| Наиболее ранним памятником Куликовского цикла является, по-видимому, «Задонщина» – произведение поэтического склада, созданное в своем первоначальном виде еще до конфликта с Тохтамышем 787 . Автор «Задонщины» вкладывает в уста бегущих с поля битвы татар слова «А на Русь нам уже ратью не хоживати, а выхода нам у рускых князей не прашивати» 788 – они были актуальны в 1380–1382 гг., отобразили тот общественный подъем, на гребне которого Дмитрий Иванович решился фактически не подчиняться и законному «царю» – Тохтамышу. Что касается летописного рассказа о Куликовской битве свода начала XV в. (дошедшего в составе Рогожского летописца и Симеоновской летописи), то он относительно невелик и не содержит подробностей хода сражения. Рассказ тех же летописей о битве на Воже, несомненно, менее масштабном событии, фактически равен по объему и лишь немного уступает по степени оценки важности победы 789 . Иное дело – повесть о Куликовской битве Новгородско-Софийского свода, созданная, скорее всего, в конце 10-х или в 20-х годах XV в. 790 Положив в основу рассказ свода начала XV в. 791 , ее автор расширил повествование в несколько раз, внеся в него множество подробностей (достоверность большинства из них не вызывает серьезных сомнений 792 ) и усилив пафос оценки победы 793 . Другим произведением, создание которого относится к той же эпохе 794 , явилось «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитриа Ивановича, царя русьскаго». В нем также подробно говорится о победе над Мамаем, Дмитрий прославляется как победитель «поганых Агарян». Как и в Повести Новгородской IV – Софийской I летописей о Куликовской битве, Мамаю приписывается желание разорить церкви и извести христианство . Наиболее примечательным является неоднократное (не знающее аналогов во всей предшествующей русской истории) именование великого князя «царем»: 1) в заглавии; 2) в словах доноса врагов Дмитрия Мамаю, что «князь великии Дмитрии Ивановичь себе именуеть Рускои земли царя»; 3) в обращении русских князей и вельмож к Дмитрию «Господине Рускои царю»; 4) в авторских словах «еще же дръзноу не срамно рещи о житии сего нашего царя Дмитрия»; 5) в плаче княгини над умершим мужем; 6) в словах «Егда же успе в-ечнымъ сном великии царь Дмитрии Рускыя земля»; 7) в авторском риторическом вопросе «Комоу приподоблю великого сего князя, Рускаго царя?» 795 Очевидно, в глазах автора «Слова» право на такое титулование давало независимое правление Дмитрия (в 1374–1380 гг.) при отсутствии реально правящего царя в Орде. У самого Дмитрия Донского такие претензии не прослеживаются, речь следует вести об осмыслении событий в конце первой четверти XV в. человеком, который был свидетелем еще одного периода отсутствия в Орде «нормальной ситуации» – времени правления Едигея (около 20 лет в общей сложности). |
| Существенно дополняет наши сведения о личностях митрополитов и церковных деятелей житийная литература. Особенно интересно «Житие митрополита Алексия», наиболее ранняя редакция которого помещалась в Троицкой летописи (до нас дошла в Симеоновской и в Рогожском летописце), и «Житие игумена Сергия Радонежского», написанное вскоре после канонизации святителя его учеником Епифанием 76 . Тем не менее уникальные факты, сообщенные в источниках, не представляются достаточно надежными, так как сами жития составлялись значительно позже описываемых в них событий и не могли быть точны. Стоит также упомянуть сохранившиеся духовные и договорные грамоты великих князей 77 , грамоты Великого Новгорода и Пскова 78 , под которыми нередко значились подписи митрополитов и других церковных иерархов, присутствовавших при оформлении данных документов в качестве наблюдателей. Это дает возможность говорить о степени участия церковных деятелей, в частности митрополитов, в политической жизни некоторых княжеств. Теперь рассмотрим используемые в