникновения капитализма были еще в античности и в средневековье, но только с появлением протестантизма он стал развиваться бурно и быстро. Исследуя раннюю протестантскую литературу, Вебер заметил, что в самом мировоззрении лютеран находился тот идеологический импульс (идея «профессионального долга»), который способствовал прогрессу капиталистического способа производства [ 14 ]. Применяя статистический метод, Вебер показал, что капитализм наиболее процветал именно в странах протестантизма (в Англии, Германии, Америке), и наоборот — у непротестантских наций он развивался значительно медленнее. Общеизвестно, какое значение имела религия для формирования стабильного социального строя в самых различных обществах. Но в то же время и те общественные силы, которые стремились его разрушить и создать новый порядок, тоже исходили из религиозных воззрений. Достаточно вспомнить гуситов, анабаптистов, Кампанеллу, Мора или Руссо, деизм которого исповедовал Робеспьер. Указывая на эту роль религии, Маркс называл ее «вздохом угнетенной твари, сердцем бессердечного мира» [ 15 ]. И действительно, человек веры — избирает ли он терпение или восстание — сознает, что эта жизнь бесконечно далека от идеала, который открывается его духу. Он устремлен ввысь, за пределы окружающей его действительности. Таким образом, мы видим, что вера, религия — исключительно действенный самобытный фактор в существовании человека. Для тех, кто рассматривает ее лишь как «надстройку» исчезающую с изменением базиса, современное состояние религии, прошедшей через столько кругов ада, — непостижимое явление. С тревогой следят они за ней, пытаясь уяснить себе ее силу, ибо все загадочное пугает. Ведь когда у дерева подпилены корни и со всех сторон его раскачивают долгое время, оно должно бы уже упасть и сгнить. Между тем оно не только стоит, но на нем появляется молодая зеленая листва. И если для собственного успокоения прибегают к такому объяснению, как «активизация церковников», то, очевидно, дело с объяснением из рук вон плохо. |
| А у православных тоже были очень интересные опыты бурного коммерческого успеха. Это и греческое купечество, в том числе, например, и современная очень влиятельная греческая православная диаспора в США. Это и староверы, где никакой идеологии, подобной протестантской не было, там был совершенно другой механизм. В начале 17 века Петр ввел обязательный налог со староверов, полагая, что крестьянин ради лишней копейки пойдет к никонианскому попу, но вышло все совершенно иначе. Дело в том, что люди до этого жили по принципу «и нашим, и вашим». В душе, может быть, они и лелеяли любовь к старым обрядам и книгам, но большинству было не до решающего разрыва и конфликта. И при случае, какой храм попадется, в такой и шли. Но жесткий императорский указ заставил делать выбор. Для определенного рода людей это означало некий вызов их состоятельности — как мужика, как просто трудяги, который может тащить на себе семью, хозяйство и т. д. Это что же, значит, я совесть свою потеряю за две копейки? Да нет, я уж напрягусь и эти две копейки еще дам. Эта мотивация привела в итоге к появлению очень крепкого староверческого и купечества, и кулачества. Про коммерческие успехи армян, которые никаким боком к протестантизму не принадлежат, а гораздо ближе к православным традициям, можно и не говорить. Итак, во-первых, мы видим, что экономический рост далеко не всегда был мотивирован так, как это описывает Макс Вебер. Во-вторых, сами эти мотивы давно уже на западе не действуют (о чем и сам Вебер писал в 1905 году), а экономическое развитие общества идет… И только в сознании наших познеров все западные бизнесмены как будто бы мыслят моделями, которые описал Вебер. И, наконец, тот, кто оценивает религию по критериям рыночной эффективности, заслуживает просто жалости: такой человек живет в столь удушающе-одномерном мире, что сердце просто требует послать ему гуманитарную помощь в виде Евангелия. С тем же успехлом можно оценивать национальную литературу по успехам национальной футбольной сборной. |