книге иноязычные источники. Прежде всего, это греческие документы, важнейшими из которых являются письма константинопольского патриарха и византийского императора на Русь, а также соборные определения, касающиеся дел в восточной части патриархата 79 . Специфика патриарших и императорских грамот заключается в том, что, с одной стороны, они, безусловно, имели силу нормативного акта, но, с другой стороны, это были частные письма верховных византийских правителей, которые отражали особенности их личности, привязанности и антипатии. Поэтому источники возможно анализировать, соответственно, в двух плоскостях: как правовые документы и как переписку общественных деятелей. Важность разбираемых грамот становится видна в сравнении с другим типом документа – соборным определением (официальным постановленим патриаршего собора). В патриарших грамотах не только повторяется суть соборных определений, в них патриарх подробно разъясняет мотивы принятия решений и сообщает дополнительные факты, связанные с этими решениями. Так, в 1371 году после постановления патриаршего собора об открытии вновь галицкой митрополии патриарх Филофей в своем письме митрополиту Алексию объяснял причины принятия данного постановления. |
| Насколько актуальным было такое внимание святителя к хронологическим аспектам агио-, био- и историографии показывают летописные тексты, рассказывающие о преставлении митрополита. В большинстве летописей о его кончине читается пространный рассказ (в двух завершающийся текстом Прощальной грамоты святителя. Наиболее ранний вариант первой редакции рассказа читается в Софийской первой летописи, и начинается он с фразы: «М(е) с(я)ца се м(тября) 16 д(е)нь преставися Прес(вя)щенны митрополи т Киевьскыи и всея Руси Киприянъ, а былъ в митрополит х в с(вя)тительств л т30 без полутретия м(е) Эта фраза повторяется и в других летописных памятниках. И только в Московско-Академической летописи (далее – МАк), где вместо подробного рассказа помещено оригинальное известие о преставлении митрополита, говорится, что «Прес(вя)щенныи митрополи т» преставился 15 сентября в «ча с нощи. Пасъ ц(е)рк(о)вь Б(о)жью л т Оно расположено под 6915, а не под 6914, как в большинстве летописей, годом. Тот же 6915 г. читается в Симеоновской летописи. М. Н. Карамзин писал, что в Троицкой летописи год читался и в самой Прощальной грамоте (в других летописях год опускался, но сохранялся индикт): «В конце Киприанова завещания по древнему Т списку означено сентября 12, индикта 15, лто Понятно, что в Троицкой летописи, в основе которой лежал летописный источник, близкий и Киприанову своду, заключительная фраза грамоты содержала указание на 6915 г. Но большинство летописцев, еще не перейдя на сентябрьский год, помещали известие о смерти пастыря под 6914 мартовский, а противоречащее ему указание на год (6915) в тексте самой грамоты опускали, оставив лишь данные о дне, месяце и индикте написания духовного завещания. Индикт же указывал на 6915 г. Есть и другое хронологическое отличие известия МАк. Хотя здесь, как и в других летописях, речь идет о 30 годах святительства митрополита, в этом сообщении нет добавления «без полутретиа месяца», которое появилось в летописных текстах по недоразумению. Сам свт. Киприан в Прощальной грамоте, как было показано выше, тоже говорит о 30 годах святительства, но там это звучит как: «тридесятое лто течеть къ приходящему мсяцю декамврию въ 2 день». Имеется в виду течение тридцатого года, который стремится ко 2 декабря, когда исполнится 31 год, что и подтверждается нашими знаниями о поставлении Киприана на митрополию в декабре 1375 г. До 2 декабря 1406 г. митрополит не дожил, стало быть, был в святительстве полных 30 лет, или 31 год «без полутретиа месяца». Своих собственных подсчетов составитель Пространной повести не производил, да и, возможно, не располагал необходимыми для этого данными, а слова Киприана понял неправильно. |
| 14 октября, с утра в Уфимских железнодорожных мастерских раздался гудок, означающий начало забастовки. Революционеры сурово пресекали попытки некоторых мастеровых остановить стачку. Несогласные с прекращением работ - мастер токарного цеха Балашов и помощник мастера вагонного цеха Петр Козин - под общий смех были вывезены на тачке за проходную. При этом Балашову на голову надели мочальный куль из-под угля. Ораторы с пением революционных песен и красными знаменами впереди трехтысячной толпы рабочих двинулись от станции в город по Центральной (ныне ул. Ленина - К.М.) улице. Колеблющиеся рабочие были поставлены в середину, а по краям и сзади стояли члены боевой дружины. Возле Достоевской улицы их встретила рота солдат Челябинского полка под командованием капитана Безбородова. После предупреждения часть демонстрантов разбежалась, часть вернулась, разойдясь около сада Общества трезвости (ныне - парк им. И.Якутова - К.М.). 15 октября забастовали служащие губернской земской управы и городской управы. Затем забастовали учащиеся землемерного училища, гимназисты, реалисты и семинаристы. В железнодорожных мастерских был избран стачечный комитет из 25 человек. В документах стачкома на первом месте стояли политические требования. К вечеру стачечный комитет приобрел в городе оружие и патроны. Через пару дней во время митинга в Ушаковском парке манифестанты начали открытый сбор денег на оружие для " вооруженного восстания " . Уфимский купец Г.А.Бусов, организатор монархического движения На третий день после начала забастовки - 16 октября - среди железнодорожных рабочих обозначился раскол. Проявили желание начинать работать вагонный, кузнечный и бандажный цеха. Постепенно народ начал осознавать необходимость объединения для противодействия революционному движению, которое практически парализовало хозяйственную жизнь губернии. Появились организаторы кружка патриотов, выступающих за прекращение забастовок и возвращение жизни города в нормальное русло. Главными среди них были железнодорожные подрядчики Григорий Бусов и Клементий Лаптев, а также священник Симеоновской церкви Николай Афанасьев. |
| СПб., 1997. С. 112-155; Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1975. С. 95, 143, 155, 161, 267, 273, 359, 399, 445; Федотова Т. П. К проблеме 5-главия в архитектуре барокко 1-й пол. XVIII в.//Рус. искусство барокко. 1977. С. 70-87; Виппер Б. Р. Архитектура рус. барокко. М., 1978. С. 34, 55-57, 107-109; Гуляницкий Н. Ф. Градостроительные особенности Петербурга и черты рус. архитектуры сер. XVIII в.//Архит. наследство. М., 1979. 27. С. 12-21; он же. XVIII в. в рус. архитектуре: Эпоха, стиль, градостроительный метод//Там же. 1995. 38. С. 61-82; Архит. графика России, 1-я пол. XVIII в.: Собр. Эрмитажа. Л., 1981. С. 42-51; Памятники архитектуры пригородов Ленинграда. Л., 1985. С. 14, 22, 62-63, 134-135, 323-325, 374, 379-381, 384, 388-390, 400, 404, 414-416, 420-421, 434-438, 486, 581; Кузнецова О. Н., Борзин Б. Ф. Летний сад и Летний дворец Петра I. Л., 1988. С. 23-24, 37, 56-61, 83-90; Микишатьев М. Н. Традиционные черты в архитектуре Петербургских храмов 1-й пол. XVIII в.//Архитектура Петербурга: Мат-лы исслед. СПб., 1992. Ч. 2. С. 48-56; Петербург и др. новые рос. города XVIII - 1-й пол. XIX в./Общ. ред.: Н. Ф. Гуляницкий. М., 1995. С. 99, 180, 190, 202; Кузнецов С. О. Михаил Земцов и Строгановский дворец//Петербургские чт.- 96. СПб., 1996. С. 216-219; он же. Между Трезини и Растрелли: М. Земцов - строитель Аничкова дворца в истории петербургской архитектуры//Аничков дворец - памятник рос. истории: Мат-лы конф. СПб., 1997. С. 5-10; Трубинов Ю. В. Строгановский дворец. СПб., 1996. С. 34-48; Беспятых Ю. Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб., 1997. С. 78, 262, 274-276, 278, 284, 297, 449; Калязина Н. В., Калязин Е. А. Петр Еропкин//Зодчие С.-Петербурга: XVIII в. С. 112-155; Берташ А. В. Симеоновская ц.//Три века С.-Петербурга: Энцикл. СПб., 2001. Т. 1. Кн. 2. С. 308-309; Горбатенко С. Б. Петергофская дорога. СПб., 2001. С. 41, 201, 313; Антонов В. В., Кобак А. В. Святыни С.-Петербурга: Христ. ист.-церк. энцикл. СПб., 2003. С. 9, 22, 43, 49, 60, 108-110, 239, 240, 385, 393; Кириков Б. |