| Носители новой христианской религии, конечно, польщены той «пальмой первенства», которую Вебер вручил протестантизму, но между собой признают, что «портрет» протестантизма, нарисованный этим немецким социологом, не вполне соответствует действительности. В частности, Вебер «переборщил» с религиозной мотивацией обогащения. На первом месте среди христианских ценностей у протестантов стояла трудовая деятельность, которую они считали служением Богу. Трудовая повинность у них заменялась потребностью в честном, напряженном и профессиональном труде. Труд у протестантов (в первую очередь у кальвинистов) приравнивался к молитве, богослужению и чтению Священного Писания. Богатство, как считают некоторые исследователи протестантизма, было лишь следствием напряженного труда и аскетического образа жизни. 379 Кстати, на искажения догматики протестантизма Вебером обратил внимание уже упоминавшийся нами его оппонент Зомбарт. Последний в споре с Вебером приводит высказывания известного английского пуританского богослова Ричарда Бакстера (16151692): «Как мало значат богатства и почести этого мира для души, отходящей в иной мир и не знающей, будет ли она позвана в эту ночь. Тогда возьми с собой богатство, если сможешь». «Работай над тем, чтобы почувствовать великие нужды, которых не могут устранить никакие деньги». «Деньги скорее отягчат твое рабство, в котором держат тебя грехи, нежели облегчат его». «Разве честная бедность не много слаще, чем чрезмерно любимое богатство?» Что-то в этих фразах не чувствуется того «духа капитализма», о котором нам говорит Вебер. Примечательно, что одним из мест распространения радикального протестантизма – пуританизма и кальвинизма – была Шотландия. Между тем Шотландия в плане развития капитализма ничем себя не проявила, отставая даже от лютеранской Германии. У Вебера ответа на подобный «парадокс» мы не находим. Экономист и историк Якоб Винер утверждает, что именно кальвинистская доктрина, которая навязывалась церковью и государством, стала сдерживающим фактором для развития капитализма в Шотландии. |
| Он стремился использовать народную культуру в интересах борьбы с «папистами» и многое сделал для ее развития. Большое значение имел выполненный Лютером перевод Библии на немецкий язык (1522–1542); в этом переводе Лютер фиксирует нормы общенемецкого национального языка. Хотя общераспространенным стало мнение о том, что проповедь Лютера не только дала толчок Реформации, но послужила поворотным моментом в зарождении капитализма и определила дух Нового времени, М. Вебер отмечает, что «не может быть и речи ни о каком внутреннем родстве лютеровских взглядов с «капиталистическим духом» в том смысле, который мы вкладываем в это понятие, да и вообще в каком бы то ни было смысле», «культурные влияния Реформации в значительной своей части... были непредвиденными и даже нежелательными для самих реформаторов последствиями их деятельности», а сам этот «дух Нового времени» связан более всего «с теми сторонами Реформации, которые подлинно религиозному сознанию должны представляться периферийными и подчас даже чисто внешними» ( Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма/Вебер М. Избр. произв. М, 1990. С. 98, 105. См. также: Гобри И. Лютер/Предисл. А.П. Левандовского. М., 2000; Порозовская Б.Д. Мартин Лютер: Его жизнь и реформаторская деятельность. СПб., 1997; Гарин И.И. Лютер. Харьков, 1994; Бейнтон Р. На сем стою: Жизнь Мартина Лютера. Заокский, 1996). Основные издания трудов: Luther М. D. Martin Luthers Werke, kritische Gesamtausgabe. 65 Bde. Weimar, 1883–1966; idem. D. Martin Luthers Werke, kritische Gesamtausgabe. 3 Bde. Weimar, 1885; idem. D. Martin Luthers Werke, kritische Gesamtausgabe. 13 Bde. Weimar, 1889; idem. D. Martin Luthers Werke, kritische Gesamtausgabe. 25 Bde. Weimar, 1902; idem. Luther’s Works. 55 vols./Var. trans.; Eds. H.T. Lehman, J. Pelikan. St. Louis (MS); Philadelphia (PN), 1955–1986; idem. Selected Writings/Dillenberger J., ed. Garden City (NY), 1961; idem. Basic Theological Writings/Lull T.F., ed. Minneapolis, 1989; idem. The Bondage of the Will/Eds. J.I. |