| Очевидно, визит Бориса преследовал цель способствовать нейтрализации племянника – возможного соперника. Примерно в конце следующего, 1387 г. Борис послал в Орду своего сына Ивана, и после этого «прииде из Орды князь Василеи Дмитреевичь Суждальскыи, и поручи ему царь, вда ему Городець» 653 . Городец был прежде уделом Бориса Константиновича: очевидно, Борис хотел передать его сыну, но Тохтамыш не пожелал чрезмерно усиливать нижегородского князя и пожаловал Городец Василию. Сразу же после этого Василий и его брат Семен «собравше вой многи с своей отчины, Суждальцы и Городчане, а у князя великого Дмитрия Ивановича испросиша себе силу, рать можайскую и звенигородскую и волотьскую, и приидоша к Новугороду Нижнему на своего дядю в великое говенье, марта в 10 день, во вторник на похвальной недели, и стояша 5 день и умиришася; князь Борис сступися им волостей Новогородских, а они ему отступишася его уделовъ» 654 . Исследователи единодушно считают, что после мартовского 1388 г. похода на Нижний Новгород нижегородским князем стал Василий Дмитриевич, а Борис вернулся в Городец 655 . Но летописный рассказ не дает оснований для такого вывода – в нем говорится не о занятии Василием нижегородского стола 656 , а об уступке Борисом племянникам «волостей новогородских», т.е. какой-то части территории Нижегородского княжества 657 . В обмен Борису были возвращены «его уделы» – очевидно, какие-то территории в пределах Городецкого или Суздальского княжеств 658 . Правда, существует серия монет, приписываемых Василию Дмитриевичу, в которых он именуется «великим князем» 659 . Но даже если их атрибуция Василию Кирдяпе верна (есть и точка зрения, что это монеты Василия Дмитриевича Московского 660 ), это может свидетельствовать не о вытеснении Василием Бориса из Нижнего Новгорода, а о том, что после получения «волостей новгородских» он стал считаться совладельцем Нижегородского княжества и тоже обрел право на титул великого князя. Под 6897 г. в Рогожском летописце и Симеоновской летописи читается известие о новой поездке Бориса в Орду: «Того же лета князь Борис Костянтиновичь ходил в Орду, а въ то время царь Токтамышь пошел на воину ратию на Темирь Аксака, князь же Борисъ стиже его на пути и иде с ним в дорогу 30 дней и потом царь, пощадев его, и уверну его от места, нарицаемого от Оурукътана, и повеле ему без себе пребыти и дождати своего пришествиа в Сарае, и сам шед воева землю Темиръ Аксакову и град его далнии повоева, а самого не возможе доити и възвратися пакы в свои улусъ» 661 . |
| Замечательно, что очень разнообразный текст повествования о Сусанне сохранился и в сирском переводе. Исследователи насчитывают четыре редакции этого перевода: 1) редакция Амвросианского кодекса сиро-гекзаплярного перевода, сделана с LXX; 2) первая редакция изданная в полиглотте Вальтона, составленная с Феодотиона; 3) вторая редакция, помещенная также у Вальтона, но очень отличная от всех других редакций, и греческих и сирских, повествования о Сусанне 423 и, наконец, 4) отрывки перевода, изданные Де-Лагардом (Apocrypha Syriace). Очевидно, повествование о Сусанне очень распространено было в древнеиудейском и христианском обществе и свободно разнообразилось, дополнялось и сокращалось переписчиками и корректорами... Латинский перевод древне-италийского вида, цитуемый Тертуллианом и Викторином, сохранился в незначительных отрывках и близок к переводу Феодотиона; перевод Иеронима составлен с Феодотиона. Древний (по Симеоновскому списку) и современный славянский и русский переводы составлены с Феодотиона и близки к александрийскому кодексу и Исихиевской рецензии. 424 Подобно предыдущему отделу (13:24–90), и этот в книге Даниила занимает различное место. В списках Феодотиона по александрийскому кодексу он помещается пред первой главой книги Даниила, также и в Московском издании перевода LXX, в списке перевода LXX (Codex Chisianus), в ватиканском кодексе, вульгате и наших славянском и русском переводах помещается в 13 главе кн. Даниила. Более важен для нас историко-богословский авторитет этого отдела. Не решая вопроса о гипотетическом оригинале, остановимся на известном ныне греческом тексте его. Последний доставляет серьезное недоумение своим началом. В переводе LXX оно таково. «Из пророчества Аввакума, сына Иисусова, из колена Левина, был некий человек, священник, по имени Даниил, сын Авала, сожитель царя Вавилонского» Эти надписание и начало, не имеющие себе параллели (об Аввакуме) и даже стоящие в противоречии (пророк Даниил происходил из Иудина колена и не был священником) с канонической историей, очень затрудняют апологетов отдела и побуждают воспользоваться переводом Феодотиона, где читаем так: «Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир Персиянин приял царство его. |
| Важнейшее место в системе взаимосвязанных механизмов реализации Концепции отводится выработке и применению эффективных форм государственно-общественного управления, сетевого и межотраслевого взаимодействия, социального партнёрства как средства развития воспитания, осознаваемого и осуществляемого в качестве широкой общественной практики. 4.1. Программы воспитания Для реализации Концепции государственными федеральными органами управления образованием разрабатываются примерные программы воспитания, на основе которых образовательные организации разрабатывают свои рабочие программы воспитания. Примерные программы воспитания определяют: 4.2. Технологии воспитания Ключевым отличием технологической стороны воспитания на современном этапе становится переход: Конкретные воспитательные технологии определяются образовательными организациями самостоятельно. Содержание человека II. Сущность воспитания человека 2.1. Практики воспитания человека 2.2. Пространство воспитания человека 2.3. Сферы воспитания человека III. Содержание воспитания человека 3.1. Опыт освоения содержания воспитания 3.2. Структура воспитательных результатов 3.3. Образ воспитывающего взрослого IV. Пути реализации Концепции 4.1. Программы воспитания 4.2. Технологии воспитания УДК 37.014.3 ББК 74.04(2Рос) К 35 При поддержке: Фонда по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова М.П., 1816–1882 гг.), г. Москва К 35 Концепция воспитания человека в Российской Федерации. Проект/Под ред. чл.-корр. РАО В.И. Слободчикова. – М., 2022. 35 с. ISBN 978-5-906411-74-7 © Слободчиков В.И., Остапенко А.А., Черникова Т.В., Бурлакова И.И., Теплова А.Б., Хребтова А.И., Галиев С.С., Зверев С.Ю., Рыбаков С.Ю., Моисеев Д.А., Коротких С.Н. , Зелинский К.В., 2022 Отпечатано в типографии Свято-Симеоновского Архиерейского подворья Екатеринбургской епархии Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 1. |
| Согласно Рогожскому летописцу, в Москве он «оурядися», т.е. подписал соглашение – «ряд» и перешел на московскую службу 382 . Из сообщения В. Н. Татищева нам известен итог посольства Василия Алексича. Выслушав аргументацию стороны князя Бориса, «князь же великий Димитрей Ивановичь посла к ним (к Дмитрию и Борису Константиновичам. – Авт.) послы своя, чтобы ся помирили и поделились вотчиною своею» 383 . Подтверждение этому известию видим в сообщениях Рогожского летописца и Симеоновской летописи: «князь же великии Дмитреи Ивановичь послы своя посылалъ межу их о том деле» 384 . Но данное предложение Борисом Константиновичем так и не