| Произведённое, открытием Бесселя, движение в астрономическом мире обратило на себя внимание психо-физиологов. Их интересовал факт невозможности одновременного восприятия двух различных впечатлений. Факт этот показался им столь необычным, что принять его без проверки они не решились. Первый, кто взялся за проверку факта, был физиолог Вебер, который изучал экспериментальным путём отношение между физической и психической стороной чувства осязания и пришёл к замечательному результату. Он открыл закон, по которому осязательные ощущения всегда усиливаются на едва заметную разницу, если вызывающий их раздражения увеличиваются в 4/3 раза. Нужно, например, прибавить к 1 лоту лота, к 2 лотам лота, к 3 лотам 1 лот, чтобы сила ощущаемой каждый раз тяжести возросла на едва заметную разницу. Проверку открытого астрономами факта он производил самым простым способом. Он брал свои карманные часы и прикладывал их то к одному уху, то к обоим ушам. Опыты показали, что когда он прислушивался к ударам двух часов, приставленных к одному уху, удары соединялись в его сознании. Ему казалось, что идут лишь одни часы, но издают странные удары, которые то усиливаются, то удваиваются. Когда же он прикладывал часы к обоим ушам, он мог различать, что одни часы идут быстрее других, но совместить в сознании удары тех и других ему никак не удавалось. Делал он также попытки одновременно воспринять биение пульса и сердца, но попытки оказались безуспешны 2 . Экспериментальные исследования Вебера, продолженные, расширенные и в методологическом отношении усовершенствованные Фехнером, возбудили к себе глубокий и живой интерес психолога Вундта. Он видел психологическую важность результатов, к которым пришли Вебер и Фехнер. Но ещё ценнее показались ему сами методы, при помощи которых были получены эти результаты. Его взору представилась заманчивая перспектива возвести психологию на степень экспериментальной науки. Увлечённый этой мыслью, он решился приступить к производству опытов. Опыты Вебера и Фехнера не требовали каких-либо больших приспособлений. Воспроизвести их можно было сравнительно легко и без особых денежных затрат. С повторения этих опытов Вундт и начал свои экспериментально-психологические исследования. В них он применял те же самые методы и употреблял те же самые приборы, которыми пользовались Вебер и Фехнер. |
| 7 По Бегистунской надписи Лжесмердис царствовал год (Февраль 522 – март 521); по Геродоту, который считает очевидно со смерти Камбиза – полгода. По мнению Зайцева В. А. срок этот должен быть увеличен месяца на два по крайней мере (с лета 522). Вебер время царствования Лжесмердиса определяет семью месяцами, а Масперо – только пятью; но у последнего надо полагать опечатка и в данном случае. См. В. А. Зайцев стр. 251; Вебер, Курс всеобщей истории, I т. Москва. 1859 г. стр. 147; Maspero, стр. 539. 8 Такая аргументация приведена К. Ф. Кейлен в его сочинении: Apolo- getischer Versuch uber die Bucher der Chronik und uber die Integritat des Buches Esra. 1833 г. стр. 98 и след., ср. Scholz, Einleitung in die heiligen Schriften des alten und neuen Testaments. 1845 г. ч II стр. 489 и след. 10 Этот Смердис в клинообразном письме называется именем Bardiya, у Ктезия (Persica, § 8) –Tanioxarkes, у Ксенофонта (Kyrop. VIII, 7, § 11) – Tanaoxares, в истории Иустина (I, 9) –Oropastcs (см. Maspero, стр. 523; ср. Ewald, Geschichte des Volkes Israel. 