было принято. Согласно В. Н. Татищеву, «Князь же Борис не послуша, бе бо им смутно епискупа Алексия» 385 . Суздальский епископ не случайно выступил на стороне Бориса Константиновича. Он прекрасно понимал, что в случае победы князя Дмитрия может лишиться значительной части своих доходов, собиравшихся с Нижнего Новгорода. Очевидно, именно это обстоятельство и подвигло суздальского епископа переметнуться в лагерь противников Дмитрия Константиновича. Смелость, с которой суздальский владыка Алексей советовал князю Борису не соглашаться на предложенный от имени Дмитрия Московского компромисс, была не случайной. Вмешательство в нижегородские события Москвы серьезно ослабляло позиции Бориса Константиновича, и он решился противопоставить ему силу Орды, попытавшись выхлопотать у хана ярлык на Нижний Новгород. Правда, стоит сразу заметить, что Орда к этому времени уже потеряла значительную часть былого могущества. В результате «великой замятни» к началу 60-х годов XIV в. она фактически разделилась на две части. На пространстве от Днепра до Волги всем заправлял знаменитый темник Мамай. Поскольку он не являлся потомком Чингисхана и не имел формального права на престол, ему приходилось использовать ханов-марионеток (до 1370 г. при нем ханом считался Абдулла). В заволжской части Орды, со столицей в Сарае, в начале 1360-х годов царствовал Мурат. Но ханская власть здесь была чрезвычайно слабой и, как в калейдоскопе, один хан сменялся другим (согласно разным мнениям, с 1363 по 1380 г. |
| 6. Вопрос о Толковом Евангелии архиеп. Феофилакта Болгарского – наиболее распространенном у славян толковании на библейские книги. И. Е. Евсеев в своем докладе «Толковое Евангелие Феофилакта, архиеп. Болгарского, в славянском переводе», прочитанном 16 декабря 1916 г., доказывал, что славянский перевод толкового Евангелия Феофилакта появился вскоре после создания его греческого оригинала, т. е. в XI–XII вв. Эта датировка подтверждается наличием заимствований из славянского перевода толкового Евангелия архиеп. Феофилакта в «Златоусте» краткого состава, в произведениях св. Кирилла, еп. Туровского, и митр. Климента Смолятича. Язык перевода, ходившего на Руси, возник в результате слияния двух предшествующих литературных форм славянского языка: формы, использованной в переводах свв. Кирилла и Мефодия, и формы, использованной в переводах книжников, трудившихся в конце IX – начале X в. при дворе болгарского царя Симеона 483 . 7. Вопрос об общем характере Охридской архиепископии и деятельности Феофилакта Болгарского . Проф. прот. В. М. Верюжский в своем докладе, прочитанном 16 декабря 1916 года, показал, что Охридская архиепископия носила двойственный славяно-греческий характер, причем, славянский ее характер усиливался во время ее подчинения славянским правителям. Будучи проводником греческого влияния на славянскую среду, она, в то же время, служила и препятствием эллинизации славян. Эту двойственность Охридской архиепископии отражал и Феофилакт Болгарский : как грек, он пренебрежительно относился ко всему болгарскому, но, как глава архиепископии, защищал ее автокефалию, существование которой было обязано ее национальным особенностям 484 . 8. Вопрос о польских библейских переводах. Как показал И. Б. Евсеев в докладе «Польская Библия и ее отношение к Славянской», прочитанном 29 января 1917 года, старые польские переводы (XIV-XV вв.), бесспорно, связаны с древнейшими славянскими переводами Св. Писания – и терминологически, и фразеологически. Безусловно, древняя основа была обработана на польской почве и в XIV-XV вв., и в XVI в. (кстати, переработанные в XVI в. тексты явились оригиналом, или пособием, при создании ряда западнорусских библейских переводов). Важным является то, что древняя основа польских переводов отражает кирилло-мефодиевские (т. е. ранние), а не симеоновские переводы 485 . |
|
|