1852 г. т. IV, стр. 118). Последнее имя, по мнению Эвальда, могло первоначально писаться Ortosastes. В таком случае оно несколько приближается к еврейскому «Артахшашта», но отожествлять то и другое имя нет оснований, да и надобности в этом не представляется , потому что Смердису Кир дал в удел отдаленнейшие провинции своей державы – Бактрию, Пареию, Хоразмию и Карамонию (Зайцев, стр. 248; ср. Ф. Ленорман, Руководство к древней истории востока до персидских войн. Перев. Команик 2-гот. I-й вып. Киев 1878–79 г. Стр. 234); следовательно Смердис в качестве соправителя своего старшего брата Камбиза не имел никакого отношения к Иудеи, а потому и не мог быть упомянут в книге Ездры в числе персидских царей, недружелюбно относившимся к иудеям. 13 Только при Дарии Гистаспе на пути сообщения было обращено особенное внимание, так как при нем напр. для сообщения различных областей с столицами служили искусственные дороги и правильные конные гонцы (Вебер, т. I, стр. 150). Насколько же неудовлетворительно было сообщение даже при преемниках Дария, отчасти можно заключать из того, что священник Ездра совершил путешествие из Вавилона в Герусалим в четыре месяца ( Ездр. 7:9 ), хотя, конечно, в данном случае продолжительность путешествия в значительной степени зависела от того, что Ездра путешествовал не один, а вместе с караваном возвращавшихся на родину иудеев, а передвижение массы обыкновенно бывает продолжительнее передвижения немногих лиц. |
| апр. 456, 464, май 114). Но меня удивляет, особенно в „образованном“ человеке, как этот страх не рассеялся после от соприкосновения с книжным миром? Г. Виноградов возвещает нам: „Автору, как университетскому профессору, полезно знать, что совершенно исключительная страсть к внешней систематизации... при современном состоянии научного метода совершенно исчезла“, – и далее сообщается, что и параграфы теперь отошли в область предания, как несомненное достояние одной лишь схоластики (?!) (457 и д.). То, что здесь называется у меня „исключительною страстью“, т. е. употребление параграфов, есть однако обычное явление в учёных книгах, где и §§, и другие знаки систематического деления вызываются требованием ясности, строгости, раздельности и стройности в изложении сложного научного содержания мысли. „Образцы классической схоластики с её страстью ко всевозможным дистинкциям“ (456) – в изобилии даются самыми высокопробными учёными книгами, не требующими рекомендаций. Доказательство этого найдётся для г. Виноградова на полках даже моей маленькой библиотеки. Перед нами: Шлейермахер и Ричль, не устаревшие и для современной науки (не правда-ли?). Гарнак, Шюрер, Липсий, Вебер, Дорнер, Эбрард, Драйвер, Дильман, Газе, Ган, Гасс, Б. Вейсс, Гагенбах и др. 1756 – все имена, веско звучащие для нечуждых науке —550— ушей. И что же? Моя „исключительная страсть к систематизации“ выражается употреблением единиц деления –: часть, отделение, §, и в них 1, 2..., а однажды – А, Б... и I, II... А у Гарнака –: §, Theil, Buch, Kapitel, А, B... а, 6..., I, II... Дорнер: Theil, 1-te, 2-te Hätfte, 1-es, 2-es Hauptstück, A, B, C..., I, II..., §, 1-er, 2-er Abschnitt, 1-es, 2-es Lehrstück, 1-te, 2-te Abtheilung, § Гагенбах: Theil, 1, 2..., Aa.., §. Дильман – Theil, Abtheilung, Abschnitt, I, II..., 1, 2..., §. Вейсс, Эбрард, Вебер: Theil, Abtheilung, Kapitel, §. И т. д., и везде все эти „неназидательные“ параграфы! Сообщу ещё к ужасу г. Виноградова, что как раз именно в настоящее время при совершенном послушании современному научному методу входит всё в большую силу хороший обычай сплошного подразделения всего содержания сочинения, без перерыва по томам на §§, так что, напр., у Werner’a в 5 томах 1–912 §§, Ebrard в двух – 152 §§, Шантепи-де-ля-Соссей 140 §§, Schürer 34 §§, Dorner 155 §§. |
| Грамши, Д. Лукач, Г. Маркузе, посвящены исторической тематике. Что же касается профессиональных советских историков, как впрочем, и историков других коммунистических государств, то их вклад в науку, как правило, был тем серьезнее, чем более формальной, а еще лучше, лишь ритуальной была их принадлежность к марксистской школе. В центре теоретических интересов Маркса стоял капитализм. Генезис капитализма был главной темой исследований и классика социологической науки М. Вебера. При этом Вебер выбирает исходной точкой в интерпретации тайны зарождения современного капитализма нечто прямо противоположное тому выбору, который лежит в основе марксизма. Маркс из капитализма как экономической формации выводил капиталистическую политику, идеологию, искусство, и даже, насилуя здравый смысл, религию, а М. Вебер происхождение капитализма выводит из протестантской, по преимуществу кальвинистской, сотериологии и морали. По Веберу, неуверенность в своем спасении побуждала последователей Кальвина стремиться к жизненному успеху, в котором они с удивительной богословской наивностью пытались высмотреть знаки Божественного благоволения. В то же время их серьезность в приверженности к христианской этике в однобокой интерпретации Кальвина, у которого пафос любви стушевывается перед раскаленной ненавистью к неисправимым грешникам, предвечно обреченным на безысходные муки ради вящей славы Божией, отвращала капитанов раннекапиталистической промышленности из числа пуритан от расточительности, побуждала их строго относиться к себе и не щадить нанятых рабочих, для которых, очевидно, изнурительный труд и бедность были уделом, который этим отверженным дал Господь ввиду их еще до появления на свет прозираемой Им порочности. Мысль оригинальная и, если ее воспринимать с известным реализмом и сдержанностью, отчасти объясняющая стремительный рост капиталистической промышленности в Великобритании, в особенности в Шотландии, и потом в Соединенных Штатах. Одним из самых ошеломляющих философских дебютов эпохи между Первой и Второй мировыми войнами явилось появление первого тома «Заката Европы» О. |
| Из того, что мы сказали выше, можно заключить: теория происхождения капитализма, предложенная М. Вебером, искажает реальность. Современный исследователь капитализма С.В. Вальцев в связи с этим охарактеризовал Вебера словом «сказочник». 409 Мы не знаем, было ли это искажение результатом добросовестного заблуждения автора теории или же он действовал сознательно. Все сходятся во мнении, что Вебер рассматривал капитализм как более совершенное общество по сравнению с предшествующим ему традиционным обществом, относился к капитализму с большой симпатией (хотя ради поддержания видимости «научной объективности» не афишировал свои субъективные пристрастия). Как бы то ни было, Вебер дал картину капитализма с «человеческим лицом». Его работа «Протестантская этика и дух капитализма» создает впечатление, что капитализм был «благословлен» христианством. Именно в этом ряд исследователей творческого наследия Вебера видят причину его сегодняшней популярности, которая, кстати, пришла к нему лишь через многие годы после смерти. 410 Такого мнения, в частности, придерживается уже знакомый нам Н. В. Сомин: «Думается, что популярность теории Вебера заключается вовсе не в ее научных достоинствах. «Веберизм» как идеология оказался востребованным для оправдания капитализма. Суть этой идеологии в том, что, согласно ей, капитализм получает религиозное оправдание, причем оправдание, исходящее из самой основополагающей концепции христианства – учения о спасении. Капитализм как бы получает благословение от христианства и тем самым принцип капиталистического накопления окрашивается в самые светлые моральные тона. По теории Вебера, «подлинный» капиталист – это верующий аскет, живущий очень скромно и вкладывающий всю прибыль в производство, причем делает это он не ради прибыли, а ради Бога. Столь «благообразное», религиозное возникновение капитализма – слишком ценный подарок, чтобы от него отказаться. А потому весь современный Запад на все лады стремится доказать, что христианство благословило капитализм». 411 |
|
|
